Читать книгу: «Прощай!», страница 2

По дороге «дубли» прикалывались, как прикольно было бы проехаться на типа того гаишной патрульке, а Чума представлял, как клево должен он смотреться в спецформе. Юрец молчал, но видно было, что и он не прочь покрасоваться в фуражке и с дубинкой.

3авалившись в комнату к Чуме, вся четверка с гоготом стала распаковывать вещи. В сумках оказалась форма с сержантскими нашивками, а одна с лейтенантскими, ботинки, фуражки, дубинки и ремни с кобурой.

– Жаль, пистолетов нет, было бы еще круче, – мечтательно произнес Сема, оглядывая свое милицейское отражение в зеркале.

Юрец без лишних разговоров разрезал перочинным ножиком бечеву на свертке, который дал ему Карась, и развернул его на диване. Пацаны замолкли и сгрудились возле него. Посреди бумаги лежали четыре пистолета ТТ. Черные, масляные. И еще пара упаковок боевых патронов. Взяв бережно в руки одну из "тэтэшек", Юрец повертел ее в руках. До него, наконец, дошло, что назад дороги не будет, поэтому так важно, чтобы все получилось. Если они облажаются, их сдадут и даже не подумают вытаскивать. Но если все получится … Это прямой путь наверх. На самый верх.

Пацаны разобрали оружие и снова стали дурачиться: прицеливаться в свое отражение в зеркале, ржать над тем, как сидит у Чумы на его шестиугольной голове фуражка, пробовать проводить приемы с резиновыми дубинками. Юрец понаблюдал за ними какое-то время и велел:

– Ну, все, хватит. Поиграли – и будет. Теперь объясняю, зачем весь этот цирк. Повторять не буду. Проболтаетесь – первыми в землю ляжете. Мне из-за вас подставляться не охота. У нас только один шанс: не сделаем – сдадут всех, сделаем – бабок будет немерено.

– Не тяни, Юрец, все давно понятно, – поторопил его Чума. – Боюсь, как бы Юлька явиться не надумала.

Его почему-то сейчас больше волновало, как бы кто не узнал об их плане, чем само дело. Хотелось, конечно, выставиться перед Юлькой в солидном виде – форма ему, как оказалось, очень даже шла – вот бы где ее огромные серые глаза наверняка вывалились из орбит, но язык у нее был что помело. Поэтому, слушая Юрца, он потихоньку стал убирать все сумки и сверток с пистолетами в самый дальний угол шкафа, да еще для верности прикрыл все это каким-то тряпьем.

Прошел еще как минимум час прежде, чем в дверь позвонили, и Чума пошел открывать. Бояться уже было нечего: Юрец давно закончил свой рассказ. Юлька, ворвавшись в комнату, весело защебетала, поминутно хихикая. Юрец взглянул на нее равнодушно и заметил:

– Ну, все, пацаны, расходимся. Завтра общий сбор в семь утра здесь же. Опоздаете – ждать не будем.

«Дубли» попрощались и ушли, за ними отчалил Юрец, оставляя голубков ворковать.

Едва за ним захлопнулась дверь. Чума, тиская Юльку, заставил отступить ее к самому дивану и повалил на него. Девушка чуть-чуть посопротивлялась для приличия и стянула с Витьки штаны и рубаху. Чума, не оставшись в долгу, уже тянулся к ее бюстгальтеру. Она все-таки была чертовски хороша. Особенно, когда на ней ничего не было. Присосавшись к Юлькиной груди, Чума рукой залез ей в трусики и ощутил влагу. Это возбудило его еще больше. А Юлька, переменив позицию, уже ласкала язычком его налившийся кровью член, а затем и вовсе взяла его в рот. От этого Витька вообще всегда взлетал на седьмое небо. Равных Юльке в искусстве минета он не знал. Подождав, когда Чума дойдет до предпоследней точки, девушка неожиданно оторвалась от него, откинулась назад и раздвинула ноги. Чума легко вошел в нее и быстро кончил, а потом отвалился на спину. Юлька тут же положила голову ему на грудь и прошептала:

– Все было классно!

Чума, довольный, притянул ее к себе покрепче и пробубнил смущенно:

– Ты тоже здорово все сделала.

– Когда мы с тобой поженимся, я тебе еще не то сделаю, – пообещала Юлька. – Ты у меня самый лучший. Самый-самый.

Витьку так и подмывало похвастаться ей про форму и пистолеты. Очень уж хотелось увидеть, как она обалдеет. Но он вовремя прикусил язык, вспомнив предостережения Юрца. Зато завтра у него будут деньги, и тогда они с Юлькой закатят пир на весь мир. И он наплетет ей красивую историю о происхождении этих бабок, а она восхищенно откроет рот и прошепчет, что кроме него, ей никто в мире не нужен, даже раскрасавец Юрец.

Заехав в гостиницу, Федор оставил кейс с оставшимися деньгами и бумагами, пообещал Павлу вернуться как можно быстрее и снова уехал по делам. Павел, понаблюдав за другом всего лишь десять минут, понял, что что-то изменилось. Слишком уж озадаченный вид был у него. В конце концов, списав все на какие-нибудь бумажные дела типа отчетов, в которых при всем желании ничего невозможно понять, Павел отбросил все дурные мысли и заказал в номер еще ящик пива.

Город этот ему сразу не понравился. Какой-то уж он был муторный, серый, однообразный: деревья хиленькие, клумбы чахленькие, дома похожи друг на друга как близнецы. Ни тебе фонтанов, ни торговых центров современных на въезде в город, по дороге даже ни одного ночного клуба не попалось. Может быть, конечно, они где-то здесь и были – и фонтаны, и центры – но выяснять этого не появилось ни малейшего желания. И, еще не доехав до гостиницы, Павел решил, что никуда из номера не пойдет. Из принципа. Поэтому уже сутки, с тех пор как они приехали вчера вечером, сидел у телевизора и пил. В одиночестве, конечно, было скучновато. Ну да ничего, он еще наверстает свое, когда вернется домой.

В дверь постучали. Павел нетвердой походкой добрел до двери и открыл ее, приглашая пришедших войти. Служащий гостиницы поставил возле стола заказанный ящик пива и, получив щедрые чаевые, ушел. Павел закрыл дверь и посмотрел на себя в зеркало.

– Да-а, рожа, конечно, не самая приятная, – пробормотал он, почесав задумчиво подбородок. – Побриться что ли? – но тут же передумал: – Да ну его на фиг!

И Павел побрел к столу, на котором его с распростертыми объятьями ждала начатая бутылка водки и тарелка остывших пельменей из гостиничного ресторана.

Уже темнело, когда Федор снова подъехал к стоянке, возле которой был днем. Заплатив по таксе за одно место, он въехал на территорию и стал искать свободное место, желательно рядом с машинами для его фирмы. И такое место он нашел. Замки защелкнулись, пискнула сигнализация, возвещая о готовности к работе. Федор обошел вокруг джипа. Делая вид, что проверяет колеса и дверцы (чтобы у случайного наблюдателя не возникло подозрений), он сделал вид, что уронил ключи, и быстро присел возле одного из колес соседней новенькой «десятки» с транзитным номером на лобовом стекле.

Колесо как колесо. Ничего необычного. В чем же загвоздка? Ведь зачем-то же их поменяли! Столько брака сразу? На все четыре колеса каждой машины? Как бы они вообще тогда доехали до стоянки? Да и механик сказал, что колеса были нормальные. Но если не тронули остальное, значит дело все-таки в колесах. Посмотрим.

Федор отвинтил осторожно ниппель, но тихого шипения, какое бывает при сдутии шины, не услышал. «Очень странно», – подумал он. Шина, видимо, была чем-то наполнена. Но чем? А главное, зачем? Если бы было требование фирмы-заказчика о быстрозатвердевающем наполнителе для защиты от случайного прокола, Федор бы об этом знал. Сами поставщики позволить себе такую роскошь не могли даже при всем уважении к клиенту. Федор достал перочинный нож и проткнул шину рядом с клапаном. Если это наполнитель, дыра мгновенно должна склеиться обратно. Но, вынув нож из колеса, он с удивлением увидел, что лезвие испачкано 6елой пылью.

«Вот так-так! – сказал Фeдop сам себе. – Это уже становится интересно, Федор Алексеевич». Понюхав нож, он узнал слегка дурманящий аромат. Когда-то на Кавказе ему уже встречался этот порошок.

Завинтив ниппель, он уже собрался вставать, как услышал у себя за спиной суровый голос:

– Что это вы, гражданин хороший, делаете?

Обернувшись, Федор прикрыл глаза от слепящего света фонарика и ответил:

– Да вот ключи уронил. Пока найдешь в темноте, с ума сойдешь. Я уже ухожу, – он выпрямился, показывая охраннику ключи, пнул еще раз заднее колесо джипа и пошел к выходу, попутно интересуясь у бдительного сторожа, насколько надежно оставлять дорогую машину на стоянке.

По пути в гостиницу он купил десяток пирожков с мясом, вспомнив, что почти весь день ничего не ел. Пивом он надеялся разжиться у Павла, который, судя по тому, сколько бутылок валялось у него в номере под столом днем, собирался пить долго и много.

Дома на улицах украсились уже разноцветными ожерельями окон, гирлянды тусклых фонарей опутывали улицы пыльной паутиной света, в отдельных закоулках гремела музыка и гулял в кабачках народ. Федор, оглядывая мельком витрины встречных магазинов, думал.

Во что же они встряли? Это, наверняка, была подстава. Наркотики … Там их на миллионы долларов. Бешеные деньги. Если кто-то пронюхает, век не отмоешься. Значит, пока надо молчать. Даже Павел пока не должен ничего знать: в номере может стоять прослушка. С такими деньжищами это плевое дело. И бизнес, и милиция, и бандиты повязаны. А люди, которые это все подстроили, вероятно, имеют здесь немалые связи. Им ничего не будет стоить закопать их с Пашей где-нибудь в ближайшем лесочке. В отношении Павла это вообще отдельный случай: он ведь даже не узнает, за что пострадает. Если никто не догадается, что Федору все известно, то есть шанс вырваться. И надо его использовать. Умно, конечно, придумано. Если бы механик не проболтался, вряд ли кто-то о чем-то догадался бы. Вот уж правду говорят: меньше знаешь – лучше спишь. Ох, Паша-Паша … Не зря ты пьешь, ох, не зря! Словно чувствовал заранее …

«Однако кто-то из наших должен был знать об этом», – вдруг подумал Федор. Кто-то должен был знать. На чужие машины ставить рискованно, от случайностей никто не застрахован. А если есть в фирме свой человек, он может при необходимости прикрытие создать, по ложному следу пустить. Да и не совсем ясно, почему все-таки послали их с Пашей. На вопрос об этом Силаев не слишком убедительно ответил. Да, ему велели Пашку взять под контроль, чтоб не спился окончательно, но ведь это не повод посылать начальника службы безопасности оформлять рядовую сделку о поставке. Может быть, есть еще какая-то причина? Неужели Санек лично в этом участвует? Нет-нет, только не Санек. Кто угодно, только не он. Ему слишком дорого досталось нынешнее состояние фирмы, чтобы так ее подставлять. Впрочем, это лучше выяснить на месте. Главное сейчас – уехать домой живыми и невредимыми. Сынулька, наверное, соскучился уже по отцу. Только-только научился голову держать, игрушки тягает туда-сюда. Озорной мальчуган растет, бойкий.

Федор улыбнулся своим мыслям, вспомнив о сыне. И Светланка, солнышко его ненаглядное, ждет – не дождется. Наверняка опять у окна целыми днями стоит, хотя он запретил ей – тогда еще невесте – это делать, еще когда на Кавказ уезжал. Ее молитвами и жив до сих пор.

Наконец, показалась гостиница, и ностальгию пока нужно было отложить. Быстро преодолев вестибюль и поднявшись на лифте на четвертый этаж, Федор прошел по коридору и открыл дверь в номер.

То, что предстало его глазам, иначе как свинарником, назвать было трудно. От идеального гостиничного порядка не осталось и следа. Бессчетное количество пустых и полупустых бутылок, грязных тарелок, еще какого-то неизвестно откуда взявшегося мусора покрывало пол. Кое-как скомканное белье и одежда валялись на кроватях. А среди всего этого бардака дрых по пояс раздетый и как минимум двое суток небритый Павел.

Решив, что разбираться сейчас бесполезно, Федор оставил его отсыпаться до утра, а сам наскоро убрал одежду, бутылки и прочий мусор, затем съел несколько пирожков, которые купил, запил их остатками пива, которые не влезли в Павла, и отправился спать.

суббота, 3 августа,

тот же город

Кто-то тормошил Витьку за плечи, но Чума все никак не мог проснуться, а точнее, не хотел. Он отмахивался, переворачивался на другой бок, но человек настойчиво продолжал его будить, и открыть глаза пришлось.

Рядом стоял Юрец.

– Привет, – сказал он, усмехаясь.

– А, это ты, – Чума с трудом поднялся, стряхивая остатки сна, и сел на диване. – Привет.

– Вставай. Время поджимает. Пацаны внизу стоят. Тебя ждем.

– Тебя мать что ли впустила? – зевая, Чума стал натягивать на себя футболку, а потом штаны.

– Да, – нехотя ответил Юрец.– Она еще долго здесь пробудет?

– До обеда, наверное, – предположил Чума.

– Ладно, даже лучше, что не здесь переоденемся, – кивнул Юрец. – Нам сейчас лишние вопросы ни к чему. Шевели давай отростками, нам к восьми надо в гараж успеть.

Быстро вытащив из шкафа спрятанные вчера сумки и сверток с пистолетами, Витька обулся и обернулся к другу:

– Я готов.

– Пошли! – Юрец подхватил одну из сумок и сверток и вышел из квартиры.

– Мам, мы ушли, – крикнул Чума матери, гремевшей спозаранку кастрюлями на кухне, и последовал за Юрцом со второй сумкой.

У подъезда толпились «дубли», исплевавшие в ожидании приятелей все окрестности вокруг лавочки. Вчетвером они отправились в гараж.

Уже в боксе, переодевшись и получив от Юрца «тэтэшки», они уселись в машину и затихли, чтобы выслушать последние инструкции.

– Короче, пацаны, – обратился к ним Юрец. – Сейчас мы едем на место и начинаем ждать. Должен поступить сигнал: если сначала проедет красная «шоха», тормозим джип и начинаем учить быков жизни. Если никто не проедет перед пришлыми, мы пропускаем их спокойно и уезжаем по домам. Бабки будут в любом случае.

– Че-то я забыл рожу второго, дай фотку глянуть, – попросил Сема.

– На, – Юрец передал ему из бардачка фотографии: пришлые – черный и белый – выходят из джипа. Фоток было несколько в разных ракурсах. «Дубли» и Чума еще раз рассмотрели их внимательно и отдали обратно.

– Поехали, – решил Юрец, глянув на часы. – Пора.

Белая патрульная «десятка» тронулась с места и неторопливо выехала из бокса. Чума вылез из нее, когда дверь осталась позади, закрыл двери гаража и, вернувшись в машину, отдал ключи Юрцу. Охота началась.

Когда Павел открыл глаза, в комнате был более-менее сносный порядок, а из ванной доносились тихие всплески воды. Покряхтев немного, Павел сел. Потом подумал, что для его больной головы это слишком большая нагрузка, и снова упал на подушку. Видимо, услышав что-то, из ванной выглянул Федор. Одна щека его была в пене: он брился. На обнаженном плече висело полотенце.

– А-а, Паша, с добрым утром. Хорошо, что проснулся. Вставай скорее, у меня к тебе кое-какие дела.

– Какие дела, Федя? – почти простонал Павел. – Ты что, издеваешься?

Федор зашел в ванную, пять минут не показывался, потом вернулся – уже выбритый и посвежевший. Не говоря ни слова, он отбросил одеяло, взял Павла за шкирку и потащил в ванную. Павел такого поворота не ожидал и не успел поэтому ничего предпринять. Да и не в том он состоянии был, чтобы напрягаться. Федор же, подтащив его к раковине, включил холодную воду и сунул голову друга под струю.

Хватая ртом воздух и не в силах даже вскрикнуть, Павел мог лишь махать руками. Но хватка Федора тут же ослабла, и Павел выпрямился:

– Ты че, в натуре, делаешь-то?! – заорал он.

Федор даже ухом не повел.

– Вот тебе станок, вот тебе пена для бритья и мыло, – он спокойно передал ему все перечисленные предметы. – Приведи себя в порядок. Тебе на люди надо сходить, да еще ехать сегодня. Я тебя в таком виде Саньку привезти не могу. Так что не позорь мои седины, – и вышел из ванной.

Когда через полчаса Павел показался в комнате, Федор сидел с бумагами на заправленной кровати Павла полностью одетым и готовым к выходу.

– Вот тебе адреса, – он протянул Павлу лист бумаги. – 3а6ерешь со стоянки джип. Оттуда поедешь взять талоны техосмотра и отвезешь их Егору Петровичу в офис. Потом возвращайся и начинай собираться. А я к водилам схожу, объясню, как и что, аванс им надо будет заплатить. Встречаемся здесь. Все, я пошел, – и Федор вышел из номера.

Павел остался сидеть с бумагой в руках. Помедлив еще минут пять, он стал одеваться.

Мент Павлу сразу не понравился. Уж очень игривое у него было настроение. Собрав талоны в аккуратную стопочку и не слушая больше пошлых шуток этого типа, Павел молча направился к выходу из помещения. В дверях он столкнулся с невысоким коренастым и чернявым мужиком в сером костюме.

– Дядь Вась, классно выглядишь! – похвалил мент.

– А это кто? – поинтересовался деловито дядя Вася, кивая в сторону уже выходившего Павла.

– Да вы техосмотр проводили для их машин. Я сейчас как раз им талоны выписал, – ответил его собеседник, и за Павлом закрылась дверь.

Вот значит, Паша, какая петрушка выходит, подумал Павел, спускаясь с крыльца и отпирая дверцу джипа. Что ж, теперь можно и к этому Петру Егорычу или Егору Петровичу, не припомнить уже, как его правильно. И все-таки есть здесь какая-то гадость.

С этими мыслями Павел включил зажигание и покатил в офис фирмы «Стелла».

Несмотря на субботний день, Егор Петрович был на месте, о чем с удовольствием сообщила Павлу его аппетитная секретарша. Но у него пятиминутное совещание по телефону, поэтому нужно подождать. Пока Павел топтался в приемной, его скучающий взгляд блуждал по глубокому вырезу блузки девушки, и мужское естество постепенно стало напоминать ему о своем присутствии. Поймав на себе проникновенное выражение глаз Павла, секретарша явно стала кокетничать, то ненароком выставив из-под стола изящную ножку, то прикоснувшись тонким пальчиком к полураскрытым губам. И Павел уже представил, как схватит ее сейчас за руку, потащит в туалет и сделает по полной программе. Великолепное тело манило, обещая все прелести жизни и любви. Павлу стало жарко. От мук его спас голос директора по селектору, сообщивший, что Павел может войти.

Разговор был недолгим и неприятным. Во всяком случае, для Павла. Поэтому с окончательно испортившимся настроением выйдя из кабинета, он вообще не заметил секретаршу и сразу ушел.

По дороге в гостиницу Павел мрачно размышлял о некоторых непонятных для него вещах. И чем больше он думал, тем больше ему все это не нравилось. Зачем было сюда ехать? Все вопросы уладили без них. Причем сразу же, как только они приехали. Не пришлось долго ходить по начальникам и милициям. Федор доделывал оставшиеся дела, но и у него настроение, видно, было не самое лучшее. Павел же в бумагах ничего не понимал, поэтому делал собственные выводы по своим наблюдениям. И ему определенно что-то не нравилось. Шестым чувством он понимал, что здесь что-то нечисто, но никак не мог решить, что его натолкнуло на такую мысль. В конце концов, оставив в стороне всю эту тему, Павел переключился на более близкое и понятное – похмелье.

Бросив машину на ближайшей стоянке, он зашел в гостиничный ресторан с целью пропустить стаканчик чего-нибудь покрепче, пока не вернулся Федор. Усевшись по привычке за дальний столик, откуда все хорошо просматривалось, он заказал себе пивка для разгона. Так прошли еще волшебные полчаса его жизни. Почувствовав себя заметно лучше, Павел подумывал уже, не подняться ли в номер. По его подсчетам Федор уже должен был вернуться. Но тут в баре появился субъект, который заставил его чуть-чуть подзадержаться на своем месте.

В субъекте этом Павел узнал мента, проводившего осмотр их машин, с которым он столкнулся пару часов назад. Видимо, этого дядю Васю здесь хорошо знали: бармен постоянно крутился возле него, желая угодить, что-то спрашивал, глядя по-собачьи преданными глазами. Тот лениво отвечал, попивая кофе и затягиваясь не дешевой сигареткой.

«На милицейскую зарплату так не пошикуешь», – подумал Павел, следя за ним. Дальше думать пока не хотелось, и Павел заказал еще пива. Уже через несколько секунд перед ним появилась большая кружка темного чешского пива с шикарной пеной.

К менту в этот момент подошел еще один парнишка, крепкий и угрюмый, в хорошем темно-сером костюме, с золотым перстнeм-печаткой, без всяких там блатных наворотов. Мент быстро поднялся и протянул ему руку. Куда-то вдруг исчезла вся его вальяжность и солидность. Он явно заискивал перед этой гориллой. Но рукопожатия не произошло: угрюмый, казалось, даже не заметил протянутой ему руки. Он сел на высокий стул возле стойки и заказал себе водки.

Павел нахмурился, но продолжал делать вид, будто его не интересует ничего, кроме стоящей перед ним кружки.

Коротко переговорив о чем-то с ментом, угрюмый позвал бармена, заплатил ему. Павел бросил на стол деньги и вышел из бара первым, отошел немного и спрятался за угол возле гостиничного лифта.

Двое, за которыми он решил понаблюдать, встали почти рядом с ним, ожидая, когда спустится кабина.

– Никто ничего не заметит, – говорил мент. – Подарки упакованы. Наши люди проследят, чтобы их доставили в целости и сохранности.

– Это в твоих интересах, – буркнул угрюмый. – Те двое ни о чем не должны догадаться, иначе …

– Им же лучше, если не догадаются, – захихикал мент.

– Может быть, поставить это на контроль? – угрюмый пристально взглянул на собеседника.

– Наши люди сделают все, что нужно, – заверил мент.

Дверь лифта открылась.

– Ну, смотри, – и угрюмый зашел в кабину.

Лифт уехал наверх. Мент постоял еще немного и пошел к выходу.

Федор спокойно собирал свои и Пашины вещи, когда сам Павел вихрем ворвался в номер:

– Федя, что-то не так! Тот мент, который осматривал машины… Я видел его внизу с каким-то … – впопыхах Павел даже не успевал заканчивать фразы.

– Я знаю, Паша, – перебил его Федор, невозмутимо застегивая сумку.

– Знаешь?! – удивился Павел, сев на кровать.– Ты все знал?!

Федор перешел к другой сумке, покопался в ней, потом стал складывать документы в кейс.

– Догадывался, – уточнил он. – Нас подставили, Паша.

– Я звоню Саньку, – Павел вытащил мобильник. – Надо отказаться от сделки. Надо что-то делать. Чего ты молчишь?

– Ты никуда не позвонишь, – остановил его Федор, не меняя тона. – Пока мы не приедем обратно, мы будем молчать. Здесь небезопасно. Машины отправятся вслед за нами. Свое дело мы сделали. Все.

Карась ехал домой. Нужно было переодеться после бурной ночи, принять душ и еще заехать в пару мест, прежде чем осчастливить своим присутствием ресторан «Мстислав». Когда-то давно, будучи еще мальцом Тошкой, он жевал где-нибудь в уголке кусок селедки или ржаного хлеба, который удавалось стащить с отчего стола, пока Карасевы-старшие тискались в другой комнате в редкие минуты между запоями, и мечтал однажды завалиться во всем шике в какой-нибудь ресторан, где его встретят как дорогого гостя и проводят за лучший столик. Тошке повезло: судьба свела его с добрыми людьми, которые научили его жизни. И с тех пор, как стали позволять средства, Карась осуществил свою нехитрую мечту даже круче, чем надеялся когда-то: он купил долю лучшего в городе ресторана и с тех пор два раза в неделю неизменно ужинал в нем. И сейчас, несмотря на неотложные заботы и дела, заведенному распорядку он изменять не собирался.

Запиликал мобильник, и Карась, приложив трубку к уху, спросил резко:

– Але?

– Антон Евгеньевич, нехорошие вести. Кажется, они что-то подозревают, – услышал он. – Вот послушайте сами.

Запись разговора чужаков в номере гостиницы Карася немного озадачил: было не понятно, как они могли за такое короткое время что-то разнюхать. Впрочем, если они по глупости своей не созвонились с начальством, им же хуже.

– Все понял, – проговорил он и стал набирать другой номер, а, дождавшись ответа, велел: – Действуйте.

После этого, отключив телефон, он стал смотреть на дорогу. События пошли по худшему варианту. Впрочем, при планировании дел он всегда исходил из худшего варианта, поэтому подобную ситуацию предусмотрел в первую очередь. И оставил себе шанс все исправить. Лишь бы молодняк не подкачал.

Тормозя у очередного светофора, Федор объяснял:

– Понимаешь, Паша, здесь замешаны большие люди и большие деньги. Мы – на чужой территории, а значит – в их власти, поэтому мы сейчас должны прежде всего вернуться домой. Хотя дома тоже не все гладко. У них есть связи в Энске, иначе бы просто ничего не вышло.

– Думаешь, Санек знает? – спросил Павел хмуро.

– Скорее всего, нет. Не думаю, – покачал головой Федор.

– Тогда почему послали нас? Именно нас! Ведь оформлением бумаг Гена должен заниматься или сам Силаев. Это же такая крупная сделка!

– Не знаю, – ответил Федор. – Пока не знаю.

Минут десять они молчали. Каждый думал о своем.

Город уже остался позади. Но Павел почему-то не испытывал большого облегчения по этому поводу. Странное предчувствие, что еще не все дела закончены в этом гадюшнике, не давало ему спокойно обдумывать свои дальнейшие действия по приезде пред светлые очи Санька. И Федор что-то темнит. Может, на самом деле все не так уж и погано?

Впереди на пороге показался патруль ГАИ: машина и четыре мента. Один из них, взмахнув своей «волшебной палочкой», сделал знак остановиться.

– Федя, не останавливайся, – вдруг сказал Павел, сам не понимая почему. Он просто привык доверять своей интуиции. Но было уже поздно: Федор затормозил и свернул к обочине.

Гаишники подошли к машине. «Почему все сразу?» – инстинктивно       подумал Павел. И неясная тревога зашевелилась в душе.

– Лейтенант Петров. Ваши права и техпаспорт, – велел один из гаишников, совсем еще зеленый пацан.

Федор достал из бардачка документы и отдал ему.

– Доверенность, – скомандовал гаишник. Долго и придирчиво изучал все бумаги. Что-то сверял, ковырял ногтем, потом спросил:

– Что у вас в багажнике?

– Ничего, – ответил Федор.

– Откройте багажник, – весь его вид не предвещал ничего хорошего.

– Федя, уезжай, – шепнул другу Павел, чувствуя что-то подозрительное в этих ментах, но толком не понимая, что именно его настораживает. – Еще не поздно. Оторвемся от них, пока они в машину залезут, и по боковому шоссе уйдем.

– Да ладно, Паша, обычная проверка. Они ко всем иномаркам докапываются, денег хотят, – пожал плечами Федор и вышел из машины. Открыл багажник. Дальше началось что-то непонятное.

Из багажника гаишник вытащил небольшой черный чемоданчик, открыл его на капоте и двумя пальцами поднес к глазам Федора пакетик с белым порошком:

– Что это у вас?

«Ни фига себе сработано!» – удивился про себя Павел, невольно восхитившись неведомым «доброжелателем». Федора мгновенно обыскали, отобрали пистолет. Павел не вытерпел и, забыв об осторожности, тоже вышел из машины. Кто-то тут же припер его к джипу и стал со знанием дела шарить по его карманам. В следующий момент Павел заметил краем глаза Федора, которого ударили дубинкой по ногам. Он упал (Павлу показалось, что это длилось целую вечность), и его стали пинать ногами.

Павел больше не помнил, что это люди в форме, понимая лишь, что такой крупной подставы он еще в жизни не видел. Он не стал дожидаться, когда найдут его пистолет, а просто съездил обыскивающему его сержанту локтем под дых, а потом по физиономии. Кто-то треснул его дубинкой по ногам сзади. Павел упал, но тут же откатился и снова вскочил на ноги. Заревев как бык, он раскидал в стороны опешивших гаишников и кинулся на помощь окровавленному Федору, но его тут же оттащили обратно.

– Паша, беги! Это не менты! – прохрипел Федор, но снова получил ботинком в живот и дубинкой по голове.

Не помня себя, Павел столкнул лбами двух «ментов», повисших на нем, и скатился в овраг, начинавшийся сразу у дороги. За ним побежал один из нападавших, но его окликнули:

– Оставь, далеко не убежит. Потом поймаем.

– Нет уж, сейчас, – не согласился «гаишник» с лейтенантскими погонами и вытащил пистолет.

Павел, скатившись по траве и камням на самое дно оврага, слышал, как он передернул затвор, и пополз в сторону, к небольшому пригорку, поросшему бурьяном.

– Вон он, сука! – выругался его преследователь и выстрелил.

Пуля расплющилась совсем рядом с головой Павла.

– А-а, на фиг! – Павел плюнул на осторожность и короткими перебежками бросился к спасительному бурьяну.

Еще один выстрел – и земля взметнулась прямо под его ногами. Упав на живот, Павел выхватил из кобуры пистолет и открыл огонь. Его преследователь залег, но тут же снова пальнул.

– Козел! – выругался Павел тихонько и снова прицелился.

Послышался звон 6ьющегося стекла. «Джип бьют», – догадался Павел. Сейчас его не 6еспокоило, что скажет Гена, когда узнает об этом (да и узнает ли?). Беспокоил Федор. Что эти подонки с ним сделали? Жив он или уже нет? Последовав инстинкту самосохранения, он оставил его одного. Но, с другой стороны, от живого Павла толку больше, чем от мертвого, для Федора в том числе.

Новая пуля просвистела над его головой.

«Четвертая», – подумал Павел и выстрелил. Послышался отборнейший мат и новый выстрел – опять мимо.

– Даже я таких слов не знаю, – тихо усмехнулся Павел и отполз еще дальше, надеясь, что кто-нибудь из проезжающих по трассе спугнет этих кретинов – и чем скорее, тем лучше. Они вряд ли были профессионалами, в этом Павел не сомневался. Но отморозки в стае очень опасны: они бьют жестче и дольше, пока все свои амбиции не выплеснут.

Сверху друзья окликнули «лейтенанта»:

– Да оставь ты его! Никуда не денется – не у себя дома. Помоги лучше машину толкнуть. А то вон там едет кто-то! Валить надо.

Тот постоял несколько секунд в раздумье и нехотя вернулся к товарищам.

Павел видел, как джип покатился под откос и зарылся носом в песок, но не взорвался, не загорелся и даже не перевернулся. На машину страшно было смотреть, и Павел невольно представил себе лицо Гены, когда тот увидит своего любимца.

– А с этим что делать? – донеслись сверху голоса.

– Пускай валяется. Все равно уже не выживет, если еще не сдох. Айда, ребята, – ответили.

Через минуту шины зашуршали по асфальту, удаляясь по направлению к городу.

Павел спешно выкарабкался на дорогу, все еще не выпуская из рук оружия, и первым делом проверил, жив ли Федор, лежащий неподвижно на обочине в луже крови. Потом вышел на середину дороги и стал ждать.

Первая машина – старый видавший виды «форд» – была уже близко. Видимо, эта консервная банка и спугнула отморозков, сама того не зная. Ехала неспеша (водитель осторожничал) со стороны города по этой малооживленной трассе. Павел навел на нее пистолет. Увидев его, водитель – жирный мужик лет пятидесяти – затормозил резко и захлопал испуганно глазами, вжавшись в сиденье.

– Вылезай! – скомандовал Павел.

Тот мгновенно выполнил приказ и завопил:

– Не стреляйте! Берите все: деньги, машину. Вот часы японские. Дорогие.

– Заткнись и помоги, – мрачно процедил Павел, кивнув в сторону Федора.

– Но я же еду в другую сторону! Меня жена ждет, – запричитал мужик.

Павел снова навел на него пистолет:

– Ты че, мужик, не понял? Сейчас ты поможешь отвезти моего друга в больницу. Потом поедешь к своей супруге и забудешь о том, что видел.