Читать книгу: «Мальчик по вызову», страница 3
– Меня больше поражает, что в нашей стране большинство геев предпочитают скрываться, будто быть геем – это преступление. По моему мнению, врать жене и детям куда больший проступок. А врать себе – это уже кощунство. У нас в стране просто нет, так сказать, условий для таких людей. Они дико боятся открыто заявлять о своей ориентации. Они знают, что их будут линчевать на работе, в семье, в обществе. Как это ни трудно признать, русские – те ещё гомофобы.
– Согласен.
Я сделала глоток чая и пошла к «иллюминатору», мимо которого проплывали дельфины. Люблю всё, что связано с темой океана. Океан – это всё равно что небо, в которое можно погрузиться и по которому можно покататься на доске. Это бесконечность, к которой можно прикоснуться. Это всё равно что космос, только не нужны двадцать миллионов долларов и проходить курс подготовки, чтобы там побывать. Другой мир, в котором мы может побыть гостями. Всё равно что Нарния, Зазеркалье, Хогвартс, Вестерос, Средиземье, только доступное человеку.
В аквариуме с акулами можно было увидеть стеклянную трубу с посетителями. Это напоминало какой-нибудь кадр из фильма «Челюсти»: казалось, акулы вот-вот разобьют стеклянный проход и накинутся на них.
– В обеденный перерыв, – не умолкал голос Дениса в наушниках, – я был у члена компартии. Он любит ролевые игры. Мы трахались прямо в его кабинете с красными флагами. Я даже видел там партбилеты новобранцев.
– В общем, среди всех, похоже, есть «другие».
– И не говори. Сам в шоке!
Я подошла к аквариуму с белугами. Меня толкнул мужчина с фотоаппаратом, и я вспомнила, что нахожусь не у океана, а в Москве. Я словно видела красивый сон, и меня неожиданно разбудили.
За завтраком ко мне подошёл Илья, и сказал, что мужичку из хостела нужно заполнить заявку на шоу Малахова.
– А почему я?!
– Ну, ты ж на телеке была, разбираешься как-никак.
– То, что я когда-то участвовала в известном юмористическом шоу, и меня сам Нартиросян скинул в яму с юмористическими отходами, не значит, что я умею заполнять заявки на шоу Малахова, блин! Там было достаточно просто пройти кастинг!
– Помоги старичку! Он уже всех достал со своей заявкой.
Илья схватил меня под мышку и потащил к столу с ноутбуками. Там, словно коршун добычу, меня поджидал Анатолий Абдулович – очень пожилой человек, который за неделю пребывания в хостеле успевал докучать даже уборщице, которая приходила в шесть утра и уходила в девять.
– Машенька, помоги!
Я села в кожаное кресло напротив компьютера.
– Так что вы хотите сообщить Малахову?
– В общем, так. Когда я вернулся в Магадан с заработков, всю жизнь работал на золотых приисках, мне пришла бумага, что у меня более ста тысяч долга за коммунальные. Я не знаю, куда деваться! Пошёл к начальнику, обложил его матом. Он сказал, что со света меня сживёт. Ко мне потом приходили приставы несколько раз, приставляли дуло к горлу… Представляешь, мне, пожилому уважаемому человеку! Сволочи!
– И я должна всё это кратко описать?!
Я схватилась за голову. Илья тихо злорадствовал в своих огромных наушниках. Мне захотелось его убить за то, что обрёк меня на такую тяжкую участь – общение с Анатолием Абдуловичем. Где-то час заполняла все пункты заявки, корректировала «историю» старика. Когда я дошла до последней фазы отчаяния, Илья принёс мне чай и овсяное печенье.
– Я всё равно тебе ещё припомню эту подставу!
– Машенька, – продолжал Анатолий Абдулович, – у меня на книжке лежал миллион семьсот, а потом смотрю семьдесят тысяч. Как такое возможно!
Он мне ещё про инфляцию будет вспоминать! Я уже была готова вырвать себе волосы. Его рассказ растянулся ещё на полчаса.
– Анатолий Абдулович, вам нужно дома сидеть с собакой возле камина, а вы в хостеле!
– Вот улажу свои дела и поеду обратно. Мне всё равно два раза в год оплачивают поездки. Льготы, ё-моё!
– Ты тоже скоро такой же старой станешь! – потешался Илья. – Тридцатник то у тебя не за горами.
– Да, на днях мне исполнилось двадцать девять. Такая ужасная дата, что я даже не отмечала и никому в хостеле не говорила.
– У тебя была днюха и ты молчала?! Так не пойдёт! Мне нужно видео записать трёхминутное для резюме в Китай. Сначала в парке видео сделаем, а потом напьёмся!
– Идёт. Анатолий Абдулович, я нажала кнопку «отправить». Всё, свобода!
Парк, пакет черешни, лимонад «Тархун», разбавленный водкой, или водка, разбавленная «Тархуном». Оказывается, рецепт идеального дня рождения прост. Если ко всему этому добавить ещё симпатичного парня, то просто беспроигрышный вариант.
Илья положил свою голову мне колени и начал пускать мыльные пузыри. Они летели прямо ему на лицо, поэтому он сдувал их в сторону. Я фотографировала всё это на фотоаппарат.
– Как ребёнок, честное слово!
– Вся наша жизнь – детсад!
– Запишу это в цитатник Калашникова. Вся наша жизнь – детсад, а все люди в нём дети, которые пытаются стать воспитателями.
– А все люди в нём – игрушки.
– Это слишком просто, а люди любят всё усложнять.
– Ага. А почему ты так много общаешься с Димой и Денисом? Денис, ладно, он – педик, и ты пишешь про него книгу…
– Так ты знал про его ориентацию?
– Сейчас знаю.
– Зараза! Почему твой приём всегда срабатывает! Просто предполагаешь и получаешь подтверждение.
– Эффект неожиданности.
– И ты нормально к … ним относишься?
– К геям, что ли? Да мне на них наплевать. Пусть себе живут.
– Вот она – типичная позиция русского человека. И те, кто предпочитают, не просто бездействовать, а нападать, этим пользуются.
– По-моему всё больше людей относятся к ним нормально. А я никак к ним не отношусь.
– Илья, Илья, хороший ты человек, божий одуванчик, можно сказать. Если кто-то с тобой делится едой в хостеле, ты потом пытаешься поделиться с ним своей. Ты со всеми в дружеских отношениях, всем пытаешься угодить, всех веселишь, и при этом ничего, в принципе, не получаешь взамен.
– От девок получаю.
– Думаю, они от тебя получают гораздо больше. Ты ведешь себя с ними очень приветливо, дружелюбно, галантно, можно сказать, пока не напьёшься. Они такого обращения в жизни, наверное, не видели. А тут ты их бац и ошарашиваешь. Ты вообще создаёшь в хостеле классную атмосферу.
– Я просто пытаюсь быть человечным и обаятельным, и некоторых это прям пугает, а другим, наоборот, нравится.
– Так зачем ты прозябаешь в хостеле? Ты ж вроде образованный.
– Там очень много баб!
– Что-то в последнее время их там совсем не видно. Очнись, студенческий сезон закончился, поступающие на режиссёрское девки перевелись!
– Но ты ж ещё осталась!
– Не знаю, сколько я здесь ещё продержусь. А ты мне напоминаешь меня в двадцать три года. Я вот точно такой же была.
– В смысле раздолбайкой?
– Да. Только тебе не будет всегда двадцать три. Ты взрослеешь и уже не можешь всё воспринимать, как раньше. Забивать на всё большой и толстый хорошо до поры до времени, а потом нужно чего-то добиваться, самоопределяться, зарабатывать. А ты вдруг понимаешь, что умеешь только быть весёлым и легкомысленным, ничего больше.
– Грустно. Нужно как-то уезжать в Китай!
– Несомненно.
Мы снова выпили бурды из водки и лимонада.
– За то, чтобы у нас всё получилось! – предложил очередной тост Илья.
– Это было бы неплохо. У тебя есть деньги?
Среди жителей хостела этот вопрос не звучит двусмысленно. Он означает, есть ли у тебя сумма в районе тысячи рублей, чтобы скинуться на какой-нибудь кипиш.
– У меня был урок английского с не очень умным ребёнком. Да, денежки имеются. А что? Ты хочешь скинуться на гостиницу?
– Я хотела сходить в киношку, но твоя идея тоже зачётная.
«А почему, собственно, нет? Когда мне было лет пятнадцать, такой симпатичный парень сроду бы на меня не посмотрел. И это скорее я его сняла, чем он меня. Страшненьким девушкам приходится самим снимать парней… Блин, это ж из моего стендапа!» – думала я.
Мы посчитали, сколько у нас денег, и прикинули, на какую гостиницу нам хватит. На смартфоне нашли адрес подходящей.
– Нужно взять ещё выпивки, – сказал Илья.
– И пену для ванны. Там есть ванна! Я уже третий месяц не видела отдельной ванной!
– Твоя идея мне нравится.
В гостинице мы провели в постели от силы час, а потом набрали ванну с пеной. Илья врубил на смартфоне группу Panic! At the Disco. Как ни странно, наши музыкальные вкусы совершенно совпадали: инди-рок, фолк, поп-рок, альтернативный рок. Под песню «Nicotine» он пускал кольца из табачного дыма и разливал нам коньяк по одноразовым стаканчикам. Затем он включил System of a down – «Toxicity».
– Они шедевральны! – сказала я очевидную речь.
– Гениальные армяне. Сейчас раскрою тайну, моя мать – армянка, и я знаю армянский.
– Да ну! По тебе не скажешь. Темные курчавые волосы, карие глаза, волосатая грудь, слабость до слабого пола… Нет, ты совсем не похож на армянина.
– А мне говорят, что я на европейца похож.
– Все европейцы – эмигранты.
Он включил Imagion Dragons – Believer.
– Такое ощущение, что ты мой плей-лист крутишь. Если бы я твой предварительно не посмотрела, подумала бы, что ты просто с моей страницы аудиозаписи крутишь.
– Не, эти группы я сам обожаю. Pain! You break me down, you build me up, believer, believer, – начал он подпевать.
У Ильи была привычка всё время напевать, при этом у него совершенно не было слуха. Его это не останавливало. И получалось у него корёжить песни очень даже обаятельно. Это смотрелось мило. Иногда даже напоминало фальцет Джастина Тимберлейка, которому медведь неожиданно наступил на ухо.
– Pain! You break me down, you build me up, believer, believer, – не унимался Илья.
Я опустила его курчавую голову в воду с пеной. Когда он вынырнул, произнёс, утирая глаза:
– Я надеюсь, это из-за того, что я плохо пою, а не из-за того, что я сегодня был плох.
– Нет, ты был хорош.
– Не сомневаюсь.
– Ха, какая уверенность! Может, это из-за того, что у меня больше года не было секса. С голодухи, знаешь ли, и уксус сладкий.
– Больше года?! Серьёзно? Как так можно! Сейчас продолжим! Только ещё один секретный факт про меня.
Он показал мне свою ладонь с шестым пальцем. До этого момента я действительно так и не заметила, хотя обычно я очень внимательна. То ли он привык это скрывать, то ли я просто слишком много думала о себе.
– Не знаю, чего же про себя такого сказать и показать. Про рост ты и так знаешь. Я иногда слушаю Женю Белоусова.
– Я тоже, представь себе! Девчонка, девчоночка, темные очи, я люблю тебя, девочка очень.
– Только не включай!
Но он уже нашёл трек и включил его на полную громкость.
– Это точно лучший день рождения в моей жизни.
– Не сомневаюсь!
Он приблизился ко мне, и мы начали целоваться.
Денис этим утром был явно не в духе: он простыл, у него срывались несколько заказов, Анна Георгиевна требовала с него оплату. Анна Георгиевна была нашим вторым администратором. Её побаивались и жильцы, и уборщицы: она маниакально преследовала всех, кто не мыл за собой посуду, находила их по камерам и штрафовала. Про таких женщин говорят «с ней не забалуешь», «с ней шутки плохи», «внимание, приближается». И она ввела одну систему: должников у нас не выселяли, а предлагали впредь платить напрямую администратору и по двести рублей в сутки. Но койка-место таким жильцам предоставлялись только если были в наличии, а в в хостеле частенько всё было забито под завязку. Поэтому горемыки ночевали на диванах в холе или засыпали перед компами. И эту ночь Денис провёл, как раз, в кожаном кресле. Это его разозлило ещё больше.
– Если завтра не будет оплаты, можешь не возвращаться, – угрожала ему Анна Георгиевна, когда мы завтракали на кухне.
– Я и так хочу уже съехать отсюда.
– Скатертью дорога!
И она пошла искать новую жертву. Анна Георгиевна всегда «жаждала крови».
– Я слышала, как ты храпел, – сказала я Денису, – Просто как бульдозер. А потом резко перестал.
– Я болею, блин. И из-за этого сегодня не смогу поехать на заказ. А деньги давно растратил все.
– Да, рассчитывать ты не умеешь, это факт.
– Вчера вообще был отвратнейший день. Пошли покурим, расскажу!
На кухне был вездесущий Валера, у которого «ушки всегда на макушке». Мы решили не рисковать и пошли курить за хостел.
– Вчера мне пришлось с двумя мужиками сразу. И заказчик не предупредил об этом. Я полтора часа добирался до Балашихи, приехал, и он такой: «Нас двое. Но мы заплатим больше». Я: «Ладно, ок». Они были под какой-то дрянью, богемные хипстеры, художники кажется или дизайнеры, не знаю, правда, почему они в Балашихе базируются. В общем, один у меня отсасывал, а второй долбил в задницу. Я чувствовал себя, как…
Он был готов заплакать. Я заранее начинала беспокоиться: я совершенно не была готова к мужским слезам, не знала, как себя вести рядом с плачущим мужчиной, не проходила инструктаж по первой помощи при скупой мужской слезе. «Только не плачь, только не плачь». Денис словно услышал мой призыв и успокоился.
– Это такое воспоминание, к которому хочется привязать камень и выбросить в реку.
– Шикарно!
– Что?!
– Сказал шикарно!
– Я тебе рассказываю, как надо мной надругались, а ты цитаты подбираешь?!
– Извини! Я понимаю, это воспоминание, которое хочется похоронить заживо. Воспоминание, которое хочется запереть в сейфе. Воспоминание, которое хочется замуровать в бетон. Но ты же понимаешь, что рано или поздно случаются осечки. Не все клиенты … адекватные. Ты сам на это подписался. Твоя работа рискованная, что говорить!
– Но я не думал, что так скоро почувствую себя настолько унизительно и омерзительно. Это просто беее.
Денис изобразил рвотные позывы.
– Мало того, эти мужики были настолько стрёмные, что мне пришлось закрывать глаза и представлять Диму.
– Да, хорошо, что Дима не знает, что на его задницу виды имеют.
– Ну, просто я его часто вижу в хостеле, и он симаптичный, он мне даже иногда снится. Вроде как мы заходим на кухню хостела и начинаем на столе заниматься этим делом. Потом собираются жильцы и начинают нам хлопать, а в конце ещё и выставляют оценки. Я вообще практически не сплю. А когда сплю, видишь, какая фигня мне снится! Я скоро сойду с ума! Но бабло нужно!
– Так ты не собираешься завязывать?
– Пока нет. Без вариантов.
– Надеюсь, что всё это не зря. Был такой человек Нил Кэссиди. Он был прототипом для героя книги Керуака «На дороге», ещё он встречается в книге Хантера Томпсона «Ангелы ада», а с поэтом Алленом Гинзбергом он вообще двадцать лет был в отношениях. Вот такой основоположник бит-поколения в литературе, который даже ничего не написал стоящего. Понимаешь, Артур рано или поздно узнает, или просто догадается.
– Ты ему что-нибудь говорила?
– Только то, что пишу книгу об отношении к геям в России. Но рано или поздно он узнает. Или другие твои близкие. И одно дело, если ты будешь обычным шлюхом, а совсем другое, если мы создадим тебе ореол литературного персонажа. Кого Артур простит охотнее?
– Да, книга нужна и тебе и мне. А сколько ты уже написала?
– Страницы две.
– Что?! Такими темпами ты закончишь к моей пенсии.
– Ну, у тебя пенсия должна наступить раньше… Тяжёлые условия труда.
– Издеваешься? Лучше скажи, ты меня осуждаешь?
– Скорее, я осуждаю тех людей, которые кого-то осуждают. Вряд ли кто-то из нас вообще наделён привилегией осуждения.
– Сильно сказано! А убийство и всё такое?
– Это совсем другая история. Там окончательное решение выносят профессионалы, судебная система, а не общественное мнение.
– А те, кто пиздят йогурты из нашего холодильника?
– Это просто сволочи! Их без суда и следствия!
В коридоре мы встретили Диму, того самого белобрысого парня, который нравился Денису. Дима приехал в Москву на десять дней, чтобы отдохнуть перед тем, как вернуться на последний курс своего авиакосмического факультета в каком-то периферийном университете. Он весьма разбирался в истории, и мы постоянно беседовали о Петре Великом и Сергее Королёве, много пил, мы как-то накатили за дедов, воевавших в трёх войнах, в Парке Победы, и поразительно легко находил со всеми общий язык. Типичный парень с большим будущим. Он потом будет много разрабатывать, много зарабатывать, много путешествовать и т.д. Такие сразу выделяются. А пока он просто наслаждался жизнью в Москве, и за несколько дней успел выпить несколько литров водки, а так же посетить планетарий, Парк Победы, музей космонавтики, музей Пушкина и музей Чехова. В общем, времени зря никогда не терял парень.
– Помните, того мужика, которого из хостела на скорой увезли? – спросил он у нас.
– Это который неделю бухал, а потом пил соду от изжоги?
– Ага, говорят, полпачки за пару дней выпил. Так он сегодня умер в больнице. Мне Юрок сказал, он пошёл навестить его и… узнал.
– Вот так живёшь, живёшь, а потом бац, и полпачки соды выжираешь, из хостела на неотложке выезжаешь, и через пару дней умираешь.
– Ты прям реп прочитала. Да, задумываешься о смысле бытия в такие моменты.
– Да, чего только в хостеле не происходит. Осталось только ещё родиться кому-нибудь, – поддержал беседу Денис.
– По-моему, единственное, что здесь может родиться – цирроз печени, – продолжила я светскую беседу.
– Вы намекаете, что я много бухаю? Так это только в Москве. Дома учиться придётся.
– Не ври! Я видела твой инстаграм.
– Ладно, в универе я тожё пью иногда. Предлагаю перейти на чай!
– Поддерживаю!
– Поддерживаю!
Жизнь в хостеле напоминала бесконечную тусовку. Чуть ли не каждый вечер наши индейцы пели под окнами испанские песни, все распивали пивко и подпевали им. Потом жена индейца угощала каким-то острым блюдом, и все переходили уже на ром и водку. На кухне постоянно кто-нибудь разговаривал о великом. Ещё жизнь в хостеле напоминала пионер-лагерь. Мы компаниями смотрели фильмы на большом экране в холе, играли иногда в карты или шахматы, выстаивали очередь в душ. В любом случае всегда было весело. Но известие о смерти человека меня немного отрезвило. «Но вечных праздников не существует! – подумала я. – Рано или поздно приходится возвращаться в реальность. Рано или поздно приходится взрослеть. Как я ненавижу все эти ваши правила и стереотипы! Не я их придумала, так почему я должна их соблюдать! Ох уж эти социальные игры на выживание! Вот ты поднимешься по социальной лестнице, если будешь играть по правилам, а нет, тебя выбросят на обочину жизни – одинокого, бедного, неприспособленного в чистое поле. Ты обязан вписываться в рамки, соответствовать определённому шаблону, а нет, на тебе поставят клеймо «неудачник» или, того хуже, «с собственным мнением, лучше не рисковать». А с другой стороны, быть собой вовсе не значит «сидеть в Интернете целыми днями, спать до полудня, лентяйничать, вести себя как идиот». В общем, везде нужны «невидимые весы», которые бы указывали, когда уже хватит. Во всем нужно искать компромисс. Хочешь, не хочешь, но это так. Так вот большинству из нас нужны эти самые «невидимые весы». Люди взвешивают только свой жир, а моральные аспекты и свои решения взвешивать не любят и особо с ними не заморачиваются. Что со мной? Почему меня в последнее время тянет на самокопание? Видимо, я действительно старею. Но я не хочу ответственности, нудной работы, семьи. Я хочу треша, party, вечного праздника, веселья. Тьфу, тьфу, занудство! Я чувствую себя на пятнадцать, а возраст – это всего лишь отметка в паспорте! Блин, говорю, как пенсионерка! Я становлюсь банальной! В общем, стоп, паранойя, остановись!»
И паранойя послушалась, ушла прочь.
В Москве, куда ни пойдёшь, обязательно наткнёшься на церковь. Порой кажется, что Москва – это православный Ватикан. Или что большинство жителей столицы – ярые прихожане, или что мэр Москвы – этакий Савонарола. Не то что бы я знаю биографию Савонаролы, но, судя по документальному сериалу «Медичи. Крестные отцы Ренессанса», который я каждое утро смотрела на кухне хостела, Савонарола был крайне аскетичен и серьёзно настроен по отношению к тем, кто пользовались духами, играли в карты и т.д. И не то чтобы такое количество храмов в одном городе – это плохо, но звонящие со всех сторон колокола как-то не заставляют москвичей бросать бычки, выкидывать пиво и идти на службу. Это всё выглядит как декорация праведного образа жизни, то есть не в действительности строят нравственность, а используют бутафорию. И в каждой такой церкви стоит по несколько урн с надписями «на воскресную школу», «для бездомных», «на воскресные обеды для бездомных», «на форму для учениц воскресной школы». Естественно, ты не можешь заглянуть в тетрадь расходов храма и проверить, действительно ли деньги тратят по назначению. Я видела, как у моей знакомой отпели сына: приехал священник на японской новой машине, пятнадцать минут «поработал», забрал пять тысяч, сел опять в свою японскую машину и укатил восвояси. «Специалист по церковным услугам», что ли? Всё больше священнослужители похожи на «специалистов по церковным услугам». А эти церковные лавки прямо в храме. Что-то Иисус был против торговли в стенах и окрестностях церкви, судя по этому отрывку из «Нового Завета»: «И вошёл Иисус в храм и выгнал всех продающих и покупающих в храме, и говорил им: написано – дом Мой домом молитвы наречётся; а вы сделали его вертепом разбойников». Лицемерие, сплошь и рядом одно лицемерие!
Да, у меня было очередное собеседование в очередной конторе, и ориентиром конторы был очередной храм. Но я пошла к другому храму и заблудилась. Спасла веб-карта. Потом шлагбаум, затем второй шлагбаум, за ним третий, «А вам в здание с другой стороны входить, обойдите по кругу».
– Здрасте, вы пригласили на собеседование по Head Hunter.
– Как звать?
– Такая-то.
– Интересное у вас резюме. Журналист по образованию, но проходили переподготовку на инженера-эколога, и даже им работали.
– Да.
– Вы могли бы писать статьи для нашего сайта. Скажите, какие главные проблемы экологии вы могли бы выделить?
– Региональные или глобальные?
– Глобальные.
Что слишком много толстосумов покупают тачки и портят ими атмосферу. Ладно, вспомню ему что-нибудь из моего старого эссе.
– Практически в каждом промышленном предприятии в наше время есть эколог или инженер-эколог. Но по своему личному опыту могу сказать, что подобные должности являются скорее декоративными, и владельцы предприятий больше стараются привести экологическую документацию в порядок, чем действительно обезопасить степень воздействия своего производства на окружающую среду.
– Дальше.
– Одна из видимых проблем современной экологии – это её декоративность. Требования ужесточаются, но они только на бумаге. Отчётов больше, а реальная ситуация не меняется. Документация, но не фактическое положение вещей. Люди по-прежнему не воспринимают экологию, как науку. Для большинства она сродни мифологии. Миф о тающих ледниках, миф о разрушении Большого Барьерного рифа, миф об исчезновении естественных источников питьевой воды. Люди не хотят отказываться от автомобилей. Такими темпами в ближайшем будущем, наверное, у каждого совершеннолетнего жителя планеты будет личный автомобиль. Скоро автомобиль станет сродни мобильному телефону. А ведь выхлопные газы наносят серьёзный урон озоновому слою. И автомобилю, чтобы он был на ходу, необходим бензин. Нефть и нефтепродукты являются основными и самыми опасными загрязнителями водных запасов планеты. Устраивают массу семинаров, форумом, съездов, посвящённых экологическим проблемам и проблемам изменения климата. В частности, на телевидении постоянно упоминают Парижское соглашение по климату. Это соглашение яркое свидетельство декоративности экологии. В этом соглашении не предусматривается никаких санкций в случае недостижения озвученных целей. Фактически этот документ просто «призывает» бороться с глобальным потеплением и «приложить усилия» для ограничения роста температуры величиной 1,5 °C.
Руководитель предприятия по обеспечению экологической документации предприятий посмотрел на меня как на какое-то животное, выполняющее на арене трюки. А где мой кусок мяса? В смысле, деньги, раз я – такой аттракцион.
– Мы вам позвоним. Я пока подумаю, что с вами можно сделать.
Что означает: «Мы вам никогда не позвоним. Вы – недостаточно приспособлены к работе в нормальном учреждении, слишком много болтаете и цветные силиконовые браслеты у вас странные». «И что я целый день ворчу? То церкви меня не устраивают, то цены, то теперь и экологическая ситуация ни к чёрту. А, может, фиг с этой славой и самореализацией, как писателя? Вдруг в следующем веке все люди сгинут, и всё равно некому будет читать мои книжулечки. А я страдаю, надрываюсь, жертвую. Пойти да заработать себе денег где-нибудь, съездить на Бали, позаниматься серфингом. А не писать книжулечки в нищете и смотреться странной. Надеть нормальный костюм, сделать себе нормальный макияж, говорить заинтересованно, а не так, что мне наплевать. Всё, у меня кризис среднего возраста. Беда негаданно наглянет!» – думала я, прогуливаясь вдоль магазинов.
– Девушка, а вы хотите пройти тест личности?
– А почему, собственно, нет.
Опрятный до нельзя мужчина провёл меня в магазин. Повсюду стоят книги Л. Роя Хаббарда. «Похоже, ты попала к саентолагам!» – запаниковала я.
– Ответьте на эти двести вопросов, потом мы проведём анализ.
«Легко ли поддаётесь чужому влиянию» Да/ нет/ может быть. «Часто ли вы плачете?» Да/ нет/ может быть.
– У вас уровень активности запредельный, – указывает мне на график мужчина, у которого одежда похожа на школьную форму, – но уровень целенаправленности ушёл в минус. То есть вы себе ещё часто и вредите.
«Да, ну! А я и не знала», – с иронией подумала я.
– Вы, судя по графику, очень общительны, но людей совсем не любите.
«Это такой развод? Вроде как все не любят людей, вот и будем каждому это говорить».
– А, по-моему, я очень люблю людей.
– Это говорю не я, это говорят ваши ответы, график.
– С ним не поспоришь.
– Вам нужно прочитать книгу «Дианетика: современная наука о разуме». Она вам непременно поможет.
Протягивает мне толстую книгу в яркой обложке, которой заставлены все свободные полки.
– Семьсот пятьдесят рублей.
Мне захотелось рассмеяться. Если бы у меня и были с собой семьсот пятьдесят рублей, вряд ли бы я их отдала за книгу одного из самых талантливых врунов США. Его биография была фейком, и, судя по всему, он был патологическим лжецом и агрессивным засранцем. Он был двоеженцем, в том смысле, что скрывал от одной жены наличие второй. Он во время Второй Мировой войны устроил бомбардировку мексиканского острова (Мексика была союзным США государством), чудом никто не пострадал. Многие его книги признали экстремистскими. И вот в центре Москвы – Мекка саентологов. Как вообще можно всерьёз воспринимать книги такого человека? Как можно всерьёз воспринимать организацию, где в тесте проверяют степень твоей внушаемости? Это насколько же могут быть морально беззащитными люди, что способны верить в саентологию! И таких много. Люди, конечно же, хотят во что-то верить, но верить в саентологию – это же просто глупость. Ходить в церковь ставить свечки и то лучше: по крайней мере, вас не разведут на курс лекций за десять тысяч.
– Я почитаю её в Интернете. До свидания!
Почему, когда тебя пытаются обмануть или облапошить, ты испытываешь чувство вины и какого-то дискомфорта? И это чувство стыда ты испытываешь за того человека, который хотел тебя обдурить. Тебе даже как-то обидно, что у него ничего не получилось, будто он продавец, который двадцать минут тебе красиво рассказывал о товаре, а ты так ничего и не купил. Наверное, всё дело в тех усилиях, которые затрачивает на тебя мошенник. Он же работал, он старался, он так на жизнь зарабатывает, а тут ты, такой нищеброд, не можешь ни книжку купить, ни на семинар за десять тысяч записаться. Мы все действительно какие-то странные. И даже наше стремление «быть такими, как все» очень странное, ведь мы и так все одинаковы по части количества конечностей, а быть одинаковыми по части мыслей и социального статуса просто невозможно. Достаточно просто быть собой, чтобы быть человеком, а наличие ипотеки, автокредита, базового гардероба (хотя он не бывает лишним), детей, социального страхования не являются показателем вашей человечности. Ведь ради всех этих атрибутов человечности люди часто жертвуют своими сокровенными мечтами, своей «природой», и что самое ужасное – жертвуют искренностью. Они лицемерят, они обманывают и себя, и других, чтобы эти атрибуты человечности сохранить.
Работа, у человека должна быть работа. Что в последнее время мне предлагали? Писать инструкции по безопасной эксплуатации секционных ворот. Во-первых, секционные ворота должны соответствовать требованиям Европейской комиссии по стандартизации. Основные требования стандарта EN 12604: защита от защемления пальцев, защита от зацепа, защита от пореза, защита от неконтролируемого движения полотна, защита от падения полотна, остановка при обнаружении препятствия. В общем, три страницы об этом написала, и мне всё равно сказали, что я недостаточно раскрыла тему. В принципе, я не очень расстроилась. Вот как мне жить с этой информацией о секционных воротах! Может быть, горячую линию создать для пользователей секционных ворот? Или группу анонимных пользователей секционных ворот? Или клуб поклонников секционных ворот? Я ж всю жизнь мечтала писать о секционных воротах. С этой мыслью я поступала на журфак. С этой мыслью я десять лет пыталась совершенствоваться, стремилась создать нечто прекрасное. Секционные ворота в мечту! Вы издеваетесь, да?
Мои сумбурные мысли прервала мелодия «It’s my life».
– Алло.
– Маша, здравствуй! Это Сергей. Помните, я покупал кензу у вас?
Да, и оставил чаевые в тысячу рублей.
– Может, сходим сегодня в один милый итальянский ресторанчик?
Я на несколько секунд задумалась. «Халявное ризотто мне не повредит. Хотя я могу сама приготовить ризотто. Кого я обманываю, в хостеле я никогда не буду готовить: всё сожрут ещё до того, как блюдо дойдёт до состояния готовности», – размышляла я.
– А почему, собственно, нет.
– Может быть, сегодня? Вы не заняты?
– Думаю, я смогу свои дела отменить.
– Отлично. Ресторан такой-то. Встретимся там в восемь.
– Я буду.
«Да, в джинсах и джинсовой куртке идти на ужин с шестидесятилетним мужчиной как-то «не комильфо». В хостеле у меня тоже нет консервативной одежды. Нужно найти какой-нибудь секонд-хенд», – подумала я. Нахожу по смартфону ближайший. Затем целый час роюсь в тряпье, покупаю что-то более-менее подходящее – плиссированную юбку цвета крем-брюле и черный свободный топ.
В ресторане понимаю, что Сергею где-то шестьдесят пять. «Когда он покупал кензу и рассказывал про покойную жену, уже смеркалось. Это ему пару, тройку лет убавило».
– Прекрасно выглядите, – приветствует он.
