Читать книгу: «Величие. Книга 1», страница 7

– Нам надо быть острожными, – тихо произнесла Геасфель.

Она тяжело опустилась на кровать, всё ещё бледная и слабая, и Аурелий, накрыв её пледом, уселся рядом, скрестив ноги, – они были словно маленькие дети, уединившиеся под одеялом для обмена секретиками. Яркое солнце, бившее в окно, не могло проникнуть в комнату, рассыпаясь по ней матовым, приглушённым мерцанием. Тихо и тепло. Невинный детский лепет. Апельсиновое дерево в цвету. Залитая кровью матушка на грязном дощатом полу.

Они соединили руки, и запертые эмоции хлынули наружу, растворяя Аурелия в водовороте чужого мироощущения. Он позволил двойнику проникнуть в себя, отпуская и делясь в ответ собственным отчаянием, наблюдая, как Геасфель встречает его и не боится. Из глубин своих воспоминаний, оттуда, где чёткие изображения уже истёрлись, спаявшись в одно неделимое, она достала нечто прекрасное и невероятное, что, как щит, отразило его боль. Возможно, это было подбадривание отца. Возможно, ласка матери. Он ощутил её слабость, и ноющую боль в искусанном запястье, и могучую, несгибаемую силу – умение быть щедрой и внимательной к самой себе. И вместе с умиротворяющей теплотой наконец-то вспомнил то главное, ради чего живёт на земле каждое существо, и перед этой высшей гармонией отступила даже печаль по умершим, потому что он смог воскресить часть себя, и не было ничего священнее на свете, чем обретение собственной значимости.

«Я могу запечатать твою боль на эти две недели. Не уверена, что получится удерживать её на большем расстоянии, но пока хотя бы так. А осенью я к тебе приеду».

Внутренний голос Геасфель стал глубже и многограннее; он был более расплывчатым, как расплывчаты сами мысли, и неуловимо менялся, переливаясь всеми цветами радуги.

«Я думаю, вспомнить то, что мы уже когда-то умели, будет гораздо легче». – Аурелий поблагодарил её самой горячей нежностью, на которую был только способен.

«Да, несомненно. И тогда мы наконец завершим начатое, и я в полной мере научу тебя тому, чем обладаю сама. Пусть мне придётся прожить в Белой империи хоть всю жизнь, но я это сделаю!»

По их ощущениям прошла всего четверть часа, но, когда Аурелий открыл глаза, солнце уже садилось за горизонт. И в эту ночь он впервые спал легко и без кошмарных сновидений, раскинувшись на кровати гостиницы, как у себя во дворце.

Глава 3. Энергия

На следующий день Аурелий дважды заплутал в многочисленных лестницах, арках и переходах, плотным коконом оплетавших его гостиницу. Гости, впервые посетившие эльфийскую столицу, часто жаловались на одноликость архитектуры. Вездесущие побеги плюща и голубоватый камень зданий очень быстро начинали рябить в глазах, сливаясь и петляя, как ручьи во время паводка, и очарование сменялось утомлением. Для Аурелия, привыкшего к открытым и прямым улицам городов родины, короткий путь от гостиницы к транспортной остановке оказался испытанием, а у Геасфель, с которой они по-прежнему могли общаться только мыслями, мало чем получалось помочь. В конце концов он спустился с другой стороны центральной улицы, опоздал на рейс, и пришлось ожидать новую ладью. Здесь, внизу, город был шире и просторнее, а пекло́ жарче. Аурелий отошёл в тень, зевая и жмурясь от непривычной южной дремоты.

– Не подскажете, как пройти к улице Белого Адмирала? – услышал он свой собственный вопрос.

Аурелий вздрогнул и увидел незаметно подошедшую к нему Шиа.

– Что?.. Точно, это же ты была тогда, у кафе! – воскликнул он.

Эльфийка рассмеялась.

– Ага. Я сразу вспомнила, как увидела тебя на улице. Ты к сестрёнке едешь?

– Да. А ты… – Он многозначительно окинул взглядом огромную сумку, которую Шиа тащила на плече.

– Это вещи из общежития, надо освободить комнату до конца недели. Но вообще я ходила вживлять сигил. – Эльфийка оттянула ворот туники, показывая плотно перебинтованную спину.

Аурелий едва заметно передёрнулся, вспомнив Арэйсу. Он никогда не видел, что представляет собой нанесение пропитанной чарами татуировки на живую плоть, и теперь представил, как могла бы выглядеть нордианка после того, как Келсий сковал её тело и душу заклятьем.

– З-зачем? – Он постарался скрыть волнение, но не был уверен, что ему это удалось на сто процентов. – Это же вредно для здоровья… и…

– Я никогда не смогу удалить его, верно? – закончила Шиа. – Не бледней ты так. Это не настолько страшно, как звучит. Смотри: вы, норды, обладаете строго ограниченным набором заклинаний, зато можете колдовать мгновенно. У эльфов наоборот. Мы можем сотворить любые чары, но чем они сложнее, тем больше времени требуют. Иногда они занимают по несколько часов. Именно поэтому изобретение сигилов так облегчило жизнь всему миру – по сути это записанная магическая формула, которая приходит в действие, если подключить её к источнику энергии. Сигил запечатлевают и в амулете, но его можно потерять, и поэтому некоторые эльфы предпочитают вживлять одно-два заклинания прямо в своё тело.

– Ты мне рассказываешь, как будто я школьник, первый раз пришедший в класс основ магии, – неловко засмеялся Аурелий, ощущая на себе удивлённые взгляды ждущих на остановке эльфов.

– Ну прости! – возмутилась Шиа. – Я же не в курсе, что вы там в Белой империи знаете, а что нет. Короче, не забывай, что я собираюсь в Неизведанные земли, и мне хочется иметь надёжный козырь в рукаве на случай непредвиденных ситуаций.

– Но это же на всю жизнь. Чары соединяются не только с плотью, но и с магической системой живого существа, и дальше их невозможно отделить одно от другого. Ты не будешь потом жалеть?

– Я приняла это решение не за один день, – пожала плечами эльфийка. – Только представь, насколько здорово по щелчку пальцев расплавить металл или создать искусную иллюзию.

– По-моему, нас за это веками боятся и ненавидят, – пренебрежительно отмахнулся Аурелий.

– Вам завидуют, – усмехнулась Шиа. – Но в итоге это значит, что с вами вынуждены считаться, а это разве плохо?

Приземлилась магическая ладья, и пассажиры устремились на борт. Пришлось прекратить беседу, проталкиваясь в прохладный, но душный салон и поднимаясь на вторую палубу в поисках свободных мест. Им повезло найти лавку у окна, и, дождавшись, пока Шиа затолкает сумку под сиденье, Аурелий продолжил:

– Так какое заклинание ты выбрала?

– Так я и сказала, – хитро улыбнулась Шиа. – Приходи через неделю на празднование Летнего Разгара, может быть, увидишь. Я вместе с другими выпускниками академии буду участвовать в соревновании. Слушай, хочешь я покажу тебе другую дорогу к нашему дому, через парк? Только тогда надо будет выйти пораньше.

Её поведение подкупало открытостью и той смелой прямотой, с которой она заглядывала собеседнику в глаза, и Аурелий, поддаваясь её горячему порыву, согласился.

– Вчера ты не была такой гостеприимной, что произошло?

– Ну, я просто пришла в себя и поняла, что ты действительно не мог напасть на сестрёнку. И мне неловко, что я тебя ударила… И обзывала. В общем-то, это Геасфель виновата, что не предупредила меня, а досталось всё тебе. Считай это извинением.

– Да ничего страшного, – неопределённо протянул он, теряясь, что конкретно ответить.

Их первое знакомство получилось неприятным, безусловно, но, с другой стороны, вряд ли ранение, сколько угодно болезненное, могло причинить ему вред.

– В смысле? Я на тебя напала. Любой другой на твоём месте мог бы и с жизнью попрощаться. Меня дрожь берёт, как вспомню о вчерашнем.

– Ну… ну ладно. Спасибо. – Аурелий миролюбиво улыбнулся, уступая и признаваясь себе, что глубоко внутри её слова были приятны.

– Ты какой-то странный, правда. – Шиа нетерпеливо выдохнула, постукивая пальцами по стеклу. – Что, все норды такие легкомысленные?

– Нет, это, наверное, я один такой. – Он помолчал, отворачиваясь к окну и осмысливая её слова.

Легкомысленный? Нет, он не был легкомысленным, он просто… не хотел доставлять беспокойства?

* * *

Парк оказался рощей старых секвой, густо покрытых мхом, через который прорастали крошечные белые цветы. Лёгкая тень, спасающая от палящего солнца, и сухой древесный запах погружали его в сонную тишину. Это был обычный пригородный парк, единственным украшением которого служил фонтан, разбрызгивающий прозрачную влагу над пыльной каменной чашей, однако стайки ящериц, несколько белок и щебет птиц придавали ему живописность. Шиа провела Аурелия извилистой тропой, развлекая по пути забавными историями.

– Я обожала в детстве залезать на деревья. – Она указала на молодую ель, распушившуюся среди гигантских корней. – Как-то раз мы играли с друзьями в прятки, и я забралась на одну такую. Меня никто не смог найти. Я ужасно этим гордилась. Правда, сидеть пришлось до вечера.

Шиа оказалась хорошей собеседницей. В её манерах ещё присутствовала некоторая детская непосредственность, однако эльфийка то и дело поражала Аурелия зрелыми, сугубо прагматичными суждениями. Ему нравилось её слушать. Разница в возрасте ощущалась совсем слабо, и чем дальше, тем больше вопросов Аурелию хотелось задать.

Парк оканчивался широкой лестницей из известняка, украшенной статуями посеревших от времени дриад. Увитые цветущими вьюнками, они казались живыми. Дальше за парком следили не очень хорошо: это было видно по неряшливым зарослям орешника, а несколько обрушившихся деревьев так и лежали вдоль дороги, покрываясь лишайником. Шиа вспрыгнула на одно из брёвен, ловко переступая между обломками веток.

– Ты ведь, получается, очень рано покинула дом. Как же родители тебя отпустили одну в столицу? – спросил Аурелий, невольно следя, как эльфийка, чуть расставив руки, балансирует на импровизированном снаряде.

Рассеянное солнце то тут, то там вспыхивало на её коже и волосах, но Аурелию казалось, что его привлекало не это, а сам ритм движений, плавный и точный.

– Им так проще, – пожала плечами эльфийка. – Троих детей растить тяжело, поэтому чем раньше мы становимся самостоятельными, тем лучше.

– Звучит так, будто они хотели от тебя избавиться.

– Родительская любовь заключается не в том, чтобы держать кого-то рядом с собой, – снисходительно усмехнулась Шиа. – Подумай сам: они знают, что мы устроены, получили хорошее образование и у нас все шансы на хорошую работу. Чем плохо?

– Но теперь ты хочешь отправиться ещё дальше, на край мира? Почему именно туда? Ты ведь знаешь, что это смертельный риск?

– Да, есть такое. Суровые шторма, враждебные аборигены… И драконы до сих пор нападают на корабли, несмотря на все наши знания. – Шиа нахмурилась, однако вскоре снова оживилась. – Однако тот, кто доплывает до дальних земель и возвращается, сразу становится героем. Ты представляешь? Моя жизнь просто не сможет быть прежней. Вот представь, что сейчас перед тобой стоит кто-то, побывавший на Неизведанных островах. Что ты сразу чувствуешь?

– То есть, ты просто хочешь, чтобы тобой восхищались? – снисходительно фыркнул Аурелий. О, как ему были знакомы мечтательные взгляды детей и подростков в толпе, провожающие его на праздниках. – Поверь, непрерывное внимание не так уж…

– Тебе не понять, что значит расти младшей в семье, – раздражённо перебила его Шиа, соскакивая с бревна. – Это всё равно что быть отстающим в классе. Я вечный ребёнок, который постоянно чего-то не знает и не умеет, который ничем не может похвастаться, потому что старшие сёстры всё равно лучше. Единственный способ опередить их – это получить такой опыт, который им и не снился. И тогда, когда я вернусь, уже никто не посмотрит на меня сверху вниз.

Аурелий подавил вздох. Ему импонировала та уверенность, с которой Шиа двигалась не только по расколовшемуся стволу дерева, но и по жизни, лавируя среди множества возможностей и выбирая те, которые её привлекали.

Да, разумеется, её мечта о славе – совсем иная. Даже став капитаном фрегата, она в любой момент сможет покинуть его, занявшись ли чем-то новым, заведя ли семью. Он почти видел мерцающий перед ней путь, подвластный только ей одной, тогда как его собственный ограничивался рамками дворца, в котором вереница Табриессов жила и умирала из века в век, в одном и том же облачении сияющих привилегий. Но даже смотреть на мир глазами Шиа было невероятно увлекательно. Аурелию начинало казаться, что он и сам становится немного другим. А дворец слишком далеко, чтобы дотянуться до него тенями прошлого и страхом настоящего. Со странным трепетом император вдруг вкусил эту мысль, чувствуя, как внутри всё замирает.

– Знаешь, может быть, они и старше, но мне кажется, ни у Рогеаль, ни у Геасфель нет такой решимости, как у тебя, – наконец произнёс он.

Шиа вздрогнула и покраснела от удовольствия, пряча улыбку. Этот незатейливый комплимент явно пришёлся ей по вкусу.

– Спасибо, ты очень милый.

* * *

Когда они вернулись, две старшие сестры традиционно проводили время в саду: Рогеаль буднично сидела за мольбертом, корпя над новым эскизом, Геасфель медитативно мяла в руках глину, периодически обмакивая пальцы в чашу с водой. Её бледное лицо, всё ещё с тёмными кругами после сильного недомогания, придавало ей мертвенный вид. Она сонно помахала Аурелию и Шиа рукой, приглашая присоединиться и жестом показывая, чтобы они сами что-нибудь добыли себе на кухне.

– Кстати, у меня есть забавная идея, – предложила Шиа, пока они по очереди отрезали себе мороженое. – У нас наверху лежит энциклопедия – там есть странички, посвящённые твоей стране. Давай почитаем вместе?

– Ох, я заранее боюсь того, как же меня там описали, – полушутливо, полусерьёзно поёжился Аурелий, слизывая с пальцев подтаявшую сладость.

Эта мелкая шалость, которую ему никогда не позволяли, была сейчас особенно прекрасна и будила желание дурачиться.

– Тем лучше.

Под удивлённые взгляды сестёр Шиа притащила увесистую книгу, на обложке которой было выведено ровными чёткими буквами «Энциклопедия. Десятое издание» и деловито развернула её на букве «Н». Аурелий, аккуратно поставив тарелки, чтобы они не помешали инструментам старших сестёр, придвинулся, заглядывая через плечо.

– Норды. Самая молодая раса. Никто точно не знает, как они появились тысячу лет назад в северных лесах. Благодаря своим исключительным магическим способностям сразу потеснили людей, что вылилось в столетнюю войну. Именно тогда была построена Защитная стена и возник орден Белой розы – союз магов из числа людей, положивших свои жизни на защиту соплеменников. Нордам свойственны быстрая регенерация и индивидуальный набор заклинаний, «прошитый» в их магической системе, что делает их чрезвычайно опасными противниками. Организм норда не производит достаточное количество магической энергии, поэтому её недостаток ему необходимо восполнять за чужой счёт. Чтобы поддерживать цивилизованный образ жизни, норды разрешают селиться в стране другим расам, преимущественно людям, в обмен на регулярное донорство крови.

– Ужасно, – поморщился Аурелий.

– Неужели столько неправды?

– Нет, мне не нравится сам тон. Вроде бы и не соврали, но нарисовали такой жуткий образ… Уж лучше бы писали полные небылицы, их легче опровергнуть.

– Ну хорошо, с чем ты конкретно не согласен? – Шиа сложила руки на груди.

– Хотя бы с тем, как несправедливо моя раса обошлась с людьми. Это очень сложная тема, которая до сих пор нуждается в исследованиях. Стена строилась не только для защиты мирных жителей, но и как база, где собирались вооружённые отряды «охотников». Нас пытались истребить и загнали в непроходимые леса. Только потом, с появлением Первородного, мы смогли переломить ход войны в свою пользу.

– А люди? Это неправда, что они у вас вроде слуг?

– Шиа! – прошипела Рогеаль, сделав круглые глаза. – Думай, что говоришь!

– А что такого? – вспыхнула младшая эльфийка. – Об этом иногда в газетах пишут!

– Да ничего, мне не привыкать, – мягко успокоил художницу Аурелий. – Предрассудков о нас много. Как и исторических противоречий. Но люди – наши кровные братья. Просто мы немного другие. И я надеюсь, что рано или поздно обе наших страны это осознают. Люди могут становиться донорами только на добровольной основе и за это получают определённые льготы. В том числе они имеют право на нашу кровь, которая обладает для них сильными целительными свойствами. Это равноценный обмен.

– Здорово, – протянула Шиа. – А с другими расами эффект вашей крови действует?

– В гораздо меньшей степени: особая связь у нас именно с людьми. Я иногда гадаю: кто знает – может быть, наша раса появилась на свет именно для этого? Возможно, Бездна предназначала нам стать единым целым, восполнив изъяны друг друга? А мы только враждуем.

Шиа с удивлением смотрела на Аурелия: в его голосе, наряду с горечью, прорезалась какая-то властность. Она снова вспомнила то странное ощущение, когда они вместе мыли посуду. Нет, всё-таки это необычный гость. Приглядевшись, эльфийка заметила, что внешность Аурелия искажается лёгкой магической иллюзией. Интересно, что он скрывает? Быть может, к Геасфель приехал инкогнито какой-то важный дипломат?

– Геасфель, почему ты нам раньше ничего из этого не рассказывала? Это же так любопытно! – воскликнула Рогеаль.

– Даже не знаю, – смущённо засмеялась старшая сестра. – Вы никогда не расспрашивали.

Неопределённо пожав плечами, Шиа задумчиво подцепила ложкой край стремительно тающего мороженого. Оставив её наедине с мыслями, Аурелий обратился к Рогеаль:

– А ты можешь мне показать свои картины?

– Нет, к сожалению, я увезла всё в студию, – помявшись, ответила средняя сестра, и Геасфель пояснила:

– У неё скоро ярмарка.

– Ярмарка?

– Да, основной мой заработок – заказные иллюстрации, – кивнула Рогеаль. – А то, что рисую на досуге, продаю на ярмарках.

– Точно! Почему бы нам не сходить туда вместе? – Шиа ожила, с азартом оглядываясь на Аурелия. – Это будет отличное развлечение…

– Подожди, может быть, у него другие планы, – осадила младшую сестру Геасфель.

«Если тебя тяготит её назойливость, только скажи», – услышал Аурелий встревоженный отголосок её сознания. Однако забота была излишней: наоборот, рядом с Шиа он ощущал невероятный прилив энергии. Возможно, этого бы не произошло, не запечатай вчера Геасфель его боль своим сердцем, – но если двойничество напоминало скорее встречу с собственным отражением и дарило умиротворение, то присутствие Шиа возбуждало совершенно незнакомые, не поддающиеся определению эмоции.

– Совсем нет, я с удовольствием приду. Большое спасибо за приглашение, – ответил он, улыбнувшись от всей души.

– Давайте поиграем во что-нибудь? – вдруг предложила Шиа.

Мороженое было доедено, книга прочитана, и следовало заняться чем-нибудь ещё.

– Нет, сейчас не хочу, – покачала головой Рогеаль.

– Да ты никогда ничего не хочешь. Ты такая скучная.

– А ты всегда слишком много командуешь, – остановившись, недовольно отрезала средняя сестра.

– Прости, но я тоже пока занята. – Геасфель указала Шиа на нечто, формирующееся под её пальцами.

– Ну и ладно. – Подхватив с газона занесённую ветром шишку, младшая эльфийка с силой зашвырнула её так, что она ударилась о каменную кладку забора и со стуком отскочила в противоположную сторону. – Тогда я…

– Я готов сыграть, – вмешался Аурелий. – Во что ты хочешь?

Этого было достаточно, чтобы Шиа вновь воспряла духом. Смерив Аурелия оценивающим взглядом, словно решая, достойный ли перед ней противник, она широко улыбнулась.

– В теннис. – И тут же скользнула в дом.

Они встали чуть поодаль от сестёр, насколько позволяли забор и высаженные цветы. Сетки, конечно, не было, но их это нисколько не смутило. Примериваясь для броска, Аурелий слышал шелест деревьев в безоблачном небе, простёршемся над головой. Переминающаяся с ноги на ногу эльфийка маячила где-то впереди светлым пятном. «Не слишком ли я радуюсь?» – спросило что-то внутри него. Но мягкий напев души Геасфель, чей осколок заполнил собой одну из трещин прошлого, растворял сосущую изнутри боль. Аурелий взмахнул ракеткой и послал мяч плавной дугой.

– Ну наконец-то! – воскликнула Шиа, отбивая удар. – Я уж гадала, что ты там…

Он положил конец её жалобам, резко направляя мяч в противоположную сторону, так что эльфийке пришлось бежать со всех ног.

– Я думаю, нам надо так встречаться каждый день, – довольно крикнула она после того, как они обменялись несколькими каверзными пасами.

Шиа двигалась быстро и естественно, демонстрируя прекрасную физическую подготовку. Она даже ни разу не запыхалась. Энергичный ритм игры раззадоривал, и вскоре Аурелий почувствовал, что вспотел в вязком полуденном мареве. Шиа молчала, сосредоточившись на борьбе. Один раз её нога всё-таки подвернулась на шишке – возможно, той самой, которую Шиа сама и бросила, – и мяч пролетел наискось. Эльфийка издала возмущённый возглас, и мяч, точно подстёгнутый невидимой силой, развернулся обратно к Аурелию.

– Эй, с магией нечестно! – воскликнул он.

– А в бою все способы хороши! – рассмеялась эльфийка.

– Ну вот тебе тогда. – Не удержавшись, он создал иллюзию из десяти мячей, разбегающихся в разные стороны.

Он не вкладывал много сил в заклинание, и Шиа, послав ответную волну энергии, легко рассеяла чары. Но настоящий мяч успел умчаться к дому и, отскочив от каменного порожка, ударился о край деревянного стола, расплёскивая чашки.

Раздался вскрик. Рогеаль заворожённо наблюдала, как по эскизу разливается пятно, а затем губы её задрожали.

– Проклятье, Шиа!!! – взвыла она, с яростью указывая на младшую сестру. Ей явно хотелось добавить что-то ещё, но присутствие гостя сдерживало. – Рядом с тобой ничего спокойно нельзя делать! Ты всегда всё портишь! – На её глазах навернулись слёзы.

Аурелий пожалел от всей души, что не умеет управлять временем, как Сепиру. И кто его дёрнул выделываться с этой магией? Лучше бы силы поберёг.

– Простите… Это ведь я… – робко обратился он к средней сестре.

– Да вы тут ни при чём. Это она должна была думать своей головой, прежде чем предлагать такую игру!

– Что случилось? – В дверях появилась Геасфель, которая ненадолго вышла на кухню за свежей водой для глины.

– Она! Она всё испортила! Вот, посмотри! – Рогеаль сунула ей под нос картину, затем метнулась в свою комнату. – Всё, оставьте меня в покое.

Красноречиво хлопнув дверью, она покинула всех троих в унылой растерянности. Шиа мрачно отвернулась в сторону: на лице её было написано раздражение.

– Шиа, ты должна потом извиниться, – вздохнула Геасфель.

– Что?! – вспыхнула младшая сестра. – Она сама виновата! У неё есть мастерская, почему она там не рисовала?

– Я понимаю, что сад предназначен для всех, но Рогеаль первая сюда пришла. Тебе всё-таки следовало подумать о том, насколько нам всем здесь будет удобно, согласись?

Геасфель старалась говорить спокойно, но глаза Шиа сузились и зло сверкнули.

– Ты не имеешь права мне указывать, – в негодовании прошипела она, сжимая кулаки, скользнула чужим, напряжённым взглядом по Аурелию и выскочила на улицу.

«С ума сойти…» – Аурелий не сразу понял, что Геасфель думает про себя.

«Да уж… – расстроенно ответил он. – Ужасно получилось».

«Нет, я про Шиа. Обычно она, наоборот, ко мне прислушивалась. Родители часто удивлялись, как легко я с ней справляюсь. Не понимаю…»

«Правда?»

Коснувшись его запястья, Геасфель показала Аурелию воспоминание о маленькой Шиа, в глазах которой читалось абсолютное благоговение перед старшей сестрой.

– Ну, когда же это было? – рассмеялся он вслух. – Она растёт. Думаю, Шиа больше не чувствует себя той сестричкой, которая нуждается в защите. Ей гораздо важнее, чтобы её воспринимали, как взрослую. Тем более когда рядом посторонние, вроде меня.

– Да? – удивилась Геасфель. – Ах, верно… К тому же ты явно ей нравишься. Едва ли ей хочется выглядеть перед тобой ребёнком. Эх, вот я растяпа! Сделала ещё хуже, – мысленно простонала она. – Пойду просить прощения.

– Может, подождать, пока придёт в себя? – предложил Аурелий, увидев, как Геасфель направилась в сторону калитки.

– Нет, ты просто не знаешь, как она может злиться. Иногда целыми днями не разговаривает, и потом только труднее найти контакт. Лучше сразу. Попробую её разыскать.

Тяжело вздохнув и чувствуя себя тоже причастным к драме, Аурелий побрёл с ракетками в дом. На столе перед входом высыхала неоконченная поделка. Жаль, что работа пропадёт впустую. Аурелий сел за стол, гладя пальцами контуры фигуры, напоминающей неуклюжего коня. Попытался представить его глазами Геасфель. Осколок её сознания маячил где-то на горизонте, и Аурелий погрузился в его мелодию, впитывая образы и чувства. Он стремился разгадать смысл задумки, сокращая разделившую их с Геасфель пропасть минувших лет.

– Извините?..

Аурелий вздрогнул и оторвался от поделки: получилось нечто странное и забавное, вроде лошади на человеческих ногах. И её рассматривала стоящая в дверях Рогеаль. Вид у неё был очень расстроенный, но с ещё большим напряжением она смотрела на то, что он сделал.

– Зачем вы трогаете вещи сестры? – Голос её был сиплым, как будто она только что плакала.

– Глина всё равно засохла бы… вот я и решил приготовить сюрприз: может, Геасфель он понравится.

Аурелий неловко засмеялся, пытаясь скрыть смущение. Но Рогеаль была слишком подавленной, чтобы обращать внимание на мелочи. Она посмотрела на результаты его трудов ещё немного и кивнула.

– Ладно.

– Что ж, я, пожалуй, пойду. – Аурелий поднялся, передвигая табуретку. – Извини ещё раз…

– Попробую подправить магией, может, обойдётся… – устало махнула рукой Рогеаль. – Приходите на ярмарку.