Читать книгу: «Бриллиантовый взрыв», страница 3

Глава 5

Наконец Анна и ее спутник выбрались на свет, а затем и на свежий воздух, но покинуть злосчастную галерею им было несуждено – как раз в этот момент к подъезду подлетела полицейская машина с мигалками, и из нее принялись истошно кричать:

– Никому не покидать помещение! Повторяю, никому не покидать помещение! Всем оставаться на местах!

Вслед за первой машиной появились еще три, и выскочившие из них блюстители порядка стали заталкивать публику обратно, в духоту и гарь. Некоторые солидного вида мужчины собрались было качать права, но бравые полицейские, и не таких видавшие, быстро оттеснили их назад и объяснили, кто здесь главный.

– В здании галереи произошел взрыв, и есть опасность ограбления! – прогавкал громкоговоритель. – Преступники, возможно, находятся еще внутри.

Возмущенные гости разом смолкли и стали как по команде подозрительно озираться по сторонам.

После того, как место происшествия осмотрели, выяснилось, что выставку действительно ограбили. Дамы принялись перешептываться и сокрушенно всплескивать руками: «Надо же, пропали такие сокровища!»

Вскоре приехал кто-то весь из себя важный, сказал, что сейчас будут всех обыскивать и, пока не установят личность каждого, никого не выпустят. Народ опять начал возмущаться и кричать, но это не помогло, даже наоборот – обозлило представителей власти.

В зал презентации никого не пускали, и гости рассредоточились по фойе и коридору. Мужик, вытащивший Анну, ушел куда-то, буркнув, что, мол, еще свидятся, она же слонялась туда-сюда в ожидании своей очереди на досмотр. Чуть не наступив на опрокинутое ведерко с красной икрой, не удержалась и устроила ей пышные похороны – воткнула туда фиалки, вернее то, что от них осталось.

И тут у нее опять возникло знакомое ощущение, словно в затылок вонзилась игла. Но теперь почему-то она была почти уверена, что это не головная боль от ушиба или что-то в этом роде, а чей-то пристальный взгляд. Кто-то следил за ней.

Анна огляделась – с виду каждый был занят исключительно собой.

Мимо, не обратив на нее никакого внимания, проследовал знакомый усатый барин, за ним семенила его блондиночка. Он направился к самому главному и, потряхивая усами, принялся шептать ему что-то на ухо. Тот вначале отрицательно мотал головой, но Антон Дмитриевич не сдавался, и мало-помалу движения головы «главного» из отрицательных сделались утвердительными. Не прошло и пяти минут, как Антон Дмитрич с молодкой вырвались на свободу. Видимо, он и впрямь обладал недюжинными талантами.

Правда, перед тем, как шагнуть за порог, он оглянулся и тревожно пошарил взглядом по толпе возмущенной богемы, затем взял свой мобильный телефон и коротко в трубку что-то сообщил, потом снова поискал кого-то в толпе и, не найдя, с царственным видом удалился. Анна только и успела заметить, как ко входу подкатил лимузин и Антон Дмитриевич со своей дамочкой были таковы.

Обыск продолжался около двух часов. Полиция работала четко и слаженно: один за другим люди исчезали в кабинете администратора, и через пять-десять минут по специально оцепленному проходу их под конвоем провожали к выходу. Когда очередь дошла до Анны, у нее от усталости уже подкашивались ноги. В общем, глотнуть свежего воздуха ей удалось только, когда большинство гостей уже разъехалось.

Стараясь не поскользнуться, Анна побрела по протоптанной дорожке между сугробами – ветер вылизывал их ледяную корку, и она переливалась, отражая огни реклам, фонарей и редких автомобильных фар – ей казалось, что внизу, у нее под ногами, раскинулось светлое искрящееся небо, а вверху над головой повисла сплошная темная твердь.

Добираться до метро пешком сил не было, и только Анна собралась поймать такси, как рядом снова вырос тот самый мужик.

– Может, подвезти? – спросил он с таким видом, будто не было ни взрыва, ни паники, ни обыска, а они провели вместе восхитительный вечер, вполне располагающий к дальнейшему знакомству.

– Меня? – Анна удивленно уставилась на него. Он что, решил за ней приударить? – Куда?

– Ну… я имею в виду, подвезти вас до дома. А то на улице зима, холодно.

Вдохнув поглубже, Анна почувствовала, как морозный январский воздух заполняет легкие и освежает голову, постепенно возвращая ясность мысли. Теперь этот ее спаситель показался ей вовсе не заурядным, а прямо-таки интересным.

– Но я даже не знаю, как вас зовут, – Анна вопросительно на него взглянула.

– Ах, да, я не представился, – спохватился он. – Хотя, думаю, мне можно это простить… ввиду сложившихся обстоятельств. Степан Евграфов.

Имя показалось ей знакомым. Что-то крутилось в мозгу, но ускользало.

– А меня Анна, – кивнула она. – Анна Нежданова.

– Звучит красиво.

– И главное, многообещающе.

Новая знакомая Степана отличалась от чопорных дамочек с нереально идеальными фигурами и напичканными пластмассой головами, и ему это нравилось – не жеманничала и явно не стремилась поскорей залезть к нему в постель.

Разговаривая с ним, она забавно задирала подбородок, но это скорее от желания подчеркнуть свою независимость, а не от завышенной самооценки, уж в таких вещах он разбирался, а еще он, конечно, сразу отметил пепельные волосы, вьющиеся на концах, да и ее красный костюм со странной юбкой тоже показался ему забавным…

Удивительно, ведь с утра ему совершенно не хотелось идти на презентацию и все-таки пришлось приехать, обстоятельства заставили, а после решения деловых вопросов он не находил уже решительно никакого повода оставаться там дольше, но, заметив эту женщину, зачем-то сам подошел и заговорил с ней. А теперь вот…

– Ну так что, подвезти вас или нет? – повторил он свой вопрос.

– А почему бы и нет, – Анна вдруг от чего-то развеселилась.

Она уже и не помнила, когда в последний раз кто-нибудь проявлял желание ее подвезти. Бывший муж обычно говорил в таких случаях, что он-де не водитель и не обязан решать ее проблемы, и все такое. Вот она и привыкла всегда обходиться собственными силами. А тут – на тебе – подвезти до дома!

– Где вы припарковались? – Анна нетерпеливо обвела взглядом пустынную улицу.

Вид у Степана был простецкий, поэтому она приготовилась увидеть «Ладу калину», «Москвич» или что-нибудь подобное.

– А давайте, Анна, поедем на такси, – немного помявшись, предложил он. – Так оно удобнее будет.

– Ну хорошо, на такси, так на такси, – согласилась она и подумала про себя, что нет у него, наверное, никакой машины, и это, в общем-то, к лучшему, а то с богатыми и успешными надо еще умудриться найти общий язык, с простыми оно как-то проще.

И тут как по заказу из-за угла вынырнуло авто с шашечками. Степан еле заметно махнул рукой, и оно притормозило.

– Прошу вас, – он голантно распахнул перед Анной дверцу и разместился рядом с ней на заднем сиденье.

Как только дверь захлопнулась, ей в нос ударил запах кожи, смешанный с чем-то похожим на вонь тухлой рыбы – дешевый дермантин на сиденьях был новым и еще не успел избавиться от своих удушающих химических паров.

– Куда едем? – коротко осведомился водитель.

Степан вопросительно взглянул на Анну, и она засомневалась – стоит ли почти незнакомому человеку сообщать свой адрес, мало ли что, а с другой стороны, почему бы и нет, ведь он ее сегодня спас, или почти спас.

– Ленинский проспект, сто пятьдесят. – Анна подозрительно скосила глаза на Степана.

Он это заметил и рассмеялся:

– Да не бойтесь вы. На вашу долю неприятностей, пожалуй, и так хватит, вас ведь сегодня чуть не убило взрывом. Так что, как говорится, расслабьтесь и получайте удовольствие.

И правда, подумала Анна, ее чуть не убило – оперативники сказали, что взрывное устройство было установлено совсем рядом с тем местом, где она стояла, и это просто удача, что все обошлось без серьезных травм, она отделалась легким испугом. А еще они сказали, что было украдено колье с пейнитом – с тем самым редчайшим камнем! Надо же, она оказалась последней, кто его видел…

Машина медленно пробиралась по заваленной снегом мостовой. Из-за хаотично припаркованных по обеим сторонам автомобилей улочки, и без того тесные, походили на кровеносные сосуды, заросшие холестириновыми бляшками.

Они проехали пруд, станцию метро «Чистые пруды», свернули на бульварное кольцо и поползли мимо низеньких особняков, оставшихся еще с прошлого века и красноречиво напоминающих москвичам, что у них есть своя история кроме «Кока-колы» и «Макдональдса», рекламирующихся на этих выцветших от времени фасадах.

Анна рассеянно следила за пейзажами, проплывающими за окном. Ее все еще трясло, хотя внешне она пыталась держаться спокойно и уверенно – в ушах стоял грохот взрыва и звон разбивающегося стекла. Она тряхнула головой, стараясь отделаться от мыслей о том, что всего пару часов назад была на волосок от смерти.

К тому же запах кожаной куртки Степана перебивал даже дерматиновую вонь! Анну замутило, и она уткнула нос в воротник полушубка.

Ох уж этот запах! Сколько усилий предпринимала Анна, чтобы вытравить его из своей жизни – как можно реже заходила в обувные магазины, предпочитая отовариваться на рынке, на свежем воздухе, покупала джинсовые босоножки, искусственный мех, сумки из кожзаменителя, хранила немногие кожаные вещи в отдельном шкафу, заворачивая их в три пакета, выдавала гостям резиновые шлепанцы – но этот ненавистный запах въелся в каждую ее клеточку.

Мама уже давно умерла, а он продолжал ее преследовать.

Из детства Анна помнила только неизменно плохое мамино настроение, глухое безденежье и запах кожи – мама подрабатывала вечерами, мастерила косметички, и в их квартире повсюду были разложены кучки кожаных заготовок и обрезков…

Анна попыталась опустить стекло со своей стороны.

– Не работает! – рявкнул водитель. – Каждый дергает, а мне чини. Ишь, какие все ушлые стали. Механизм, надо ж понимать, а они без разбору…

– Спокойнее, приятель, – набычился в ответ Степан и демонстративно приоткрыл свое окно.

Таксист злобно запыхтел, однако промолчал.

– Интересно, а что воры будут делать с тем колье? – спросила Анна, жадно вдыхая хлынувший внутрь морозный воздух. – Продадут?

– Это… вряд ли. Продать его не так-то легко.

– Почему?

– Потому, что речь идет об очень редком камне. Точнее сказать, об уникальном, – пояснил Степан. – Он стоит баснословных денег, почти бесценен.

– Ну прям… так никто и не наскребет, – усмехнулась Анна и отвернулась.

Прохожие, зарывшись в шапки и шарфы, спешили по улице, стараясь проскочить мимо разноцветных витрин, которые устраивали на них засаду, ослепляли своим блеском, засасывали внутрь самых слабых и выпускали наружу уже с набитыми до отказа сумками..

Степан тоже наблюдал за этим броуновским движением и вдруг заметил молодую парочку на обледеневшей скамейке. Как они отличались от остальных – сидели, прижавшись друг к другу, и вид у них был такой безмятежный, счастливый, словно на дворе июнь, и на плечи им падает не снег, а тополиный пух.

Когда-то и он точно так же сидел на лавочке в обнимку со своей девушкой, в кармане не было ни гроша, валил снег, изо рта шел пар, а ему было жарко, словно они перенеслись на экватор…

Как давно это было, и он ли то был, или кто другой?

Степан с трудом вынырнул из своих размышлений.

– Видимо вы, Аня, не очень представляете себе, сколько стоит этот пейнит. Людей, которые захотят отдать такие громадные деньги, не так уж и много. – помолчав, он добавил. – Потом есть еще одна причина, из-за которой колье будет крайне сложно продать.

Анна уставилась на него в упор:

– Какая?

Он медлил с ответом… сомневался, стоит ли ей рассказывать. Скорее всего она не поверит и засмеет его, или, наоборот, поверит и испугается, на том их знакомство и закончится. А ему этого не хотелось.

– Какая? – настаивала Анна.

– Дело в том, что камень имеет довольно мрачное прошлое. У него даже есть свое имя, разве я вам еще не говорил?

– Нет, – Анна вся обратилась в слух.

– Бхаласкар. Можно перевести как сияющий.

– Бхал… аскар? Почти Уайльд Оскар! А в чем заключается его мрачность?

– Этому пейниту более двух тысяч лет, и все, кто получал его в свое распоряжение, неминуемо умирали страшной смертью, – доверительно сообщил Степан.

Глава 6

В зале презентации кипела бурная деятельность – кто-то в перчатках ползал по полу и пинцетом собирал улики в пакетики, кто-то снимал отпечатки пальцев, фотографировал, записывал, зарисовывал и так далее.

Получив подробную информацию о пропавшем колье, подполковник Галемба уже в третий раз осматривал место происшествия. Его цепкие глаза ощупывали каждый предмет, каждую деталь, каждую мелочь – любая из них могла навести на след.

Сотрудники при приближении «Трехпалого», как они его прозвали, удваивали свое усердие, надеясь на его похвалу и, чем черт не шутит, на премию в конце квартала, хотя выговор заработать было проще простого, а оспаривать решения Галембы не имело смысла. Упрямый, неуживчивый характер подполковника был хорошо известен, даже начальство его побаивалось, старалось, так сказать, доверяя его опыту, лишний раз не вмешиваться в ход расследований, но с другой стороны, и выдвигать его не спешило.

Проконтролировав каждого и раздав ценные указания, Михаил Иванович покинул зал и тяжелой походкой направился к комнате, которую отвели под его кабинет. Подполковник шел, и каждый его шаг отдавался гулким эхом в опустевшем фойе, выложенном мраморной плиткой. К этому моменту вся публика была уже досмотрена, опрошена, и теперь пришло время более детально побеседовать с устроителями презентации.

Свет, значит, выключили, а сигнализацию нет, размышлял Галемба, возможно, потому что не знали как… то есть вор был из числа гостей и не разбирался в технике. Нет, не продумать этого он не мог, выходит специально хотел вызвать панику…

Сзади послышалось торопливое шарканье, и подполковник поморщился, сразу сообразив, кто это.

– Все готово? – не поворачивая головы, грозно поинтересовался он.

– Как вы велели, – отрапортовал капитан Беленький.

– Уверен?

– Конечно! – Беленький гордо расправил накачанные плечи. – Ждут.

Галемба кивнул и прибавил шагу, но тот не отставал.

– Свободен, – рявкнул подполковник, и капитан тут же затерялся среди снующих по разгромленному помещению полицейских.

Когда началась паника, люди перевернули все на своем пути – повсюду валялись осколки бокалов, затоптанные программки с портретом Николая Второго, сорванные жалюзи, разбитые цветочные горшки, земля, губная помада, сигареты и еще Бог знает что.

Михаил Иванович пнул ногой небольшое металлическое ведерко, брезгливо обошел кучку красной икры, из которой торчал пучок поникших фиалок, раздраженно подумал, что только шутников с их натюрмортами ему тут не хватало, завернул за угол и оказался перед обитой черной кожей дверью с золотой табличкой «Директор». За ней его давно ожидали Андрей Махович и Изольда Бажова – он нервно прохаживался из угла в угол, а она сидела на диване, элегантно закинув ногу на ногу. Завидев Галембу, оба как по команде изобразили на лицах крайнюю любезность.

– Ну наконец-то, полковник! – бросился к нему Махович. – Мы уже думали, что вы про нас забыли.

– Подполковник, – сухо поправил Галемба. – Я пока еще… подполковник.

Красавчик, не моргнув глазом, льстиво улыбнулся и доверительным тоном продолжил:

– Но я уверен, что вы простите мне мою оплошность, ведь я не далек от правды. Наверняка вы уже в ближайшее время станете полковником.

Михаил Иванович был, конечно, не лишен честолюбия и считал, что достоин этого звания, но вот такой грубый подхалимаж ему не только не понравился, а наоборот, насторожил. Кроме того, он всегда внутренне посмеивался над такими беспардоными хлыщами, которые якобы родились с серебряной ложкой во рту и тыкают этой самой ложкой в глаза всем без разбору.

Медленно, с достоинством Галемба прошел к столу и втиснулся в неудобное жесткое кресло.

– Что-нибудь нашли? – поинтересовалась Бажова начальственным тоном.

Галемба пригладил левой рукой жесткие волосы, и Махович, глядя на его изуродованные пальцы, запнулся и замер посреди комнаты.

– А вы кого-то подозреваете? – ответил Михаил Иванович вопросом на вопрос, давая понять, что спрашивать здесь будет он.

– Конечно, нет! – выпалила Изольда и откинулась на спинку дивана. – Сегодня здесь собиралось высшее общество, между прочим.

Таких дамочек Михаил Иванович тоже видал-перевидал на своем веку – эка звезда нашлась! Наткнулся он как-то раз на ее «бестселлер», когда искал что-то на столе у секретарши, полистал даже – сплошной педикюр, конфитюр, приманки для дур. Очень уж сомнительно, что она даже его-то сама написала. Да не особенная она и красавица – отними у нее деньги, ничего не останется, ни читателей, ни почитателей.

– Почему же, как вы думаете, кража произошла именно сегодня? – обратился он к Маховичу, пытаясь устроиться поудобнее и расчищая перед собой стол. – Бриллианты уже месяц как в Москве.

– Просто здесь колье было легче всего украсть, вот и все. Это же надо, на что подняли руку, своло… негодяи! – Андрей принял позу оскорбленной добродетели. – Вы знаете, подполковник, какую ценность представляет пейнит «Бхаласкар» для России?

Галемба молча изучал его из-под кустистых бровей.

– Это же настоящая реликвия для нашего государства! Помимо своей огромной стоимости колье является, так сказать, жемчужиной сокровищницы императорского дома Романовых! – Напыщенности Андрея не было предела. – К тому же оно представляет огромную историческую и, не побоюсь этого слова, политическую ценность. Вы меня понимаете, подполковник?

Продолжая изучать Маховича, Галемба еле заметно кивнул.

– Это международный скандал! – брызжа слюной, не унимался руководитель обворованного фонда. – Да, да, самый настоящий международный скандал. Какой позор, нет, ну какой позор! Увели из-под носа такой шедевр! Теперь еще, не дай бог, его вывезут из России. Вы просто обязаны найти его… и виновных, конечно!

Вместо того, чтобы как-то отреагировать на этот напор, Михаил Иванович достал из-за пазухи потрепанный блокнот и сделал в нем какие-то пометки. Махович подался вперед, пытаясь рассмотреть, что же он там записывает.

– Угу… – промычал подполковник, накрыв страницу рукой. – Но у вас есть хоть какая-то догадка о том, кто мог быть причастен к взрыву и краже? Может, кто-нибудь специально интересовался колье? Это нам очень помогло бы.

– Интересовались многие, причем на протяжении уже почти четырехсот лет, – высокомерно ответил Махович и уселся на диван рядом с Бажовой. – Многие состоятельные и влиятельные люди хотели бы обладать таким сокровищем, но пэйнит всего один. Указать на кого-то конкретно я вот так сразу не могу.

– Но вы можете хотя бы назвать мне тех, кто по-вашим сведениям собирался участвовать в торгах?

– Почему собирался? – удивился Махович. – Собирается! Конечно, колье было, как говорится, жемчужиной коллекции, но осталось же много другого, тоже ценного. А что касается тех, кто был заинтересован именно в этом лоте… Видите ли, большинство клиентов желают сохранять полную конфиденциальность. Это и понятно, мало кому приятно отчитываться перед публикой о трате столь огромных сумм. Многие вообще никогда лично не ведут переговоров и тем более не присутствуют на аукционах.

– Ясно. Но ведь бывают случаи и так называемых предпродаж. Может, кто-то хотел купить колье, минуя аукцион, а вы ему отказали? – Галемба внимательно наблюдал за реакцией собеседника. – Или предложил вам цену меньшую, чем вы рассчитывали?

Махович небрежно ответил:

– Да суетились тут некоторые.

– Кого вы имеете в виду? Для расследования необходимы конкретные фамилии.

– Ну… Батищев все искал пути-дорожки, да и Карецкий не отставал. Если хотите моего совета, то в первую очередь надо бы их проверить. Однако я должен уточнить, что украшение не принадлежит конкретно мне. Это один из лотов на предстоящих торгах, а я всего лишь являюсь посредником в его продаже и, естественно, ни чем не мог им помочь, цена же от меня не зависит.

Галемба снова склонился к своему блокноту и сделал еще какую-то запись.

– Угу… – промычал он. – До нас так же дошли слухи, что Антон Дмитриевич Батищев планировал приобрести колье до аукциона…

– Планировал это мягко сказано, – усмехнулся Андрей.

– И вы ему отказали…

– Отказал, конечно. Я такими делами не занимаюсь. Он состоятельный человек и может позволить себе предложить самую высокую цену на торгах.

– Угу… А кроме него, вы еще назвали Карецкого. Как же он суетился?

– Ну… – на висках Маховича заблестели бисеринки пота. – Василий Карецкий известный коллекционер, любитель таких раритетов…

– Это понятно.

– Ему тоже было предложено участвовать в торгах наравне с другими. Думаю, что скорее всего он и купил бы колье с его капиталами-то.

– Тогда другой вопрос: а как, по-вашему, в галерею пронесли взрывное устройство? Вы же отвечаете за охрану?

– Откуда я знаю! – возмутился Махович. – Мало ли как они это сделали? Может, кто-то из гостей постарался… Да, наверное, это кто-то из приглашенных, потому что перед началом презентации помещение тщательно проверяли и никаких посторонних предметов не обнаружили.

– Вы абсолютно уверены в своих сотрудниках?

– Ну… теперь я ни в чем уже не уверен абсолютно.

Тут в дверь кто-то поскребся.

– Войдите! – рявкнул Галемба, да так, что Бажова, все это время сидевшая тихо как мышка и внимательно слушавшая разговор, подскочила на диване.

В комнату вбежал Беленький и протянул начальнику лист бумаги.

– Будут еще распоряжения? – спросил он, искоса разглядывая известную писательницу.

– Нет, вы свободны.

Дверь за капитаном со стуком закрылась, и в комнате повисла тишина – Галемба уткнулся в полученную депешу, а Бажова с Маховичем вопросительно переглядывались.

– Угу… – снова промычал подполковник и поскреб подбородок.

– Какие-нибудь новости? – не выдержал Андрей.

Галемба поднял глаза и взглянул на него удивленно, будто уже и забыл, что в комнате кроме него есть кто-то еще.

Кстати, подумал он, а ведь Махович мог запросто и сам все провернуть, и сделать это ему гораздо проще, чем кому бы то ни было – возглавлял фонд, лично курировал процесс от начала до конца: и доставку колье в Москву, и его хранение, и презентацию, и будущий аукцион, но самое важное, именно он занимался службой безопасности, сам набирал штат и тщательно следил за его работой. Получается, Махович прекрасно знал, что, где и когда каждый из его людей делал, какая установлена сигнализация и так далее, другими словами, ему организовать взрыв и последующее ограбление ничего не стоило.

В таком случае возникает вопрос – зачем ему это понадобилось, ведь он и так получил бы приличный процент от продажи колье?

Галемба пристально посмотрел в бегающие глаза Маховича. Ему был доподлинно известен такой тип мужчин: наверняка вырос в бедной семье, обделенный многим, что другим детям, его друзьям, было доступно. Завидовал он им – ух, как завидовал! – а те, как водится, нос задирали, насмехались.

Для такого главное в жизни добиться успеха, вот и карабкался вверх по скользкой лесенке, ставил подножки, полз на четвереньках, если нужно. Именно поэтому теперь, когда его пустили в приличное общество, он и выпячивает свою «успешность», носит только самую модную одежду, ходит в самые модные салоны, водит дружбу лишь с нужными людьми.

Михаил Иванович давно убедился, что вся эта показуха скорее говорит о том, что человек неуверен в себе и на самом деле не так уж все у него прянично – вроде бы туз, а приглядишься, пешка разменная, вот из кожи вон и лезет, пыль в глаза пускает. Иначе смотрел бы спокойно, не дергался. Зачем петушиться, кому-то что-то доказывать, если ты все в этой жизни уже получил и тем самым доказал, что не пешка?

Исходя из этих соображений, можно предположить, что у Маховича есть какие-то проблемы, а значит, он вполне мог устроить эту заваруху…

Галемба перевел колючий взгляд на Бажову. Тем более, продолжал он размышлять, чтобы иметь такую жену, как эта фифа, привыкшая к сладкому, необходима целая прорва денег…

– Так есть какие-нибудь новости? – осторожно спросил руководитель фонда, видя, что подполковник погрузился в свои мысли.

– Господин Махович, вопросы здесь задаю я, – решил, наконец, поставить его на место Михаил Иванович.

– Но…

– Никаких «но»! – отрезал Галемба. – Сейчас мы с вами пройдемся по списку гостей, и вы мне очень – очень подробно! – расскажете все, что знаете о каждом из них.