Читать книгу: «Тихие омуты», страница 7

Глава 21

Дойдя до того самого участка на другой линии, к которому задней стороной примыкал мой участок, мы остановились. Лера вытащила ракетки и воланчик, и мы стали играть в бадминтон. Какое-то время игра шла слаженно, воланчик летал от меня к Лере и не падал на землю. Отбивая очередной раз, Лерка направила ракетку на нужный нам участок, и воланчик перелетел через забор.

Для достоверности мы поохали, побегали вдоль забора. Затем нажали на звонок. За забором долго не было ничего слышно. Через минуту дверь медленно открылась, и мы увидели маленькую старушку. Ее худенькое тело было одето в зеленый халат в горошек. На голове – белый платочек. Небольшое сморщенное личико выражало удивление. На мгновение мы остолбенели.

«Лет девяносто», – пронеслось в моей голове.

Она снова вопросительно посмотрела на нас. Мы поздоровались.

– Девочки, вы к кому? К Ане? – прошелестел ее голос.

Лерка очнулась первая.

– Бабушка, мы к вам случайно закинули воланчик, – Лера покрутила у ее лица ракеткой, – можно, мы его заберем?

– Ой, девочки, Вадик не разрешает никого пускать, когда его нет, – жалобно ответила старушка.

– Да мы быстренько, просто возьмем и сразу уйдем. Вон же он лежит! – Лерка указала куда-то рукой. Я с сомнением посмотрела не нее: долететь до дома воланчик точно не мог, и старушка должна это понимать.

Но подругу это не смущало. Она протиснулась между старушкой и калиткой и уверенно побежала к дому. Перед входом она оступилась и упала на землю.

– Ой-ой, как больно! Сейчас, бабушка, я встану. Ногу подвернула. Ой, прямо звезды в глазах от боли, голова кружится, – Лера схватилась за лоб, опустив голову.

Старушка озабоченно посеменила к ней.

– Ну, пройди, милая, в дом, посиди в тенечке немного, – неуверенно предложила она.

Я подбежала к Лерке, взяла ее под мышки, подняла, и мы пошли к дому. Лера натурально припадала на одну ногу. За дверью была небольшая прихожая, мы прошли мимо нее в большую комнату. Обстановка комнаты напоминала квартиру моей прабабушки, которой уже не было в живых: диван, застеленный пледом, старый сервант. В серванте расставлена посуда «для праздников» и разные фарфоровые статуэтки. У окна – комод. А на комоде фото. Улыбающаяся Анна Кирилловна, наш учитель истории. Только лет на десять моложе.

Мы с Лерой переглянулись.

– Какая красивая девушка! Это ваша… ээ… дочка? – спросила я.

– Внучка, Анечка. Она в школе работает учительницей, – с гордостью ответила старушка.

Мы снова переглянулись.

– Ой, точно, это же Анна Кирилловна! – воскликнула Лера. – Майя, ну мы с тобой даем! Учительницу любимую не узнали.

Старушка просияла:

– Правда, она ваша любимая учительница?

– Конечно! Ее весь класс обожает. Такая добрая, справедливая. А недавно ходила с нами в поход. С ней так здорово! – врала напропалую Лерка.

– Ой, как хорошо, что вы зашли, хоть послушаю от учеников про мою Анечку, – улыбаясь, сказала старушка.

– А кто такой Вадик, про которого вы у ворот говорили? – спросила Лера.

Старушка тут же переменилась в лице, видимо, вспомнила, что этот самый Вадик не разрешал пускать в дом посторонних.

– Это мой внук, он сейчас в отпуске. Я попросила его купить хлеба, он сейчас вернется, – забеспокоилась она, видимо, собираясь нас выпроводить.

Спасая ситуацию, я воскликнула, глядя в сервант:

– Ой, какая у вас изящная статуэтка балерины в серванте! Лера, посмотри, какая прелесть! – воскликнула я, подошла к серванту и вдруг под стеклом увидела маленькую черно-белую фотографию.

Меня как будто током ударило. Я стояла и не могла произнести ни слова.

Лера обеспокоено посмотрела на меня, перевела взгляд на фото и спросила:

– А кто эти две девушки на черно-белом фото?

– Это я в молодости, – торопливо ответила хозяйка дома. – Девочки, Вадик скоро вернется…

– Какая вы здесь хорошенькая! А кто это рядом с вами? – воскликнула я, глядя не на хозяйку дома в молодости, а на обнимавшую ее девушку. Ответ мне был не нужен, я его знала. Второй девушкой на фото была старшая сестра моей прабабушки, Зоя.

Точно такая же фотография была у моей прабабушки. Две девушки в светлых платьицах. Зоя с длинной косой и Вера с белыми бантами. Две подружки, две соседки по коммунальной квартире. Настолько близкие подруги, что Зоя решила ехать в эвакуацию не со своей семьей, а с Верой, чтобы помогать подруге в пути ухаживать за ее неходящей мамой. И поплатилась за это жизнью. Машина с семьей Зои, в том числе с моей прабабушкой Леной доехала до восточного берега Ладоги. А машина, в которой ехала сама Зоя, Вера и Верина мама, затонула, провалившись под лед озера.

Старушка, то есть постаревшая Вера, которая, как оказалось, была жива и относительно здорова, тоже подошла к серванту и взглянула на фотографию. В ее выцвевших голубых глазах появились слезы.

– Это моя подруга Зоечка, – сказала она то, что я и так знала. – Мы очень дружили в детстве. Она погибла, когда мы ехали в эвакуацию. А лед возле нашей машины попала бомба, и машина затонула. Я одна спаслась. Выплыла, схватилась за льдину. Что было дальше, не помню. Помню, как очнулась в больнице, меня долго лечили от воспаления легких. А Зоя утонула.

Мы смотрели на старушку, как на воскресшего призрака из прошлого. Я заметила, что Лера поняла, кто перед нами.

Между тем старушка продолжала. Было видно, что ее уже захлестнули воспоминания, и теперь ее, как и многих пожилых людей, будет трудно остановить рассказывать. Нам это было только на руку.

– Зоечка была юной актрисой. У нее было очень много поклонников, но она любила только одного и собиралась за него замуж. А его отправили на фронт. Они прощались и договаривались, как встретятся после войны. А получилось вот как. Зоя часто мне снится. Я, как сказку, рассказывала своим внукам, как мы с ней дружили, гуляли, делились секретами. Внуки слушали, открыв рты. Особенно про сокровища.

Лера напряглась. Я же сделала вид, что ничего особенного не услышала, чтобы не спугнуть старушку.

– Да уж, действительно сказки. Какие сокровища были в советское время, – ненатурально смеясь, сказала я.

Старушка хитро посмотрела на меня.

– Какие-никакие, а были, – ответила она, улыбаясь. – Владимир, жених Зои, был княжеского происхождения. Почему его родителей не расстреляли, как поступали со всеми дворянами в годы революции, я уж не знаю. Может, потому, что отец этого Владимира успел выучиться на врача, а врачи всегда и всем одинаково нужны: и царю, и советской власти. Ну а то, как они сумели сберечь фамильные драгоценности, я не знаю. Как-то сумели. Мать Владимира рано умерла, а потом и отец заразился от больного какой-то редкой болезнью и сгорел за месяц. Остался Владимир один. Однажды пошел в театр, увидел Зою и сразу потерял голову, стал добиваться ее внимания.

Через неделю Владимир залез в Зоину комнату по водосточной трубе. Лез с цветами в зубах. Зоя испугалась, что он упадет, если она не откроет окно, поэтому впустила. Пока выпроваживала его из квартиры, у них завязался разговор. Оказалось, что он и с юмором, и вообще многое знает и умеет. По пути к двери посетовал, что никто не починит им вешалку в прихожей, если она его выгонит. Она рассмеялась, он вешалку починил. Потом починил кран на общей кухне, повесил полку. Хорошо, что мамы дома не было. Она бы даже такого рукастого, но нахального парня от дочки быстро бы отвадила. Через месяц они не представляли жизни друг без друга. Решили пожениться, как только Зое исполнится восемнадцать.

А потом началась война. Владимира отправили на фронт. В последний вечер он принес своей невесте маленький мешочек. А в нем лежали драгоценности: колье, серьги и перстень. Зоя тогда очень испугалась и сказала, что не может их взять. Но Владимир ответил, что у него никого больше не осталось, кроме нее. С собой на фронт драгоценности не возьмешь, дома тоже не оставишь. Сказал, что когда вернется с войны, обязательно найдет Зою, и они поженятся.

Когда прорвали блокаду Ленинграда, по Дороге Жизни стали вывозить из города женщин, детей и стариков. Зоя поняла, что оставлять драгоценности в квартире нельзя. Она взяла мягкую куклу своей младшей сестренки, распорола ей сбоку живот и зашила украшения внутрь. Зоя решила, что никто не хватится этой куклы в суматохе сборов, а у сестренки есть и другие игрушки, которые можно взять с собой. Так и затонула та кукла вместе с нашим грузовиком, вместе с людьми.

Рассказывая внукам о той кукле, я не ожидала, что на них так подействует эта история. Вадик тогда заявил, что станет водолазом и обязательно найдет сокровища.

Мы с Лерой переглянулись.

«Вот и водолаз», – подумала я.

Между тем старушка продолжала:

– Ну а наша Анечка стала историком, в Петербурге она раньше преподавала в институте. Вадик вырос и стал водолазом, как и обещал. Какое-то время его так увлекла работа, что он, казалось, забыл о той кукле с сокровищами.

Однажды Аня на одном из заседаний исторического общества узнала, что в этих местах водолазы подняли со дна скрипку нашего старенького соседа по коммунальной квартире, дяди Левы. Он тоже ехал в той машине, и тоже утонул. Тогда скрипку ему разрешили взять с собой в эвакуацию, потому что ее подарил дяде Левы сам товарищ Сталин, даже дарственная надпись была на той скрипке. По этой надписи и поняли, кому она принадлежала. Стали искать его родственников, нашли адрес, где он жил. Оказалось, что это мой бывший сосед.

Анечка тогда и рассказала на семейном обеде об этой находке. И Вадик снова загорелся идеей найти куклу. Ведь если нашли скрипку, то и кукла должна быть где-то в этом месте. О том, что куклу давно могли уже найти, он отказывался думать. Мы продали две комнаты в коммунальной квартире и переехали сюда, поближе к месту, где нашли ту скрипку. Переехать в область мы подумывали давно, потому что у Ани сильная аллергия на городскую пыль. Вот так мы и оказались здесь. Анечка пошла работать учительницей истории в школу, а Вадик каждые выходные приезжал и шел нырять, искать ту куклу. Но около месяца назад наконец-то успокоился, перестал нырять, искать, и слава богу. Теперь мне по хозяйству помогает, на рыбалку ездит.

Пока старушка все это рассказывала, я вспомнила, что меня иногда удивляло в моей кукле Лизе, доставшейся мне от прабабушки. Когда я ее мыла и пыталась аккуратно отжать ее мягкий живот, я всегда чувствовала внутри у нее что-то твердое. Конечно, мне бы и в голову не пришло, что это могут быть драгоценности. Я решила, что может быть, внутрь вшили что-то вроде твердой основы, чтобы кукла лучше сохранилась. Теперь все встало на свои места.

«Так вот что нужно было от меня Анне Кирилловне», – осенило меня. – Она увидела куклу на Уроке Памяти, услышала от меня историю про мою прабабушку Лену и ее старшую сестру Зою, которая была актрисой и которая вручила ей эту куклу перед самой отправкой в эвакуацию. И сложила «два плюс два».

Вдруг мы услышали, как закрылась входная дверь в дом, и разом все вздрогнули.

– Ой, наверное, Вадик вернулся и снова ушел, – пролепетала старушка.

Через несколько секунд у Леры и у меня одновременно завибрировали телефоны. Лера достала мобильник, посмотрела на экран, потом на меня. Тут же нажала кнопку быстрого вызова и сказала: «Леша, есть гости. По плану». Я тоже увидела, что на телефон пришло сообщение о фиксации камерой движения в моей комнате. Мы ринулись во двор, на бегу попрощавшись со старушкой и пообещав, что еще зайдем. Она осталась стоять в комнате, растерянно смотря нам вслед.

Когда мы бежали от дома старушки, то услышали выстрел. Еще больше припустив, мы завернули за угол и увидели возле моего участка Леху на коляске и с ружьем в руках.

– Я позвонил Николаю Борисовичу на всякий случай. Наверное, это он стрелял…

Я испуганно ворвалась в калитку и бегом направилась к дому. Обежав его по периметру, увидела возле забора лежащего на земле человека. Узнала, я его сразу, хоть и видела всего один раз и в темноте. Это он был в моторной лодке, а потом на берегу с ножом в руках. Сейчас над ним склонился мой дед и связывал ему руки своим ремнем. Чуть поодаль, прямо у забора я увидела глубокую яму.

***

Через пятнадцать минут приехали оперативники. Они ходили по участку, осматривали яму, присвистывая.

– Это же надо, какой подземный ход вырыл со своего участка на ваш, прямо как крот, – бормотал один. – Его бы на строительство метрополитена отправить в Питер».

– Отправят, отправят. Есть и более интересные места нашей необъятной Родины», – усмехался другой.

– Борисыч, ты в него стрелял, что ли? – поинтересовался первый у деда.

Дед ответил, что стрелял в воздух, чтобы напугать, а убегавший с испугу оступился, подскользнулся на недавно политой грядке и упал, дед тут же догнал и придавил его сверху всем своим весом, попутно связывая руки.

– Сноровки не теряешь, – восхитился его бывший коллега.

Когда лежащего человека уже с наручниками на руках подняли, под ним оказалась моя кукла Лиза. Я было бросилась к ней, но дед меня остановил.

– Майя, придется твоей Лизе побыть уликой, – сказал он, приобнимая меня за плечи. – Не переживай, ее вернут после суда.

Глава 22

Когда оперативники вместе с задержанным и дедом уехали в участок, мы с Лерой накрыли на веранде стол и позвали бабушку пить чай, но та отказалась.

Мы сели за стол и стали синхронно возить ложками в чашках с дымящимся чаем, однако ни пить, ни есть нам не хотелось. Я покосилась на бабушку: она сидела в кресле и вязала новый свитер для постоянно мерзнущего Зевса. Со стороны это выглядело умиротворяющее, но я знала, что бабушка приняла лекарство от давления и теперь дополнительно успокаивается старым проверенным способом. Кот, недавно выползший из-под кровати, куда забежал, испугавшись выстрела, теперь лежал у бабушкиных ног, положив мордочку на ее пушистую тапку.

Все же заставив себя и Лерку попить чаю, я спросила о самочувствии бабушки и попыталась отпроситься на прогулку. Та с тревогой взглянула не меня.

– Бабушка, все же кончилось, вора увезли, теперь все будет спокойно, – заверила я.

Она кивнула со вздохом и попросила вернуться не позже восьми.

Мы с Лерой взяли с вешалки куртки и отправились гулять.

Дойдя до любимого места на берегу озера, мы уселись на траву, подставив лица заходящему солнцу.

Несколько минут мы просто молчали, переваривая услышанное и увиденное. На берегу бегал какой-то малыш с лопаткой, за ним – маленькая собачка. Мама малыша, растянувшись на пледе с книжкой, иногда делала замечания сыну и просила не заходить в воду. Жизнь продолжалась.

– Ты знаешь, Лер, я не буду рассказывать о своем похищении в походе и о прочем, – первой нарушила я молчание. – Мне жаль эту старушку. Она нам раскрыла душу, рассказала о том, что ей так дорого. Я имею в виду воспоминания о детстве, о ее дружбе с Зоей. Я как будто за те несколько минут перенеслась на восемьдесят лет назад. Как будто наяву увидела свою бабушку, ее сестру, прочувствовала те события.

Лера кивнула.

– Известие о том, что вытворяли ее любимые внуки, убьет бабушку, – согласилась подруга. – Ведь ей должно быть около девяноста пяти лет.

– Ты знаешь, когда я мыла куклу, иногда прощупывала что-то твердое у нее внутри. Но мне бы никогда не пришло в голову распороть ей живот, чтобы посмотреть, что там. Если бы не старушка, то есть Вера, я бы никогда и не узнала о вшитых драгоценностях. А может, я уже их и не увижу, если Вадим расскажет об этом в полиции.

– Я думаю, что этот Вадим не такой уж дурак, – помотала головой Лерка. – Драгоценности ему все равно не достались и не достанутся. Если он сейчас расскажет о начинке твоей куклы Лизы, то получится, что он попытался совершить кражу в особо крупном размере. Тогда ему придется задержаться в тюрьме на несколько лет. А вот если скажет, что он решил украсть куклу, потому что интересуется историей, ему могут дать небольшой срок. Или вообще решат, что у него психическое расстройство, раз взрослый человек вырыл подкоп, чтобы украсть какую-то куклу. Тогда его полечат несколько месяцев, и могут вообще выпустить на свободу…

– И все же, насколько люди бывают жадные до чужого имущества, – вновь покачала головой Лера, – это же сколько нужно было им ломать голову, чтобы придумать, как заполучить твою куклу. И сколько раз рисковать.

– Получается, что когда я принесла в школу свою Лизу и рассказала ее историю, Анна Кирилловна сразу поняла, что это та самая кукла, о которой в детстве им с братом рассказывала бабушка. Она поняла, что кукла вовсе не затонула. Перед самой отправкой машины Зоя все-таки принесла куклу своей младшей сестре. Вера об этом не знала, думала, что кукла будет у Зои в сумке. Поэтому думала, что она утонула вместе с Зоей.

– Наверное, Анна Кирилловна сразу позвонила своему брату и рассказала о том, что узнала, – высказала предположение Лера. – Оставлять куклу на выставке ты отказалась. Поэтому она сообщила брату, что вы идете в поход, и что куклу ты взяла с собой.

– А он как раз приехал в поселок провести отпуск. Когда узнал, что я пошла в поход с куклой, решил не упускать такой шанс, – вступила я. – Взял напрокат лодку, примчался на тот берег, оставил лодку на берегу и спрятался в лесу. Его лодку мы бы не обнаружили, потому что после трех часов ходьбы с рюкзаками сил на прогулки вдоль берега у нас не осталось. Я тогда ни с кем в классе не общалась, поэтому легла спать в одной палатке с историчкой и Полиной, которая сильно храпит. Полина спала с краю, дальше Анна Кирилловна, а потом я. Наша палатка стояла самой последней к лесу. Наверное, можно было меня обыскать и забрать куклу прямо в палатке или же отнести подальше в лес.

– Но Полина выпила не тот чай, – со смешком сказала Лерка, – и, наверное, периодически просыпалась и выбегала из палатки.

Я кивнула.

– Видимо, они побоялись, что они или кто-нибудь другой застанет их за этим занятием. Поэтому решили сперва отвезти меня подальше.

– Ты легкая, а для человека, привыкшего к физическим нагрузкам, вообще пушинка, ему это было несложно, – прокомментировала Майя. – Чтобы ты не подняла шум, если все же проснешься, тебе заклеили рот, связали руки, и этот самый Вадим повез тебя на другой берег, чтобы спокойно обыскать и забрать куклу. Думаю, он не собирался тебя убивать, ножом он хотел разрезать веревки. А тут вмешалась я и дала ему по затылку его тяжелым фонарем.

– Еще раз спасибо, – кивнула я с улыбкой.

– Всегда пожалуйста, обращайтесь, – рассмеялась Лерка.

– А потом я не выучила домашнее задание по истории, и обозленная Анна Кирилловна с удовольствием поставила мне двойку. Тут же она поняла, что если я заработаю еще пару таких оценок, она может с полным правом прийти ко мне домой якобы поговорить с бабушкой о моей успеваемости и попутно заглянуть в мою комнату. Анна Кирилловна взяла выходной, чтобы прийти, когда я нахожусь в школе. Она знала, что дед после ночной смены спит несколько часов, я об этом рассказывала в походе, когда она активно расспрашивала меня о моей семье. Кроме спящего деда дома только бабушка, которая готовила для гостьи чай.

– И Зевс, – добавила Лерка.

– И Зевс, – кивнула я. – Он полюбил спать в рукаве моей тельняшки, положив морду на мягкий живот куклы. Если этого не знать, то кота можно и не заметить. Она, видимо, схватила Лизу за голову, а потревоженному таким наглым образом Зевсу это не понравилось. Вот он и вцепился в ее руку.

Мы снова помолчали, переваривая то, до чего сейчас сами постепенно догадывались.

– Ну а с ключами все понятно, – продолжила Лера. – Все-таки она вытащила ключи из твоей сумки на перемене, бросила их в окно своему брату, и он осторожно пошел к твоему участку. Наверняка он не раз следил за вами со второго этажа своего дома и должен был изучить, что по вторникам твои бабушка и дед отправляются в это время за покупками. Если бы не Леха, он бы легко мог пробраться в дом.

– Представляю, как они злились. Столько неудачных попыток завладеть моей куклой, – усмехнулась я. – Мы еще и камеру повесили после этого перед входом. Решение рыть подземный ход с их участка на наш, видимо, было принято от отчаяния. Как можно было упустить такую возможность, раз по счастливой случайности у нас оказались смежные участки. В воскресенье мы рано утром отправились на пикник на озеро, а он раздобыл специальную технику и стал рыть тоннель. Оперативники говорили, вырыл очень даже профессионально, со всем необходимыми подземными укреплениями. В том месте на нашем участке свалена куча земли для посадки. То есть ход с нашей стороны получается отлично замаскированным, поэтому нам это было не заметно. Наверное, Анна Кирилловна это подметила, когда приходила к нам.

– И вот он, глупенький, видимо, не мог дождаться, когда воспользуется ходом. Решил вылезти на разведку в ту ночь после твоего дня рождения. А тут Зевс его приметил в окне.

Меня передернуло от воспоминаний той ночи.

– И мы поставили вторую камеру, – сказала я, совладав с собой. – Но он об этом не знал. Зато знал, что ты стала ночевать со мной в моей комнате. Наверное, ждал, когда снова никого не окажется на участке.

– Но тут мы пришли к его бабушке. Мало того, что пришли, так еще и вызвали ее на разговор, и она открыла нам тайну про драгоценности. Он, видимо, это слышал. И понял, что все: либо сейчас, либо уже никогда. Потому что, узнав про то, что таит в себе твоя Лиза, мы бы уже максимум через полчаса принялись распарывать ее живот.

– Мы бы могли побыть еще несколько минут у его бабушки, выспрашивая подробности. Потом пошли бы ко мне. Шли бы мы, огибая две улицы, то есть минут пятнадцать. Ему ничего не оставалось, как побежать к вырытому ранее туннелю и, сильно рискуя, проникнуть в дом. Дед спал после дежурства. Но он всегда кладет возле себя телефон по старой привычке, он же бывший милиционер. То есть полицейский. Ты, оказывается, договорилась с Лешкой о каком-то плане действий в случае фиксации камерой движения в комнате?

– Да, – кивнула Лерка. – Ему было в радость, что он тоже может быть для чего-то полезным.

Лерка погрустнела. А я подумала о том, что моя подруга, оказывается тонко понимающий и очень чуткий человек.

– После моего звонка Леха зачем-то взял старое ружье своего дедушки, которое, вообще-то давно не стреляет, ну да ладно, наверное, думал попугать воришку, и поехал к твоему дому. Но дополнительно позвонил твоему деду. Об этом мы с ним не договаривались, ведь мы не думали, что есть еще пути входа и выхода на твой участок. Кто мог предположить, что кому-то придет в голову рыть подземный ход? Но Леха молодец. Пока он ехал к твоим воротам, одновременно звонил твоему деду.

– Дед тут же вскочил, многолетняя привычка не подвела. Взял ружье и застал этого Вадима уже возле забора с похищенной куклой.

– Ну вот. А ты подозревала Сергея, – укоризненно сказала Лера.

– У меня все же остались к нему вопросы, – ответила я. – Ты не собиралась к Лехе?

– Можем сходить, – вскочила, отряхиваясь, Лера.