Читать книгу: «Белый Z на лобовой броне», страница 2
А ведь раньше фамилия этого клоуна звучала если не гордо, то достойно. Помнится, был такой полковник царской армии, уважаемый человек. Талантливый оружейник… Были и другие. Да блин, дед этого кадра! Гвардеец, офицер, войну прошел. Но помнить будут именно этого. Какую фамилию опошлил, гад…
Чуть скрипнув тормозами, «Нива» остановилась. Виталий опустил стекло, мысленно ругаясь: отвык, что ручку надо крутить. Высунулся, коротко свистнул:
– Эй, вы, двое. Бегом сюда!
Подошли, не пытаясь корчить оскорбленное достоинство или демонстрировать возмущение. Остановились шагах в пяти. Виталий присмотрелся внимательнее. Ну да, мордально похожи. Брат с сестрой, не иначе. Глупо…
– В машину, живо. И поехали отсюда.
Спорить они не стали. Единственно, замешкались – явно никогда не ездили в такой машине. А «Нива», при всех ее преимуществах, не-удобна с точки зрения посадки. Чтобы залезть на заднее сиденье, придется сложить переднее, а уж потом… Пятидверка удобнее. «Нива-Бронто», хоть и трехдверная, тоже ничего. А эта… Впрочем, он ведь и не планировал брать попутчиков.
– Стоять!
Виталий обернулся на крик и увидел быстро шурующего в их сторону мужика в камуфляже.
Мальчишка сзади схватил его за плечо, принялся трясти:
– Поехали! Быстрее!
– Еще чего. – Третьяков, не слишком торопясь, вылез из машины. – Может, у человека беда какая…
Например, острая нехватка звездюлей в организме. Но это он подумал про себя, внимательно рассматривая незваного гостя. А ничего такой мужичок. На полголовы выше Третьякова, малость пошире в плечах. Ну и помоложе лет на десять. Рожа толстая и помятая, про такую говорят: кирпича просит. В общем, типичный укронацик, вчера спустившийся с дерева, нашедший где-то автомат и от осознания этого потерявший берега.
– Заворачивай обратно! – замахал руками мужик.
– Зачем? Мне ехать надо.
– Заворачивай, говорю!
– За-чем? – по слогам повторил Виталий.
– Затем, что мы из-за твоей трусости погибать не должны. Пока вы здесь, по нам не стреляют.
– Ты действительно думаешь, что меня это волнует?
Главное для себя Третьяков уже установил. Перед ним человек, умеющий управляться с автоматом, и только. Не очень ловко умеющий, это сразу видно; те орлы, что были на заправке, выглядели куда более опасными. И не понимающий, что если собеседник от вида вооруженного оппонента не впал в ступор, к нему надо как минимум присмотреться. И уж никак не подходить на расстояние вытянутой руки.
Ударил Виталий аккурат в тот момент, когда оппонент начал стягивать с плеча автомат. Руки заняты, внимание отвлечено – милое дело. На все про все, правда, не более пары секунд, ну да понимающему человеку больше и не нужно. Много даже. С профессионалом не пройдет, но простите: где вы здесь видите профессионала?
Камуфлированный даже пискнуть не успел, только воздух ртом хватал, задыхаясь от боли, а Виталий уже скручивал ему руки. Для этого выдернул у побитого из штанов понтовый кожаный ремень. Веревка подошла бы лучше, ну так где ж ее взять-то? Бельевую у кого-нибудь реквизировать? Нет уж, нет уж, народ здесь такой, что на чужие разборки не реагируют, но за свое убьют. Пускай даже это свое – драный веник у крыльца. Так что ремешком обойдемся.
Все действо заняло не больше минуты. Проще, конечно, было убить, и в другое время Третьяков так и поступил бы, но если появилась такая шикарная возможность наследить, почему бы нет? Оставалось лишь пинком столкнуть получившуюся пародию на мумию в яму возле ближайшего забора и вернуться в машину.
– Как-то так, – пояснил он обалдело наблюдавшим за ним подросткам и положил на пассажирское кресло рядом с собой автомат и три запасных магазина. Туда же отправился неплохой нож в твердых пластиковых ножнах. – Запомните, дети: если появилась возможность на халяву пополнить арсенал, ею стоит воспользоваться. Враг – он ваш интендант.
Машина резво, насколько позволял ее не самый передовой двигатель, умчалась прочь, однако на том сегодняшние приключения не закончились. Отъехав на какой-то десяток километров, Виталию довелось стать свидетелем очередного эпизода войны. Рядового, в общем-то, ничем принципиально не отличающегося от много раз виденного им раньше, но от этого не менее мрачного.
Они как раз догоняли колонну из трех тентованных КамАЗов, сопровождаемых бронетранспортером. Дорога выглядела на удивление пустынной: здесь, вдалеке от города, ездили немногие. Впрочем, оно и к лучшему. Виталий уже прикидывал, как поудобнее обогнать грузовики, уж больно черепашьим шагом они плелись.
Именно в этот момент с неба донесся знакомый уже гул, и Виталий, не раздумывая, выкрутил руль, уводя машину с трассы. Как бы ни повернулось дело, следовало быть подальше от эпицентра событий. Для здоровья полезнее.
В поле они откатили метров на сто. Дальше Виталий, почувствовав, что еще немного – и вопреки усилиям неплохой «грязевой» резины посадит машину на брюхо, ехать не рискнул. Впрочем, и это было неплохо. Укрывшись за машиной, он без тени сочувствия, но и не злорадствуя, вместе с пассажирами наблюдал маленькую локальную драму.
Четверка вертолетов вынырнула из-за холмов, словно прячущиеся в засаде голодные хищники. Были это те же машины, что и в прошлый раз, или здесь разминалась другая группа охотников, Виталий не знал. Да и непринципиально это. Главное, любой из вертолетов нес ракет достаточно, чтобы сровнять с землей небольшой поселок. А те, кто ехал на КамАЗах, совсем не жаждали огрести всем этим богатством по макушке. И зубы, чтоб огрызнуться, у них тоже имелись.
Из головной машины прямо на ходу пальнули «Стингером». С бронетранспортера тоже. Вертолеты отстрелили тепловые ловушки и выполнили противоракетный маневр. Одна ракета ушла куда-то в сторону моря: очевидно, головка наведения оказалась сбита с толку. А вот вторая оказалась умнее и на ловушки не отвлеклась.
Но и пилот оказался хорош. В последний момент, виртуозно развернувшись, он почти увернулся, и хотя его зацепило, повреждения были далеки от критических. Во всяком случае, падать машина не собиралась, даже из боя не вышла.
Ответка не заставила себя ждать, и, как это часто бывает, нарушителям спокойствия прилетело много и от всех сразу. Дорогу буквально затопило огнем: неуправляемых ракет пилоты не жалели. Да и что их жалеть? Российская армия сейчас щедро использовала оставшиеся в арсеналах устаревшие системы и боеприпасы с истекающим сроком годности. Все равно утилизировать, а так хоть с пользой. А когда ракет много, то не слишком высокая точность компенсируется огромной площадью, накрываемой сразу и наглухо.
Вряд ли кто-то мог выжить в этом аду. Правозащитники потом наверняка вопить начнут. А чего ж они ожидали, цинично подумал Виталий. Русские терпеливы, это национальная черта характера. Но любое терпение имеет предел. И когда он пришел, русские перестали уговаривать и начали убивать. Остановить их теперь местным без серьезной, на грани открытой войны, помощи извне вряд ли получится. А помощи этой они не дождутся: есть кому об этом позаботиться.
Впрочем, и с помощью тоже не продержатся. Виталий знал точно: решение о применении новых систем вооружения уже принято. Конечно, всему «цивилизованному» миру это не понравится. С другой стороны, почему бы и нет? Испытают новое оружие на двуногих мышках, благо те долго и упорно на это напрашивались. Проредят почти европейскую почти армию. И намекнут всем соседям, чем кончится для них война.
Меж тем пламя на дороге опало. «Аллигаторы» прошли над разбитой колонной, не стреляя. Видать, целей достойных не осталось. Потом вертолеты дружно, как на параде, развернулись и отправились по своим делам, а Виталий вытер со лба некстати выступивший пот. Могли ведь и накрыть сдуру. Хотя по гражданским летчики обычно специально не били, на войне случается всякое.
– Ну как, посмотрим, что там наворотили? – задал он риторический вопрос пассажирам. Риторический потому, что решать ему и только ему, других вариантов не предусмотрено.
Если издали место боя выглядело жутко, то вблизи было еще хуже, поскольку к картинке добавлялись невидимые раньше детали, жуткий запах и море крови. Причем как самой по себе, так и в комплекте с разными частями тела вроде оторванной и все еще дергающейся, будто в паркинсонизме, ноги.
Пацана, не отстающего от Виталия, бурно стошнило. Его сестра держалась лучше: побледнела, конечно, однако даже характерного глотательного рефлекса Виталий не заметил. Здоровые нервы и крепкий желудок. Такой выдержкой и взрослые мужики не всегда могут похвастаться.
Отработали вертолетчики и впрямь хорошо – живых Виталий не увидел. Да и не искал, если честно. Найдет – и что с ними делать? Добивать не комильфо, помогать – так враги…
Зато еще одним автоматом, потертой, но ухоженной СВД, патронами и двумя пистолетами разжился. Ну и еще кое-чем по мелочи – в дороге мало ли что пригодится. Все, теперь можно устраивать небольшую войну. А главное, к наличию оружия никто не придерется: здесь власти раздают его всем подряд и без малейшего контроля. В крайнем случае можно честно признаться в мародерстве: здесь это дело житейское, никого не удивляет и преследуется исключительно формально.
– Если так пойдет дальше, завтра к вечеру можно будет рассчитывать на танк, – хмуро проворчал Виталий, забрасывая оружие в машину. – Рвем когти.
– А? – Судя по хоровому возгласу удивления, идиома была попутчикам незнакома.
Виталий поморщился: разница сленга между поколениями и регионами затрудняла понимание и действовала на нервы.
– Едем отсюда, быстро. А то мало ли кого нелегкая принесет.
Вот чего попутчики добавили, так это геморроя с ночевкой. Сам Виталий без проблем выспался бы в машине. Отогнал бы ее от дороги, и все – мест, где можно спрятаться от лишних глаз, в избытке. Но с детьми это вызывало определенные неудобства. Да и вокруг не родная тайга, в которой и вода чистая, и удобное место при должной сноровке найти не проблема.
Здесь и сейчас вокруг сыро и грязно. Весна, однако. Реки и ручьи, и без того не слишком чистые, вздулись и налились мутью. И неизвестно, кто гадил у ручья километром выше по течению. Пить и умываться из такого – верный путь к зарождению внутри тебя новой жизни. Даже если ты мужчина, паразитам на такие нюансы плевать.
Виталия подобное не страшило, благо учен изрядно, да и в бурной молодости приходилось бывать в местах куда менее благоустроенных, но дети… Этот чертов французский летчик, написавший «Маленького принца», в подкорку вбил людям, что мы в ответе за тех, кого приручаем. Вот и пришлось обдумывать альтернативные варианты, которые в прифронтовой полосе могли оказаться самыми неожиданными.
Надо признать, что пацан с девчонкой как раз не жаловались. Им вырваться из того села, где их подхватил Виталий, – уже праздник. Поесть нормально – праздник вдвойне. Виталий, пока они ехали, успел их немного разговорить. Точнее, в ультимативном порядке заявил, что или ему рассказывают все и отвечают на вопросы, или брысь из машины. Картинка получилась некрасивая.
Звали их Саша и Таня, прямо как героев проходного сериала. Жили они в Чернигове и как раз накануне большой разборки поехали в Одессу к бабушке. Конечно, учебный год в разгаре, но учителям на детей сейчас было, мягко говоря, наплевать. Побочный эффект нескольких лет жизни на пороховой бочке с ежедневной информационной накачкой – у всех совсем другое на уме.
К тому же детей в школе не столько учили, сколько вдалбливали им в головы постулаты о «клятых москалях». Идеологически оправдано, только вот в жизни вряд ли пригодится. Сколько ни пой гимн об умерших щенках, в институт это поступить не поможет и автомобиль починить тоже.
Родители этой парочки, будучи этническими русскими, школьный бред не одобряли и потому сверх необходимого детей в школе старались не держать. И поездку к бабушке, когда той захотелось пообщаться с внуками, организовали без особых проблем. Ну съездят, вернутся… Вот только война спутала планы, не доехали они до бабушки.
В тот день, когда терпение русских лопнуло и зарвавшийся сосед начал огребать наконец давно заслуженных люлей, ребята как раз были в дороге. Остановились в этом селе, решили сходить до ветру и прогуляться вокруг, ноги размять, благо стоять автобус, как им сказали, будет долго.
Во время прогулки узнали о случившемся, примчались, а автобуса нет. Видать, его водитель решил никого не ждать и рванул от греха подальше. Правда, не совсем понятно, с чего он решил, что где-то будет безопаснее, но у таракана в его голове, наверное, имелись на сей счет веские аргументы.
Самое же гнусное началось после этого. Не прошло и десяти минут, как местные их буквально выпотрошили – очистили карманы от всего, что может быть ценным. Деньги, телефоны – все! Татьяну два мужика, вполне, к слову, почтенной наружности едва не утащили для вполне понятного разговора. Насилу вывернулась и убежала.
После этого оставалось старательно тихариться. Еду воровали: делиться с ними хоть чем-то никто не собирался. Пытались уехать, но водители автобусов, пока те еще ходили, без денег брать отказывались, те, у кого свои машины – тоже.
Вдобавок приехали вчера сразу две банды, называющие себя бойцами за «самостийность» и «нэзалэжность». Эти просто перестали выпускать рискнувших остановиться здесь людей: им нужен был живой щит. То, что русская авиация по гражданским не работает, было общеизвестно.
Между собой эти умники держались как кошка с собакой, но сцепиться не торопились. Зато грабили совершенно одинаково. Ребята прятались на заброшенном сеновале (девчонка после тех ночевок ощутимо покашливала), а потому избежали пристального внимания «защитников». Иначе могли бы и пристрелить. За что? Да за чистую русскую речь хотя бы. Ну а потом приехал Третьяков, дети в очередной раз рискнули – и им выпало зеро.
Что же, кому-то подобное поведение обычных, вроде бы законопослушных людей могло показаться диким, Третьяков же отнесся к нему безразлично. Видел уже такое, и не раз. Когда человек не имеет нравственного стержня, в любой кризисной ситуации мораль побоку. Каждый сам за себя, умри ты сегодня, а я завтра, и прочие мысли того же фасона.
А где взять моральный стержень украинцам, которых оболванивали всеми возможными способами тридцать лет? Вот у тех, кто чуть послабее, и лезет наружу свиное рыло. А за ними, увидев, что «так можно было» и «за это ничего не будет», живо подтягиваются остальные. Обычная ситуация – и в Сирии пришлось наблюдать, и в Грузии, да и до того видел. И везде примерно одинаково, разве что национальный колорит отличается.
Главным же выводом, который можно было сделать из рассказа, оказался тот простой факт, что сельскую глубинку киевские власти уже не контролируют. Крупные города, скорее всего, еще остаются у них в подчинении, но за околицу выходить не рекомендуется.
То, что с детьми поступили по беспределу, говорило о полном бездействии здешних полицаев. Видать, прикинулись ветошью и не отсвечивают, ожидая, чем закончится дело. А потом, соответственно, лягут под победителя, ибо работающие «на земле», за редким исключением, не идиоты и лить кровь за дурную власть не собираются.
А те, кто установил контроль над селом, это действительно банды. Националисты они или еще какие – исты – вопрос второй. Хотя, скорее, это все же какие-то вновь сформированные из резервистов части. Дисциплины минимум, подготовка хромает, оружия горы. Но на самом деле это вторично. Главное, такие мародерствующие уроды чувствуют себя хозяевами положения. А значит, сил, чтобы навести порядок, у Киева просто нет.
«Система рушится на глазах», – отстраненно думал Третьяков, аккуратными движениями руля заставляя машину лавировать между ям. Аналитики ошиблись. Они, конечно, знали, что это произойдет, но никто не предполагал, что так быстро.
Хорошо это или плохо? Глобально не его ума дело. А применительно к заданию… Да так на так, наверное. С одной стороны, вдали от линии фронта всем по фигу, кто и куда едет. Какого-то намека на тотальный контроль не может быть в принципе. С другой стороны, по территории беспредела ездить всегда опаснее и получить пулю в башку куда проще, чем там, где поддерживается хотя бы видимость порядка. Но выбирать не приходится, поэтому рули и радуйся, что все еще жив.
В известной степени, его мысли были подтверждены отношением местных к контролю передвижения транспортных средств. Документы у Виталия за день проверяли дважды, оба раза мобильные армейские патрули, то и дело с тревогой поглядывающие на небо. Оба раза легенда уверенно прошла проверку, и реакция тоже была одинаковой.
Видя официально аккредитованного либерального журналиста из «клятой Рашки», патрульные удивлялись. А узнав, что он планирует проехать вдоль линии фронта, дабы взять интервью и состряпать цикл статей о буднях героических украинских военных, разве что пальцем у виска не крутили. Однако же и задерживать не пытались, равно как и придираться к лежащему в машине арсеналу. Времена неспокойные, на дорогах может встретиться кто угодно, и оружие – это не нарушение, а стандартная мера предосторожности.
Слабым местом выглядели попутчики, но их спасал возраст и почти правдивый рассказ о том, кто они. В смысле, отстали от автобуса, попросили подвезти… О злоключениях в том селе можно было и промолчать. В обоих случаях на ребят только рукой махнули: проезжай, мол. Солдаты были испуганы, злы, но человеческий облик еще не потеряли.
Вопрос с ночлегом решился неожиданно просто и по большому счету случайно. Просто в быстро наступающей темноте Виталий, проезжая через очередное село, ухитрился рассмотреть слабо освещенный фасад придорожной гостиницы, возле которой на стоянке притулились здоровенная фура и пара легковушек. На логово доморощенных фашистов как-то не похоже. Риск? Ну да, имеется. Но ведь Третьяков и приехал сюда, чтобы рисковать. Да и, откровенно говоря, сейчас неизвестно, где опаснее.
Внутри горел неяркий свет, и заспанный парень без проволочек выделил им двухместную комнату, добавив раскладушку. На деньги смотрел без особого вожделения: спать очень хотел, похоже. Да и бумажник Виталий светил с тем расчетом, чтобы у администратора сложилось впечатление: брать особо нечего, и возможная прибыль не стоит риска. Оружие у заселяющихся его тоже не впечатлило: здесь оно было уже почти у всех. И даже документы не спросил: бумажки с номиналом, частью хрустящие, частью засаленные от долгого употребления, вполне их заменили.
Номер для придорожного мотеля оказался на удивление неплох. Простыни чистые, сан-узел имелся в номере, а не на этаже, один на всех, как поначалу думал Третьяков. Словом, вполне комфортно, если не придираться к мелочам. Цены, конечно, грабительские, но с учетом того, какой бедлам творится вокруг, вполне обоснованные.
Ужина, правда, не было, да оно и понятно: все же и приехали они поздно, и вокруг как бы война. Сказали, правда, где ближайшая забегаловка, но честно предупредили, что за последствия для здоровья после дегустации тамошних блюд отвечает сам посетитель. А то поешь – и будет почти по классику: огурцы да молоко, да бумага туалетная, и тогда искать меня в поле не советую…
Нет уж, нет уж, как-нибудь в другой раз. Хорошо еще в машине сейчас был неплохой запас продуктов, даже с учетом резко пополнившегося числа путешественников.
В душ Виталий полез последним, дав ребятам вдоволь наплескаться. А то не мылись они давненько. Гигиену пытались соблюдать, но в машине, пока ехали, все равно чувствовался запашок. Сам он тоже хорошенько сполоснулся, благо горячая вода имелась, не так уж и плохо в этом отношении жили коммерсанты. А когда он вышел, попутчики уже дрыхли – намаялись…
Некоторое время Третьяков сидел, маленькими глотками прихлебывая чай, благо хотя бы с кипятком проблем не было. И мысли его плыли одновременно в двух направлениях. Во-первых, по поводу дальнейшего маршрута, а во-вторых, вокруг оружия, сейчас хозяйственно убранного в шкаф – на всякий случай и во избежание.
Да уж, если обыватели начинают столь обыденно и даже безразлично относиться к набору оружия, которого лично ему хватило бы на небольшую войну, это о многом говорит. И ни о чем хорошем точно – разоружать эту страну даже после окончательного ее разгрома и капитуляции придется не один год.
Задумчиво покрутил в руках пистолеты, на автопилоте провел неполную разборку, собрал обратно и отложил в сторону. «Беретта» – хорошая вещь, «стечкин» – тоже. Состояние обоих близко к идеальному. Те, у кого он их забрал, были плохими людьми, но хорошими солдатами. Пристрелять бы… Хотя для короткой дистанции особой разницы нет. А вот автоматы надо опробовать обязательно. Выбрать завтра место по-укромнее – и вперед. Сегодня времени не было, да и места подходящего на глаза как-то не попадалось, а вот завтра – обязательно.
С маршрутом было сложнее. Днем он сколько ни крутил старомодную шайбу на олдскульной (блин, да она же под кассеты рассчитана!) магнитоле, поймать ничего интересного не смог. На всех волнах только патриотичные вопли на трудновоспринимаемой мове. Ведущие звиздели, как депутаты на митинге: если им верить, то русская армия была уничтожена уже как минимум трижды. Нет, депутатов слушать все же приятней. Врут почти так же, зато хотя бы на знакомом языке.
Но интерес интересом, а составить в голове хотя бы подобие картинки не получалось. Он четко знал, какие расклады были на момент высадки, имел представление о ближайших планах командования, но сейчас все это могло оказаться уже неактуальным. Как быстро может изменяться обстановка в зоне боевых действий, знает каждый, хоть раз оказывавшийся на передовой. Виталий уяснил это на собственном опыте давным-давно. Увы, дальше приходилось рассчитывать исключительно на собственные силы.
Сзади скрипнула кровать, послышались осторожные шаги. Виталий обернулся, кивнул Тане:
– Садись, наливай чай.
Та не стала жеманничать, быстро наполнила кружку, кинула в нее пакетик и тут же вгрызлась в бутерброд. Прожевала, а затем с некоторой опаской спросила:
– Скажите, почему вы нам помогли?
Потому что дурак, хотел ответить Третьяков, но вслух лишь сказал:
– Это было правильно.
– У нас нечем вам заплатить…
Под острым взглядом собеседника она невольно поежилась. Виталий мысленно вздохнул. Пожалуй, он не удивился бы, предложи она в качестве оплаты саму себя. Да и чего удивляться? Сталкивался уже как-то, причем та сопля не испытывала к подобному ни капли негатива. Деловое предложение, не более.
Впрочем, Таня промолчала, и это, на взгляд Третьякова, характеризовало ее совсем неплохо. Зато ее вопрос, прозвучавший после короткой паузы, звучал вполне здраво:
– Что с нами будет?
– Вариантов не так и много, честно говоря. – Виталий отхлебнул из своей кружки, задумчиво покатал во рту шарик горячей жидкости. Проглотил без удовольствия: гостиничный чай был, как и положено, из самых дешевых, и вкус имел соответствующий. – Во-первых, можем разбежаться хоть завтра. Я поеду своей дорогой, вы пойдете своей. Устраивает?
Девчонка замотала головой. Похоже, расклады она умела оценивать неплохо, можно сказать, по-взрослому. Впрочем, на изломе времен, да и вообще на войне, дети взрослеют быстро.
– Второй вариант – доставить вас домой. Это не устраивает уже меня: не то время, чтобы кружить по вашей стране сверх необходимого. Пристрелят еще случайно.
– И что тогда?
– Можно спрятать вас там, где вы сможете отсидеться, пока все это не закончится. Если повезет и связь будет, еще и с родителями созвонитесь и предупредите, чтобы не дергались. Есть у вас такое место?
Таня вновь помотала головой. Излишне резко получилось – не успевшие до конца просохнуть волосы темными сосульками хлестнули по воздуху.
Третьяков вздохнул:
– Почему-то я так и думал. Ладно, иди спать, утро вечера мудренее.
Следующее утро не принесло чего-то нового. Заспанный дежурный принял ключи и ушел спать, не обращая внимания на далекий, на грани слышимости, грохот взрывов. Что уж там стреляло, Виталий гадать не стал: звук был нечеткий, а слух у него и в лучшие годы музыкальным не считался.
Выехали они рано, дорога сегодня выглядела неплохой. И лишь ближе к обеду появилось какое-то разнообразие. Вначале Третьяков услышал рев двигателей. Довольно поздно услышал, к слову: «Нива», как ей и положено, завывала так, что способна была заглушить что угодно. Однако услышал, а через пару секунд увидел и сам его источник. И испытал двойственные чувства.
«Грач», он же Су-25. Тяжелобронированный, по меркам авиации, штурмовик, несущий столько оружия, что способен разделать под орех любую наземную цель. Его характерный силуэт, однажды увидев, не спутаешь ни с чем.
В свое время Третьяков привык, что появление этих машин означает перелом в ходе боя. Причем в нужную, то есть русскую, сторону. И потому, несмотря на прошедшие годы, рефлексы сработали независимо от сознания. Радость – именно это он испытал. Вот только этот самолет нес опознавательные знаки врага.
Украинский штурмовик мчался вдоль самой земли, выписывая кренделя. Летчик у него, видимо, был хорош. Ну да и неудивительно, школа пилотирования на Украине имела в основе те же, что и в России, советские наработки, а это серьезная база, кто угодно подтвердит.
И пускай они качественно «просели» из-за вечного недостатка финансирования, какое-то количество грамотных пилотов у них просто обязано быть. Да и вообще, с учетом потерь, кто-нибудь из «стариков», которых готовили еще в Союзе, мог и сам за штурвал сесть. У них, конечно, возраст для подобного великоват, но ради такого дела – почему б не рискнуть?
Петлял самолет не просто так. Откуда-то из-за горизонта вынырнула, оставляя инверсионный след, ракета. Сколь мог судить Третьяков, авиационная. Похоже, русский истребитель засек цель и отработал по ней с дистанции, на которой штурмовику просто нечем ответить.
Ракета уверенно зашла в хвост украшенному тризубами самолету, но в последний момент тот отработал рулями, заставив машину совершить немыслимый и противоречащий законам аэродинамики маневр. Уклонившись от удара, он резко сменил курс и нырнул куда-то за холмы. Что с ним было дальше, Виталий уже не видел.
Вот так. Это была украинская машина, и за штурвалом сидел враг, но… Но вот не получалось его ненавидеть, хоть тресни. Этих, на земле, с дегенеративными рожами – да сколько угодно. А летчика почему-то нет, хотя он, возможно, был ничем их не лучше. Наверное, именно знакомый силуэт в небе повлиял. И Виталий искренне пожелал им обоим выжить в этой войне, а там – как карта ляжет.
Однако это был единственный эпизод за полдня, даже патрулей не попадалось. А затем Виталий свернул на неприметный проселок, чтобы буквально через пару километров въехать в очередную станицу и подрулить к дому, расположенному аккурат на противоположной от въезда окраине.
Честное слово, не хотелось заниматься этим сейчас, но особого выбора не было. Не выкидывать же и впрямь пассажиров на обочину. Заехать по этому адресу Виталий планировал намного позже. В идеале, когда закончится творящееся здесь безобразие. И уж в любом случае после выполнения задания. Просто чтобы не подставить в случае чего.
Увы и ах, обстоятельства так сложились, что особого выбора не было. Человек, к дому которого на следующий день подрулила «Нива», был его единственным контактом в этих местах. Точнее, единственным, кому можно было доверять без оглядки и без раздумий.
Забор, окружающий дом, был высок и капитален. Никакой лишней красоты вроде кованых финтифлюшек, зато металл качественный и в высоту, как на глаз определил Третьяков, почти три метра. Разглядеть через него можно было разве что крышу второго этажа. Тоже капитальную, крытую железом. Простой и надежный вариант, без лишней красивости.
На стук из-за забора внушительно загавкала собака. По звуку судя, что-то большое и грозное, хотя Третьякову приходилось слышать, как таксы гавкают страшнее. Впрочем, тот, кто здесь жил, мелких собачек не любил никогда: привычка у него была такая.
Виталий постучал еще раз, только громче. Собака еще пару раз брехнула и замолкла. А затем послышались очень мягкие, почти беззвучные шаги, и щелкнул, открываясь, замок.
Из ворот появился мужик, по сравнению с которым Третьяков, сам человек вышесредних габаритов, терялся, будто холмик под скалой. Метр девяносто четыре ростом и поперек себя шире. Вдобавок отрастивший немалое, истинно казацкое брюхо и буйную, отроду не чесанную бородищу. Учитывая, что человек этот вполне мог проломить голой рукой кирпичную стену, картина впечатляла. Такого в переулке встретишь – сам карманы вывернешь.
Все невольно попятились, и лишь Виталий остался недвижим. Прищурившись, внимательно посмотрел на встречающего и выдал то, что рискнул бы, наверное, только он один.
– Здорово, морда хохляцкая!
Мужик скорее удивленно, чем зло, посмотрел на него, а потом вдруг заржал как конь, хлопнув себя руками по бокам:
– Привет, москаль!
В следующий миг Третьяков узнал, что чувствует томат в соковыжималке. Именно на нее объятия и походили. А еще через миг Виталий почувствовал, как ноги его отрываются от земли… Впрочем, зная характер этого человека, можно было ожидать чего-то еще.
– Пусти! Немедленно поставь командира на место! Планета не простит тебе гибели лучшего представителя человечества!
Вот так, не забыл прапорщик Кравченко своего командира. Не забыл, как на себе его двенадцать километров пер, уходя от вконец оборзевших абреков. И как двумя месяцами позже выносили уже его, а Третьяков с парой бойцов засели в ущелье и прикрывали отход. Вот так…
Жаль, потом судьба развела. Кравченко после службы уехал на Украину, к родственникам. На неделю поехал, но встретил женщину своей мечты да там и осел. Виталий стал… тем, кем стал. Иногда переписывались, благо интернет расширяет границы и снимает преграды к общению, но и только. Встретились первый раз по-чти за двадцать лет и, как оказалось, друг друга все же не забыли.
Уже ближе к вечеру чисто вымытый и немного отдохнувший с дороги Виталий сидел и внимательно разглядывал бутылку со сливянкой. Кравченко заявил, что жена его наливку сию готовит дивно и не попробовать ее – смертный грех и великая обида. Хотелось верить, хотя пахла настойка, конечно, заметно приятнее любого импортного коньяка.
Впрочем, бутылка была не слишком большой – как раз такая, чтобы двум мужчинам хватило душевно посидеть, но при этом не нажраться в зюзю. Именно двоим: и пассажиры Виталия, и дети самого хозяина уже дрыхли, а мадам Кравченко деликатно покинула их, дабы не мешать мужу общаться со старым товарищем. Интеллигентка в лучшем понимании.
