Читать книгу: «В позе ребёнка», страница 2

Тема, наконец, опомнился и начал исполнять все, что ему говорил товарищ. Он кашлял, задыхался от дыма, но не отставал от «альфа» ни на шаг. Его очки покрывались то ли инеем, то ли испариной, и ему пришлось их снять. Тема в какой-то момент решил, что он стал лучше видеть: просто у него была дальнозоркость, а дым и туман закрывали обзор почти полностью. Природа дала ему шанс почувствовать себя здоровее, чем он есть на самом деле.

Когда в чане воды стало меньше, Тимур просто взял его в руки и понес в поле. Тема потащил вслед за ним шланг. Полчаса они отважно сражались со стихией. Еще никогда Тема не чувствовал себя таким сильным и храбрым. Сейчас бы он ни за что не назвал себя никчемным. Он захотел, чтобы дед, который умер два года назад, сейчас увидел его. Дед все время говорил, что Тема «немного дохляк» и не приспособлен к жизни.

К приезду пожарных они с Тимуром уже справились с ситуацией. Главный «альфа» пожал им руки и произнес:

– Молодцы, парни! Мы долго до Халатырки добираемся.

Артем расплылся в довольной улыбке. Видел бы его дед! В этот день Тема ощущал себя властителем пищевой цепочки. Но очень быстро вспомнил, что скоро возвращаться домой, где мама снова будет говорить, что пора найти нормальную работу, а бывшая девушка попросит починить компьютер, выбрать запчасти для авто, оценить образ для свидания со спортсменом. Ему стало грустно от того, что сезон на Камчатке закончился. Именно здесь он обрел силу и чувство собственной значимости. А теперь на побережье остались только они с Тимуром и еще несколько невыполненных дел.

Артем выпил иван-чая, а затем свалился в палатке и мгновенно уснул. Ему снилось, что он медведь, а Тимур – чайка. Тема ловил рыбу лапами и одну бросил наглой птице.

Мутновский, Горелый и ещё один вулкан

С одной стороны океан, а с другой – вулкан. Куда податься мечущейся душе? Как рассеять смуту внутри собственного разума? Камчатский ветер не дарил ему покоя, а всего лишь сил. Он был на пограничье двух крайне беспокойных и величественных субстанций.

Он был человеком не дела, но тела. Что его тело просило, то он и исполнял. Своё тело он холил и лелеял, ведь оно было в порядке, а душа – постоянно в смятении. Чем лучше было тело Егора, тем беспокойнее на сердце. Своё тело он мог контролировать, а с мыслями так не получалось.

Он проснулся от холода и запаха газа. Егору показалось, что он в съёмной квартире в Москве и решил покончить жизнь самоубийством. Снова. Навязчивая мысль расстаться с жизнью у него появилась тогда, когда он не помнил. Она стала частью его организма, и Егор перестал обращать на неё внимание. Закон минимума или ограничивающего фактора, как подобное называется в экологии. Наиболее значим для организма тот фактор, который более всего откланяется от оптимального его состояния. Ограничивающий фактор стал лидирующим.

Запах газа вернул Егора к реальности. Обогреватель снова потух и засмердел. Три часа ночи. Он залез с головой под одеяло. Так он и пошёл, с одеялом на голове, к океану. Вот он – шумит у Егора за спиной. Океан неизменен и стабильно могуч. Его не волнуют перемены, он сам пугающе непостоянен.

Он топал к Тихому, оставляя следы босых ног на черном вулканическом песке Халатырского пляжа. Егор теперь не чувствовал холода. Я всё ещё здесь, а значит – я могу вдохнуть полной грудью. Ему не хотелось оставлять обратные следы. Он хотел раствориться в бескрайнем водном пространстве. Разве можно представить лучший путь освобождения от своего безупречного тела? Разве не для этого он, переводчик с китайского, паркурщик и идеально сложённый парниша пятый месяц прозябает в кибитке технического сотрудника элитного палаточного лагеря на берегу океана? Он надеялся, океан его вылечит. Он бредил им, занимал деньги у друзей, чтобы доехать до Камчатки, даже купил себе велосипед и экипировку. Но всё было бесполезно. Его дух надломился, и его никак не удавалось починить. Не помогали ни изолента, ни суперклей, ни металлическая проволока. Егору требовался смысл. Он упорно разыскивал этот смысл, но словно рылся в чёрном песке на пляже – безуспешно. Безуспешно, это слово преследовало его в последнее время. Он хотел убить свои непомерные амбиции, но мозг по-прежнему внушал ему, что Егор достоин большего.

– Егор! – услышал он голос со стороны палаточного лагеря.

Это был их администратор Гарик, с которым Егор всегда серфил и играл в доту.

Не показать свою слабость. Не дай ему узнать про твои панические атаки и депрессию. Кажись самым нормальным и сбалансированным человеком на земле! Иначе он запихнёт тебя в самолёт до Москвы. Они каждый день летают отсюда. Ты сильный, и именно таким они должны тебя видеть. Ты – король мира, или хотя бы маленького пространства между океаном и вулканами. И у тебя получится изгнать бесов из себя. Ты настолько сильный, что одолеешь их без посторонней помощи.

– Что ты здесь делаешь?

– Обогреватель сломался. Газ меня разбудил.

– Печально. Кстати, раз я тебя встретил здесь. Ты – толковый парень, директор хочет предложить тебе зимой снимать видео покатушек по вулканам на снегоходах. Сезон на Камчатке закончился, но и зимой тут есть чем заняться. Ты согласился бы остаться ещё на Камчатке?

– Ты шутишь? Да я готов замуроваться здесь.

Раньше она думала, что белый цвет – это отсутствие цвета. Но на снежных просторах вулкана она поняла, что белый – это цвет сокрытия неведомых источников силы. Этот цвет прячет другие оттенки природы, давая возможность им насытиться и предстать в ещё более ярких красках. И никогда раньше она не видела такого бесподобного белого. Он был проседью на чёрном вулканическом песке. Он сверкал подобно кристаллам. Сейчас Камчатка предстала ей чёрно-белой и угрюмой, но от отсутствия иных цветов она вовсе не стала ущербной. Она использовала на полную катушку то, что ей на данный момент было доступно.

Сегодня Варя сервировала обед на подмостках вулкана для миллионера лет двадцати пяти и нескольких его друзей. Она боялась представить, во сколько может обойтись подобная трапеза поблизости от кратера, да ёще и аренда вертолёта. Это была поистине космическая сумма на земной поверхности. Такую сумму сложно оставить без внимания. Но на Камчатке вся исчисляется масштабно. Здесь гиперболы становятся констатацией факта.

Варя сервировала стол подобно призраку: её никто не замечал, беседуя о софтвее. Ей нравилось представлять себя привидением-поваром. Оставшись после завершения сезона на Камчатке, она каждый день видела людей, тративших баснословные деньги на индивидуальные экскурсии, спуски по склонам, зимний сёрфинг. Поэтому иногда ей казалось, что она находится в маленьком мире внутри обычного мира. Тут правила были иными.

Она услышала лай ездовых собак. Издали приближалась упряжка и снегоход. Варя поняла, что гости заказали себе и мини Берингию, конкурс собачьих упряжек. От лая её охватил некий пронизывающий ужас. Варя не любила собак, хотя и боялась признаваться в этом людям. В детстве, когда она была в деревне у бабушки, она шла в магазин и на неё побежала невесть откуда взявшаяся немецкая овчарка. Каким-то чудом девятилетняя девочка запрыгнула на двухметровый бак. Пёс полаял и ушёл. Ещё мелкая собака укусила ей в той же деревне ногу, когда Варя каталась на велосипеде. Ещё однажды, когда она каталась на коньках по реке, на неё из камышей прыгнула собака, и Варя тогда сломала ногу, и она у неё потом немного криво срослась. В общем, отношения с собаками у неё заладились с самого начала. Она предпочитала кошек. Они в худшем случае могут поцарапать.

Возглавляла упряжку девушка в меховой шапке. Она была частой приглашённой звездой на этих вулканических праздниках жизни. Она каждый год участвовала в гонке Берингия.

Сегодня с ней был высокий парень на снегоходе и с огромной камерой в рюкзаке. Приглядевшись к глазам в полоске между шарфом и шапкой, она его узнала. Аполлон из Халатырки, любимчик всех прибрежных девчонок, мастер на все руки, её партнёр на полуторачасовом сеансе массажа, с которым они потом и словом не перемолвились. Варя тогда с досадой подумала, что такой парниша стыдится даже просто показать, что ему может понравиться столь невзрачное создание как Варя. И он быстро переключился на красотку-администратора. Теперь же у него была предводительница хаски. Варя пыталась представить, какого это – жить таким красивым человеком, не носить в себе никаких комплексов, вызывать у всех восхищение и симпатию. Ей всегда приходилось быть серой мышью и знать своё место. Он же нёс себя гордо и с полным осознанием своей привлекательности. Поэтому Варя всегда завидовала тем, кто выиграл в генетическую лотерею.

– А я тебя помню, – поздоровался Егор.

– Ещё бы! Мы несколько месяцев пересекались в серф-баре «Сивуч».

Состоятельные люди принялись фотографироваться с собаками, которые Варе вселяли благоговейный ужас. Она ещё раз поправила столовые приборы в импровизированном ресторане под брезентом. Также она поставила на стол свои поделки из фруктов: она мысленно похвалила себя за прохождение курсом по карвингу.

В шатёр зашла Соня, хозяйка упряжки, и воскликнула:

– Какая красота! Можно кусочек манго?

– Конечно.

Варя представила, во что может обойтись тайский манго на Камчатке, и её начало подташнивать. Варя была птицей, но полёта невысокого. Может быть, даже земного, вроде курицы или индюшки, она отдавала себе в этом отчёт. Она мечтала не о большем, а о том, как сохранить то, что имеет. Бывший муж постоянно обвинял её в том, что она не разделяет его мечтаний и стремлений. А Варе нравилось быть поверхностной и приземлённой, так ей было проще пережить несовершенство. Её блюда всегда были безупречны, на своей кухне она могла всё контролировать, а иное она контролировать и не стремилась. И она не искала ни в чём смысла. Её смысл был в плавном течении жизни.

Девушка в меховой шапке ухватила и кусок ананаса.

– Ты не можешь найти Егора? Пора видео снимать, а его нигде нет. Я занята пока с гостями, – попросила собачница.

– Хорошо.

Варя предостерегающе взглянула на фрукты, а затем на Соню, и вышла из шатра. Варя прошлась за вертолётом, за вторым шатром, за внедорожником. Минут через десять она обнаружила Егора за снегоходом. Он сидел, укутавшись в плед, на земле и бессмысленно смотрел вдаль, где практически всё окрасилось в белый. Ещё никогда она не видела человека более погружённого в себя и оторванного от реальности. Варя боялась его побеспокоить. Она словно стала свидетельницей момента крайне интимного. Ей было неловко прервать его уединение.

– Что ты здесь делаешь? Соня тебя зовёт, – нарушила она молчание.

– Мне кажется, у меня инсульт.

– Что?!

Варя увидела, что он напуган, но физически Егор никак не проявлял страха. Он наполнил ей вулкан, который до поры до времени хранит молчание, но в какой-то момент устраивает извержение.

– Ты серьёзно?

– Иногда мне просто кажется, что у меня инсульт. В двадцать четыре у меня был настоящий инсульт. После этого я полгода учился заново сидеть, ходить, писать. Я думал, что остался без тела. Поэтому я боюсь второго инсульта. Посмотри на моё лицо! Его не перекосило?

Варя подошла к нему и внимательно обследовала его лицо. Оно было всё таким же красивым: высокий лоб, большие глаза цвета этого самого вулканического чёрного песка, который она теперь никак не может полностью вытряхнуть из своих любимых кроссовок, густые брови, прямоугольный подбородок.

– У тебя нет инсульта, Егор.

– Возьми мою руку! Она функционирует?

Она тяжело вздохнула и исполнила его просьбу.

– Какая маленькая у тебя ладонь!

– Это просто у тебя огромные руки.

– Говори не что-нибудь, чтобы я отвлёкся!

– У тебя нет инсульта. Ты всё так же здоров, подвижен, силён и быстр. Ты больше никогда не будешь слабым и беспомощным. У тебя всё будет хорошо.

– А если нет? А если это случится снова? Я тогда просто ненавидел своё тело. Я мог делать разные трюки для видео, а потом сразу стал неподвижным. Я потерял своё тело, и это было жутко. Не мог представить, как я буду жить, если ничего не изменится.

– Все боятся старости, беспомощности, деменции, одиночества.

– А я боюсь, что убью себя, чтобы большее не бояться.

– Если ты станешь неподвижным и беспомощным, обещаю, я буду рядом с тобой до последнего, а теперь пошли к гостям!

– Обещаешь?

– Зуб даю!

– Я никому раньше о своих панических атаках не рассказывал. Не выдавай меня!

– Идёт. На меня, когда я каталась на коньках по реке, прыгнула собака, и я сломала ногу. Ещё я в детстве ходила одна на маяк и на меня иногда нападала свора собак. Я залазила на дерево и ждала, когда они уйдут. Я не очень люблю собак. Только подружке своей не говори!

– Хорошо.

В зимнем сёрфинге мало удовольствия, думала Варя. Холодная вода попадает за шиворот, затем стекает под гидрокостюмом до самого таза и остается там словно озеро. А вода в гидроносках напоминает болото: затапливает обычные носки и создаёт вязкое месиво. И в этот момент ты сомневаешься, а стоило ли полчаса напяливать экипировку, чтобы всё равно мёрзнуть и провести на волне лишь три секунды? Капризный Тихий океан: с камчатской стороны такой суровый, с гавайской – сахарный.

Почему именно со мной это происходит, недоумевала она. Она никогда не была в чём-то лучшей. Она часто боялась идти до конца: ощущала себя слабой, неспособной противостоять обстоятельствам. Варя никогда не увлекалась чем-либо со всей страстью. Но вот в её жизни появились эти удивительные люди с Камчатки – такие жадные до впечатлений, такие красивые, такие смелые, эти пейзажи – лучшие в этом мире, эти воспоминания – которые согревают в самые холодные года. Она была безынициативной и замкнутой, но однажды сказала «да» океану внутри себя.

– Может быть, сёрфинг – это не моё? – возмутилась Варя своему инструктору Вите, который в обычное время работал таксистом.

– Жизнь, блин, вообще не для людей, но делаем же! Руки в ноги и греби!

Она поймала волну во время снегопада. Вся жизнь напоминает зимний серфинг: неудобный, затратный, тяжёлый, но с секундами воспарения над стихией.

Егор захлопнул зверь, скинул кроссовки, из которых до сих пор сыпался вулканический песок, и свалился на диван. Сегодня он снимал не блокбастер, но чужую свадьбу. Сегодня он заработал не впечатлений, но денег. Он устал, но был доволен, что жив и здоров. Он посмотрел на свой сад Дзен – поставка, на которой была фигурка Будды, свеча, камни и чёрный песок с Камчатки. Иногда ему казалось, что его душа находится на этом мизерном по площади пространстве, а кто-то другой гуляет по Москве по свадьбам. Его душа словно растворилась в горстке песка и избавила его от боли. Он увидел нить с узелками. Каждый узелок завязывали на вечеринке на Камчатке разные люди. И с каждым узелком множились пожелания удачи, счастья и благополучия. Никогда раньше он не слышал столько хороших слов в свой адрес. Наверное, на Камчатку стекаются все самые безумные и удивительные личности. Наверное, Халатырка – магнит для сумасшествия и разгула стихии. Я обещал себе больше никогда не чувствовать, но просто стал чувствовать иначе.

Он отправил сообщение Варе: «Поговорим?» Довольно скоро он получил ответ: «Если ты станешь неподвижным и беспомощным, помнишь? До тех пор я тебе, видимо, не нужна».

Камчатка исцелила мою душу. Я встретил здесь самого удивительного человека – себя. Все мои бесы изгнаны на Халатырский пляж.

Лесной Будда

Рассказ

– Пристегните ремни! Через несколько минут мы взлетаем! – объявил Кирсан пассажирам своего бюджетного такси.

Галсан, который ездил с ним из Яшалты в Элисту каждую субботу, слышал эту фразу уже в который раз, поэтому окинул знакомого ледяным презрением. Кирсан может воображать себя пилотом сколько угодно, но он то помнит, как тот падал с плюшевой лошадки и плакал навзрыд, будто упал в степи с настоящего скакуна.

Кирсан, как обычно, выжимал двести километров в час из своей чёрной “десятки”. Здесь степь – море, на пути водителя не встречалось никаких препятствий. Калмыку было где разгуляться на своём авто. Вокруг пшеничные поля, голая степь и несколько сот километров безупречной дороги. Кирсан не останавливался ни на минуту и не сбавлял скорость. Порой у его пассажиров действительно возникало ощущение, что они в самолёте. Они несколько часов сидели, прижавшись к спинке кресла и не смели пошевелиться. Кому-то удалось задремать, а кто-то молча наблюдал за бесконечной степью. Галсан никогда не видел моря, но и не переживал по этому поводу: много-много солёной воды или много-много степи, какая разница, когда всё одно – открытое пространство. Он никогда не чувствовал тесноты, хотя у него было три брата и две сестры. Вокруг всегда было раздолье.

Галсан впервые покидал родные места: старший брат жил в Волгоградской, стал участковым лесничим и теперь нашёл младшенькому рабочее место. Скоро Галсан оставит степную ширь и окажется в городе-миллионнике. Вот заживёт! Его жизнь круто изменится, новое манило парня своей неизведанностью.

– Приехали! – воскликнул Кирсан.

Его пассажиры с трудом вышли из машины. У Галсана кружилась голова и его тошнило. Он знал – это нормальная реакция на вождение старого знакомого.

Блаженно улыбающийся Будда сидел под берёзой, поджав под себя ноги. Галсан присмотрелся – всего лишь утренняя дымка. Он посмотрел на узкое озеро и преграждавшие всю линию горизонта холмы и подумал, что как-то тесновато. А где расстояние? Холмы отражались в воде вершинами вниз, этим занимая ещё больше свободного места.

Потом он вспомнил, что у него ещё много дел. Галсан натаскал воду, вскипятил чайник на электрической плитке, покормил пса Грея, сучку Ассоль и щенков. В глиняном доме Галсана всё было непритязательно: диван очень старый и весь в песке, большая печь, на деревянных полках раскиданы упаковки с вафлями и печеньем, пола просто нет. Фуфайка накрывала кастрюлю с картошкой. Но на стене красовался кабан в офицерской фуражке и солнцезащитных очках, на фуражке лежала пыльная книга Купера про Чингачгука и Бамбо, на земле лежало собрание сочинений Ромена Ролана.

На десятки километров от его пристанища егеря не было ни жилых домов, ни турбаз, ни магазинов. Вся эта местность принадлежала ему, ведь сюда лишний раз никто доберётся. В отдалённых краях хозяин тот, кто может туда быстро приехать. У Галсана было право смотрящего.

К обеду заявились гости: участковый-лесничий Саныч, водитель увазика Альбертыч, новая подруга Саныча Света с дочерью Оксанкой. Тишина ушла на другое побережье.

– Ты не поверишь, Галса! – сказал Саныч. – Я ж в финале конкурса лучших участковых-лесничих года области. До закрытия отчётности по нарушителям один день. Три дня был голяк полный! И что ты думаешь, сегодня нашёл пьяных у костра под кроной деревьев. Начал их будить, приходит мужик с ружьём, интеллигентно интересуется, в чём дело, я ему объясняю, что нельзя разводить костёр под кронами деревьев, а сам так моргнуть боюсь, как бы тот ни выстрелил. В общем, какой-то художник из Москвы оказался, а еще там был прокурор волгоградский. Моя статистика теперь в полном порядке, я, наверное, выиграю премию!

– Поздравляю!

– А как сам?

– Да Грей пошугал индюшек на даче какого-то милиционера. Как пёс туда добрался, пёс его знает. Но этот майор узнал мою собаку, потом сюда заезжал. Орал на меня час.

– Удивляюсь я тебе, Галса. Я бы в твоём возрасте ни за какие коврижки не стал бы здесь сидеть. Да что там, я бы и сейчас не стал здесь сидеть.

Восьмилетняя девочка начала всё вокруг изучать и трогать. Галсан инстинктивно хотел защитить свою территорию. В душе он визжал словно вепрь, попавший в капкан. Она дотронулась до каждой вещицы в его жилище. У Галсана от злости скрипели зубы. Он с радостью бы выгнал наглую девчонку. Затем она побежала к вольеру. Она долго рассматривала Грея, фотографировала его, тискала щенят, чем очень раздражала не только Галсана, но и собаку Ассоль. Егерем овладела паника: словно вандалы разграбляют его хижину. А что он мог сделать, не выгонять же единственных гостей за неделю, да ешё и коллегу. Этим он бы насолил не только себе, но и старшему брату. Он стал думать о множестве красных тюльпанов, которые сейчас в степи Калмыкии среди степных просторов. Впрочем, он знал, что и здесь не так далеко есть тюльпанное поле. Он представил, как эта же девочка срывает их, собирает в букет и фотографируется. Он подумал, что жить вдали от людей не так уж и плохо.

– Мама, мама, давай возьмём щенка!

– А можно? – спросила женщина.

– Это лайка. Грей – охотничий пёс, и они тоже. Этим собакам нужно много места. Им нельзя жить в квартире, – произнёс Галсан.

– У нас дом, – возразила девочка.

– А здесь у них лес. Как подрастут я их местным охотникам отдам. Девочке они не подходят.

– Я с ним буду гулять.

– Они сами себя здесь отлично выгуливают. И их нужно воспитывать в строгости.

– И что ты так упёрся? – удивился Саныч. – Всё равно всех не потянешь, придётся раздать. Пусть бы и Оксанке достался.

– Но не ребёнку же! Не могу. Они не домашние.

Девочка зарыдала. Только вафлями удалось её немного успокоить. Галсан понял, что ни за что не отдаст сейчас щенка. Он возился с ними целыми днями, на них он мог смотреть бесконечно, словно на воду. Они были его главным сокровищем в этой глуши. Он хотел тщательно выбрать для них хозяина. Он красочно представил Кая на руках Оксаны и ему стало не по себе. Этот пёс должен покорять леса, бегать по округе, чувствовать себя по-настоящему свободным. Он не из тех, что ходят на поводке и лежат на диване. Этот пёс создан для иного.

– Дядя, а кем ты хотел стать в детстве? – спросила Оксана.

– В детстве я обожал наш Аршанский хурул. Я хотел стать буддийским монахом.

– А туда берут с такими плохими зубами?

– Видимо, нет.

Саныч и его подруга загоготали.

– Не переживай, Галса, у тебя тут свой хурул! – успокоил его Саныч.

Вскоре они уехали, так и не забрав щенка. Весь оставшийся день Галсан осматривал свою вотчину вдоль берега. Утка с птенцами словно преследовали его, плыли за ним до самой возвышенности, где у Галсана ловил Интернет. Он вошёл в соцсеть и увидел пост Кирсана – фото Корякского вулкана с китайской широкополой шляпой из облаков над ним. Подпись гласила: “Сегодня линзовидные облака. Видели когда-нибудь такое на Камчатке или вообще где-нибудь? “ Галсан тяжело вздохнул. Его знакомый уже несколько месяцев работал экскурсоводом-проводником на Камчатке, постоянно бесил его своими яркими фотографиями, которые не требовали фотофильтров. Один раз Кирсан даже прислал ему фото с прессом денег, которые он заработал на туристах за месяц. “У тебя что, кредитной карты нет, или переводы не работают?” – возмутился тогда Галсан. Он ясно почувствовал как у него засосало под ложечкой от зависти. “Вот скотина!” – подытожил он просмотр ленты в соцсети и пожалел, что вообще дошёл до места, где Интернет. Он отправился в обратный путь. Решил позвонить знакомой сотруднице лесничества Наташке. “Хочешь приеду на уазике, привезу потом сюда на новую экскурсию?” – предложил он ей. Девушка в ответ только засмеялась: “Чего я там не видела, Галса? То была разовая акция. Ты, конечно, парень хороший, с казёнными уазиком и ружьём, но я предпочитаю большую землю. И сегодня у нас концерт памяти Горшенёва”. На этом Наташка бросила трубку, не поинтересовавшись, не хочет ли он тоже на рок-концерт. Это всё из-за моих зубов, решил Галса. Он понял, что этот день не задался, будто все сегодня решили над ним поглумиться. “Ну вам к лешему! Там на большой земле все словно с ума посходили. А мне и здесь хорошо!” – решил он.

Он чинно сел под берёзой словно Будда. Из закрытых глаз несколько слезинок скатились на зелёную майскую траву. Цапля поблизости и не подумала улетать: она приняла его за своего, за местного, и сохраняла спокойствие, стоя на одной ноге.