Читать книгу: «Камера обскура», страница 3
Не глядя на воскового негоцианта, невозмутимая Рози склонила голову над просмотровым окошком диковиной камеры. Примерно через минуту её тело оцепенело, а кулаки сжались с такой силой, что костяшки на пальцах начали синеть. Когда она подняла голову, её серое лицо стало почти черным, её, утратившие блеск глаза, пылали лютой злобой и всепоглощающей ненавистью, а уголки тонких губ практически сползли к самому подбородку. Встревоженная толпа в напряженной тишине, одними лишь взглядами провожала угрюмо молчащую старушку.
Как только, согбенная фигура Рози скрылась за поворотом, площадь мигом пришла в движение. Горожане, как гигантские муравьи, стали быстро передвигаться формируя из хаоса стройный порядок очереди. Один за другим они подходили к камере, и каждый раз скованные ненавистью и злобой, в тягостном молчании покидали площадь.
Свалившееся за горизонт солнце успело проводить последнего разъярённого зрителя. Я остался наедине с нашим посетителем, который теперь неподвижно стоял закрыв глаза. Я, было, уже собрался идти домой, как вдруг – детище из воска очнулось. Оно вновь стало улыбаться, поворачиваться в разные стороны и приглашать к просмотру – признаюсь, я немного струсил, даже. Уж очень не хотелось мне заглядывать в его чёртову камеру и примыкать к муравьиной армии; да и к тому же, где-то я подозревал, что всё это неспроста. Я ошибся, когда подумал, что именно мои движения разбудили его. Из вечернего полумрака переулка на освещённую тёплым, тусклым светом площадь вышел ещё один житель нашего городка, так не кстати вернувшийся этим вечером.
Это был проклятый, мерзкий, маленький, всего каких-нибудь сто шестьдесят сантиметров ростом, человечишка; изводивший весь город. Все, от мала до велика, знали его имя, но предпочитали называть его просто – Кноп. Этого прозвища он был удостоен почти сразу по приезду.
Несчастье с Рози, которое произошло через год после прибытия Кнопа, стало для последнего настоящей удачей. Благодаря деньгам своих родителей, он быстро выкупил у Рози её пепелище, построив на нём теле-радио студию. Однако, его страсть к интригам и разного рода мерзостям, не давала ему спокойно жить. Ведь, как-никак, из-за неё он чуть не лишился свободы и головы, был сослан к нам во спасение, но и тут, он не изменил себе. Ежедневно, Кноп и его свита рыскали по городу, раскапывая "навозные кучи" и роя землю в поисках дурно-пахнущих скелетов. Пожалуй, если бы они были кротами, земля в нашем городе превратилась бы в решето. Его первая помощница, прекрасная Анна, в прямом смысле слова – сошла с ума, после полугода работы у него. Теперь, бедняжка живёт в приюте для душевнобольных, она сказалась немой, поэтому, неизвестно, что с ней случилось. Так или иначе, усилия Кнопа были напрасны, в маленьких городках, подобных нашему, жители, если и не дружны, то уж секреты они хранить умеют. Теперь кажется, кто-то где-то, всё же решил воздать должное его трудолюбию, вознаградив самым изощрённым способом.
В обычной своей манере – точно весь мир был ему обязан, он быстро подошёл ко мне и стал сорить вопросами. Мне же, абсолютно не хотелось с ним общаться; и я, равно как и все остальные сегодня, раздражённо покинул площадь в гордом молчании.
Проходя по улицам, меня потрясло не то, что я увидел, а то, чего я не увидел – ни на одном крыльце, ни в одном окне, абсолютно нигде не было света, совсем, никакого. Тьма и тишина окутали город сплошной пеленой, только лишь тусклые уличные фонарики, подобно маленьким светлячкам освещали мне путь. Было всего каких-то восемь часов вечера, а на улицах не было ни души, я не заметил, даже, детских игрушек, которые забытые, обычно встречались то тут, то там – грустно ожидая своих владельцев. Было душно, но я начал ощущать озноб, мне становилось жутко от сделанных наблюдений.
Зайдя к себе в квартиру, впервые в жизни, я почувствовал такую тишину, что меня начало мутить. С каждым вдохом, во мне, подобно снежному кому, нарастала паника. Ощущение того, что я остался один в городе сводило меня с ума. В тот же миг, я услышал, что за стеной – Макс, сынишка моих соседей, мирно ворочается на своей скрипучей кровати. Как обрадовался я этим звукам. Присев в кресло, дабы перевести дух, я не заметил как уснул.
