Читать книгу: «Сад за забором и другие истории», страница 2

***

Великая Пустошь, холодная, неприглядная – вот что собою представлял этот край. Там, внизу, зеленели альпийские травы, цветы, летали пчелы и паслись белые, как первый снег козы, но это было там, далеко, а черная крохотная фигурка, мерно бредущая по склону, была здесь, в самом сердце этого необузданного снежного царства. Даже вековые сосны не совались сюда, на такую высоту. Только низкий прореженный кустарник мог попасться здесь, но и он вскоре пропал.

Эта фигурка двигалась по глубокому снегу, оставляя за собой две явные полосы от лыж. Орудуя палками, человек взбирался все выше и выше, точно хотел поскорее расправиться с каким-то делом, невзирая на усталость и холод.

Вскоре начало темнеть. Судорожно подергивался пар, вырывающийся изо рта человека, устремляясь вверх. Холодало. Вот крохотная фигурка остановилась, перевела дух и, скинув легкий брезентовый рюкзак, отстегнула лыжи и воткнула палки глубоко в снег. Где-то внизу, где паслись козы, теперь слышался волчий вой.

Вскоре маленький огонек воспылал рядом с человеком. Костер этот предусмотрительно горел на плотном настиле. Он был небольшой, этот очаг, и состоял из тех веток и поленьев, что были крепко привязаны к рюкзаку. Оттуда же человек достал металлическую треногу, консервные банки и отвязал котелок. Аромат еды воспарил среди этой безмолвной глуши.

Человек ел жадно, будто не ел уже очень, очень давно, и чавканье с хлюпаньем, которыми сопровождалась трапеза, были слышны за многие километры. Затем можно было услышать усталый зевок, тихий и поскуливающий, а затем и мерное сопение.

Путник, свернувшись калачиком, точно беспомощный щенок, спрятал голову за рукавом и заснул. Но сон этот был беспокойный, полный кошмаров и неясных тревог, отчего он то и дело вздрагивал, шевелил пальцами, морщил нос и брови.

***

По зеленым склонам шагал второй человек. Он то припадал к земле, выискивая следы, словно лис, то вытягивался, рассматривая горизонт, чем походил на тонкого как жердь суслика. Было в его поведении что-то звериное, нечеловеческое, отчего мурашки бежали по коже у всякого, кто встречал его на пути. Вот человек очередной раз выпрямился и, потянув воздух носом, жадно улыбнулся, как улыбался всякий порядочный охотник, увидевший наконец свою дичь.

У этого человека не было никакой поклажи, и все же он шел прямиком в горы, и местные пастухи с их белыми козами только молча дивились тому, как бесстрашно этот человек шел и как по-кошачьи тихо пружинили его длинные ноги.

Вот он ступил на первый, еще тонкий слой снега. Но даже он не смог нарушить тишину звериных шагов этого человека. По мере того, как он неспешно поднимался в горы, все больше становился снежный покров, и все дальше оставались позади зеленые луга. Он вступал во владения Пустоши.

Ему некуда было спешить. Он знал, что его добыча не сможет от него убежать.

Подумав об этом, он самодовольно хмыкнул и, подняв ворот своей шерстяной куртки, зашагал дальше.

***

Только-только просыпалось в горах солнце. Его скользящие лучи медленно, точно боясь разбудить, подкрадывались к спящему путнику. Вот он заворочался, протер заиндевевшие глаза и огляделся. Все было также безмолвно и спокойно как вчера. Розовый восход озарял всю Пустошь слабым малиновым свечением и казалось, что все в мире вдруг стало похоже на так и не отмытую от крови рубашку. Он выдохнул, натопил снега и сделал себе чай. Завтрака не было. Наскоро собрав вещи, словно торопясь на поезд, человек надел лыжи и снова принялся подниматься в гору. Он усердно работал палками и не без труда продвигался вперед. К полудню он достиг крутого откоса и ему пришлось сделать большой крюк на восток, чтобы обойти его.

Человек, такой крохотный, такой хрупкий, карабкался по взгорью. Лыжи теперь были туго привязаны к рюкзаку, как и палки. В ход пошли легкие альпинистские крюки-кошки. Долгое время он упорно лез вверх, пока не выбился из сил и, уставший, не лег на один из особо широких выступов. Он был похож на мышь, карабкающуюся по слишком крутой лестнице. Поев едва разогретую на костре пищу, он встал и, оглядев раскинувшийся под ногами пейзаж, нахмурился.

Далеко внизу маячило что-то черное. Кто-то шел по его следу. Немного подумав, путник потушил костер и, закопав его снегом, снова взялся за подъем, налегая на крюки с удвоенной силой и рвением.

***

Второй человек шел упрямо, по-волчьи петляя рядом с лыжней. То ли это была такая привычка, то ли и правда по следу шел скорее волк, чем человек – до того неясны были его повадки и до того холодно он держался, равнодушно осматривая величественные горные пейзажи. Всякий, кто оказывался здесь в первый раз вздыхал так сладко, что казалось, будто нет в этих горах ничего опасного и страшного, только блаженная нега. Так восхищались все, кто только ступил в эти края. Только потом путники узнавали и о тяжелых подъемах и не менее тяжелых спусках, о том, как порой не хватает еды и тепла и как одинаковы бывают снежные пейзажи.

Но этот человек не вздыхал. Он шел все также плавно, не торопясь, словно прогуливался. Его не пугало приближение ночи, наоборот, он знал, что ночь – его время. Она даст ему гигантскую фору, потому что его добыча будет спать, а он – идти.

Лыжня все вела его вперед, но тут его невозмутимость поколебал поднявшийся ветер. Гул и свист нарастали, волны снега свободно понеслись по лыжне, заметая ее. Человек, не проронив и слова, также холодно пошел вперед. Лыжня все исчезала и, наконец, окончательно пропала под натиском нарастающей бури. Тогда человек, прорычав что-то неясное себе под нос, остановился в нерешительности. На снегу не осталось больше следов, запаха и подавно.

Он упустил свою добычу.

***

Буря все нарастала и нарастала, пока, наконец, вокруг человека вместо горного пейзажа не оказалась сплошная серая мгла. Ветер завывал, норовил сбить путника с ног, а лыжи и палки, привязанные к рюкзаку, стали похожи на не вовремя раскрытый парус. Ветер трепал их, вырывая с привязи, оттаскивая их вместе с человеком назад к обрыву. В какой-то момент нога и правда скользнула вниз, но, вовремя зацепившись, человек вытянул себя и, немного подумав, сбросил лишний груз. Он надеялся, что еще вернется забрать лыжи, но даже если этого не случится, они все равно могут кому-нибудь понадобится. Кому-нибудь, кто пойдет после него.

Ослепленный снегом и оглушенный заунывной песней ветра, человек шел, упрямо цепляясь за жизнь. Не меньше трех часов прошло, прежде чем буря начала стихать, обнажая первые скалистые клыки. К его удивлению, он не только не увеличил расстояние между собой и своим преследователем, но уменьшил его аж на несколько километров, сделав крюк, чтобы спастись от ужасного ветра и снега. Пока путник опасливо оглядывался по сторонам, черная точка вдалеке все приближалась и через пару часов уже маячила у самого подножья скал, на которые взбирался человек. Увидев это, он испугался и чуть не сорвался, повиснув на одном-единственном крюке.

Взяв себя в руки, человек стал взбираться, но мысли и руки его путались, и он дважды чуть не улетел вниз. Тяжелый подъем по острым камням и выступам сильно подорвал моральные силы путника, так что когда он взобрался на голую каменную площадку, припорошенную снегом, то без сил разлегся, широко раскинув руки и тяжело дыша. Узкие зрачки, точно черные горошинки, обрамленные серой радужкой, смотрели исключительно вверх, в небо.

Ему не убежать, нет.

Он повернулся на бок и посмотрел вниз, свесив голову.

Его преследователь был совсем близко, но он не пользовался никаким снаряжением. Только руки, ноги и усилие мышц помогали этому странному хищнику подниматься вверх, точно дикому горному барану. Он и правда иногда прямо прыгал по выступам, нисколько не боясь упасть.

Повернувшись обратно на спину, человек тяжело задышал. Сердце забилось чаще, и голова загудела от быстро бегущей к вискам горячей крови.

Подумав немного, путник громко вздохнул и закрыл глаза.

Он все равно никуда не убежит.

***

– Давно не виделись! – вдруг прозвучал резкий, точно крик чайки голос.

Человек на снегу открыл глаза и в страхе посмотрел на нависшую над ним тень, мысленно сравнив собеседника с жутким гигантским коршуном.

– Давно, – наконец ответил он.

– Почему ты убежал? – заламывая пальцы спросил Коршун.

– Потому что я знал, что так надо. Я был тебе должен.

– И до сих пор не заплатил, – с укоризной в голосе ответил тот и небрежно подал руку лежащему путнику. Тот медлил ее брать.

– Делай что хочешь, я уже готов. Ты ведь пришел за моей душой, верно?

– Что за бредни? Не нужна мне твоя душа.

– Я получил лучшую в мире работу, дом на берегу моря и семью всего за пять центов? Изволь.

– Сделка есть сделка. Мне не надо ничего более, чем то, что мы оговорили.

Путник, так и не встав, внимательно всмотрелся в лицо своего кредитора, будто хотел понять, шутит ли он. Но лукаво-кошачья улыбка была неизменна и не несла ровным счетом никакой информации. Наконец, порывшись в карманах, он достал монетку и протянул ее человеку. Тот улыбнулся и, сунув ее в карман, отвернулся.

– Это все? – спросил путник.

– Все. Абсолютно. Рад был иметь с тобой дело.

– Я… Я тоже. Наверно.

Кредитор не двигался с места, любуясь красотами. По крайней мере так казалось. Его задумчивый взгляд блуждал далеко в едва заметной отсюда долине, будто уже выискивал новую жертву.

Путник, отряхнувшись, встал. Посмотрел в спину своему преследователю и, поминутно оборачиваясь, пошел вперед, но так неуклюже, будто он был пьян. Но то лишь усталые и измотанные нервы подкашивали его сильные ноги.

Неожиданно где-то вверху послышался рокот и шелест. Сначала он казался таким далеким, что даже не стоило придать ему хоть какое-то значение. Но с каждой минутой гул нарастал и вот уже показалась огромная снежная волна. Она катилась так быстро, что спустя пару мгновений уже была всего в нескольких километрах.

Путник снова повернулся к своему кредитору, который, оторвавшись от лицезрения пустоши, обратил свой взгляд на человека. Немой вопрос буравил его, но тот лишь хмыкнул:

– Это проценты. Вслед за просроченными сделками всегда следуют проценты.

Через пару минут лавина прошлась по тому уступу, на котором встретились два странных человека. Никто не видел этой встречи, никто не знал, что на том уступе вообще были люди. Да и уступа теперь этого вроде как и нет. Только белый снег. И чистота.

***

В зеленой долине, среди белых коз и овец, благоухающих горных растений и жужжащих пчел, снующих туда-сюда, в мягкой черной земле была дорожка следов. И если бы какой охотник или следопыт решился бы изучить ее, то пришел бы к выводу, что владелец этих ног был высок и имел точно кошачью походку, словно легко и плавно пружинил по этой бренной земле, не отягчаясь завтрашним днем.

Должник

Дикий, нечленораздельный рев эхом отдался в горной лощине. Как бы в ответ на столь незаконное вмешательство в естественный ход вещей, горы ответили этому реву бурным сходом лавины к северу от маленького безымянного стойбища. Там уже давно никто не жил.

Призрак астрономической комнаты

Мрачное и серое небо, сплошь покрытое тяжелыми кучными облаками, не предвещало ничего хорошего. Воздух был сырым, влажным до такой степени, что волосы мои начинали виться. Я еще раз взглянул сквозь окно кафетерия на улицу и вздохнул. Было невыносимо скучно.

– Принести еще кофе?

– Нет, благодарю.

Девушка, кивнув, плавно удалилась к другому столику, ну а я все сидел, растягивая момент выхода обратно под стальной купол мира. Я ждал звонка. Вот уже как две недели я искал себе новое жилье. Не то чтобы мне было негде жить, однако я в последнее время серьезно стремился к уединению и потому мне нужен был загородный дом, желательно находящийся в отдалении от остальных. Тесная квартира была мне не по нраву, и я порешил, что возьму двухнедельный отпуск, благо я могу себе позволить такого рода выходки. Когда я уже встал и повесил на руку свой плащ, готовый открыть дверь, телефон мой зазвонил и я, поспешно засунув руку в карман брюк, чуть было не уронил его на кафельный пол. Это был мой риелтор.

– Добрый день! Как ваше настроение?

– Неважное. Ну что, есть ли у вас новости для меня?

– Замечательные! Я нашел для вас чудесной красоты дом, большой и просторный, до ближайших домов никак не меньше десяти километров, но при этом прекраснейший подъезд, так что даже в это время года вы не почувствуете неудобств, вот только есть одно но…

– Что случилось? Если это цена, то не беспокойтесь, я смогу себе позволить заплатить чуть дороже.

– Нет, цена наоборот довольно низкая для такого дома, просто хозяин хочет сдать его сразу двум людям: вам и еще одной молодой особе. Но вашим плюсом станет то, что она так же, как и вы стремится к уединению и вряд ли захочет докучать вам, надеясь, что вы поступите с ней ровно также.

– Ну раз так, то я готов, – с неохотой ответил я.

Мне не нравилась идея делить дом с кем-либо еще, и потому я еще долгое время был рассеян и, признаться честно, так увлекся раздумьями, что совершенно не запомнил, как пришел домой. Я собрал чемодан, взял с собою зонт, ноутбук, пару книг и, наполнив термос чаем, вызвал такси. Дорога была действительно дальняя и вскоре я уснул, убаюкиваемый мерным дыханием влажного сентября и гулкими дождевыми каплями. Мой водитель не стал включать музыки, и я был этому несказанно рад. Наконец, когда я открыл глаза, мы уже подъезжали к дому. Каменные стены его напоминали своей грубостью старые замки, и я даже поначалу удивился, туда ли меня завезли, но тут же увидел риелтора, стоящего под ярко-желтым зонтом и понял – туда. Он приветственно замахал мне своей тонкой, почти юношеской рукой и я улыбнулся. Машина остановилась около покрытой мхом статуи Венеры прямо под окнами и мне подумалось, что ее обязательно стоит зарисовать.

– Как прошла поездка? Надеюсь вы не очень устали? – пожимая мне руку, интересовался мой друг.

– Нисколько. Я заснул и теперь чувствую себя отдохнувшим. Здесь чудесный воздух.

– Да, свежо, как вы любите. Быть может, пройдем в дом?

– Конечно, конечно, только еще чуть-чуть полюбуюсь местными видами.

А виды здесь были действительно знатные. Вокруг – несметные ряды яблонь, которые, должно быть, просто неподражаемо выглядят во время своего цветения. На минуту я представил себе эти пейзажи и сердце мое радостно затрепетало. Но вот я повернулся обратно к дому. Высокие стрельчатые окна, красная черепичная крыша. Только сейчас, когда я стоял вплотную, я понял, что это не настоящая каменная кладка, а просто ловкая имитация, подделка. Дом, несомненно, новый. Вокруг были увядающие розовые кусты и тонкие нити лозы, оплетающие козырек входа. Я еще раз окинул свои зорким глазом дом и прошел к двери. Медная ручка была позеленевшая, старая.

– Ваша соседка и хозяин дома уже на месте, я вас познакомлю и думаю, что ничего не должно вас смутить.

– Надеюсь.

Коридор был небольшим. Справа от входа находилась деревянная вешалка, на которую я тут же накинул плащ, для зонта здесь стояла специальная корзина. В целом дом оказывал на меня успокаивающее действие. Стены здесь были темно-зеленые, с нежным цветочным узором. Мебель была светлой, цвета слоновой кости. Чистые беленые потолки и ковровая дорожка тоже понравились мне, но вот меня препроводили в столовую, и я замер. Это была большая комната посередине которой стоял длинный стол, накрытый серой скатертью, под цвет стен. Ни люстры, ни светильников на стенах я здесь не увидел, только старые лампы, купленные, похоже, на какой-то барахолке. За столом среди бумаг сидели хозяин дома – нервный и далеко не молодой человек с небольшой лысиной на темени и моя будущая соседка. Это была красивая молодая девушка. Она посмотрела на меня мельком и ее холодный взгляд показал мне, что она не была рада соседству, но поделать ничего не могла и я ее понимал. Дом стоил такого неудобства, как сосед. Тем более, что мы с ней условились встречаться разве что во время приемов пищи.

– Не торопитесь, друзья! – вскидывал своими ручонками хозяин дома. – Я знаю, что есть еще одна комната, которую вы не смогли бы уступить друг другу. Я называю ее «Астрономической комнатой», это наверху. Если вы готовы, то я вас проведу туда.

Мысленно я уже был согласен на эту сделку, та же уверенность отражалась и во взгляде моей соседки. Мы поняли, что, несмотря на наше желание уединиться, нам придется терпеть друг друга в этом доме. Поднявшись по широкой лестнице, мы оказались на втором этаже и сразу же уперлись в дверь, но что за ней было нам не показали. Коридор уходил от нас по левую и правую сторону, так что казалось, будто мы стоим на узком балконе, имевшем форму буквы «П». Перила были деревянными и не внушали мне доверия, так что я зарекся подходить близко к краю. Пока хозяин что-то там говорил и водил нас из крыла в крыло, мы, немногословно переговорив, сразу обозначили себе, что я буду занимать комнаты по левую часть лестницы, она – по правую. С каждой стороны была спальня да ванная с туалетом.

– Ну а теперь я покажу вам свою гордость!

На этих словах хозяин дома снова подвел нас к самой первой двери, выходящей прямо на лестницу, и одним из самых маленьких ключей на связке открыл ее, широким жестом приглашая войти внутрь. Внутри было поистине красиво. Я бы даже сказал великолепно! Высокий потолок куполом сходился над нами и мощные опоры изящно переплетались, изображая побеги растений. Естественно это были фальшивые стропила, но как элегантно это было! Вся комната была погружена в синий глубокий полумрак и даже когда зажгли свет, эта синева никуда не делась. Вся комната была выкрашена этим неописуемо красивым цветом, включая потолок, на котором золотым и серебряным переливались схема нашей солнечной системы, астрономические знаки и созвездия, гипнотически приковывающие к себе взгляд. Огромных усилий стоило оторвать глаза от потолка только чтобы снова оказаться под магическим воздействием этой комнаты. Высокие стеклянные шкафы стояли у каждой стены, кроме той, у которой было окно. Все они были заставлены самыми разными книгами, по большей части приключенческими, медицинскими и, естественно, астрономическими. На полу лежала большая шкура медведя, важно скалящего свою черную высохшую пасть, а на столе у дальней стены стояла золотая астролябия. Посередине комнаты был небольшой диванчик с высокой резной спинкой. Признаюсь, я влюбился в эту комнату.

– Думаю, что здесь вы будете проводить время вместе, – наконец сказал хозяин и, недолго оставаясь, повернулся и вышел из комнаты.

И как только можно добровольно покинуть такое великолепное место? Вынужденный оставить комнату, я тоже спустился вниз и, подписав все бумаги, внес первый платеж. Когда мы с моей соседкой провожали хозяина дома и риелтора, я не мог не заметить тень облегчения на старом лице и некоторую озабоченность на молодом. Быть может, с домом что-то не так? Да нет, меня бы предупредили об этом, значит ему просто нужны поскорее деньги, иначе я не представляю, зачем брать столь мизерную плату за столь роскошные хоромы. Предчувствие чего-то пугающего навалилось на меня ближе к полуночи и я, заварив себе кофе покрепче, уютно устроился на диване в Астрономической комнате, чтобы подольше поработать над моей новой книгой. Я был писателем. Что до моей соседки, то после подписания бумаг я почти не виделся с ней, разве что на лестнице, когда она спускалась, чтобы сделать себе что-нибудь съестного.

Включив себе расслабляющую музыку, я взял ноутбук, но мысли мои никак не покидало лицо хозяина, который с такой любовью и одновременно благоговением смотрел на этот дом, что мне невольно становилось не по себе. Наконец, терзаемый сомнениями, я уснул, окончательно расслабившись. Дождь барабанил по стеклам и мутный уличный свет прочерчивал свои полосы сквозь окно, проецируя на стены причудливые тени. Я заснул, но сон мой был недолог: около двух часов меня разбудил странный шебуршащий звук. Он доносился откуда-то из-за двери и могло показаться, будто кто-то шаркает или, быть может, отрывисто тащит за собой полотенце. Меня возмутило то, что моя соседка в первый же день (а вернее ночь) стремится испортить наши пока дружественные отношения этими ночными хождениями. Я, конечно, и сам не жаворонок, но не до такой же степени! А шум все не прекращался, будто она специально ходит вдоль моей комнаты. Я припомнил, что у нее были открытые тапки. Ага! Вот как она издает эти мерзкие звуки. Не выдержав, я встал и открыл дверь. Какого же было мое удивление, когда я никого не обнаружил за дверью! И даже свет был погашен. Наверно, она ушла к себе в комнату, подумалось мне, и я не нашел ничего лучше, чем нанести ей визит, чтобы попросить больше так не делать. И если уж ходить, то ходить культурно, а не слоняться мимо моей комнаты по сорок раз. С гневными намерениями я постучал в дверь, но мне никто не ответил и тогда я сам открыл дверь. Воистину странное зрелище меня ожидало! Моя соседка спала, зарывшись в одеяло и только в самом уголке кровати я увидел ее оголенную пятку, освещаемую холодным светом. Было до жути темно. Быть может, мой стук прервал ее сон, быть может мое дыхание или шлепанье голых ног, но спустя пару мгновений девушка открыла глаза и испуганно вскрикнула, увидев меня у своей кровати.

– Немедленно отойдите, слышите? Я вызову полицию! И у меня под подушкой нож! Так что ради вашего блага – лучше закройте дверь с той стороны! – гневно тараторила она, но испуганные глаза, точно у ягненка, увидевшего волка, выдавали ее с головой. Да и я был хорош. Мало ли мне примерещилось?

– Извините, пожалуйста, просто я услышал звуки и…

– Какие еще звуки? Если у вас беды с головой, об этом надо было говорить заранее!

Знакомство не заладилось. Я что-то пролепетал в качестве извинений и спешно ушел. Оставив в Астрономической комнате, которую для кратости я впредь буду называть просто «Комнатой», свои вещи, я прошел к себе в спальню. Остаток ночи я провел в нервозности и сразу же связал звуки с облегчением на лице мужчины. Хотя, быть может, это всего лишь мыши.

Утром я проснулся в первую очередь от звука воды и лязганья металлической посуды и только потом – от запаха выпечки. Я еще не знал, могу ли я претендовать на еду, раз мы живем вместе или же мне следует готовить исключительно на себя. Правил мы еще не установили. Умываясь, я заметил, как за одну только эту беспокойную ночь лицо мое несколько осунулось и глаза покраснели. Не лучшее начало. Неторопливо одевшись, я спустился в столовую. Здесь уже было светло и длинный стол оказался накрыт для двоих, однако приборы лежали в абсолютно противоположных углах, так что нас отделяли друг от друга по меньшей мере четыре стула. Я окинул взглядом одну из тарелок и понял, что она предназначалась мне. На ней лежала записка:

«Несмотря на вчерашнюю выходку, я все же не оставлю вас без завтрака. Надеюсь, что вы разумный человек и этого больше не повторится. Ваша соседка – Лилия.»

Лилия. Красивое имя. Подумать только, какого ужаса я нагнал на бедную девушку, когда так нахально ворвался к ней в спальню. Мне стало совершенно неловко, и я решил, что просто обязан чем-нибудь ей помочь на кухне. Открыв дверцу, я увидел за ней небольшую кухоньку. Около старой черной плиты, где скворчало и пенилось масло, стояла Лилия. Она делала яичницу, а на подносе рядом уже стыли пахнущие корицей и посыпанные сахаром булочки.

– Можете взять, если вам не терпится. – сухо ответила она.

– Я хотел спросить не нужна ли вам помощь.

– Нет, спасибо, помощь мне не нужна.

– Быть может, я хотя бы помою посуду после? Я знаю, как сильно испугал вас вчера и мне бы хотелось хоть как-то загладить свою вину.

– Ну раз так, то я использую здесь каждую ложку и каждую вилку, чтобы вы мыли их весь день.

– Я считаю это заслуженной платой.

– Вот как?

Тут она наконец обернулась и в ее светлых глазах я прочитал вызов. Но он тут же спал, когда она увидела мое изможденное лицо. Девушка подошла ко мне вплотную и вручила поднос с наказанием отнести его в столовую. Затем я был нагружен чашками и чайником, сахарницей, салфетками, сковородой с яичницей и только после того, как я отнес все, что можно было в столовую, Лилия уселась на свое место. Я тоже.

– Смотрю, ночные прогулки вас сильно потрепали, – ехидно заметила она.

– Да, потрепали. Я, признаться честно, сначала подумал, что вы назло шаркаете под дверью, а когда вышел, то решил, что вы, должно быть, уже вернулись к себе. Я только хотел сделать вам замечание, а вышло, что сам попал впросак. Еще раз прошу у вас прощения и надеюсь, что вы не подумаете обо мне ничего дурного.

– Если уж быть откровенными, то около часа я слышала, как вы скрипели на лестнице. Мне не спалось, и я думала выйти к вам, чтобы предложить сыграть в карты, раз вам так неймется, но вас там уже не было и я, помня, как вы не любите общение, решила оставить эту идею.

– Все хорошо миледи, но около часа я еще спал.

– Значит здесь очень громкие мыши.

– Должно быть, – согласился я.

Ветер сегодня был сильный и потому я целый день сидел дома, равно как и моя соседка. Лилия оказалась художницей и целый день провела за этим занятием. Еще за завтраком мы договорились, что будем готовить по очереди. Благо, что кулинария давалась мне легче, нежели строки, так что к обеду я приготовил нам суп, жаркое и овощи. После всех моих извинений девушка смягчилась и уже не бросала на меня такие колкие взгляды. Я был рад этому. Мне не хотелось портить отношения между нами, такими близкими творческими натурами, но и не хотелось сближаться. Но все решилось второй ночью.

По еще одному пункту нашего словесного договора, ночевать в самой богатой комнате можно было не больше двух раз подряд, в то время как днем мы могли там проводить неограниченное время, условившись никак не мешать друг другу. Я решил уступить свою вторую ночь ей и она, запасшись подушками и пледом, отправилась туда с настольной лампой. Перед сном я еще раз проведал ее и сказал, что отправляюсь спать.

– Да, да, спокойной ночи! – отвечала мне она, не отрываясь от карандаша.

Приняв душ, я пару раз взглянул в окно и зачем-то проверил защелки. Мне стало смешно от моей осторожности, потому что обычно я был далеко не из пугливых, и минутная слабость не должна была вывести меня из привычной колеи, однако вот уже как вторую ночь мне было не по себе и я, отложив ноутбук, взял одну из привезенных с собою книг. Читал я долго и только когда часы показали за полночь, я выключил свет и улегся спать, но не прошло и пяти минут, как дверь моя с треском распахнулась и на пороге я увидел Лилию в одной ночной рубашке.

– Скажите честно, это вы взяли мои тапки? Мне кажется мы с вами решили все вопросы еще утром!

– Я ничего не брал!

– Ах вот как? Тогда почему я нашла один у вашей двери? Признавайтесь, где второй?

– Я говорю вам, я не брал тапки.

– Должно быть, это ваши мыши!

Тут она окончательно вскипела и еще раз пригрозила полицией, обвинив меня в совершенно неподобающих приличному человеку вещах. Тут уже я не выдержал:

– Хватит вам кудахтать! Вчера шаркали, а потом я весь день извинялся, а сейчас вы обвиняете меня в краже ваших тапок! Зачем они мне, вот скажите! Не можете, то-то. Может, вам доктора вызвать? Вдруг вы сомнамбула?

– Удивительные вещи! Стоило приехать сюда, как абсолютно здоровый человек вдруг впадает в сомнамбулизм, а самый приличный мужчина из всех нагло врывается ночью в женскую спальню. Не кажется ли вам это странным?

– Если честно, кажется, – ответил я, немного подумав.

Моя прямота несколько остудила ее пыл и она, замолчав, внимательно посмотрела на меня.

– Тогда я предлагаю вот что: вы берете свой ноутбук, и мы вместе проведем остаток ночи в Комнате. Если мы ничего не заметим сообща, то значит виною были мы сами, а если заметим…

– Тогда, я думаю, мы поймем, отчего на дом стояла такая низкая цена.

– Верно.

На том и порешили. Быстро взяв свои вещи, я вышел вслед за ней и вскоре мы оказались в той самой злополучной комнате. Время шло медленно. Она рисовала за столом, я лежал в полудреме, ничто не нарушало тишины, кроме тиканья часов на полке, но тут, около получаса спустя начала эксперимента к тиканью часов и шебуршанию грифеля примешался еще один звук. Кто-то что-то тащил за дверью, словно шаркал. Переглянувшись, мы разом встали и подошли к двери.

– Там… – начала было она, но я тут же зажал ей рот.

Медленно приоткрыв дверь, я оказался погружен в кромешную темноту. Только на первом этаже виднелиcь тонкие лучи белого света. И в этих неясных лучах я увидел прямо посередине лестницы очертания второго тапка. Но выходить мне не хотелось.

– Что там?

– Ваш тапок, уважаемая.

– Ну так поднимите его!

Так и хотелось выпихнуть ее за ее же тапком и закрыть дверь, но сдержав минутный порыв слабости, я преодолел себя и вышел в коридор сам. Под ногами скрипели половицы, но стоило мне ступить на лестницу, как тут же мои шаги были заглушены мягким ковром. Ага! Значит, тапок был сначала наверху, а потом чудесным образом оказался внизу. Я быстро поднял его и вернулся обратно в Комнату. Лилия ждала меня внутри.

– Вот, принимайте! – сказал я, а потом добавил, – Быть может, мне стоит остаться здесь?

– Да, оставайтесь, – тихо ответила она.

Остаток второй ночи мы провели в относительном спокойствии: я тихо дремал в кресле, она – на диване.

Следующий день мы посвятили прогулке и, к моему величайшему удивлению, мне понравилось. Местные красоты были целиком и полностью наши, а ночное происшествие сильно сблизило нас, так что пешком мы прошли никак не меньше пяти километров, обсуждая что же нам делать с призраком. Остановившись у покосившейся лавочки, мы сели, и я достал из сумки пару горячих бутербродов, обернутых фольгой для сохранения тепла.

– Пожалуйста, наш с вами перекус.

– Спасибо. Ах, как здесь красиво!

Действительно, вокруг – несметное богатство увядающей природы: терпкий запах броженых яблок, желтые и коричневые листья, устилающие ковром влажную черную землю, далекие ровные ряды темных скрюченных стволов. Она и я вдохновлялись этими красотами, нам было приятно сидеть вот так, без цели.

Вернулись домой мы к обеду, доели остатки вчерашнего супа и принялись за свои дела: я принялся писать, она – рисовать, но мысли наши были далеко от предмета нашей деятельности. Весь мозг, каждая его клетка были сосредоточены на ночном призраке. В этот раз мы решили провести ночи строго у себя и посмотреть, проявит ли себя призрак. К моему величайшему облегчению он не выказал себя сегодня никак. Третья ночь наконец дала мне благодатный покой, и я выспался, убрав с лица остатки переживаний. Так мы выяснили, что призрак появляется только в Астрономической комнате.