Читать книгу: «Чип эволюции. Смерть от изобилия», страница 2

Глава 4. Возвращение в реальность

«Зачем так сделал? Зачем, зачем?»

Сидя под деревом в «Смешанной» зоне, периодически бил себя по носу. От чужих глаз скрывали крупные листья лопуха. В отдалении белки болтали о платочках и цепочках, пустые разговоры отвлекали геккона от пессимистичных дум. Стыд продолжал накатывать волнами, захлёстывая разум, сдавливая горло. В попытке восстановить дыхание закричал, вызвав переполох в округе. На звук прилетели совы.

«Что же мне не сидится спокойно, а главное, молча? Так хорошо замаскировался. Теперь другое место искать. Не хочу на потолок лезть, вглубь приборов. Природная среда успокаивает: родной запах влажной почвы, шелест листьев. Не хватает только нормального пения птиц».

Как бы Тэ не старался спрятаться, Джим с лёгкостью смог выследить его и перехватить.

– Попался!

Мыш прыгал, размахивая воображаемой шпагой. Геккон попытался сбежать, но ноги ощутимо тряслись, сказывалось похмелье.

– Мне-по-ра.

– Ты чего, в самом деле? – удивился Керри, – Меня избегаешь? Да ну, глупости. Одумайся, – приобнял, вставая на задние лапы.

– Спе-шу.

– Верю! – хохотнул в привычной манере грызун. – Пойдём, знаю тихое местечко в зоне «Океан». Пустая пещера, морской бриз… Тебе должно понравиться.

Обречённость с радостью боролись внутри. Керри всегда находил выход из любой передряги. Только ему это под силу.

Бодро топал впереди, напевая какую-то мелодию, а геккон понуро плёлся следом. Довольно быстро дошли, несмотря на то, что пришлось пересечь Центральный Зал. Джим знал тёмные и незаметные для окружающих проходы под стенами.

– Так бы сразу, а то бегай ищи его по всему Раю, – периодически бухтел мохнатый.

Пещера радовала простором, причудливые уступы открывали потрясающий вид на море и коралловые глубины. Горячий ветер прояснял мысли.

– Рассказывай, – Керри расположился на камушке, роясь в сумке.

– Сты-дно, – выдавил Тэ, боясь сбежать, и оттого начал с самого главного.

– Да это понятно, – посерьёзнивший друг продолжал хрустеть орешками, – Другое объясни. Зачем прятался от меня?

– Те-бе-дол-жно-бы-ть-про-ти-в-но?!

– Ну, смешной. Мне никогда не противно. Пойми, вчера все так упились. Чудили поголовно. А прячешься только ты. Так что прекращай, пошли к остальным. Менделеев, между прочим переживает. Запретил Модесту делать этот напиток снова.

– Не-за-пре-ти-т. – усмехнулся Тэ с облегчением.

– Конечно, не получится, – Джим не мог долго сидеть на месте и уже пару раз обошёл пещеру.

Вся округа помнила шумные попытки учёного воспитывать шимпанзе. Провальные начинания. Менделеев донимал нотациями о вреде алкоголя, а Модест только и мечтал о шумном угаре.

– Значит, пойдём.

– Я-вче-ра-все-м-за-по-мни-л-ся, – отравляющая мысль навязчиво возвращалась.

– Не-е-е, ты не самый интересный экземпляр был.

Тэ не поверил. Керри прекрасно сочинял, ничуть не стыдился.

– Да там кошаки припёрлись. Услышали, что нам весело до безумия. Естественно, захотелось попробовать водички веселящей. Налакались и доставали Каа расспросами, куда ноги дела.

– Бед-на-я.

– Ой, да бухая в стельку была, ничего не помнит. – Джим в лицах продолжил рассказ:

– Кот грохнулся на пузо и поджал все конечности, включая хвост. – И чё теперь, языком дорогу прокладывать? – демонстративно доказывая Каа, что подобное передвижение неудобно. Подначивал попробовать ходули. В конечном итоге заказали в терминале протезы на змею. Напялили. Каа постоянно выскальзывала из них и хохотала как истеричка, – Керри для наглядности несколько раз подпрыгнул, шлёпаясь на живот.

Тэ почувствовал спокойствие и даже пожалел, что не видел оригинальную клоунаду. Но потом опять нахлынула апатия.

«Вот и меня с таким же смехом вспоминали. Показывали, как несчастную Каа с Мэрилин перепутал. Да и зачем мне она понадобилась? Бросила. Видеть её не хочу. Останусь жить в пещере, никто не будет беспокоить, донимать. Забудут. И вообще. Буду пробираться в темноте за едой или пусть Джим организует доставку. Он вроде не издевается.

Хочется вернуться, но боязно. Мыш не замечает некоторых вещей. Как другие смотреть будут? Да и Каа ещё не была настолько пьяна, чтобы не запомнить инцидент. Все помнят мои выкрутасы».

– У меня семечки закончились, – пошёл в сторону выхода. – А ты чего стоишь? Шевелись. Менделеев от головной боли порошочек насыплет в водичку. Она шипит и брызгается прикольно. Тебе тоже здоровье поправим.

– Ты-бо-и-шь-ся че-го-ни-бу-дь? – спросил Тэ, не двинувшись с места.

Вопрос давно мучил, но как-то не приходился к месту.

– Да, – мордочка перестала двигаться, – мы меняемся, вся жизнь становится другой. Боюсь потерять себя, стать серьёзным букой, – момент откровенности растаял, словно мираж.

– Такой весь горемычный, буду прятаться под лопухами, – выглядывал из-за камня с наигранностью. – Ой, не трогайте меня, самобичеванием занимаюсь. Я такой, и вот такой, ещё и такой… Уйду в отшельники, буду скрываться от всех. Вы меня не найдете никогда!

– По-ня-л, не-пра-в-бы-л.

Ящер всегда удивлялся способности Джима вывернуть реальность наизнанку, показать дыры и прорехи в мыслях. Заставить смеяться над всем, что до этого тревожило. «Уверен, что никогда не научусь такой непринуждённости».

– Эй, опять начинаешь грузиться. А ну бегом к Меду. Лечиться!

Глава 5. Первый побег

6 месяцев полёта

После памятной вечеринки Тэ перестал употреблять дурманящие вещества. Боялся повторения. Хотя Джим несколько раз подсовывал жидкости и порошочки.

Каа пропала – геккон думал, из-за него. Собрав всё мужество в кулак, решился на разговор.

– Змея сложнее всех перенесла похмелье, – сообщил Менделеев, – даже ходила в медицинский бокс. Держится в отдалении, восстанавливается.

Засаду организовал возле пищевого терминала. Пришлось выжидать два дня, прячась от случайных взглядов в листве ближайшего дерева.

– Нам-на-до-по-го-во-рить, – топал за удаляющейся гадюкой.

– Не думаю, – спешила скрыться Каа.

– О-бя-за-тель-но-на-до.

– Не здесь.

Они добрались до логова в виде качественной имитации пня. С моховыми коврами, диванами и подушками. С потолка свисали гирлянды лиан разных оттенков коричневого в перемешку с лилиями. Полумрак и прохлада окутывали вошедших.

– Сразу говорю: ничего не помню, – прикрыла глаза, словно мучила мигрень. – Мыш что-то там рассказывал, но уже неважно, – лёжа на диване, гадюка размахивала хвостом в такт словам.

– Из-ви-ни.

– Извиняю, – затянувшуюся паузу Каа прервала так же лаконично.

Тэ пытался найти ещё какие-нибудь оправдания, уже был и не рад общению. Надеялся деликатно уйти, но вдруг узкие полоски зрачков пресекли попытку скрыться.

– Почему игнорируешь общество?

– Не-по-нял? – соврал, пятясь к выходу.

– Ссстоять! – прикрикнула Каа. – Ложись здесь, – указала на нечто квадратное и мшистое, – Не ври мне, и себе заодно.

– Не-бу-ду о-де-вать-ся, – напрягся каждой мышцей бунтовщик.

– Всё вокруг изменилось, – её неподвижность и убаюкивающий голос завораживали, – чтобы продолжить наслаждаться жизнью, надо измениться самому. Малость.

– Это-не-ма-лость, – Тэ принялся ходить по комнате, только так мог избавиться от воздействия гипнотического эффекта.

– Поверь, это ничтожная плата. За возможность общаться с друзьями и с Мэрилин, – опять уставилась на собеседника, – все видят, ты к ней неравнодушен. Любовь, – плотоядная ухмылка перебила омут взгляда.

– Гек-ко-ны не-влю-бля-ют-ся! Че-ло-ве-чес-ки-е-вы-дум-ки, – фраза вернула уверенность.

– Конечно. Только ты не обычный геккон.

Крамольная мысль отторгалась сознанием. Видеть людское в себе не хотелось. Пауза затягивалась. Каа, похоже, уснула. Тэ направился обдумывать услышанное в другом месте.

– Думаешь, мне нравится носить комбинезоны? – вдруг прошептала змея. – Нет! – взглядом указала под кресло, – Здесь есть нора, прячусь в неё и сплю без одежды. В комфорте. Я сделала выбор – терплю некоторые неудобства, чтобы быть с теми, кто дорог.

Молча ушёл. Оставив возмущения в мыслях: «Глупости. Если всем неудобно, то не надо мучаться. Как бы растолковать мысль окружающим?»

Животные реагировали по-разному на бунтарскую идею. Большая часть высмеивала, называли сумасшедшим. Были и болезненные моменты – летучая мышь от возмущения хлопнула геккона крыльями по морде, не дослушав.

Осьминог обещал выразить терзания в черном квадрате, который принесёт галактическую славу. Тэ не понял, о чём чудик твердил, и причём тут квадрат.

Киркоров⁹ поднял на смех, артистично поправляя искусственные перья перед зеркалом.

– Как снять? – вопрошал белый павлин. – Ты идиот?! Я самый яркий в округе. Перья могу и на голове крепить, и на лапы. Восторг!

– Не-у-до-бно, – попытался возразить Тэ.

– Не понимаю, чего ты хочешь? – тот, наконец, отвернулся от зеркала и посмотрел на собеседника – Смотрите! – широко расправив крылья, продолжал орать, – Этот отсталый хочет нас раздеть! Остановим, пока не поздно, – театрально закатил глаза перед собравшейся публикой.

– Да, выгоним подальше, – воинственно напирал скунс. – Всё портит, придурок. Дайте ему по морде, – подпрыгивал перед Тэ ароматный тип.

Началась потасовка. Геккона били, пинали, выкрикивали оскорбления. Попытался спастись проверенным методом – прыгнул на стену, чтобы спрятаться на потолке. Не сработало. Летучая лисица легко догнала и вытеснила в зону «Пустыня». Азарт охоты остановило пекло, опалившее Леонардо¹⁰ крылья. Он вернулся в общий зал, выпячивая грудь, словно герой-освободитель.

«Слепцы! Сами себя загоняют в тесные рамки!» – подпрыгивая на горячем песке, волочился обратно геккон. Спешил в прохладу. Но на подходе к коряге Тэ заметил, как все дружно рассмеялись, тыкая в его сторону.

«И эти не лучше», – разочарованно подумал, удаляясь. Он единственный продолжал жить в старой тесной скорлупе, оттащив обитель подальше от оживлённых мест.

«А что, если… – мечтательно прикрыл глаза, – могли бы жить по природным правилам, как раньше. Гулять без одежды и украшений. Веселиться большими компаниями. Каждый день пробовать экспериментальные напитки Модеста».

Пройдя ещё немного, позволил более смелые мечты: «Я бы научился говорить хорошо, как все. Дружно горланили бы песни. Мэрилин – всегда рядом, смеялась бы моим шуткам. А Коко не будет, – зло скривился, – от неё только проблемы. Павлина тоже нафиг, – мордочка просветлела. – Вот-вот, только нормальные, только друзья».

Домой не смог дойти. Джим, критично осмотрев внешность геккона, сморщил нос.

– Чего такой помятый? – мыш перенаправил Тэ пинком обратно, – Такой анекдот сегодня услышал, умора, – и привычно расхохотался.

– Ка-кой?

– Ужин в семье павианов. Мать: «Сынуля, перестань грызть кость, ты ведь не собака. Сейчас же отдай её папе».

Заразительный смех всколыхнул забытое чувство непринуждённости. Тэ от души веселился. Слушал последние сплетни. Приятели пробирались под редкими ветками акации, когда путь перегородили две крупные птицы.

– Дамы, хватит вопить, – остановил будущую истерику у филинов, – не стоит смущаться естественности моего товарища. Он у нас хиппи.

Пернатые перестали кричать, но общаться не захотели, улетели задрав клювы.

– Кто-та-кие-хип-пи? – Тэ не знал, злиться или как.

– Чуваки, которые голыми любят тусоваться. Агитируют окружающих вернуться к природе. Точь-в-точь – ты.

– Нет, – геккон психанул, мысленно возмутившись: «Даже друг считает меня ненормальным».

После третьего извинения за внешний вид геккон не выдержал.

– Ес-ли-те-бе-со-мной-сты-дно, я-уй-ду.

Не дожидаясь ответа, несколькими прыжками скрылся. Справив естественным образом нужду, геккон опять услышал вопли.

– Шо ж ты робыш, – выскочила из круглого дома бобриха в платье и фартуке, – МилОй, гони в шэю хулюгана! Он напугал Шурку!

Выскочивший из дома отец семейства хотел наказать нарушителя спокойствия. Тэ быстро понял, какие будут последствия и сбежал.

Глава 6. Актрисы

7 месяцев полёта

Актриса внутри Мэрилин всё чаще поднимала глаза, толкала в сторону мечты, продираясь к славе. Бессменным советником оставалась законодательница райской моды. Организовывала для неуверенной ящерки публичные выступления в качестве певицы. Вереница вечеринок с выгодными знакомствами вперемешку с интенсивными уроками. Пение на завтраках в ресторанах сменялось этикетом, перекусы на ходу – отработкой мимики и жестов в гримёрке перед следующим выступлением.

– Для успеха надо крутиться в высшем свете, а главное, следить за репутацией, – неизменно повторяла Коко.

Бомонд загонял в тиски. Ослеплял. Часто хотелось всё бросить и вернуться в старую компанию. Мэрилин вспоминала шумные посиделки, шутки Джима, опыты Менделеева, выкрутасы Модеста. Но больше всего – Тэ: естественность, прямолинейность – то, чего не хватало сейчас. Новая тусовка – россыпь приклеенных улыбок, сладких слов.

Хотя именно выходки геккона подтолкнули идти по зыбкой тропе дальше, забывая об истинных желаниях.

– Твой дурачок так напился, что перепутал тебя со змеёй, – Коко растягивала слова и лакала воду из треугольного бокала.

– Как он мог? – округлила глаза Мэрилин.

Девушка была в шоке: неужели Тэ не видит разницы в сексуальных порывах. Совсем помешался на спаривании. Обида заставила с головой погрузиться в работу. Совмещала отработку походки с просмотром человеческих фильмов, читала книги по актерскому мастерству за кулисами в ожидании своего выхода.

Двигаясь от признанных шедевров через современные работы, дошла и до древних бесцветных кинолент. Однажды наткнулась на актрису с именем Мэрилин Монро. Событие удивило – никогда раньше не задумывалась о первоисточнике в отличие от Тэ. Практичная Коко отреагировала иначе.

– Смотри, какая стильная человечка, – собака рассматривала то девушку на экране, то самочку геккона рядом, – мы сделаем такие же белые волосы! Давно хотела прикрыть твою лысую башку париком.

Взяли на вооружение и красную помаду, и покрой платья. Долгая возня с нарядами вымотала модниц. Развалившись на куче одежды, болтали о разном, и вновь затронули тему про бывших.

– Тэ в очередной раз отличился, – с наслаждением начала Коко, насмехаясь над болезненными воспоминаниями подопечной, – принципиально ходит голышом. Но примечательно другое, – щурилась рассказчица, – повадился стягивать одежду с прохожих, – собака потягивала мартини. – По-моему, омерзительно, – на холёной мордочке расцвел презрительный оскал.

Монро внутренне была на стороне возлюбленного. За время примерки возненавидела шмотки и была готова сорвать ненавистные треугольники. С ними невозможно нормально передвигаться.

– Оставь грудь в покое, – строго произнесла динго, – просто ходи на задних лапах. Это довольно удобно, когда привыкаешь.

– Натирают.

– Терпи. Помогай хвостом, – строго рыкнула Коко и съела маслину из бокала. – Белое платье – просто шик, – ласково добавила перед уходом.

Мэрилин мечтала спокойно полежать возле живой воды. Голой.

Одежда становилась смыслом существования практически для всех. Тэ наблюдал метаморфозы, раздражался. Импульсивные попытки содрать вещи с других сперва воспринимали со смехом. В народе появились шутки про безумного геккона.

За короткий срок естественные ценности подменили – непокрытая кожа стала позором, а количество слоев только увеличивалось. Теперь мало просто надеть бусы или шарфик, обязательно полный комплект по образу людей напялить – нижнее бельё, верхняя одежда, обувь, аксессуары… Начавшись как развлечение, мода превратилась в принудительное условие, и нагота Тэ стала вызовом, насмехательством. Ящер предупреждал, даже кричал об опасности. В ответ – сопротивление и агрессия.

Единственной настоящей опорой в гламурной жизни Мэрилин оказалась Анна¹¹. Уроки оперного вокала проходили в зоне «Океан». Длинный путь туда и обратно давал передышку в круговерти важных дел. Жизнерадостность дельфины заряжала, а причудливые наряды учительницы веселили. Красная роза на полтела из стразов или чёрные асимметричные полосы на подвижной морде впечатляли простотой и стилем. Дельфинша выдумывала красоту изо всего, что видела. Как-то склеила из камней для Мэрилин помост для выступлений-занятий на берегу. Белые камушки и жемчужины устилали лестницу на сцену, а вместо правой кулисы – жестяной маяк со свечкой. Волшебно. Ученица ждала каждую пятницу словно освобождение от дней бесконечного дыма сигарет в лицо и наставлений.

Ящер устроился на потолке центрального зала, наблюдал за созданием грандиозного сооружения рядом с пищевыми терминалами. Стройка мало заботила непризнанного спасителя, Тэ представлял, что разговаривает с Джимом. Жаловался.

«Опять избили за попытку просто подойти. Шарахаются и избегают встречи, считают сумасшедшим. Потерянные глупцы. Я же пытаюсь восстановить связь с реальностью. Многие стали менять расцветку из-за отсутствия внешней среды. Одежда прячет их от необходимого ультрафиолета. Ведь появились проблемы со здоровьем, о которых раньше и не знали. Заметил, что всё чаще приходят в медицинские боксы. Помнишь, удивлялись, что за коробки? Всё потому, что они не были нужны. Прикалывались – мол, странные пищевые боксы. А теперь очереди за здоровьем. Опасность нарастает, как и предсказывал».

Глава 7. Посреди сцены

– Сегодня будет Лучано Паваротти¹². Блистательный пингвин вылезет из своей мерзлоты. Так что не теряйся. Если понравишься, возьмёт на подпевку. Ищет для концертов хорошие женские голоса.

Коко встала за спину гекконши, любуясь подопечной в зеркале. Спохватившись, динго принесла несколько расписных коробочек. Они оказались хранителями блестящих украшений, удивительных и бессмысленных, по мнению Мэрилин. Однако нюх на стиль помогал собаке не раз, яркие акценты браслетов и колье добавляли шарма.

– Не смогу, – прыгнула под стол Монро, звеня бижутерией.

– Опять начинаешь, – картинно закатила глаза Коко. – На, выпей это, – из складок клетчатого платья появился пузырёк. Белый порошок устремился на язык красотки. – Посиди десять минут, привыкни, – подмигнула подруга.

Препарат сделал своё дело – испуганная девушка преобразилась: блистала и восхищала окружающих. Больше не стоял выбор, что делать и кем быть. Чувствовала – может всё.

Паваротти оценил тембр хладнокровной ящерицы, обжигающей темпераментом. Вечером они пели дуэтом. Голоса переплетались и уносили слушателей в другие миры. Первый успех.

На следующий день Мэрилин мечтала о смерти, чтобы избавиться от боли во всём теле. Подавленность и страх преследовали, заставляли прятаться. Коко нашла по запаху в дальней пещере «Океана». Погнала в будуар. По дороге собака воздевала лапы к небу и буквально подпрыгивала от возмущённых слов. Ящерка ползла следом, съехавший парик удачно скрывал от яркого света.

– Зачем сбежала, идиотка? Такой успех, такие возможности. Можешь прославиться в нашем обществе. Да что там в нашем, – она понизила голос, – с лёгкостью покоришь людей!

– Никогда не смогу-у-у, – канючила в ответ Мэр. – Раскалывается голова. Вчерашнее – словно сон. Лапы дрожат. Ещё обувь неудобная, – отпихнула подальше туфельки.

В таком духе переговаривались всю дорогу. Собака нервно оглядывалась. Надеялась, что все знакомые валяются в кроватях и не смогут лицезреть замухрышку. Тягостный путь прекратился без приключений, конфуз под кустом Коко решила не считать. Никто не видел – значит, не было.

– Сейчас подлечим, и всё наладится, – протянула стакан с шипучкой Шанель. – Через час нас ждёт Лучано. Репетиция, затем концерт.

– Врёшь! Умереть от восторга! – Мэрилин мгновенно забыла о страданиях.

– У тебя талант, – смеялась собака. Специально затянула с этой новостью.

Неожиданная возможность закрутила водоворот сценической жизни, отодвинув на задворки памяти старых приятелей, переживания, боль.

– Надо выбить из тебя плебейские замашки, – повторяла Коко.

Динго взялась с удвоенной силой за перевоспитание талантливой глупышки. Строго следила за одеждой, речью, походкой. Контролировала буквально каждое движение, в будущем рассчитывая использовать известную самочку в качестве фотомодели.

Тэ регулярно приходил посмотреть на изменения центрального зала. Причудливый каркас в форме ракушки, открытый с трёх сторон, приобрёл новый смысл. Трудяги-лемуры украшали пространство. Сбоку сцены прикрепили огромный плакат – Мэрилин с полуулыбкой в парике и белом разлетающемся платье стояла на задних лапах, обнимая элегантного и надменного пингвина, а из воды игриво подмигивала дельфинша, её красный брючный костюм создавал иллюзию ног.

«Зачем кривляется?»

День масштабного концерта приближался. К третьей неделе жёсткой муштры Монро изменилась. С лёгкостью порхала на шпильках, элегантно садилась, вставала. Жесты приобрели грациозность.

– Горжусь тобой! – вытирала сухие глаза шёлковым платочком Коко. – Словно собственного ребёнка в свет вывожу.

Назначенный час Тэ ждал с волнением, забывая о великой цели, которую поставил перед собой. Пришёл заранее, понимая, что не стоит привлекать внимания, дожидаясь, когда все зрители соберутся. Их оказалось непомерно много, такое количество разом геккон ещё не встречал.

Надеялся устроиться на потолке. План разбился о декорации. Верх сцены рабочие закрыли световым оборудованием и механизмами.

Бесшумно подкрадывался сзади толпы, окружавшей помост. Было совсем не видно из-за спин, что происходит. Инстинктивно подвинулся ближе к центральным событиям. Вышел известный пингвин – толпа заревела от восторга.

– Привет-привет. Рад видеть вас, – крики оглушили. – Хочу представить дебютантку – Мэрилин Монро.

В полной темноте вспыхнули серебристые бока опускающейся звезды. Мэрилин сидела, элегантно свесив скрещенные ноги на правом луче.

Заворожённый улыбкой, светящейся ярче декораций, Тэ протискивался вперёд. Другие словно исчезли. Не заметил, как наступил на лапу барсу. От возмущения матёрый кот опустил взгляд, наливаясь злобой от увиденного.

– Как ты посмел прийти голым?! – крик привлёк окружающих.

Цепная реакция искаженных лиц захватила последние ряды. Тэ ничего не успел сделать, да и не собирался, опьянённый зрелищем. Животные накинулись, скрутили лапы, унося в неизвестном направлении.

Концерт в памяти Мэрилин вспыхивал отдельными эпизодами. Слова динго: «Здесь все жители Рая». Рассказ одного из рабочих, хвастающегося, как придумал специально для водных жителей приспособу возле основной сцены.

Единственное, что помнила ясно – как, стоя на краю света и тени, судорожно теребила подол сверкающего платья. Внутри горели страх и паника, вперемешку с надеждой на успех. Пытаясь растянуть момент, закрыла глаза и сделала последний медленный вдох. Стараясь втянуть за раз весь мир, в поисках смелости. Темнота. И вспыхнувший свет только вокруг неё, когда звезда начала движение. Мэрилин улыбалась, чувствуя в полутьме шёпот множества глаз. Спокойно выдохнуть смогла, лишь закончив выступление.

Краем уха Монро поймала разговор манулов, что чудик опять устроил скандал. Пришёл голый на концерт, но его где-то заперли на время представления. Предварительно дав по морде…

– Где же вы ходите, carina¹³? – Лучано галантно повёл Монро праздновать, не давая обдумать услышанное. – Никак не можем начать без моей Музы.

В тишине и боли Тэ пришёл в себя. Песчаная яма намекала на ненавистную зону «Пустыня». Природные способности помогли выбраться из западни. Тело плохо слушалось, затёкшие конечности буксовали, отказываясь слушаться. Часто переводя дыхание, смачивал пересохшие глаза, тяжело вздыхал.

«Как же изменились. Давно не общался с жителями. Даже не узнал в поганых тряпках. Точно всех знаю. Джим постарался, со всеми познакомил. С большей частью пили брагу на островке веселья под старой корягой. Что такого в отсутствии одежды? События развиваются бесконтрольно. Надо что-то менять. Искать выход».

Имитируя свет луны, включилась ночная подсветка.

«Вёл себя по-идиотски, общался лишь с отдельными представителям. Следует найти способ обратиться сразу ко всем, донести мысль, что теряют истинную сущность. Если бы на таком концерте рассказать об опасности… Ещё одна упущенная возможность. Везде опаздываю».

В ночные часы Тэ имел возможность свободно перемещаться. Опустевшие привычные места выглядели мёртвыми. Медленно добрёл до центрального зала, который после шоу остался завален остатками еды. Раздавленные бананы, битые бутылки создавали зловещую атмосферу. К утру следов мусорной цивилизации не останется, запрограммированный пол поглотит лишнее.

«Да что удивляться? Наша безбашенная компания давно изменилась. Модест, Мед, да та же гадюка ходят в одежде».

Медленно подойдя к «Старой коряге», ящер взял с небольшого столика рюмку и начатую бутылку.

«Что, с земли надоело есть?!»

Полочка порадовала закуской, на ней Тэ выбрал орешки Джима. Странный зелёный напиток вместо водки не отбил желание налакаться в хлам.

«Все прошедшие недели прятался от изменений. Не замечал, что они перестали смотреть в глаза. Не подходят близко. Стесняются моего общества даже кореша. Не раз предлагали прикрыться, хоть чисто символически, простыней. Джим перестал таскаться рядом. А ведь раньше это было излюбленное времяпрепровождение. Могли целый день где-то шляться – то в „Пустыне“, мать её так, даже в „Мороз“ забредали. Находили способ потрындеть со всеми. Исследовать. Мечтали найти границы Рая».

Эксперимент Модеста не понравился геккону. Ещё больше расстроившись, отправился к себе. Ведь от пищевых терминалов не было пользы в вопросах алкоголя. Проходя мимо сцены, засмотрелся на Мэрилин на плакате. Водил пальцем по улыбающемуся родному лицу.

«Может, послушать Каа и что-то наконец напялить? Вроде нетрудно. Менделеев хорошо себя ощущает и в брюках, и в ботинках… Нет! Как смогу лазить по вертикальным предметам. Без одежды чувствую мир».

Отвернулся и побрёл дальше в свою кокосовую скорлупу, давно перенесенную в не совсем привычную тропическую местность, подальше от чужих глаз. Забылся тревожным сном…

– Эй, дружище, выходи. Хватит дрыхнуть, – стучал по скорлупе мыш, – Выходи-выходи, надо поговорить, – в голосе звучали непривычные нотки.

Джим любил цветастые рубашки. Носил их расстегнутыми поверх зелёных штанишек на лямке через плечо. Как раз они и мелькали перед мордой.

– Фу, ты опять, – сморщил носик Керри. – Противно смотреть. Дружище, давай всё же оденешься! Вот это должно быть удобно.

Из принесённого рюкзачка появился белый халат Менделеева. Геккон приготовился отбиваться. Угрожающе крутил хвостом.

– Слушай, можешь ходить босиком – никто не удивиться. Труселя тоже не носи, если не хочешь. Просто прикройся и народ не заметит твоей странности. Вернись. Не губи всё сразу. Глупость совершаешь. Давай-давай, не ломайся.

Геккон психанул и кинулся на Керри. Брызнула кровь.