Читать книгу: «22 июня… О чём предупреждала советская военная разведка. «Гитлер отдал приказ о подготовке к войне с СССР»», страница 4
4. Комиссия так же не отметила, что руководством Управления, в частности мною, абсолютное большинство вопросов, включенных в акт в качестве предложений по улучшению работы, ранее докладывались, но не были решены…».
Можно возразить руководителю военной разведки: мало поставить задачу на вербовку агентуры в иностранных армиях, надо еще и добиться положительных результатов в этом направлении, а трехкратное увеличение за год числа источников, не свидетельствует о том, что эта агентура была способна выполнить и выполняла поставленные перед военной разведкой задачи – «улучшить качественно работу всей агентурной сети, направляя ее деятельность, главным образом, на добычу документальных материалов об армиях и военных замыслах противника».
Руководитель военной разведки И.И. Проскуров не счел возможным доложить о том, как устранялся им один из главных недостатков, подмеченных им при назначении на должность руководителя военной разведки – «не обеспечена жизненность агентурной сети на военное время (связь идет к Полпредствам и Консульствам), насыщенность радиоточками неудовлетворительная, питание не организовано». Более того, он обошел молчанием, как устранялся вскрытый им при вступлении в должность этот недостаток. Этот даже не недостаток, а огромная ошибка в организации агентурной разведки за рубежом не был устранен не им, не тем, кто сменил его на посту начальника Разведывательного управления.
4 июня 1940 г. И.И. Проскурову было присвоено звание генерал-лейтенанта авиации, а десять дней спустя его наградили Орденом Красной Звезды «за успешное выполнение заданий Командования Красной Армии». Прошел месяц и его сняли с должности начальника 5‐го управления и отправили в распоряжение наркома обороны СССР, а затем вернули в авиацию. В Разведывательном управлении отстранение от руководства военной разведкой Проскурова было расценено, как результат резкого возражения последним критике в свой адрес И.В. Сталиным71 на апрельском совещании в ЦК ВКП(б) начальствующего состава РККА, хотя в целом она была справедлива. Была еще одна версия отставки Проскурова, которая, впрочем, не исключала первую: «Являясь честным человеком, он в одном из своих приказов разнес по заслугам командующего войсками Ленинградского военного округа маршала Тимошенко за неудовлетворительную подготовку по разведке частей и соединений. Неопытность, отсутствие «разведки на себя» сильно подвели нового заместителя главы НКО. В 1940 году наркомом был назначен Тимошенко, который, конечно же, не забыл ретивого молодого начальника разведупра, осмелившегося ему, прославленному герою гражданской войны, сделать обидный выговор. Проскурова сняли, и он исчез.
Случай с Проскуровым – один из многих, когда прекрасные на своих местах кадры при неумелом использовании губили дело и погибли сами»72.
К руководству военной разведкой (с 11 июля 1940 г.) пришел случайный, далекий от разведки генерал-лейтенант Ф.И. Голиков – со всеми вытекающими отсюда негативными и трагическими для страны последствиями.
«Нельзя так часто менять руководителей стратегической разведки, а ГРУ превращать в проходной двор. Конечно, руководитель разведки должен быть крупным, авторитетным, партийным или государственным деятелем. Но его надо подготовить, хотя бы по основам стратегической разведки, и дать ему влиятельных советников по разведке, с мнением которых он считался бы». – Пришел к такому выводу в 1964 г. кадровый разведчик генерал‐майор в отставке К.А. Воронин73. В «проходной двор» военную разведку превращали массовые репрессии кануна войны.
«Это был совсем другой человек. Неплохой вояка, но совершенно не понимающий специфики нашей работы. – Писала М.И. Полякова о Ф.И. Голикове. – Сталина он очень боялся. Работать стало трудно. Мнение Сталина для начальника разведки значило больше, чем донесения собственной разведки»74.
Другой бывший сотрудник Разведуправления, в описываемый период заместитель начальника Информационного отдела (август 1940 – 19 мая 1941) подполковник, В.А. Новобранец75 писал в своих воспоминаниях: «Близко соприкасаясь по работе, почти ежедневно бывая на докладе, я изучал нового начальника Разведупра. … На лице всегда дежурная улыбка, и не знаешь, чем она вызвана – то ли ты хорошо доложил, то ли плохо. Я не заметил, чтобы он определенно высказывал свое мнение. Давая указания, говорил: “Сделайте так или так…”. И я не знал, как же все-таки надо. Если я поступал по своей инициативе или по его указанию, но неудачно, он всегда подчеркивал: “Я вам таких указаний не давал” – или: “Вы меня неправильно поняли”. Он просто не знал, какие дать указания. Мы его не уважали. Поступал он так, потому что просто не знал, какие дать указания. Голиков часто76 ходил на доклад к Сталину, после чего вызывал меня и ориентировал в том, как думает “хозяин”; очень боялся, чтобы наша информация не разошлась с мнением Сталина»77.
По тексту воспоминаний Новобранца прослеживается, что они достаточно тенденциозны. Насколько М.И. Полякова и В.А. Новобранец были правы и объективны в своих оценках? Разве они обладала всей полнотой информации, которая проходила через начальника РУ ГШ КА? Безусловно, это было субъективное мнение. Однако о своем страхе перед Сталиным и стремлении подстроиться под его мнение говорил и сам Голиков (об этом речь пойдет позже), об этом свидетельствует и информация, выходившая за пределы Разведупра.
Упомянул о Ф.И. Голикове в своих воспоминаниях и Никита Сергеевич Хрущев, сообщая достаточно любопытные и нелицеприятные факты для бывшего начальника Разведупра78.
Сложные отношения складывались у Ф.И. Голикова с Г.К. Жуковым, истоки которых лежали во второй половине 30-х79 – в бытность его членом Военного совета Белорусского ВО (январь – сентябрь 1938).
Довольно необычную оценку Ф.И. Голикову дал в своем выступлении на XVIII‐й партконференции ВКП(б) (15–20 февраля 1941 г.) И.В. Сталин, которого связывали, видимо, особые отношения с будущим маршалом и продолжали сохраняться в последующем. Из дневника Г.М. Димитрова от 20 февраля: «На партконференции. …О Голикове говорил [Сталин] – он как разведчик неопытный, наивный. Разведчик должен быть как черт: никому не верить, даже самому себе (выделено мной. – М.А.)»80. Характеристика, данная Сталиным новому начальнику военной разведки, в чем схожа с его характеристикой Проскурова, у которого, по словам вождя «душа не разведчика, а душа очень наивного человека в хорошем смысле слова». Только судьба двух руководителей военной разведки сложилась коренным образом по-разному.
Приказом НКО № 0038 (О реорганизации Генерального штаба Красной Армии) от 26 июля 1940 года 5-е управление Красной Армии было включено в состав Генерального штаба с переименованием в Разведывательное управление. Тем же приказом начальник Разведывательного управления генерал-лейтенант Голиков Ф. И. был назначен заместителем начальника Генерального штаба. Ведению Генерального штаба Красной Армии, а именно его структурному управлению – Разведывательному – подлежала «2. Организация и руководство разведывательной деятельностью всех видов разведки, обработка разведывательных данных и информация нижестоящих штабов и войск» (приказ НКО № 0038 от 26 июля 1940 г.).
Должности заместителей начальника Разведывательного управления занимали генерал‐майор танковых войск А. П. Панфилов81 и генерал‐майор И. Г. Рубин82, заместителем по политической части – начальником отдела политической пропаганды был бригадный комиссар И. И. Ильичев.
В июне 1941 г. часть отделов Разведупра ГШ РККА поменяли свою нумерацию (далее приведена новая нумерация подразделений). Начальником 1‐го агентурного (европейского) отдела был полковник А. М. Кузнецов83. Полковник С. М. Чувырин84 возглавлял 2‐й агентурный (балканский, восточный) отдел. Начальником 3‐го агентурного (дальневосточного) отдела являлся полковник А. П. Кисленко85. 4‐й (военно-технический) отдел возглавлял военинженер 1‐го ранга А. А. Коновалов86. Деятельностью 5‐го (специального) отдела руководил полковник Х.-У. Д. Мамсуров87. Начальником 7‐го (приграничной разведки) был полковник И. В. Виноградов88. 8‐й отдел (радиоразведки и связи) возглавлял военинженер 1 ранга И. Н. Артемьев89. Дешифровальным отделом командовал полковник Н. А. Филатов90. Начальником 6‐го информационного отдела был генерал‐майор Н. И. Дубинин91 (с февраля 1941 г. – генерал‐майор Н. С. Дронов92). Отдел военно-технической и экономической информации возглавлял полковник Г. П. Пугачев93.
1‐й отдел (Германский) был создан уже в годы войны. Его отсутствие до этого в составе Разведывательного управления, является также своеобразным показателем отношения к Германии как к потенциальному противнику.
1.2. «Высадка должна произойти в форме внезапной переправы на широком фронте… решение оставляю за собой. Приготовления к общей операции закончить к середине августа»
(Из Директивы № 16 от 16 июля 1940 года)
«НАЧАЛО [ВОЕННОЙ КАМПАНИИ] – МАЙ 1941 ГОДА.
ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТЬ ОПЕРАЦИИ – ПЯТЬ МЕСЯЦЕВ»
(Из выступления Гитлера на совещании 31 июля 1940 года)
23 ноября 1939 г. Гитлер на совещании командного состава вермахта раскрыл цели военной стратегии Германии в первом периоде Второй мировой войны:
«Я вижу в борьбе судьбу всего живого. Никто не может уйти от борьбы, если он не хочет погибнуть. Рост численности нации требовал большего жизненного пространства. Целью моей являлось установление разумных пропорций между численностью нации и ее жизненным пространством. А этого можно добиться только путем борьбы.
Важно осознать следующее; государство лишь тогда имеет смысл, если оно будет служить сохранению нации. У нас речь идет о 82 миллионах человек. Это накладывает на нас величайшую ответственность. … Это извечная проблема приведения численности германской нации в соответствие с территорией. Необходимо обеспечить нужное жизненное пространство. Никакое умничание здесь не поможет, решение возможно лишь с помощью меча. Народ, который не найдет в себе сил для борьбы, должен уйти со сцены. Борьба стала сегодня иной, нежели 100 лет тому назад. Сегодня мы можем говорить о расовой борьбе. Сегодня мы ведем борьбу за нефтяные источники, за каучук, полезные ископаемые и т. д. (здесь и далее выделено мной. – М.А.).
1870 г. Англия выступает против нас. Бисмарк и Мольтке сознавали, что предстоит еще одна схватка. В то время существовала опасность ведения войны на два фронта. Мольтке одно время склонялся к превентивной войне, стремясь использовать более медленное проведение мобилизации русскими. Военная мощь Германии использовалась неполностью. Руководящие личности проявляли недостаточную твердость. Основной идеей планов Мольтке было наступление, Он никогда не думал об обороне.
После смерти Мольтке была упущена масса удобных случаев. Решения возможно было добиться лишь путем нападения на ту или иную страну при самых благоприятных условиях. Политическое и военное руководство повинно в том, что были упущены представлявшиеся удобные моменты. Военное руководство все время заявляло, что оно еще не готово. В 1914 г. началась война на несколько фронтов. Она не принесла решения проблемы. Сегодня пишется второй акт этой драмы. В первый раз за последние 67 лет94 можно констатировать, что нам не придется вести войну на два фронта. Впервые в истории нам приходится вести борьбу на одном фронте, другой фронт в настоящее время не опасен. Но никто не знает, как долго продлится это состояние.
Я долго колебался при решении вопроса, где мне следует сначала выступить – на Востоке или на Западе. В принципе я создал вооруженные силы не для того, чтобы бездействовать. Решение действовать было во мне всегда. Рано или поздно я намерен был решить проблему. Объективно получилось так, что сначала пришлось выступить на Востоке. Если войну против Польши удалось провести в такое короткое время, то причина этого в превосходстве наших вооруженных сил. Сейчас Восточный фронт удерживается силами нескольких дивизий. Создалась такая обстановка, которую раньше мы считали совершенно невозможной. Сейчас обстановка такова: противник на Западе укрылся за своими укреплениями. Нет никакой возможности атаковать его.
Решающим является вопрос: как долго мы сможем продержаться в этой обстановке? Россия в настоящее время опасности не представляет. Сейчас она ослаблена в результате многих внутренних процессов. Кроме того, у нас есть договор с Россией. Однако договоры соблюдаются до тех пор, пока они целесообразны. Россия будет соблюдать договор лишь до тех нор, пока она будет считать его для себя выгодным. … Сейчас Россия решает большие задачи, прежде всего по укреплению своих позиций на Балтийском море. Мы сможем выступить против России лишь после того, как освободимся на Западе. Кроме того, Россия стремится усилить свое влияние на Балканах и получить выход к Персидскому заливу. Это является также и целью нашей внешней политики. Россия будет поступать так, как она это сочтет для себя выгодным… Трудно заглянуть в будущее. Фактом остается, что русские вооруженные силы в настоящее время имеют низкую боеспособность. В ближайшие один или два года сохранится нынешнее положение»95.
Содержание речи стало известно И.В. Сталину. Вывод напрашивался сам собой: война с Германией неизбежна, но ожидать ее нападения следует только тогда, когда она освободится на Западе. Этот вывод был доведен до сведения сталинского окружения и тех руководящих лиц, которые отвечали за добывание разведывательной информации.
6 июня 1940 г. военный атташе при полпредстве СССР в Болгарии, резидент советской военной разведки полковник И.Ф. Дергачев96 («Дюков») доложил из Софии о намерении Германии заключить сепаратный мир с Францией и в ближайшее время напасть на СССР:
«Совершенно секретно
Особой важности
Немедленно
Начальнику 5 Управления РККА
5 июня Берген сообщил, что он узнал из достоверных источников в Болгарии следующий план немцев:
1) Германия стремится заключить сепаратный мир с Францией при посредничестве Италии. Для этого Италия путем военной угрозы Франции должна будет добиваться заключения мира.
2) После заключения мира Германия в течение ближайшего времени (не более одного – двух месяцев) приводит армию в порядок и совместно с Италией и Японией внезапно нападает на СССР с задачей уничтожения коммунизма и установления фашистского строя.
3) Немцы и итальянцы ведут скрытую пропаганду всеми силами. Смысл пропаганды: СССР не имеет права влиять на Балканы, т. к. это принадлежит Германии и Италии. Источник ручается за достоверность всех этих сведений и просил передать об этом нашему правительству»97.
Копии телеграммы были разосланы И.В. Сталину, В.М. Молотову и С.К. Тимошенко.
«В первые годы войны обстановку докладывал Гитлеру только генерал Йодль (начальник штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта, генерал-полковник. – М.А.) на основании каждое утро составляемых отделом обороны страны сводок. – Напишет Хельмут Грайнер, который вел официальный журнал боевых действий вермахта в отделе обороны Верховного главнокомандования и знал о процессе принятия решений изнутри. – Вместе с этим Гитлер высказывал свои мысли относительно дальнейшего ведения операций, разбирал со своими военными советниками меры, которые следовало принять, формулировал, по большей части после продолжительных колебаний, свои решения и давал указания разрабатывать директивы и приказы видам вооруженных сил вермахта (выделено мной. – М.А.)»98.
В этой связи информация, исходившая от круга лиц, причастных к разработке наступательных операций вермахта, отражала колебания Гитлера, и в первую очередь это касалось как проведения самих операций, так и их сроков.
Гитлер не верил Сталину. К этому времени у него уже нарастал счет претензий к Советскому Союзу – «список Гитлера», которые в своей совокупности были изложены в ноте министерства иностранных дел Германии советскому правительству от 21 июня 1941 г.99 Эти претензии были связаны с продвижением СССР на Запад в целях обеспечения безопасности страны: «заключение так называемых договоров о взаимопомощи с ЭСТОНИЕЙ, ЛАТВИЕЙ и ЛИТВОЙ (заглавные буквы документа – М.А.) в октябре и ноябре 1939 года и возведение военных баз в этих странах»; «Следующий ход Советской России был сделан по отношению к ФИНЛЯНДИИ. Когда требования Советской России, принятие которых грозило бы потерей суверенитета свободному финскому государству, были отклонены финским правительством… в ноябре 1939 года Красная Армия вошла на территорию Финляндии. В результате заключенного в марте финско-русского мира Финляндия вынуждена была уступить часть своих юго-восточных провинций, которые сразу подверглись большевизации»; «после предъявления ультиматума от 15 июня Советский Союз, не уведомив об этом правительство рейха, занял всю Литву, т. е. и находившуюся в сфере влияния Германии часть Литвы, подойдя, таким образом, непосредственно к границе Восточной Пруссии»; «затем таким же способом, в нарушение заключенных с этими государствами договоров о помощи, были оккупированы Латвия и Эстония; таким образом, вся Прибалтика вопреки категорическим заверениям Москвы была большевизирована и спустя несколько недель после оккупации сразу аннексирована».
26 июня 1940 года СССР предъявил Румынии ультиматум с требованием о возвращении Бессарабии, а также передаче Северной Буковины в состав СССР; за три дня до этого – 23 июня – Молотов заявил германскому послу Шуленбургу о намерении СССР в ближайшем будущем присоединить к себе не только Бессарабию, но и Северную Буковину, ввиду проживания там украинцев. «… и на этот раз [правительство Германии], – отмечалось в германской ноте от 21 июня 1941 г., – во имя сохранения мира и дружбы с Советским Союзом решило вопрос в его пользу. Оно посоветовало румынскому правительству, обратившемуся за помощью к Германии, пойти на уступку и рекомендовало ему отдать Советской России Бессарабию и Северную Буковину»100. «В состав СССР вошла с 1940 г. Молдавская ССР, созданная на территории Бессарабии, переданной Румынией Советскому Союзу».
В последующем в ноте министерства иностранных дел Германии эти действия СССР будут названы как нарушение им взятых на себя обязательств не «большевизировать или аннексировать входящие в сферу его влияния государства, за исключением находящихся в состоянии разложения областей бывшего Польского государства»101. «Оно [германское правительство], – подчеркивалось в германской ноте, – проявило полный нейтралитет в финской войне и прибалтийском вопросе, поддержало позицию Советского правительства по отношению к румынскому правительству и смирилось, хотя и скрепя сердце, с реалиями, сложившимися в результате действий Советского правительства. Кроме того, чтобы с самого начала исключить возможность разногласия между обоими государствами, оно предприняло широкую акцию по переселению в Германию всех немцев с занятых СССР территорий»102.
Гитлер мог утверждать, что сбывается его вывод, изложенный им еще в «Майн Кампф»:
«1. Современные владыки России совершенно не помышляют о заключении честного союза с Германией, а тем более о его выполнении, если бы они его заключили»103.
После эвакуации британских войск из Дюнкерка и подписания перемирия с Францией 22 июня 1940 г. Гитлер рассчитывал добиться от Англии признания status quo на континенте. Еще в «Майн Кампф» Гитлер отмечал свое видение отношений с Великобританией: «На целый период времени для Германии возможны только два союзника в Европе: Англия и Италия»104.
Однако, когда Франция была повержена и вермахт одержал, как казалось, невероятную победу, выяснилось, что военный успех был далеко не полным, так как вторая западная держава – Великобритания – не сложила оружия и могла представить для Германии не малую опасность при дальнейшем развертывании германской агрессии на Европейском континенте, если такое решение будет принято. Пришло понимание, что в случае невозможности разрешения противоречий между Англией и Германией политическими средствами, следует прибегнуть к вооруженной силе.
Разрешению английской проблемы военными средствами противостоял целый ряд факторов:
потребность перестройки военной экономики Германии в интересах борьбы против островной державы, имевшей мощное прикрытие на море и в воздухе, т. е. перенесение центра тяжести военного производства на военно‐морской флот и авиацию, что в целом не соответствовало интересам решения невыполненной еще основной континентальной задачи – войны против СССР;
угроза усиления экономической и военной помощи Англии со стороны США и вступления их в войну против Германии в случае резкого ухудшения положения англичан;
в случае принятия решения перенесения стратегических усилий на Восток с целью разгрома Советского Союза, требовалось заблаговременное проведение крупных политических, экономических и военных мероприятий, препятствовавших разгрому Англии.
Важнейшее значение для гитлеровских стратегов при решении английской проблемы имел фактор времени, который действовал не в пользу Германии. Потеря темпов в войне, стратегической инициативы была равносильна для нее поражению105.
30 июня начальник штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вермахта генерал‐майор А. Йодль подписал памятную записку «Дальнейшее ведение войны против Англии»106, которая имеет принципиальное значение для раскрытия мотивов стратегии Германии по отношению к Англии летом 1940 г.
Вторжение в Англию рассматривалось в записке как ultima ratio – «последнее средство», к которому можно было прибегнуть, «если это вообще потребуется», только после завоевания немецкой авиацией полного господства в воздухе и дезорганизации экономической жизни страны. Целью десантной операции должно было стать нанесение англичанам последнего «смертельного удара». Необходимость в ней могла возникнуть, по мнению Йодля, не ранее конца августа – начала сентября. Для вторжения должны были быть подготовлены, по меньшей мере 30 дивизий (против предполагавшихся 20 английских). Независимо от развития событий Йодль предлагал немедленно начать детальное планирование вторжения.
Что касается второго, «периферийного» варианта стратегических действий, то о нем в записке говорилось следующее: «Борьба против английской империи может вестись с помощью или через страны, которые заинтересованы в распаде мировой империи англичан и надеются получить куски от этого наследия… Активизация этих государств является делом политики. В ограниченном масштабе возможна военная поддержка Италии и Испании (например, для минирования Суэцкого канала или захвата Гибралтара). Кроме того, с помощью абвера может быть оказано содействие арабским странам. Наиболее эффективной была бы наступательная операция итальянцев против Суэцкого канала, которая в соединении с захватом Гибралтара закрыла бы Средиземное море».
Эта записка Йодля оказала сильнейшее воздействие на Гитлера и легла в основу последующих стратегических планов и мероприятий нацистского руководства в английском вопросе. Для решения последнего, следовательно, предусматривались такие способы действий: политическое урегулирование, психологическая война, блокада с привлечением военно‐морских и военно-воздушных сил, стратегическое воздушное наступление, осуществление десантной операции, борьба на периферии с целью отвлечения английских сил от метрополии и занятия районов, имеющих жизненно важное значение для Британской империи. В зависимости от изменения военно-политической обстановки тот или иной способ действий выдвигался на передний план и дополнялся другими средствами воздействия на англичан. Но все эти способы действий были подчинены одной цели – выводу Англии из войны107.
30 июня 1940 г. в день подписания упомянутой записки Йодля в «Военном дневнике» начальника Генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковника Франца Гальдера108 появилась знаменательная надпись:
«30 июня 1940 года,
Берлин (воскресенье)
…
11.00 – Беседа с Вейцзеккером [Эрнст фон Вайцзеккер, cтатс-секретарь министерства иностранных дел], который сообщил мнение Гитлера:
а. Успехи этого похода мы можем закрепить только теми средствами, которыми мы их добились, то есть военной силой.
б. Для образования мирной системы нет еще достаточных оснований.
в. Основное внимание – на Восток.
г. Англии мы должны будем, вероятно, еще раз продемонстрировать нашу силу, прежде чем она прекратит борьбу и развяжет нам руки на Востоке.
В общем и целом – удовлетворение по поводу невмешательства России и капитуляции французских колоний»109.
Июль 1940 г. стал решающим месяцем с точки зрения развития дальнейших стратегических планов фашистской Германии. Принимается решение о вторжении в Англию и о подготовке к нападению на Советский Союз.
Уже в первый день июля вопрос продолжения войны с Англией переводится в практическую плоскость:
Из дневника Франца Гальдера:
«1 июля 1940 года
Шнивинд (из главного командования военно‐морских сил) [адмирал, начальник штаба руководства морскими операциями. – М.А.]: Состоялось обсуждение основных проблем ведения войны против Англии:
а. Основным условием успешного ведения войны является господство в воздухе (если оно будет обеспечено, десантная операция, возможно, вообще не потребуется). – Спокойная вода [спокойное море для переправы]!
б. С середины октября – туман.
в. Исходный район: Остенде – Гавр.
г. Может быть выделено большое количество малых судов (до 1000).
Маскировка, меры ПВО! 100 тыс. человек – в первом эшелоне.
Для проведения десанта пригодны только мелкие каботажные суда.
д. Прикрытие [от огня артиллерии противника. – Прим. нем. изд.] и поддержка десанта на втором этапе перехода морем и в период высадки должны быть обеспечены авиацией.
е. Угроза со стороны подводных лодок противника может быть устранена с помощью противолодочных сетей. Угроза со стороны надводных кораблей противника может быть ограничена постановкой минных заграждений и действиями подводных лодок и авиации в сочетании с огнем береговой артиллерии.
ж. Крутой берег – только в районах Дувра, Данджнесса и мыса Бичи-Хед. В остальном побережье удобно для высадки. Твердое дно.
з. Лодки системы д-ра Федера находятся в стадии разработки и испытаний. Выпуск достаточного количества, по-видимому, будет возможен в июле.
Кроме того, необходимы большие самоходные паромы для перевозки танков (проект Тодта).
Лееб [генерал-полковник, командующий группой армий «С»] доложил, что, как ему известно, высадка десанта в Англии не предполагается. Я ему ответил, что, несмотря на это, следует проанализировать возможности проведения такой операции, ибо, если политическое руководство поставит эту задачу (выделено мной. – М.А.), понадобится величайшая быстрота»110.
В этот же день вышли указания ОКВ по подготовке вторжения в Англию:
По вопросу: Ведение войны против Англии.
Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил (здесь и далее выделено мной. – М.А.):
1. При наличии определенных предпосылок, важнейшей из которых является завоевание превосходства в воздухе, может встать вопрос о высадке в Англии. Ввиду этого дата пока не назначается. Приготовления к проведению операции начать как можно ранее;
2. В качестве исходных данных главным командованиям видов вооруженных сил в кратчайший срок представить:
Сухопутным войскам:
а) оценку сил и средств английских сухопутных войск с указанием первоначальной цели их использования, вероятных потерь (в первую очередь материально-технического характера) и предположительного состояния после частичного перевооружения в ближайшие месяцы;
б) оценку эффективности действий артиллерии с континента для дополнительного прикрытия (во взаимодействии с военно‐морским флотом) сосредоточения транспортных судов от действий английских военно‐морских сил.
Военно‐морскому флоту:
а) оценку возможностей высадки крупных сил сухопутных войск (25–40 дивизий) и соединений зенитной артиллерии с описанием рельефа побережья в Южной Англии, а также английских оборонительных средств на море и суше;
б) заключение по вопросу о том, в каких районах моря и при помощи каких средств может быть проведена с достаточным охранением транспортировка войск и снаряжения в таком масштабе.
При этом учесть, что высадка на широком фронте предположительно облегчит дальнейшее продвижение сухопутных войск;
в) данные о характере и объеме имеющегося в распоряжении транспортного тоннажа и о времени, потребном для его оборудования и сосредоточения.
Авиации:
а) заключение о том, возможно ли и к какому сроку предположительно добиться решающего превосходства в воздухе, с приложением сравнительной оценки английской авиации;
б) какими силами и каким образом переправа может быть поддержана авиационным десантом? Авиатранспортный тоннаж, требующийся для этого, привлечь, отложив выполнение всех других задач.
3. В качестве теоретической подготовки следует во взаимодействии с командованиями других видов вооруженных сил изучить все вопросы боевого состава и эшелонирования десантных войск, диктуемые необходимостью ограничения и наилучшего использования морского и авиатранспортного тоннажа. Предназначаемые для высадки войска должны обладать в сравнении с английскими большим численным превосходством в танковых соединениях, а в остальном быть значительно более моторизованными и иметь сильное зенитное прикрытие.
4. Во всех приготовлениях учитывать, что план высадки в Англии отнюдь еще не является твердым и что речь идет лишь о подготовке возможной операции. Круг лиц, участвующих в ее разработке, сохранять предельно узким.
Начальник штаба верховного главнокомандования
вооруженных сил Кейтель»111.
«Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил» – только так и не иначе.
Неопределенность в формулировании общей задачи объясняется, очевидно, тем, что в это время Гитлер надеялся еще на достижение компромиссного мира с Англией.
В своих воспоминаниях начальник отдела обороны страны (оперативного отдела) штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вооруженных сил (ОКВ) генерал В. Варлимонт, описывая обстановку июня-июля 1940 г., остановился на чаяниях офицеров высшего руководящего органа вермахта: «… нам показалось, что в данный момент у оперативного штаба ОКВ есть уникальная возможность выбраться из зависимого положения “рабочего штаба”, перестать прислушиваться к каждому слову и пожеланию Гитлера»112. Последующие события покажут, что ожидаемых изменений так и не произошло, да и не могло произойти.
Командир взвода, политрук роты 136‐го стрелкового полка (август 1925 – июль 1931).
Помощник начальника 5‐го отдела штаба 33‐й стрелковой бригады 7‐го механизированного корпуса Ленинградского ВО, помощник начальника 2‐го отделения Оперативного отдела того же округа (май 1934 – октябрь 1937). Начальник тылового отделения Оперативного отдела Фронтовой (Читинской) группы войск (август 1939 – март 1940). Участник боевых действий в районе реки Халхин-Гол.
В РУ Генштаба Красной Армии: в распоряжении (27.04 – август 1940), заместитель начальника Информационного отдела (август 1940 – 19 мая 1941) (после реорганизации Информотдела в сентябре 1940 сохранил свою должность),
С 19 мая 1941 начальник РО штаба 6‐й армии.
Участник Великой Отечественной войны. В этой же должности вступил в войну на Юго-Западном фронте. Попал в плен. «Находился в плену фашистской Германии с 22.2.42 г. по 4.7.45 г. Репатриирован и находится в 47 Учебной стрелковой дивизии» (Приказ ГУК НКО СССР от 20.11.1945
В карточке военнопленного Новобранца Василия Андреевича указана дата пленения – «6.8.41», место пленения – «Высокое». Звание – майор. Воинская часть – «6 Армия. Штаб».
В приказе Главного управления кадров НКО от 20.11.1945 г. написано, что он находился в плену с 22.2.1942 г. Можно предположить, что эта дата связана с приказом ГУК, составленным 19.02.1942 г., в котором Новобранец был исключен из списков РККА.
Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орден Отечественной войны I‐й ст., медалью «За боевые заслуги».
Послужной список В.А. Новобранца – его военный билет, полученный им в 1954 году при выходе в запас.
Раздел III. Прохождение службы
1922/9 – 1925/8 Курсант
1925/8 – 1927/3 Командир взвода
1927/3 – 1928/4 Слушатель
1928/4 – 1928/10 Ком. взвода
1928/10 – 1929/8 Слушатель
1929/8 – 1931/5 Политрук роты
1931/5 – 1934/5 Слушатель
1934/5 – 1935/2 Пом. нач.5‐го отдела штаба бригады
1935/2 – 1936/5 Нач.5‐го отделения штаба бригады.
1936/5 – 1937/11 Пом. нач.2‐го отделения 1‐го отдела штаба округа.
1937/11 – 1939/8 Слушатель
1939/8 – 1940/4 Нач. тыл. отделения штаба фронтовой группы
1940/4 – 1940/8 В распоряжении
1940/8 – 1941/5 Зам. нач. отдела
1941/5 – 1941/8 Нач. разведотдела
1941/8 – 1945/7 В плену.
1945/7 – 1945/10 На госпроверке
1945/10 – 1946/4 В распоряжении
1946/4 – 1946/5 Мл. преподаватель
1946/5 – 1947/1 Слушатель
1947/1 – 1947/4 В распоряжении
1947/4 – 1949/9 Преподаватель такт., рук. уч. гр.
1949/9 – 1953/11 Преподаватель такт.
1953/11 – 1954/6 Пом. нач. цикла тактики.
Соч.: Записки военного разведчика // Военно-исторический архив. М., 2004. № 4-12; 2005. № 1–3.
http://alternathistory.com/mify-xxi-go-veka-dvenadtsat-podvigov-podpolkovnika-novobrantsa.
“Не бросайте меня, не оставляйте, не губите. Разрешите мне тоже выехать”, – говорил он в совершенно недопустимом тоне.
Я отвечаю: “Слушайте, что вы говорите? Вы поймите, товарищ Голиков, здесь стоит целая армия, которая ведет упорные бои. Вы видите, как она стойко держится. Как вы смеете говорить, что все обречено, все погибло? Это не вытекает из положения на фронте. Вы видите твердость, с какой ведут бои наши войска? Это не то положение, когда мы за день оставляем десяток километров. Здесь этого нет и не предвидится. Что вы?”.
Он опять повторял одно и то же.
Я тогда говорю: “Слушайте, совладайте с собой. Что вы говорите? Как вы себя держите?”.
На него не действовало. Тогда я сказал, что есть решение, “товарищ Голиков, и вы должны выполнять то, что вам приказано”. На этом разговор кончился. Он на меня произвел ужасное впечатление.
Потом он это же повторил и при Еременко. Одним словом, мы его оставили. Оставили с ним офицеров для связи, а сами переехали на левый берег утром. Я не знаю, сколько дней прошло, когда мы получили записку от офицера, который был при Голикове. Он сообщал, что Голиков совершенно потерял голову, совершенно не владеет собой. Он ведет себя как человек, потерявший рассудок. Он буквально лезет на стену. Поэтому его пребывание в армии не только не приносит пользы, а даже вредно. Он окружающих заражает своим состоянием. Этот офицер просил нас принять соответствующие меры. Когда мы получили это сообщение, мы Голикову приказали, чтобы он оставил командный пункт и переправился к нам».
Дальше Хрущев рассказывает, как Голиков не выполнил приказ – не обеспечил привоз боеприпасов через Волгу при сильной бомбежке: «Условия были тяжкие. Это я понимаю. Он поехал и не выполнил задания. Ничего не сделал, приехал и доложил, что противник очень сильно бомбил или даже обстреливал переправу. Когда мы раньше посылали других офицеров, они с трудом, но что-то все-таки делали. Мы тогда записали выговор за невыполнение указания о переправе боеприпасов. Голиков, видимо, пожаловался на нас Сталину, но мы тогда с ним не объяснялись».
И вот однажды Хрущев и Еременко совершенно случайно встречают Голикова.
«Куда едете?» – спрашиваем.
«Я еду на аэродром в Житкур. Уезжаю в Москву. Хорошо, что встретились, я хочу с вами попрощаться».
«Как это вы уезжаете?».
«Вот я получил предписание от товарища Сталина приехать в Москву».
«Ну, как это вы уезжаете я Москву? Ведь мы случайно с вами встретилась. Вы бы уехали, а мы и не знали бы, где искать вас, где вы находитесь?».
«Я получил приказ и уезжаю».
«Он уехал». Никита Сергеевич Хрущев. Воспоминания // Огонек. 1989. № 34. – С. 9.
Ф.И. Голиков в силу служебных обязанностей не мог, как член Военного совета одного из крупнейших военных округов, стоять в стороне. Во фрагменте, исключенном цензорами из первых изданий мемуаров Г.К. Жукова и восстановленном лишь в 10‐м издании, содержится рассказ о том, как их автор был вызван в штаб округа для предварительной беседы относительно его назначения командиром 3‐го конного корпуса. Здесь состоялась первая встреча будущих маршалов.
«Задав мне ряд вопросов биографического порядка, Ф. И. Голиков спросил, нет ли у меня кого-либо арестованных из числа родственников или друзей. Я ответил, что не знаю, так как не поддерживаю связи со своими многочисленными родственниками. Что касается близких родственников – матери и сестры, то они живут в настоящее время в деревне Стрелковка и работают в колхозе. Из знакомых и друзей – много арестованных. – Кто именно? – спросил Голиков. Я ответил: – Хорошо знал арестованного Уборевича, комкора Сердича, комкора Вайнера, комкора Ковтюха, комкора Кутякова, комкора Косогова, комдива Верховского, комкора Грибова, комкора Рокоссовского. – А с кем из них вы дружили? – спросил Голиков. – Дружил с Рокоссовским и Данилой Сердичем. С Рокоссовским учился в одной группе на курсах усовершенствования командного состава кавалерии в городе Ленинграде и совместно работал в 7‐й Самарской кавдивизии. Дружил с комкором Косоговым и комдивом Верховским при совместной работе в Инспекции кавалерии. Я считал этих людей большими патриотами нашей Родины и честнейшими коммунистами, – ответил я. – А вы сейчас о них такого же мнения? – глядя на меня в упор, спросил Голиков. – Да, и сейчас. Ф. И. Голиков резко встал с кресла и, покраснев до ушей, грубо сказал: – А не опасно ли будущему комкору восхвалять врагов народа?
Я ответил, что я не знаю, за что их арестовали, думаю, что произошла какая-то ошибка. Я почувствовал, что Ф. И. Голиков сразу настроился на недоброжелательный тон, видимо, он остался неудовлетворенным моими ответами. Порывшись в своей объемистой папке, он достал бумагу и минут пять ее читал, а потом сказал: – Вот в донесении комиссара 3‐го конного корпуса Юнга сообщается, что вы бываете до грубости резок в обращении с подчиненными командирами и политработниками и что иногда недооцениваете роль и значение политических работников. Верно ли это? – Верно, но не так, как пишет Юнг. Я бываю резок не со всеми, а только с теми, кто халатно выполняет порученное ему дело и безответственно несет свой долг службы. Что касается роли и значения политработников, то я не ценю тех, кто формально выполняет свой партийный долг, не работает над собой и не помогает командирам в решении учебно-воспитательных задач, тех, кто критикует требовательных командиров, занимается демагогией там, где надо проявить большевистскую твердость и настойчивость, – ответил я. – Есть сведения, что не без вашего ведома ваша жена крестила в церкви дочь Эллу. Верно ли это? – продолжал Ф. И. Голиков. – Это очень неумная выдумка. Поражаюсь, как мог Юнг, будучи неглупым человеком, сообщить такую чушь, а тем более он, прежде чем написать, должен был бы провести расследование. Дальнейший разговор был прерван приходом в вагон исполнявшего должность командующего войсками округа В. М. Мулина», высказавший точку зрения, что донесение комиссара 3‐го конного корпуса Н.А. Юнга, на которое в разговоре опирался Голиков, необъективно, в нем много «наносного».
В конце концов, Жуков был назначен командиром конного корпуса. Правда, много лет спустя, в 1964 г., в письме Н.С. Хрущеву и А.И. Микояну он посчитал необходимым высказать догадку относительно имен тех, кто фабриковал на него «дело»: «В 1937–1938 гг. меня пытались ошельмовать и приклеить ярлык врага народа. И, как мне было известно, особенно в этом отношении старались бывший член Военного совета Белорусского военного округа Ф.И. Голиков (ныне маршал) и начальник ПУРККА Мехлис, проводивший чистку командно-политического состава Белорусского ВО».
Сам Голиков был категорически не согласен с таким мнением. В письме Сталину в 1944 г. он рассказал о разговоре, происшедшем у него с Жуковым в начале 1942 г.: «Жуков считал и считает меня виновником попытки подвергнуть его партийным и служебным репрессиям. Я немедленно опроверг это мнение, указав, что, наоборот, я занимал обратную как раз позицию и что благодаря моему запрещению его большое партийное дело не было поднято». Так или иначе, но острый разговор, состоявшийся в 1938 г., в дальнейшем всегда отбрасывал тень на взаимоотношения двух маршалов.
Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 2 т. Т. 1. – М., 2002. – С.146 – 147; Рубцов Юрий. Командная работа для меня – призвание // Военно-промышленный курьер. № 25 (92).
Сотрудник для особых поручений 1‐го разряда Политуправления РККА (июль 1926 – январь 1927), начальник политотдела и помощник по политчасти командира 5‐й отдельной кавалерийской Кубанской бригады (январь 1927 – август 1928), помощник прокурора 18‐го стрелкового корпуса (август – ноябрь 1928), прокурора Отдела военной прокуратуры Ленинградского ВО (ноябрь 1928 – сентябрь 1931).
Военный комиссар научно-испытательного автобронетанкового полигона (июнь 1937 – апрель 1938), помощник начальника Автобронетанкового управления РККА (апрель 1938 – июнь 1940). Участвовал в боях на озере Хасан (1938) в качестве командира танковой бригады и в районе реки Халхин-Гол (1939).
Заместитель начальника Разведывательного управления Генштаба Красной Армии (22.06. 1940 – 06.07.1941).
И.д. начальника (06.07 – 15.09. 1941), заместитель начальника (15.09. 1941 – 16.02. 1942), начальник Главного Разведывательного управления Генштаба Красной Армии (16.02.-25.08.1942).
Панфилов был также уполномоченным Генштаба Красной Армии по формированию польских частей (армия генерала В.Андерса) (1941–1942).
Участник Великой Отечественной войны. Заместитель командующего 3‐й танковой армией (25.08. 1942 – 13.01. 1943), и.д. заместителя командующего 5‐й танковой армии (13.01. – февраль 1943), командир 10‐го танкового корпуса (февраль – март 1943), второй заместитель начальника Главного управления формирования и боевой подготовки бронетанковых и механизированных войск Красной Армии (март – ноябрь 1943), и.д. командира, командир 6‐го гвардейского Киевского Краснознаменного танкового корпуса (ноябрь 1943 – октябрь 1944), командир 3‐го гвардейского танкового Котельниковского Краснознаменного корпуса (октябрь 1944 – май 1945).
Звание Героя Советского Союза присвоено «за решительное и умелое руководство боевыми операциями корпуса и за отличное выполнение заданий командования по расчленению ДАНЦИГСКО-ГДЫНЬСКОЙ группировки противника, форсированию р. ОДЕР и соединению с союзными нам американскими войсками» (из Наградного листа, 18.05.1945).
После войны – командир 3‐й гвардейской танковой дивизии (июнь 1945 – ноябрь 1946), начальник 2‐го инженерного танкового факультета Военной академии бронетанковых и механизированных войск им. И.В.Сталина (ноябрь 1946 – апрель 1951), начальник факультета подготовки офицеров иностранных армий там же (апрель 1951 – март 1952), командующий бронетанковыми и механизированными войсками Северного ВО.
Учился на Высших академических курсах при Высшей военной академии им. К.Е.Ворошилова (январь – ноябрь 1954) и одновременно был старшим преподавателем кафедры бронетанковых и механизированных войск той же академии, затем старший преподаватель, заместитель начальника кафедры тактики высших соединений той же академии (сентябрь 1956 – ноябрь 1959).
С ноября 1959 в отставке по болезни.
Награжден двумя орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденом Суворова I‐й и II‐й ст., медалью «За отвагу» (1938), юбилейными медалями СССР, польским золотым крестом, чешским офицерским крестом с мечами, знаком участника Хасанских событий.
Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
Заместитель начальника РУ Генштаба Красной Армии (июль 1940 – 1941).
Участник Великой Отечественной войны. Командир корпуса, начальник РО штаба Юго-Западного фронта. Военный советник в МНР (сентябрь 1943 – декабрь 1945).
Заместитель начальника Управления внешних сношений Генштаба ВС СССР, начальник отдела ГРУ Генштаба ВС СССР (1948–1953).
С июня 1953 в отставке.
Награжден орденом Ленина, пятью орденами Красного Знамени, медалями, двумя орденами МНР.
Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
Некролог: газета Красная звезда, 07.5.1954.
С июля 1943 А. М. Кузнецов – старший преподаватель Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова, с января 1944 начальник кафедры войсковой разведки Военной академии им. М. В. Фрунзе.
С июля 1945 находился в распоряжении Военного совета Дальневосточного фронта, с августа 1945 начальник штаба 65‐го стрелкового корпуса 5‐й армии 1‐го Дальневосточного фронта. Участвовал в Харбино-Гиринской наступательной операции на направлении главного удара фронта.
После войны А. М. Кузнецов – начальник штаба 65, 53 и 123‐го стрелковых корпусов ПриВО.
С 1952 на преподавательской работе – заместитель начальника, затем начальник кафедры общей тактики и оперативного искусства Военной академии тыла и снабжения им. В. М. Молотова. С декабря 1954 начальник учебного отдела, а с сентября 1955 начальник ВАК там же. С мая 1961 в отставке.
Награжден орденом Ленина, 3 орденами Красного Знамени, медалями.
Великая Отечественная. Командармы. Военный биографический словарь. – М.; Жуковский. 2005. – С. 115–116.
20.04.1903-с. Таишне, ныне Ардатовского района Нижегородской области – 1961-Москва.
Русский. Из рабочих. Генерал‐майор (03.11.1944). В Советской Армии с 1920. Член компартии с 1922. Окончил Краткосрочные военно-политические курсы Приволжского ВО (март – май 1920), 1-ю Советскую объединенную военную школу им. ВЦИК (1920–1923), специальный факультет Военной академии им. М.В. Фрунзе (1932–1936).
Участник гражданской войны (1920–1921) на Южном фронте. Воевал «против грузинских меньшевиков» (1924). Политрук 6‐й, 7‐й рабоче-инженерных дружин (май – сентябрь 1920). Командир отделения, взвода 9‐го Кавказского стрелкового полка (ноябрь 1923 – ноябрь 1924), командир взвода, помощник начальника школы, командир роты, ответственный секретарь бюро ВКП(б) 7‐го Кавказского Лорийского полка 3‐й Кавказской стрелковой дивизии (ноябрь 1924 – май 1932).
В РУ РККА – РУ Генштаба Красной Армии: помощник начальника приграничного разведывательного пункта Забайкальского ВО (март – апрель 1936), в распоряжении по 2‐му (восточному) отделу (апрель 1936 – август 1940), начальник 2‐го агентурного (балканского, восточного) отдела (август 1940 – ноябрь 1941).
Участник Великой Отечественной войны. Начальник РО штаба 1‐й Ударной армии с ноября 1941. «…разведотдел формировал в период боев на канале Москва-Волга, Яхроме, Дмитрове. Сложность обстановки и краткость времени на формирование усложняло подбор личного состава, только опытность т. Чувырина, большевистская настойчивость [позволили] создать работоспособный разведотдел», сведения которого дали возможность «своевременно разгадать группировку противника, его замыслы, что помогло правильно организовать группировку при наступлении и обеспечило успешный разгром немцев под Яхромой на Западном фронте. На СЗФ при сложной обстановке т. Чувырин смог организовать работу РО и РО в соединениях и частях так, что это дает полное представление о противостоящем противнике, его намерениях и оперативных резервах, что обеспечивает правильное выполнение приказов СЗФ» (из Наградного листа, 24.06.1942).
Начальник РО Главного командования Советских Войск на Дальнем Востоке (1945). «Тов. ЧУВЫРИН, как в период подготовки, так и во время войны с Японией проделал большую работу по вскрытию истинной группировки и численности войск и намерений противника на Дальневосточном театре войны, чем в значительной мере содействовал успешному выполнению планов Командования» (из Наградного листа, 06.09.1945).
После окончания войны на преподавательской работе Курсов «Выстрел».
Награжден орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Богдана Хмельницкого II‐й ст., Отечественной войны I‐й ст., Красной Звезды, медалями.
В РУ РККА – РУ Генштаба Красной Армии: в распоряжении (май – октябрь 1936), секретный уполномоченный (октябрь 1936 – июль 1938), заместитель начальника отделения по учебной части (июль – сентябрь 1938) 2‐го (восточного) отдела, проходил стажировку в японской армии. Начальник особого отделения (уполномоченный в Дальневосточном крае) того же отдела (сентябрь 1938 – май 1939), заместитель начальника, начальник 2‐го (май 1939 – август 1940), начальник 3‐го агентурного (дальневосточного) (август 1940–июнь 1941) отделов, с июня 1941 в распоряжении РУ.
Участник Великой Отечественной войны. Заместитель начальника 1‐го управления ГРУ Красной Армии. Представлен к награде в январе 1943 «за отличную организацию разведки за рубежом». В распоряжении ГРУ Красной Армии. Стажер по должности начальника штаба 6‐й гвардейской армии (1944). Затем «в длительной командировке».
Глава советской военной миссии при штабе командующего средиземноморскими экспедиционными союзными войсками, представитель советского правительства в Союзном консультативном совете по делам Италии (1944–1945). С 1950 член Союзного совета для Японии от СССР.
После войны продолжал службу в центральном аппарате ГРУ Генштаба ВС.
С 1959 в отставке.
Награжден орденом Ленина, пятью орденами Красного Знамени, медалями.
Некролог: Красная звезда, 05.01.1982.
Командир 114‐й кавалерийской дивизии (январь – май 1942), заместитель командира 7‐го кавалерийского корпуса (май – август 1942), начальник Южного штаба партизанского движения – на Кавказе и в Крыму (август – ноябрь 1942), начальник оперативного отдела и помощник начальника Центрального штаба партизанского движения (ноябрь 1942–март 1943). «Проявил себя только с положительной строны» (П.Пономаренко, 04.01.1943).
Заместитель начальника 2‐го управления ГРУ Красной Армии (январь – март 1943). По личной просьбе отправлен на фронт.
Командир 2‐й гвардейской Крымской кавалерийской дивизии (апрель 1943–август 1946). Генерал‐майор (1943). Командир батальона сводного полка 1‐го Украинского фронта на Параде Победы в Москве 24.06.1945.
Командир 3‐й отдельной гвардейской Евпаторийской стрелковой бригады в Брянске (октябрь 1946–март 1947), 27‐й механизированной дивизии 38‐й армии (1948 – 1951), 27‐го стрелкового корпуса 13‐й армии (1951 – 1955), командующий 38‐й армией Прикарпатского ВО (июнь 1955 – июль 1957). Генерал-лейтенант (1953).
Начальник Центра особого назначения, заместитель начальника ГРУ Генштаба Вооруженных сил СССР (октябрь 1957 – апрель 1968).
Награжден тремя орденами орденами Ленина, пятью орденами Красного Знамени, орденом Кутузова I‐й ст., Суворова II‐й ст., Отечественной войны I‐й ст., медалями, иностранными орденами и медалями.
Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
Некролог: газета Красная звезда, 09.04.1968.
И.д. начальника 2‐й (разведывательной) части штаба 15‐й кавалерийской дивизии (ноябрь 1936 – июль 1937), начальник 1‐го отделения, и.д. начальника 4‐го отдела штаба Белорусского ОВО (июль 1937–декабрь 1938).
Участник советско-финляндской войны 1939–1940: начальник 4‐го отдела штаба Ленинградского ВО, начальник штаба 28‐го стрелкового корпуса (сентябрь 1939 – февраль 1940).
В распоряжении РУ РККА (июль – октябрь 1940), начальник 6‐го (октябрь 1940–июнь 1941), 7‐го (июнь – ноябрь 1941) отделов (приграничной разведки) РУ Генштаба РККА.
Участник Великой Отечественной войны. Начальник разведки Юго-Западного фронта и направления (ноябрь 1941 – июнь 1942), Сталинградского (июль – декабрь 1942), Донского (декабрь 1942 – апрель 1943, в феврале 1943 переименован в Центральный), заместитель начальника РУ Генштаба (апрель – июль 1943), начальник РО штаба Воронежского (июль – октябрь 1943), 1‐го Украинского (1943–1944), 2‐го Белорусского (1944–1945) фронтов. «Тов. ВИНОГРАДОВ И.В. с первого дня Отечественной войны на фронте. С ноября 1941 года в должности Начальника Разведывательного Отдела Направления и Фронта сумел организовать работу всех звеньев Разведывательных органов и своевременно обеспечивал командование всеми данными о группировке, действиях и намерениях противника» (Из Наградного листа, 09.01.1943).
После войны начальник РУ Северной группы войск (август 1945 – январь 1950), Группы советских войск в Германии (февраль 1950 – март 1952), начальник кафедры войсковой разведки, разведывательного факультета Военной академии им. М.В.Фрунзе (апрель 1952 – ноябрь 1954).
На военно-дипломатической работе: военный и военно-воздушный атташе при посольстве СССР в Финляндии (1955–1957), военный, военно-воздушный и военно‐морской атташе при посольстве СССР в ГДР (1967–1975).
Награжден орденом Ленина, Октябрьской Революции, пятью орденами Красного Знамени, орденом Богдана Хмельницкого I‐й ст., Суворова II‐й ст., двумя орденами Отечественной войны I‐й ст., орденом Красной Звезды, «За службу Родине в Вооруженных силах СССР» II‐й и III‐й ст., медалями, а также орденами и медалями ряда других стран.
В гражданскую войну на Восточном фронте (1919–1921), подавлял казачье восстание в Кулундинских степях (1920), кулацкое восстание в районе Петропавловск-Тюмень (1921). Командир взвода дорожно‐мостовой роты инженерного батальона 26‐й стрелковой дивизии (май 1919 – январь 1920). Заведующий понтонным имуществом Отдельной учебной минно-понтонной бригады (сентябрь 1921 – сентябрь 1922). Помощник командира понтонной роты (сентябрь – декабрь 1922), командир взвода минно-подрывной роты (декабрь 1922 – январь 1923), помощник командира роты (январь 1923 – октябрь 1924) инженерно-технического батальона Петроградского укрепленного района. Командир взвода 1‐го саперного батальона 1‐го стрелкового корпуса (октябрь 1924 – май 1925). Представитель РККА в Остехбюро – Особом техническом бюро по военным изобретениям специального назначения (май 1925 – октябрь 1927).
Исполняющий обязанности начальника 5‐го сектора Управления связи РККА (июнь 1931 – февраль 1932). В распоряжении ОКДВА (февраль 1932 – февраль 1933). Инженер высшей квалификации 5‐го отдела Научно-испытательного института связи и электромеханики РККА (февраль – июнь 1933).
В распоряжении РУ штаба РККА (июнь 1933 – январь 1935). Инженер-химик, инженер по кварцам, инженер высшей квалификации по телемеханике НИИ по технике связи РУ РККА (январь 1935 – декабрь 1937). Заместитель начальника 13‐го отдела (декабрь 1937 – май 1939), один из руководителей организации связи с советскими военными советниками в Испании и Китае, морскими транспортами, доставлявшими на Пиренейский полуостров военные грузы и добровольцев. Начальник 8‐го (радиоразведка и связь) отдела (май 1939 – июнь 1941), в распоряжении (июнь – июль 1941) РУ Генштаба. Помощник начальника отдела связи штаба Забайкальского ВО (июль – сентябрь 1941).
Участник Великой Отечественной войны. Помощник начальника Управления связи Брянского фронта (сентябрь 1941 – июнь 1942). Заместитель начальника отдела (июль 1942), начальник отдела связи ЦШПД (июль 1942 – март 1943), Белорусского штаба партизанского движения (март – апрель 1943), ЦШПД (апрель 1943 – апрель 1944), заместитель начальника штаба Белорусского штаба партизанского движения (апрель – сентябрь 1944).
Заместитель директора НИИ при ЦК ВКП(б) (сентябрь 1944 – январь 1948), начальник отдела волновой службы и радиоконтроля (январь 1948 – май 1953), отдела связи (май 1953 – ноябрь 1960), направления начальника связи (ноябрь – декабрь 1960) Генштаба ВС.
С декабря 1960 в запасе.
Награжден двумя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Суворова I‐й ст., медалями.
Командир взвода, помощник начальника хоздовольствия 61‐го Осинского стрелкового полка 21‐й стрелковой дивизии (август 1925 – декабрь 1931), помощник начальника штаба 6‐го отдельного стрелкового полка (декабрь 1931 – ноябрь 1933), начальник 4‐й (разведывательной) части стрелковой дивизии (ноябрь 1933 – сентябрь 1935).
Начальник отделов РУ РККА – РУ Генштаба Красной Армии: Шифровального (сентябрь 1938 – октябрь 1939), Дешифровального (октябрь 1939 – февраль 1942).
С сентября 1938 Н. А. Филатов начальник шифровального отделения РУ РККА, майор (20.02.1938), с мая 1939 – начальник 9‐го (шифровального) отдела, с августа – начальник 11‐го (дешифровального) отдела РУ РККА, с октября 1939 – 10‐го (дешифровального) отдела РУ ГШ Красной Армии.
С началом Великой Отечественной войны до февраля 1942 в той же должности. Начальник РО штаба 4‐й Ударной армии (февраль – сентябрь 1942). «Войсковой разведкой руководил умело и конкретно. За этот период взято в плен 141 чел. немецких солдат и офицеров, при опросе которых наиболее ясно уточнялась группировка пр-ка перед фронтом Армии. В период с 19.7. по 8.8.42 г., находясь непосредственно на передовой линии фронта, руководя деятельностью разведподразделений в трудной обстановке выполнял ряд заданий Военного Совета Армии по выполнению приказа командования Армии в частях. В период май-июнь с/г. проявил особую активность, инициативу в руководстве и конкретной постановке задач партизанским отрядам, действовавших перед фронтом нашей Армии (по взрыву мостов, ж.д. полотна и т. д.). Хорошо поставил агентурную работу как по численности, а также и по качеству их подготовки систематически освещающих силы пр-ка перед фронтом Армии» (из Наградного листа, 12.12.1942).
Начальник 2‐го отдела 2‐го управления ГРУ. Представлен к награде в январе 1943 «за умелую организацию работы по раскрытию шифров противника».
После войны в ГРУ Генштаба ВС СССР. Работал во Франции.
Награжден двумя орденами Красного Знамени (оба в 1943).
Командир эскадрона, заведующий разведкой 31‐го Белореченского кавалерийского полка (октябрь 1920 – октябрь 1923). Заведующий разведкой, старший помощник начальника оперативной части штаба 6‐й Чонгарской дивизии (апрель 1924 – сентябрь 1929). Начальник 1‐й части штаба 3‐й Бессарабской кавалерийской дивизии (май 1933 – февраль 1934).
В НКО СССР: заместитель начальника Сектора (Отделения) военных и военно‐морских атташе (февраль 1934 – апрель 1936), помощник начальника, ид начальника Отдела внешних сношений РУ РККА, официльно Отдел числился в НКО СССР (апрель 1936 – июль 1938), сотрудник для особых поручений при Секретариате (июль 1938 – сентябрь 1940). Выезжал к командировку в августе 1936 («командирован н-ком РУ РККА»): Рига, Ковно, Берлин, Париж, Лондон, Прага, Варшава, цель – «ознакомление с условиями работы наших военных атташе».
Помощник начальника РУ Генштаба Красной Армии по информационной работе – начальник Информационного отдела (20.09.1940 – 12.02.1941), в распоряжении того же РУ (февраль – август 1941).
Участник Великой Отечественной войны. В распоряжении Главного управления кадров (август – октябрь 1942), генерал для особых поручений (октябрь 1942 – апрель 1943; июнь – ноябрь 1943), начальник группы офицеров (апрель 1943 – июнь 1943) Генштаба Красной Армии, заместитель начальника штаба 1‐го Украинского фронта (ноябрь 1943 – июнь 1944), заместитель начальника штаба по организационным вопросам того же фронта (июнь 1944 – июнь 1945), Центральной группы войск, Австрия (июнь 1945 – апрель 1948).
В распоряжении начальника Военной академии им. М.В.Фрунзе (апрель 1948 – май 1949), преподаватель (май 1949 – январь 1952), заместитель начальника (январь – декабрь 1952) кафедры истории военного искусства той же Академии.
С декабря 1953 в запасе.
Награжден орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Богдана Хмельницкого I‐й ст., Кутузова II‐й ст., Красной Звезды, «Знак Почета», медалями.
Командир батальона, помощник командира полка по строевой части (1921 – 1924), помощник командира 111‐го стрелкового полка по строевой части 37‐й стрелковой дивизии (1925 – 1930), командир батальона Московской пехотной школы, командир-руководитель тактики Московских курсов усовершенствования командно-политического состава, командир полка 156‐й стрелковой дивизии, преподаватель тактики на курсах «Выстрел» (1930 – 1937), помощник командира, командир 81‐й стрелковой дивизии (1937 – 1938), начальник штаба Одесской армейской группы, штаба 12‐й армии (1938 – 1940).
В распоряжении Управления по начсоставу (июль – август 1940), начальник 3‐го отдела Управления боевой подготовки (август 1940 – февраль 1941).
Помощник начальника РУ Генштаба Красной Армии, и он же начальник Информационного отдела (12.02 – октябрь 1941).
Участник Великой Отечественной войны. Начальник штаба 10‐й армии Западного фронта (октябрь – декабрь 1941), командир 19‐й стрелковой дивизии 5‐й армии того же фронта (декабрь 1941 – ноябрь 1942), начальник штаба 29‐й армии Калининского фронта (ноябрь 1942 – январь 1943), 1‐й танковой армии (январь – февраль 1943), 22‐й армии в составе Северо-Западного, Прибалтийского, 2‐го Прибалтийского фронтов (февраль 1943 – сентябрь 1945).
Главный военный советник в Югославии (1945–1946).
Заместитель начальника штаба Дальневосточного ВО (1946–1949), начальник штаба 8‐й гвардейской армии в ГСВГ (1950–1954), помощник командующего войсками Уральского ВО по военным учебным заведениям и одновременно начальник Свердловского гарнизона (1954–1958).
С июля 1958 в отставке по болезни.
Награжден орденом Ленина (1945), тремя орденами Красного Знамени (1921, 1938, 1947), Кутузова II‐й ст. (1944), Богдана Хмельницкого II‐й ст. (1945), Красной Звезды (1967), медалями.
Похоронен в г. Свердловске.
Некролог: Вечерний Свердловск, 16.07.1979.
Начальник штаба 5‐й истребительной авиационной эскадрильи (ноябрь 1934 – апрель 1936), помощник начальника, начальник 1‐го отделения штаба, начальник штаба (апрель 1936 – ноябрь 1937) ВВС Киевского ВО.
29.06.1939 И.И.Проскуров обратился к наркому обороны К.Е.Ворошилову с просьбой направить в распоряжение РУ РККА майора Пугачева Григория Петровича, который «вполне подходит для ведения информационной работы».
В РУ РККА – РУ Генштаба Красной Армии: в распоряжении (сентябрь – октябрь 1939), заместитель начальника РУ, начальник 5‐го (информационного) отдела – Информационного отдела (11.11. 1939 – 20.09. 1940), начальник Отдела военно-технической и экономической информации (20.09 1940 – июнь 1941), начальник 5‐го отдела (июнь – июль 1941). В служебной командировке в Англии (июль 1941 – апрель 1942), заместитель главы советской военной миссии по вопросам ВВС, при этом состоял в распоряжении РУ Генштаба Красной Армии.
30 апреля 1942 британский пассажирский самолёт, следовавший рейсом из Тилинга (аэродром в Шотландии) в Лондон, потерпел катастрофу. На борту самолёта, кроме четырёх членов экипажа находились два британских офицера связи и четыре члена советской военной миссии: полковник авиации Григорий Петрович Пугачев, секретарь миссии военный инженер 2 ранга Петр Иванович Баранов, помощник военного атташе майор Борис Филиппович Швецов и командир советского бомбардировщика майор Сергей Александрович Асямов. Погибли все.
Награжден орденом Красной Звезды (1940).
Похоронен в Москве, колумбарий № 2 Донского монастыря.
Родился 23.06.1897 в д. Судаково, ныне Тульской области.
Русский. Из рабочих. Полковник (28.11.1939). В РККА с 1918. Член компартии с 1926. Окончил экстерном 4 класса гимназии (1912), Московскую пехотную школу им. Ашенбреннера (сентябрь 1925 – август 1927), факультет вечернего и заочного обучения Военной академии им. М.В.Фрунзе (1938).
Участник гражданской войны (1918–1919) на Юго-Западном фронте. Красноармеец 5‐го стрелкового полка 9‐й армии (ноябрь 1918 – июль 1919), письмоводитель, делопроизводитель 19‐й Тульской штрафной роты (август 1919 – август 1921), помощник делопроизводителя Тульского карантинного пункта (август – декабрь 1921), статистик политсекретариата Тульского губернского военкомата (декабрь 1921 – декабрь 1923), адъютант, командир взвода, делопроизводитель 252‐го стрелкового полка 84‐й стрелковой дивизии (декабрь 1923 – август 1925).
Командир взвода, казначей, помощник начальника хозяйственного довольствия, командира роты, командир роты, помощник командира батальона, начальника штаба 133‐го стрелкового полка (сентябрь 1927 – март 1934), начальник штаба 3‐го танкового батальона 133‐й механизированной бригады (апрель 1934 – февраль 1935), помощник начальника оперативного отделения той же бригады (март 1935 – декабрь 1936), командир 2‐го танкового батальона 8‐й механизированной бригады (январь 1937 – апрель 1938), начальник оперативного отделения 45‐го механизированного корпуса (впоследствии 25‐го танкового корпуса) (апрель 1938 – октябрь 1939).
Военный атташе, а с октября 1940 и военно-воздушный атташе при полпредстве СССР в Болгарии (октябрь 1939—март 1941), резидент советской военной разведки. Один из создателей и куратор разведгрупп К. Белева – А. Пеева, П. Шатева, куратор группы В. Заимова и др.
Начальник штаба 2‐й танковой дивизии 3‐го механизированного корпуса в Прибалтийском ВО (апрель – август 1941).
Участник Великой Отечественной войны. Старший помощник начальника оперативного отдела штаба Северо-Западного фронта (август – ноябрь 1941), преподаватель тактики Военной академии механизации и моторизации (ноябрь 1941—июнь 1944), начальник 1‐го Саратовского танкового училища (июль 1944—август 1946), в распоряжении начальника Управления кадров бронетанковых и механизированных войск (сентябрь 1946—май 1947).
С мая 1947 в запасе.
Награжден орденом Ленина (1945), Красного Знамени (1944), Красной Звезды (1944), медалями.
«Если удастся, – писал Йодль, – вывести из строя сосредоточенные вокруг Лондона и Бирмингема предприятия авиационной промышленности, то английская авиация не сможет больше пополняться. Тем самым Англия будет лишена последних возможностей военных действий против Германии, ибо блокада с помощью английского флота больше не сможет оказать на нас решающего для ведения войны воздействия. Эта первая и важнейшая цель борьбы против Англии будет одновременно дополнена действиями по уничтожению английских складов запасов и нарушению снабжения в открытом море и в портах. В соединении с пропагандой и периодическими терроризирующими налетами – выдаваемыми за возмездие – это растущее ослабление английской продовольственной базы парализует и в конце концов сломит силу сопротивления народа и тем самым принудить его правительство к капитуляции».
Йодль, как и Гитлер, а также большинство военных руководителей Германии, полагал, что с разгромом Франции война на Западе практически кончилась и что стоит только сделать Англии предложение о мирном урегулировании, подкрепленное средствами психологического и военного давления, как она уступит и сложит оружие. «Поскольку Англия, – указывалось в записке, – больше не может сражаться за победу, а борется лишь за сохранение своих владений и своего положения в мире, она, по всей вероятности, будет склонна заключить мир, если узнает, что эту цель достигнет сравнительно недорогой ценой. Но своему полному разгрому она будет противиться до конца». Дашичев В.И. Указ. соч Т. 1. – С. 635 – 637.
