Не дай мне уйти. Книга 2

Глава 1

Маша

Под капотом спорткара рычит мотор. Держа машину на нейтральной скорости, Максим смеется и снова давит на газ, чем нервирует прохожих, и я это не одобряю.

– Хватит, – пеняю, пристегивая ремень. – Всех клиентов распугаешь.

Окна моего офиса выходят прямо на парковку, а там сейчас идут занятия. Я чертовски трепетно отношусь к своему бизнесу. Это школа иностранных языков, которую я основала чуть больше двух лет назад вместе со своей подругой. Мы вместе учились в университете, правда она, в отличии от меня, получила диплом преподавателя. Я же бросила учебу еще после второго курса, и мне пришлось выкручиваться преподавательскими курсами, ведь к тридцати годам, кроме отличного английского, у меня подходящих для школы навыков не было, а сейчас, спустя два года, есть даже награда от местной мэрии. Правда, она по бизнесу, но все же.

– Там у тебя одна малышня, – Максим ведет взглядом вверх по моим ногам к коленям. – Детям такое нравится.

– Вот именно. Это отвлекает, – говорю ему.

Его взгляд останавливается на моем лице, и даже через стекла солнечных очков вижу, как ярко сияют голубые глаза парня.

Ему двадцать семь. Он брюнет среднего роста и лауреат международных премий по рукопашному бою, поэтому назвать его тело спортивным, значит быть скупердяем. Он в превосходной форме. И с ним легко. Он никогда не давит. Любое давление со стороны мужчины я воспринимаю в штыки. Сопротивляюсь и ухожу раньше, чем мы закончим совместный обед. А Максим… он милый и надежный. И мне с ним хорошо. Иногда даже очень хорошо…

– Понял, – послав мне обаятельную улыбку, перестает дурачиться и выезжает с парковки, оглядевшись по сторонам.

– Твою мать, как же жарко! – Просунув ладони под волосы на шее, встряхиваю их.

Июньская жара захватила город совсем недавно, но сразу, как удавка. По щелчку и за одни сутки дожди сменились жарой, буквально неделю назад городские улицы дождевой водой просто захлебывались, а теперь асфальт плавится.

– Я сегодня до вечера в зале, – извещает Максим по дороге. – Но вечер у меня весь свободный. Хочешь… заеду в гости? – посылает мне беззастенчивый взгляд.

Он был у меня “в гостях” уже несколько раз. Пару раз даже до утра. У меня нет причин ему отказывать, но до вечера у меня еще куча дел, поэтому отвечаю:

– Вечером и обсудим.

– Просто напиши мне “да”, – предлагает он. – Если захочешь…

Год назад он с друзьями открыл собственный спортзал, и дела у них идут очень хорошо. Мы с ним в зале и познакомились. Его новая машина – каприз, и спонсор этого каприза – успех, которого Максим добился. Вокруг него толпы девушек, причем гораздо моложе него, и уж тем более, гораздо моложе меня. Мне тридцать два исполнилось в марте, и для ментально недозревшего фан клуба Максима эта цифра шокирующая.

Улыбаюсь своим мыслям, с наслаждением принимая мягкий удар охлажденного кондиционером воздуха по лицу и ногам.

Мы добираемся до городской мэрии буквально за пять минут. Я бы могла добраться сюда пешком, не сломалась бы, но Максим горел желанием показать свою новую машину. Это немного по-детски, но я точно знаю, какими уродливыми бывают развлечения так называемых серьезных мужчин, поэтому прощаю Максиму его “несерьезность”, она просто наименьшее из зол в этом ненормальном… жестоком мире.

– Спасибо, – поднимаю с коврика свою сумку, когда он тормозит в паре десятков метров от крыльца.

– Я буду ждать “да”, – наблюдает он за мной.

– Тебе никто не запрещает, – пожимаю плечом.

– Жестокая… – снова смеется.

– Пока, – посылаю ему воздушный поцелуй, прежде чем выйти из машины.

Авто с ревом сдает назад, распугав голубей в сквере.

Закатив глаза, ухожу подальше от клубов белого дыма. На КПП мэрии меня пропускают без вопросов, у меня есть пропуск, и он выписан на год вперед. Мой партнер по бизнесу, Ольга Чернышова, супруга нашего уважаемого градоначальника, так что я могла бы попасть сюда и без пропуска, но наш мэр невыносимо скрупулезен во всем, что касается порядка и правил.

Обычно все бумажные вопросы с ним мы решаем через Олю, но сейчас она в больнице, у нее ранний срок беременности и есть небольшие угрозы, так что мне придется подняться в святейший кабинет собственными ногами.

Нам нужно продлить аренду помещения. Оно муниципальное, и сроки уже поджимают, а я не менее скрупулезна, когда дело касается школы.

Секретарь в приемной просит немного подождать, потому что у Чернышова “занято”. Решаю оставить документы секретарю, если это “занято” выйдет за пределы пятнадцати минут, но эта мысль не успевает как следует оформиться в голове, потому что из кабинета мэра в коридор высыпают люди.

Отойдя в сторону, прислоняюсь плечом к стене, обмахиваясь городским бизнес-изданием, которое захватила у секретаря по дороге.

Свободная рубашка пропускает воздух, но под узкой юбкой моя задница липнет к шелковой подкладке.

Я вижу какую-то делегацию, и она интернациональная. Наполовину азиатская. Деловые костюмы, раскосые глаза, смешанная речь, девушка-переводчик и несколько городских чиновников, которых я знаю в лицо… Вся эта движущаяся процессия становится размытым круговоротом лиц, в этом круговороте мой мозг, мой пульс и зрение выделяют только одного человека…

Я не знаю, хочу ли обознаться. Не знаю! Боже…

Возможно ли обознаться, когда глазами пересекаюсь с мимолетным взглядом насыщенно-карих глаз, и они, на мгновение разорвав контакт, в следующую же секунду возвращаются назад, к моему лицу…

Еще один взгляд. Почти такой же мимолетный…

Прилившая к лицу кровь шумит в ушах.

Я вижу густые темные брови, хищную линию прямого носа, слегка заросший щетиной точеный подбородок и полные, но строгие губы.

Все те секунды, которые требуются Кириллу Мельнику, чтобы сравняться со мной и пройти мимо в окружении этой интернациональной компании, сердце гремит, как чертова кувалда!

Не отрывая глаз от аккуратно подстриженного затылка, я прижимаю к животу сумку.

Что он здесь делает?! Он вернулся? Вернулся в город?!

Пока Мельник удаляется, я смотрю на его высокое гибкое тело, испытывая огненный кульбит в животе.

Голубая рубашка и песочного цвета брюки… все сидит идеально.

За два года он не изменился. И он выходит в дверь вместе со всеми, ни разу не оглянувшись…

Глава 2

Маша

Не шевелясь, я смотрю на эту дверь, и мгновенно посещает желание перенести свой визит на другой день.

Я не в состоянии вспомнить, какой сегодня день недели, и прямо в эту секунду вряд ли самостоятельно нашла бы выход из здания, потому что в голове заторможенная перезагрузка. Белый шум и дезориентация в пространстве.

Я не готовилась к этой встрече. В последние два года я просто жила! Будто распробовала эту жизнь на вкус, пусть он и был у меня с примесью горечи. С чувством легкой пустоты, которое не отпускает даже в самые счастливые моменты жизни…

Господи.

Кирилл в городе.

Два года назад он ворвался в мою жизнь и встряхнул ее до основания. Я влюбилась в него даже зная, что он женат. Вооруженная этой гребаной новостью я все равно влюбилась в него, прикипела кожей к женатому мужчине, который мне не принадлежал и ничего не обещал. Я ни разу не сказала ему “нет”. Ни единого раза, кроме того дня, когда видела его в последний раз.

Я попросила его больше не приходить, и он выполнил мою просьбу. Ушел из моей жизни.

Бездумно поворачиваю голову вслед появившейся из приемной секретарше. Она быстро проходит мимо и скрывается в кабинете своего шефа. Лишает меня возможности перенести злосчастную встречу, выглянув через секунду и объявив:

– Можете зайти.

От волнения, которым окатило тело, чувствую себя, как после аварийного испытания: на коже испарина, за ухом зудит шрам – подарок от бывшего мужа, который чуть больше трех лет назад сделал из меня показательного клиента для психотерапевтов и пластических хирургов.

Оторвав себя от стены, иду к двери, которую для меня оставили приглашающе открытой.

Стоя у своего рабочего стола, который примыкает к длинному столу для переговоров, Чернышов водит курсором по экрану ноутбука, изучая что-то на экране. Сейчас нашему мэру тридцать четыре, и его можно назвать мужчиной в самом расцвете сил. Мы учились в одном ВУЗе, и я даже была влюблена в него неделю или две, но он выбрал Олю, а я в девятнадцать влюблялась в каждое смазливое лицо и предпочитала, чтобы мозгов у моих парней было как можно меньше.

Руслан приветствует меня рассеянной улыбкой, говоря:

– Привет, проходи. Чай-кофе будешь?

– Воды, – отвечаю, глядя на украшающий стену экран проектора.

На длинном столе оставшийся после той самой делегации беспорядок: чайная посуда, кофейные чашки, папки с материалами… все то, что я рассматриваю вскользь, переводя напряженный взгляд на макет огромного здания в центре комнаты.

– Спасибо, – забираю у секретаря воду, подходя к макету.

Помощница Руслана возвращается к уборке стола, а я, смочив горло, обращаюсь к хозяину кабинета:

– Я в эпицентре каких-то событий?

Приподняв взгляд, он поясняет:

– Можно сказать, у истоков. Это эксклюзив, – кивает на макет.

– Это торговый центр? – рассматриваю шести- или семиэтажное пластиковое сооружение.

– Да. Самый крупный в радиусе трехсот километров.

– Кто его будет строить? – задаю чертовски волнующий меня вопрос, посмотрев на Руслана.

– Группа инвесторов. Все пока в стадии переговоров.

Я не в состоянии обрабатывать информацию, поэтому она скапливается в голове и давит на виски. Я массирую их, пока жду такси в тени козырька на крыльце мэрии пятнадцать минут спустя, массирую их сидя в машине, которая везет по городу в обеденный час пик.

В душе поселилось беспокойство, словно там, где был абсолютный штиль, кто-то преднамеренно создает рябь, и она расходится по моему телу до самых кончиков пальцев, заставляя их зудеть.

Мне хочется поскорее попасть домой, поэтому плюю на все свои планы, отодвигая некоторые в десятый раз подряд, но если бы выходя сегодня из дома, я знала, что встречу Кирилла Мельника, вообще не строила бы никаких планов.

На этаже при выходе из лифта настоящий бедлам – соседи только-только закончили ремонт, и их строительный мусор все еще громоздится у стены. Я и сама въехала не так давно. Примерно полгода с тех пор, как закончился мой собственный ремонт.

Войдя в квартиру, сбрасываю туфли и выдыхаю с чертовым умиротворением, когда вижу разбросанную посреди гостиной гору игрушек, в центре которой восседает мой сын.

У моей вселенной, кажется, никогда не было устойчивого центра. Он вечно смещался и шатался. Все это было “до”. До того момента, как я увидела те самые две полоски и поняла, что у меня будет ребенок.

И между ними двумя… между ним и его отцом, я выбрала первого.

– Привет, – здороваюсь с племянником Степой, который встает с дивана и потягивается.

Его немного худощавое тело вытягивается в струну. Да, он немного худощавый, но это можно легко исправить, кроме того, отсутствие у него лишних килограммов мышечной массы компенсируется смазливым зеленоглазым лицом. Достаточно смазливым, чтобы считать его красивым. Он в курсе, и не заморачивается моралью, когда представляется случай воспользоваться природной привлекательностью.

Он светло-русый блондин, как и я. И мы, безусловно, похожи.

– Привет, – отзывается из гостиной. – Ты рано. Что, отменили все распродажи? – шутит, ленивой походкой направляясь ко мне.

– Просто соскучилась…

Порывшись в сумке, нахожу резинку для волос и собираю их в тугой пучок на затылке.

В квартире достаточно прохладно, чтобы потерять представление о том, что творится на улице, но действительно охлажденной мою квартиру не назовешь. Я запрещаю Степе сильно увлекаться кондиционером, когда он присматривает за моим сыном.

Его босые ножки уже шлепают по полу, потому что в последнее время сын хочет участвовать во всем, что происходит вокруг него, любая активность для него как магнит.

Майка на нем чем-то заляпана, кроме нее на нем только трусы из того же комплекта. С недавних пор он с ослиным упрямством не позволяет надеть на себя подгузник, только ночью, когда слипаются глаза.

Мою любовь к нему можно назвать неземной. Чертовски неземной и душераздирающей. Я знаю, что психологи советуют во всем знать меру, но я не могу отмерять любовь, когда дело касается моего сына.

Подхватив Леона на руки, я стискиваю его тяжелое тельце, с тоской и ревностью понимая, что время, когда я не смогу вот так прижать его к себе, наступит гораздо раньше, чем может показаться.

Я хочу растянуть эти минуты…

Прижавшись губами к пепельной макушке, покачиваюсь из стороны в сторону, слушая тихое:

– Мамочка… хосю яймсю…

– Что? – переспрашиваю, улыбаясь.

– Яймсю…

– Яйцо, – поясняет Степа, приседая и завязывая шнурки на своих кедах.

Степа присматривает за Лео время от времени. На самом деле, мне больше некого просить, поэтому я всегда вызываю его, если возникают проблемы с няней. Сейчас у него каникулы, и хоть он работает, работа у него ночная и сменная.

Два года назад я разорвала с ним все контакты после того, как на мое участие в своей неорганизованной и разболтанной жизни он ответил эгоизмом и безответственностью. Совершил поступок, который я не смогла ему простить даже несмотря на то, что до этого прощала многое. Он никогда не ценил, а я… мной правило неискоренимое желание поддерживать отношения со своей семьей, частью которой Степа являлся. Пусть я всегда была в ней как белая ворона, плевать. Я старалась, как могла. И я стремилась избавляться от обид. Не копить их в себе и не травиться их отвратительным привкусом, но его поступок сорвал у меня чертов стоп-кран.

Мы почти год не общались, но так вышло, что именно Степа отвез меня в роддом. И он же был тем, кто отвез нас с Леоном домой.

Я не бралась судить, как обстоят у Степы дела со словом “ответственность”, мне вообще было не до племянника. Я бы не доверила ему разложить продукты в холодильнике, но он помогал все чаще и чаще, а потом… он стал для моего сына вторым, после меня, близким человеком.

– Он поел ту бурду, которую ты оставила в холодильнике, – отчитывается, забирая с комода шлем от своего скутера.

– Я это и так поняла, – прижимаюсь губами к лобику сына.

Разумеется, я говорю о разводах на его майке. Есть аккуратно мой сын еще и в помине не умеет.

Степа улыбается, продолжая:

– Спать не захотел. Какой-то он сегодня капризный. Может, зуб режется.

– Я сама его уложу…

– Я на выходные уезжаю, так что досвидос, – сообщает.

– Куда? – интересуюсь.

– Тусоваться. Ну ладно, я пошел…

Подняв ладошку Лео, я машу Степе, когда оборачивается на пороге. Хмыкнув, он уходит и закрывает дверь на ключ с обратной стороны.

Оставшись одна, я успокаиваюсь бессвязным лепетом сына, который прерывается коротким зевком. Его густые бесцветные ресницы трепещут, когда засыпает с соской во рту в центре моей кровати. На краю лежит моя одежда, от которой избавилась, оставшись в одних трусах и лифчике.

Прислушиваюсь к дыханию Леона, понимая, что внутри меня все же произошел микровзрыв, и у него был отложенный эффект. Я бесшумно покидаю комнату, и именно в этот момент на меня обрушивается настоящее осознание, подкрепленное убийственно острыми вопросами!

Надолго он здесь?

Какой он теперь? Как он теперь живет? Он все еще женат?

Черт… Черт!

Мечась по гостиной, я не в состоянии сконцентрироваться ни на одном предмете.

Должна ли я… искать с ним встречи? Хочет ли он этой встречи?

Должна ли я рассказать, что его сыну уже год и шесть месяцев? Нашему сыну…

Нет никаких нас.

Моя голова взрывается. В центре этого вопросника стоит не менее важный, чем все другие: хочу ли я увидеть Кирилла снова?!

Я знаю ответ. Всегда знала, иначе не сходила бы с ума каждый раз, замечая такие характерные повадки в мимике своего ребенка.

Насколько я труслива? Сейчас мне кажется, что бесконечно. Я не боюсь встречи с ним. Я боюсь, что она ему не нужна.

Взгляд насыщенно-карих глаз, с которым я “обменялась рукопожатиями” буквально два часа назад, вспыхивает на подкорке во всей своей красе. Мимолетный, но такой знакомый, что на коже у меня мурашки.

“Я никогда на тебя не злюсь. Никогда. Запомни это”

“Ты нужна мне. Пожалуйста, поехали со мной…”

Грудь сковывает от давления. Рухнуть на диван с мокрым полотенцем на лбу мне не дает звонок на мобильный. Мне приходится разворошить всю сумку, чтобы найти телефон. Звонит Оля, и я отвечаю на ее звонок отвратительно бодрым голосом:

– Да…

– Привет! Как дела у моего сладкого пирожка? – интересуется подруга.

– Кажется, у него зуб режется…

– Ну ничего, – успокаивает. – Их не так много осталось.

– Обнадеживающе, – вздыхаю. – Как дела у вас?

Она уже неделю в больнице, и мне не мешало бы навестить ее еще раз…

– Мы дома, – сообщает умиротворенно. – Я чего звоню… в субботу у Димы Миллера дома мероприятие. Шашлык и прочее… повиси… – отвлекается она. – Мишань, я разговариваю по телефону, иди поиграй во дворе, – вычитывает своему семилетнему сыну.

Я слышу его голос на заднем плане, и он похож на бубнеж.

Вернувшись к разговору, подруга продолжает:

– Поехали с нами, можешь и Максима своего взять. Мне хотя бы не так скучно будет в этом “высшем обществе”.

Дмитрий Миллер возглавляет медиахолдинг в городе, они с Чернышовым друзья еще с университета. Сама по себе я бы вряд ли попала в его дом, потому что Оля не преувеличивает – в доме Миллера собирается публика, которой очень жмет корона. Особенно ее женской половине.

– В субботу мне не с кем оставить Лео…

– Бери его с собой. Мишаня тоже поедет.

– Я подумаю, – говорю, не в состоянии дать ей ответ прямо сейчас.

– Вот думать как раз и не нужно, – говорит Оля. – Я буду тебе должна.

Кладу трубку, решая, что хочу в душ. Я хочу выключить свою голову ненадолго, чтобы перезагрузить ее во второй раз за этот день…

Глава 3

Маша

Все утро у меня уходит на то, чтобы надеть на Лео подгузник. Мне стоило бы отказаться от своих планов хотя бы поэтому, но еще два дня назад я согласилась составить Оле компанию на вечеринке у Миллера, пусть и ненадолго.

Над моими планами повисает очень большой вопрос, когда время катится к полудню, а сын все еще не одет.

С недавних пор он хочет одеваться сам, а если я пытаюсь помочь, превращается в маленькую капризную тучу. Он может провозиться со своими сандалиями полчаса, из-за чего мне не раз приходилось отменять прогулку, и сегодня примерно такой же случай.

Когда раздается звонок в домофон, мой сын сидит на полу посреди гостиной, и он даже не закончил с носками.

Иногда мне кажется, что с его характером мне просто не справиться. Не представляю, откуда его столько в таком маленьком существе. С учетом того, как много я общалась со своим животом во время беременности, мы с сыном могли бы лучше понимать друг друга.

Повернув замок, я открываю для Максима дверь, а сама усаживаюсь на колени перед Лео, чтобы помочь ему с сандалиями. Он поднимает на меня смурные зеленые глаза, недовольный вмешательством.

– Это котик полосатый… – напеваю я, перехватывая инициативу. – У него четыре лапы…

Превратившись в слух, сын затихает и хлопает ресницами.

– Мягкий плюшевый живот…

– До се-фсю коть…

– Да… до чего же милый кот…

Он показывает мне свои зубки, улыбаясь, я же спешу обуть его вторую ногу, пока настроение сына не изменилось.

Мое внимание нужно ему постоянно. И я даю его по первому требованию. Наверное, это означает избаловать ребенка, но я все равно плюю на правила. В конце концов, я всю жизнь их нарушаю. Даже мой сын – результат очередной авантюры, которая закончилась еще одним болезненным уроком. Если бы мой сын не требовал к себе столько внимания, в последние два дня я бы извелась к чертям собачьим, потому что, засыпая и просыпаясь, я думаю о его отце, которому соврала.

Я не предохранялась, хотя уверила Кирилла в обратном. И все потому, что я хотела ребенка…

Мой обман был хладнокровным и расчетливым. Возможно, это было самое хладнокровное решение в моей жизни, и его результат… превзошел все ожидания.

Щелчок дверной ручки извещает о том, что Максим поднялся в мою квартиру.

Заканчиваю с обувью и только после этого оборачиваюсь.

На нем футболка и шорты с карманами, и он бодро мне улыбается, кладя на комод небольшой букет цветов.

– Хе-й, парень, – обращается к Леону, который никак не реагирует.

Я поправляю свой легкий комбинезон, съехавший с одного плеча, поднявшись на ноги и говоря:

– Привет.

Взгляд, которым Максим ощупывает мое тело, отлично поддерживает самооценку. Три месяца назад я вернулась в спортзал, так что могу позволить себе полукруглый вырез на животе и шорты, гораздо выше середины бедра.

И я рада, что согласилась на предложение Оли. Я люблю выходить из дома. Я получаю удовольствие от внешнего мира, конечно, в том случае, если в голове что-нибудь не перещелкнет. Правда, такого со мной уже давным-давно не случалось.

Четыре года назад бывший муж избил меня до реанимационного состояния, после этого у меня были чертовски большие проблемы с коммуникациями. Я научилась… договариваться с собой. И с внешним миром тоже. И начала это делать задолго до появления в моей жизни Кирилла Мельника, но только с ним я об этом мире забывала напрочь.

“Я хочу, чтобы со мной ты вообще не думала”

Я так и сделала, поздравляю.

Холодок в груди заставляет меня двигаться рывками.

– Спасибо, – забираю с комода цветы.

Парень обхватывает мою талию, прижимая спиной к своей груди, и оставляет быстрый поцелуй на шее, на что я отвечаю нервной дрожью и резким выкриком:

– Максим!

Вырываюсь, и он разжимает руки. Слава Богу, иначе я ударила бы его!

– Я же просила, не делать так! – злюсь, глядя в его виноватые глаза.

– Извини, – чешет голову и опускает лицо. – Я больше не буду…

Сглотнув, смотрю на него, как на провинившегося ребенка. Но я действительно зла. Мне хочется запустить в него этим букетом, вместо этого я разворачиваюсь и иду за вазой, рассчитывая немного остыть, иначе мы поссоримся.

Я ненавижу, когда кто-то сзади. Когда кто-то дышит мне в шею. Это как рефлекс. Остаточный эффект из прошлого, с которым не знаю, как бороться, но Максим, судя по всему, решил, что мне помогут вот такие его выходки, на которые я не давала разрешения.

Он все еще изображает виноватый вид, а я все еще зла, когда возвращаюсь к комоду с вазой. Каким бы виноватым он ни выглядел, я знаю – он сделал это намеренно.

Леон цепляется за край моих шорт, привалившись к ноге.

– Чем помочь? – интересуется Максим.

– Нужно загрузить коляску в багажник… – отвечаю, надевая на голову сына панамку с эмблемой “эмемдемс”.

На улице жаркий солнечный день, и я не думаю, что мы с Лео выдержим дольше пары часов за пределами квартиры, но рассчитываю, что эти два часа он будет спать.

Вместо новой игрушки Максима на парковке стоит его старенький внедорожник. Я попросила его взять эту машину, чтобы поместилась коляска. Вряд ли данная просьба добавляет мне привлекательности, но Максим знал, как обстоят дела в моем мире, когда приглашал на свидание.

Он забирает детское кресло с заднего сиденья моей “Тойоты” и пристраивает у себя. Минуту спустя мы выезжаем с парковки, и я вручаю сыну телефон до того, как он начнет капризничать.

Я достаточно отходчивая, чтобы отпустить свою злость еще до того, как Максим завел машину, но чтобы забыть о его поступке, мне нужно времени больше, чем пять чертовых секунд.

Дом Миллеров находится в черте города. В новом районе, который начали строить примерно два года назад, и все еще строят, ведь проект впечатляюще большой. Он включает и невысокие многоэтажки, и коттеджи. Именно к одному из них приводит навигатор.

– Богато, – присвистнув, Максим паркует машину на широкой обочине.

Богатство в данном случае подчеркнуто будкой с охранником на въезде, так что калитка в заборе дома Миллеров не заперта. Я знаю, что Оля уже внутри. Мы разговаривали по телефону пять минут назад, и еще я вижу “Мерседес” Чернышова, припаркованный среди других машин на обочине.

У дома большой задний двор, газон кажется мечтой для того, чтобы резвиться детям. Когда конкретно я стала смотреть на вещи с такой позиции – думать не берусь, да и делиться своими наблюдениями тоже. В группе людей, которая “встречает” на краю этого газона, кроме Оли Чернышовой, остальных я знаю только в лицо. И еще хозяйку дома – Елену Миллер. У них с Димой трое детей, трое девочек, и все они занимаются в нашей школе английским, правда, забота о них полностью лежит на Оле. Сама я Лену видела только на подписании договоров и еще несколько раз вскользь. Это высокая худая блондинка, которая не тратит время на общение с людьми, если те не представляют для нее пользы или интереса. Меня это не задевает, наша школа одна из лучших в городе, об этом говорят цифры в бухгалтерском балансе, так что мне не нужно искать внимания таких, как эта женщина. В последний год они приходят к нам сами, и они только крошечный процент клиентов.

Оля машет мне рукой, попивая сок через трубочку. Опускается на корточки, встречая Леона, когда подходим ближе.

– Приве-е-ет, – прижимает к себе Лео. – Смотри что у меня есть…

Порывшись в сумке, достает маленькую пищащую игрушку, которую сын принимает с неразборчивым лепетанием.

Помимо Оли и хозяйки, здесь еще две женщины, и обе наши клиентки.

– Добрый день… – Максим забрасывает руку мне на плечо, ослепляя всех своей открытой улыбкой.

– Какой малыш, как его зовут?

– Леон, – отвечаю на вопрос супруги известного в городе ресторатора.

– Прелесть, какой милый…

– Спасибо…