Читать книгу: «Научи меня спать», страница 6

Глава 6

Из-за моей занятости в «Николли» мы виделись с Мартой только пару раз в неделю. В основном гуляли по заснеженным паркам, иногда ходили в кино, на концерты и выставки. После каждой встречи я скучал по ней все сильнее.

Однажды целый день на работе я не находил себе места, потеря сознания на меня накатывала пару раз. Я уходил отсиживаться в туалет, как только чувствовал неладное, коллегам соврал, что отравился.

Я понял одно – мне нужно, чтобы Марта была рядом в каждый день, как воздух. Я понятия не имел, как мы будем жить вместе, что я буду делать со своей невозможностью спать и отключками, но следующие выходные мы потратили на переезд в съемную квартиру.

Дядя Джон уже получал стабильную зарплату, поэтому к моему решению отнесся спокойно – от моего заработка семья уже не зависела. Зато Ханна в первый раз на мою память, поругалась со мной и ушла к себе, не завершив разговор. Я ее понимал, нервы – роды, переезд, мои скитания по клиникам. Я написал ей письмо, что очень люблю ее и буду приезжать сидеть с Олли по первому зову, а также, что очень хочу познакомить их с Мартой. Ханна спала по ночам, поэтому для нее я был всего лишь семнадцатилетний школьник, который, не окончив школу, собирается жить с девушкой.

Мы заехали в уютную довольно потрепанного вида квартирку.

– Дааа, слышимость здесь, наверное, – протянула Марта

Я смущенно опустил глаза и засмеялся.

– Эй, я это о своем пении, – рассмеялась Марта и открыла шторы. – Я все здесь хочу поменять.

Мы проводили все вечера вместе: смотрели фильмы, гуляли, много говорили о Марте. Я любил слушать ее рассказы о детстве, о ее семье. Марту воспитывала мать искусствовед в небольшом городке Кливленде недалеко от Нью-Йорка.  Отец рано ушел из семьи и с Мартой общение поддерживал только пока ей не исполнилось пять лет, потом он снова женился, и их встречи сошли на нет. Оказывается, Марта старше меня почти на 10 лет, если учитывать мой реальный возраст, а еще она с детства мечтала петь. Когда речь заходила о моей семье, я невольно терялся, признался только, что меня воспитали опекуны.

Я смотрел на Марту с восхищением, а она с раскрасневшимися щеками сидела, обложившись подушками на кровати, ведая историю за историей. Как она начала петь, как выступала в школе на дискотеках, как сбежала на дикий пляж океана на все лето со своими друзьями еще в школе. Я слушал ее, и мне казалось, что со мной не происходило ничего особенного, о чем можно с интересом рассказывать. Друзей кроме Шона у меня никогда не было. За свои семнадцать лет я путешествовал, конечно, по Канаде, особенно меня впечатлила поездка с Ханой и дядей Джоном в Британскую Колумбию, но почему-то мне казалось нелепым рассказывать сейчас об этой еще детской своей поездке.

Я готовил ей необычные десерты, а она придумывала им шутливые названия. Я был уверен, что полюбил Марту, она восхищала меня, притягивала, было интересно наблюдать за каждым ее движением и словом. Конечно, я ничего не сказал ей о том, что не сплю, об этом не могло быть и речи. Что, если это напугает ее, оттолкнет? Сейчас совсем не подходящее время для этого, когда все так хорошо.

Я много думал о том, могу ли я позже довериться Марте. По ночам я делал вид, что сплю, пока Марта не засыпала крепко. Затем уходил на кухню, писал меню, считал бухгалтерию кафе или просто отвечал на письма. Мысленно придумывал рецепты. Мне хотелось готовить ночью десерты, но это могло вызвать лишние вопросы у Марты.

Прошло полгода с нашего переезда, по словам Шона, история, связанная со мной, утихла, началась пора подготовки к экзаменам, поэтому даже в школе обо мне почти сразу забыли. Иногда я размышлял, есть ли в мире подобный мне человек. Может даже девушка. Как бы этого выглядело, если бы Марта тоже не спала? Если бы я мог открыться, мы стали бы еще ближе, я бы наконец расслабился рядом с ней.

Однажды Марта зашла на кухню посреди ночи. Было около трех часов, обычно она крепко спала в это время. Я стоял у окна с чашкой горячего кофе.

– Я встала в туалет и увидела свет. Не спится?

– Да, мне нужно доделать меню для бизнес-ланча для наших заказчиков, – сказал я уверенно, но по лицу Марты понял, что это звучало неубедительно.

– Правда? А вчера, а неделю назад? Ник, я не первый день наблюдаю за тобой. Что происходит, почему ты не остаешься со мной в постели ночью?

Я лишь покачал головой, хлопая ртом как рыба, выброшенная на берег в полном замешательстве. Почему я не подготовил ответ раньше? Рано или поздно она должна была спросить.

– Ты совсем не отдыхаешь, – продолжила она, подойдя ближе, – Принимаешь какие-то вещества?

Я отрицательно замотал головой.

– Тебе некомфортно спать со мной? Ты только скажи, мы поставим еще одну кровать в спальню.

– Все в порядке просто такой период, – не зная, что еще сказать я пододвинул к ней тарелку с зефиром. – Хочешь?

– Не сейчас, я пойду спать, уже очень поздно, и жду тебя. Сейчас.

Я вздохнул и прошел за Мартой в спальню, обнял ее, вдохнул аромат волос и прижал к себе, она почти сразу заснула.

До утра я остался с ней в постели. И думал только об одном, что, если бы она услышала правду? Приняла бы это, осталась бы со мной?

«Научи меня спать, Марта, и я никогда не оставлю тебя ночью» – подумал я, глядя как она спокойно спит.

Глава 7

– Привет, подержишь? – Ханна с порога передала мне малышку, – Ты не заходил почти две недели, честно, я злюсь.

Наступили теплые весенние деньки, мы строили летнюю веранду в кафе, но, конечно, меня это не оправдывало. Как же успевают все люди, которые спят?! Для меня это – загадка. Наши отношения с Ханной стали натянутыми.

Я прошел за ней в детскую, поставил Олли на пол и расцеловал.

– Я могу приходить ночевать к вам, буду следить за Олли, как раньше.

Ханна встревоженно посмотрела на меня.

– Вы расстались с Мартой?

– Нет, все нормально.

– Она уже знает про твою особенность, из-за чего мы переехали и про твой возраст?

– Нет, разумеется, нет.

Я погулял и поиграл с Олли, все это время Ханна была с нами, но избегала разговоров со мной. Вечером к Олли пришла няня Нэнси. Ханна ушла на кухню готовить ужин.

– Ты помнишь что-нибудь о своей матери? – вдруг спросила Нэнси, когда я выстраивал перед Олли башню из крупных кубиков Лего.

Я вопросительно посмотрел на нее.

– Ханна мне многое рассказывала, хотела услышать об этом от тебя, – объяснила она.

– Нет, мне же было полгода, когда я попал в детский дом.

– Ну все равно что-то осталось в памяти: звуки, запахи, образ?

Я попытался погрузиться в воспоминания, но только нахлынула привычная волна злости и раздражения.

– Я злюсь, когда думаю о ней, – признался я, почему-то чувствуя, что могу открыться Нэнси.

– То есть единственное чувство к ней – злость?

– Да, она меня бросила. Я думаю, и не любила никогда.

– Тебе так сказали?

– Нет, родные ничего не знают, она жила в другом городе, уехала тайно, не общалась с ними.

– Как же узнали про тебя?

– Позвонили из детдома, Ханна забрала меня через месяц, кажется, так мне рассказывали.

– Слушай, твоя история интересная, хоть и не уникальная. Ты искал отца когда-нибудь? – спросила Нэнси.

– Нет, раз он допустил мое попадение в детский дом и до сих пор не пытался меня найти, я ему не нужен, если он еще жив, конечно.

***

Когда я уже собирался уходить, Ханна протянула мне сверток.

– Что это? – удивился я.

– Открой.

Я с предвкушением разорвал бумагу. Внутри лежал красивый кожаный портмоне и открытка. «С восемнадцатилетием, дорогой Ник. С любовью твои Джон, Ханна и Олли».

Я смотрел на открытку и едва сдерживал слезы.

– Мы тебя очень любим и скучаем, заходи почаще, – Ханна, наконец, прижала меня к себе.

***

Дома я увидел два неприятных видеозвонка от Шона. Я надел наушники и нажал на кнопку «перезвонить». Через несколько длинных гудков на экране появилась Мила.

– Привет, – от неожиданности я не мог найти слов, чтобы продолжить разговор.

– Привет, отлично выглядишь, – сказала она. – Шон уже идет, он выходит из ванной.

– Спасибо.

Снова неудобное молчание и ее пронзительный взгляд, я заметил, что она была в черной спальной шелковой сорочке, и отвел взгляд, мне стало неудобно.

– Я перезвоню тогда позже, ладно?

– Эй-эй, – услышал я голос Шона, – Стой!

Он появился в кадре в халате:

– Тебя не так-то просто теперь поймать, бизнесмен ты наш! Когда увидимся?

Я не успел ответить и услышал голос Марты в прихожей:

– Я дома, любимый!

Лицо Милы вытянулось.

– Теперь понятно, почему ты трубки не берешь – захихикал Шон.

– Не в этом дело… – начал я.

– Дело в этой, – перебил меня Шон и в голос расхохотался. – Ладно, это я от радости за тебя, прости.

Марта подошла ко мне и наклонилась к экрану.

– Добрый вечер, – поздоровалась она с Милой и Шоном. – Вы младшие родственники Ника?

Мила встала и вышла из кадра.

– Я – его друг детства, – объяснял Шон.

– Очень приятно, а я – его девушка, – сказала Марта, садясь ко мне на колени.

– Шон, созвонимся в другой раз, – я был готов нажать на кнопку завершения звонка, боясь, что Шон ляпнет что-нибудь лишнее.

– Главное, у тебя все хорошо, я скучаю, ждем тебя в гости. – Шон послал мне шуточный воздушный поцелуй и отключился.

– Что это за дети? – спросила Марта, теребя мои волосы.

Я закрыл глаза и промолчал.

«Эти дети – мои ровесники», – хотел бы сказать я.

***

– Ужин готов, – позвала меня Марта.

– Вот это да, – честно удивился я, зайдя на кухню.

Свечи, пицца, шампанское.

– Красота. – оценил я.

– Тебе делали такие сюрпризы?

– Конечно, нет.

Марте ответ понравился, она с довольной улыбкой разложила пиццу по тарелкам и налила шампанское в бокалы.

Ужин прошел прекрасно, мы ели, пили, болтали, Марта лежала на кухонном диванчике, положив голову мне на колени.

– Ник, а ты любишь детей? – вдруг спросила она.

– Люблю, я понял это, когда появилась моя сестра.

– А я мечтаю о своих детях, – сказала она задумчиво, летом мне двадцать восемь, поверить не могу, я думала в этом возрасте у меня будет, по крайней мере, двое детишек.

– Зато ты прекрасная певица, – попытался я ее поддержать.

– Это другое.

После этого разговора, остаток вечера она была печальной, отказалась смотреть фильм и уснула на моей груди. Только в середине ночи я аккуратно встал и прошел на кухню, недоумевая, чем так задел ее этот разговор.

Глава 8

Почти полгода мы живем вместе с Мартой. Почти полгода на цыпочках я ухожу на кухню, стараясь не разбудить ее. Я жду ее пробуждения тихо, в основном за ноутбуком, мне хотелось бы прогуляться, но я боюсь, что она проснется и будет искать меня. Сказать ей правду? А если она бросит меня? Сейчас признаваться уже просто нелепо.

Я доделал рабочие дела и открыл уже знакомую страницу в интернете. Я прочитал на ней все, кажется помню каждое слово наизусть. Это сайт путешественников, покоряющих горные вершины, на нем я случайно нашел статью об одном проводнике. Макс вернулся из кругосветного путешествия, преподает духовные практики, занимается медитациями, управлением своего тела и сознания, может обходиться без еды более сорока дней и не спать десять дней. Это не совсем то, что мне нужно, точнее абсолютно не то, но близко. Что-то подсказывает мне, что это – то, что мне поможет. Если бы он смог объяснить мне, что делает для того, чтобы не спать, может точно так же можно научить себя спать. Как бы мне этого хотелось. Не прятаться на кухне, не обманывать Марту.

Шесть утра. Я тихо прошел в спальню, лег на кровать, осторожно обнял Марту. Еще час и она проснется, скажет: «доброе утро», поцелует, что-нибудь расскажет. Раньше я ждал, когда проснется Ханна, теперь жду пробуждения Марты. Но совсем скоро все может измениться, я этого хочу. Чтобы я наконец смог начать такую же, как у всех, жизнь.

***

Через неделю, примерно в три-четыре утра, Марта заглянула на кухню. Я читал книгу известного блогера-повара и оставлял заметки на закладках. Я хотел спросить ее, почему она не спит, в очередной раз оправдаться, пообещать, что сейчас же вернусь в постель, но лишь изумленно уставился на нее, заметив, что она в блузке и брюках. Умом я все понимал, в моей голове противно застучали тревожные молоточки, но все равно глупо спросил:

– Куда-то нужно уехать?

Она кивнула, обошла обеденный стол и села передо мной.

– Я не захотела уходить молча или, оставив записку, это несерьезно. Вчера звонил отец, предложил мне приехать пожить к нему в Кливленд на лето, познакомиться с его семьей, говорит есть работа – выступать в ресторане у озера Эри. Я еще вчера купила билет, через два часа мой самолет, – произнесла Марта спокойно и уверенно, разглаживая ладонью скатерть стола, затем оглядела кухню, так как будто хотела ее запомнить.

Сообщение меня поразило, отец почти не участвовал в ее воспитании, они не общались долгие годы.

Я уставился в одну точку, она взяла с тарелки сырный крекер и съела его.

– А как же я? Как же мы? – спросил я тихо и мне показалось, это прозвучало по-детски.

– Мы должны отпустить друг друга сейчас, я прямо слышу ночами, как гремят цепи, которыми мы приковали друг друга. Говоря на твоем любимом языке – под кленовым сиропом и корицей не оказалось ожидаемой сладости.

– Ты хочешь остаться там жить? Бросить Нью-Йорк?! – мне казалось это безумием.

– Не знаю, может нет, я хочу попробовать, а дальше посмотрим.

Марта вызвала такси в аэропорт. Мы больше не держались за руки, не целовались, почти не смотрели друг другу в глаза.

Она была абсолютно права, и я не хотел ее останавливать – медленно в наши отношения проникал холод. Это я всему виной, пока я не сплю, не смогу построить нормальные отношения ни с одной девушкой, а значит она приняла верное решение.

***

Я проводил Марту в аэропорт, а когда вернулся в нашу спальню без нее, осознание одиночества только начало приходить. Я со злостью скинул наше постельное белье на пол, заправил диван, включил везде свет. Посмотрел в окно. Утро уже началось, прохожие торопились на работу по летним горячим улицам.

Я сел за компьютер. Пару дней назад писал в туристический клуб по поводу своего желания участвовать в восхождении на гору Святой Екатерины с проводником Максом, с тем самым, который умел управлять сном. Проверил почту – мне так и не ответили, я не стал ждать подтверждения своего участия, а просто купил билет в Египет. Доберусь оттуда в Дахаб и найду наставника самостоятельно!

Я собрал минимум вещей и позвонил Ханне. Она помолчала немного, когда услышала о моей поездке.

– Ты летишь один? Что случилось?

– Марта улетела к отцу. Поработать.

– Вы расстались?

Я не знал, но ответил:

– Да.

Ханна промолчала.

– Мне надо с Дядей Джоном поговорить, – сказал я виновато, – Надо, чтобы он присмотрел пару недель за кафе.

– Съезди к нему на работу, объясни все. Еще звонила Мила вчера, она в Нью-Йорке на соревнованиях, хочет с тобой повидаться, я дала ей твой адрес.

– Она прилетела с Шоном? – спросил я с надеждой.

– По-моему, нет. Заедешь ко мне перед вылетом? Поговорим.

Я соврал, что не успею. Не хотел ничего обсуждать, потому что боялся потерять решительность.

Глава 9

Я встретился с дядей Джоном в его обеденный перерыв в кафе, как мог объяснил, почему улетаю. Он выслушал меня, не перебивая, не пытаясь отговорить. Произнес только:

– Похоже придется взять отпуск на работе. Ты точно вернешься через две недели и всегда будешь на связи?

– Да, буду объяснять тебе все до мелочей.

– Ладно, Ник. Я не в восторге, конечно, и Ханна будет безумно переживать, но, если ты сможешь там начать спать, я готов.

***

Когда я подъехал к дому на велосипеде, увидел Милу возле моего подъезда. Она улыбалась, держала в руке корзинку с фруктами.

– Привет, я звонила тебе неделю назад и вчера, а еще сегодня утром, но ты не брал трубку, Ханна дала твой адрес. Не волнуйся, я ненадолго, просто хотела увидеть тебя. Ты так изменился, очень повзрослел.

Я постарался выдавить улыбку. Почему именно сейчас?! Я столько раз хотел поговорить с ней, спросить, почему она рисковала ради меня, поблагодарить, узнать ее получше, но все что мне сейчас хотелось это – бутылку джина, кричать, реветь, забыться.

Я пригласил Милу зайти ко мне, мы молча поднялись на лифте, вошли в нашу с Мартой квартиру.

– Что-то случилось? Я не вовремя? Может зайду завтра? – она заваливала меня вопросами, но я рассеянно отвечал, попутно забрасывая вещи в чемодан, с которым заехал в эту квартиру с Мартой.

– Я на неделю в городе, – снова заговорила Мила, – В пятницу у меня соревнования и потом, если ничего не задержит – домой.

– Мила, извини, что собираюсь при тебе, у меня самолет через пять часов.

– Ты улетаешь? Не знала, прости.

Мила положила корзинку на стол, не решаясь сесть.

– Я тоже не знал, прости, я веду себя по-свински с человеком, который спас меня, садись, мы успеем выпить чай.

Мила прошлась по кухне:

– Ты живешь тут с девушкой?

– Почему ты так решила? – удивился я и сглотнул с горечью, боль нахлынула с новой силой при даже косвенном упоминании Марты, хотя я не забывал о ней ни на минуту после расставания в аэропорту утром.

– Не знаю, тут так уютно в кухне, – она взяла распечатки нот с подоконника, – Ты увлекся музыкой?

Я промолчал и решил сменить тему:

– Как у вас с Шоном?

– Хорошо, я открываю фитнес центр, естественно, пока с помощью папы, – Мила поморщилась, – Шон тоже втягивается в бизнес и в спорт постепенно.

– Ты серьезно? Никогда бы не подумал. Правда то, что он передумал поступать учиться?

– Да, думаю это он зря, он ведь столько делал для этого, мечтал.

– Вот уж точно зря, не захотел уезжать от тебя?

– Не знаю, я его не держала, – усмехнулась Мила.

Я разлил чай по кружкам:

– Хочешь десерт сделаю?

– Нет, мне нельзя, как твой ресторан?

– Это небольшое кафе, жаль, не смогу показать его лично, но вот адрес, – я достал визитку из своего ежедневника и протянул Миле, – Я передам, чтобы тебя угостили лучшими нашими блюдами, заглядывай после соревнований?

Наверное, это звучало глупо. Я сам себе был противен, мне было стыдно, горько, но хотелось остаться одному. Она посмотрела на меня внимательно, в своей манере не отводя взгляд, ее глаза словно прожигали меня насквозь.

– Ник, я рада узнать, что с тобой все в порядке, но вижу, что я все-таки не совсем вовремя, хотела тебя позвать к твоим родным, но заеду к ним одна. Мне нужно передать документы Ханне и посылку от твоей бабушки.

Я выдохнул с облегчением, не надеясь, что это укроется от ее взора.

– Ты столько для нас сделала и продолжаешь делать… – я только развел руками.

– Что передать Шону?

– Что я скучаю, что не представляю его на беговой дорожке, что я рад за него и тебя.

Мила кивнула. Она вышла в прихожую и заметила рисунок на стене. Уличный художник, друг Марты, нарисовал нас в нелепых шапках прошедшей зимой. На рисунке мы прижались щеками друг другу и смеялись.

– Красивая девушка, – отметила Мила и провела пальцем по дате внизу рисунка. Мне показалось, что она вот-вот заплачет.

Я чувствовал себя полным ничтожеством. Я доставляю людям только неприятности и боль. Я не могу сделать кого-то счастливым, не умею радовать. Я неправильный, дефектный. Хочу уехать! Даже Египет – это слишком близко.

Когда Мила ушла, я злился еще сильнее, теперь и на нее тоже. Зачем она пришла, чего она от меня хотела? Вряд ли бы она заявилась сюда, зная всю правду обо мне!

Часть 4

Глава 1

Мила пропустила утреннюю тренировку, тренеру сказала, что плохо себя чувствует и отправилась в кафе Ника. Она не хотела ничего специально узнавать, так получилось, что официантка разговорилась с ней. Мила попробовала узнать, с кем встречается Ник, но девушка или и правда ничего не знала или умела хранить информацию.

После дневной тренировки Мила заехала к Ханне, поиграла немного с Олли.

– Я думала, что приеду сюда вчера с Ником, но он сказал, что ему нужно срочно улетать.

– Для нас всех это случилось внезапно, – вздохнула Хнна, – Он жил с девушкой, она гораздо старше его. Ник в последнее время не так много общался с нами, но это и понятно – у него много работы в кафе. А тут позвонил, попросил дядю Джона взять кафе на себя. Куда едет, толком не объяснил. Я думаю, у него возраст такой, он хочет взросления, отделяется от семьи.

Мила сказала:

– Шон хочет, чтобы мы поженились в следующем году,

– Ты серьезно? Вы такие молоденькие еще, – поразилась Ханна.

– Я тоже так думаю, что нам стоит подождать еще пару лет, – сказала Мила, сосредоточенно гладя Олли по голове.

– Ты ведь влюблена в него?

Мила вздохнула. Никто и никогда не разговаривал с ней, как Ханна. Отец постоянно кричал и принуждал, мать всегда была эхом отца, во всем пытаясь ему угодить. С братом Стэпом у Милы всегда были теплые отношения, но они так мало разговаривали. Стэп ушел из дома, когда ему было 16, а Миле 11. Бег она полюбила только потому, что могла остаться одна и никто не трогал ее в эти моменты, это помогало забыться. Но сейчас она осознала одно – она больше не хочет убегать, хочет чувствовать все как есть, даже боль во всех ее красках. Она подняла взгляд на семейную фотографию на стене.

Ханна заметила это:

– Ой, а я тут уже беременная, но еще не знала.

Но Мила смотрела на Ника, Ханна прижала ее к себе.

***

Мила вошла в дом и начала подниматься по лестнице в свою комнату.

– Стой! – окликнул ее отец.

Она остановилась и бросила на пол тяжелую сумку.

– Я думала, ты на работе, почему тогда не встретил в аэропорту?

– Я тоже думал о тебе многое, например, что у тебя есть совесть и твоя спортивная карьера тебе дорога.

– Так и есть. Если ты про то, что я не стала участвовать в соревнованиях, маме я уже все объяснила по телефону, я почувствовала себя плохо.

– У чемпионов не может быть такой отговорки, они могут чувствовать себя сколько угодно плохо, но после соревнований.

– Откуда тебе знать, что они могут, а чего нет! Ты никогда не участвовал ни в одном из соревнований, – закричала, не выдержав, Мила.

– Я знаю цену всему лучше тебя, потому что строю для тебя карьеру с самого твоего детства, а ты берешь и плюешь на это все из-за каких-то глупостей. Тебя исключат из сезона, ты в курсе?

– Мне все равно.

– Да что с тобой? Что случилось в конце концов?!

– Не думаешь, что с этого вопроса надо было начать разговор?

– Да я просто расстроен, объясни мне! – отец начал подниматься за ней по ступеням.

– Я пойду спать, плохое самочувствие.

– Вечером еще поговорим! – крикнул ей отец, хотя Мила уже закрыла дверь в свою комнату.