Читать книгу: «Лучший друг», страница 2

Глава 3. В Москву!

Но события развивались таким образом, что скоро она позабыла все свои огорчения по поводу глупых мужских амбиций. В Москве у нее умерла бабушка, папина мама. Нужно было ехать в столицу вступать в права наследства.

– Ну что, Радка, хочешь поехать со мной в Москву? – спросил ее папа, хитро прищурившись.

Ей показалось, что у нее внутри взорвалась атомная бомба. В Москву… Они с родителями выбирались в Барнаул не чаще двух раз в год, а в Новосибирск, где жил ее самый старший брат Глеб с семьей – и того реже. А тут – столица! Сердце сладко замирало при звуках слов "Красная площадь", "Новый Арбат", "Третьяковская галерея", "Музей искусств имени Пушкина" и многих-многих других. Ах, как удачно, что она закончила только десятый класс и ей не нужно бегать по Барнаулу с кучей бумажек и она может поехать с папой в Москву! Это звучало так прекрасно, что казалось, большего счастья не бывает на свете. А потом мама заявила, что тоже хочет навестить родственников и повидать любимые места – и счастья стало еще чуть-чуть больше. В силу юности и беспечности, Рада не слишком огорчалась по поводу смерти бабушки, которую никогда не видела.

– А где мы будем жить? – беспокоилась она.

– Помнишь Федотовых? – отвечала мама. – Они приезжали к нам несколько лет назад…

Рада смутно помнила маминых друзей, которые почти все время визита провели в горах – на Мультинских, Башталинских, в Тюнгуре и прочих туристических местах. У них была дочка Лада – почти ровесница Рады и довольно занятная особа.

– Они приютят нас на пару недель, – продолжала мама, – у них большая квартира в Москве, и они выделят нам целую комнату.

– Только я за бортом, – вздохнул Слава, но по его лицу было понятно, что он на самом деле не в обиде. Кому-то надо было приглядывать за хозяйством, музеи и театры его не привлекали, а повеселиться он прекрасно мог и здесь, оставшись дома совсем один на несколько недель.

Ехать нужно было срочно, и хороших билетов в поезд уже было не достать, так что пришлось путешествовать в разных вагонах, на боковых полках у туалета, но это Раду совершенно не огорчало: она была слишком занята сладкими грезами о столичной жизни, чтобы обращать внимание на мелкие неудобства.

Приняли их Федотовы очень душевно, выделили прекрасную просторную комнату. Родители поселились на диване, а Раде предоставили очень удобную раскладушку. Лада не слишком одобрила ее провинциальный гардероб и ссудила ей пару своих платьев на время. Платья были просто очаровательные – Рада никогда таких раньше не видела. Одно совсем без рукавов, облегающее, розовое, полностью покрытое кружевами, а другое – белое в цветочек, просторное и летящее – такое легкое, что казалось, на ней совсем ничего не надето.

Отец сразу занялся делами, а Рада с мамой пошли осматривать достопримечательности. Они начали с Воробьевых гор, потом посетили несколько музеев изобразительного искусства, затем пришла очередь парков и Ботанического сада, и наконец – Кремля. А в пятницу Лада повела Раду на квартирник к своим друзьям. Это было необыкновенное мероприятие. Начать с того, что все молодые люди и девушки были одеты необычно и очень живописно. Каждый был неповторим и каждый прекрасен по-своему. Вот Лина в восхитительной хиппи-юбке из сэконд-хэнда, которая не была бы так концептуальна, если бы раньше не красовалась на какой-нибудь другой европейской девушке. А вот Демьян в белой майке с мандалой и желтых штанах с мотней – от его бороды веет вековой мудростью и индийскими благовониями. А вот худенькая Мелисса в огромном широком платье с маленькими белыми пуговками, будто бы снятом с гигантского игрушечного кролика – выглядит очень сказочно, по-зазеркальски… Все они приветливые и ласковые, словно знают Раду много лет.

Лина подробно расспрашивала и внимательно слушала ее о жизни на Алтае. Это продолжалось так долго, что Рада даже утомилась и пошла поискать себе уединенный уголок, чтобы немного помолчать, но вместо этого нашла Его. Она сразу поняла, что это он – Тот Самый. Он сидел на подоконнике, курил вейп и печально смотрел в окно. Он был так эпически красив (не внешне, а внутренне, конечно – это читалось во всех его чертах), что даже вредная привычка и легкая небрежность в одежде только усиливали общее впечатление его непередаваемой идеальности. Когда Рада подошла к Нему, Он посмотрел на нее таким взглядом, будто увидел колышущуюся занавеску или еще какой-нибудь неодушевленный, но движущийся предмет.

В его позе, в его глазах, даже в его рваных джинсах – во всем облике была такая невыразимая вселенская печаль, что у Рады сжалось сердце. Кажется, она прямо здесь и сейчас готова была отдать жизнь за одну улыбку этого незнакомого молодого человека, которого окружало облако сладкого ароматного дыма.

– Простите, – тихо сказала Рада. – Я не хотела вам мешать… просто искала место для уединения…

На лице юноши мелькнуло удивление, словно колышущаяся занавеска заговорила с ним человеческим голосом, а потом он затянулся, усмехнулся, выпустив струйку дыма, и сказал проникновенным голосом, который переворачивал все внутри Рады:

– Вы выбрали для этого неудачный город.

Ее очень воодушевил тот факт, что парень заговорил с ней, и она сказала уже намного громче и веселее:

– Да, я это заметила! Никогда не видела столько людей, как тут! Я, вообще, в городах редко бываю, а столица совсем поразила мое провинциальное воображение…

– А откуда ты? – удивился парень.

– С Алтая, Усть-Коксинский район, на границе с Казахстаном.

– Ого! – глаза его расширились, будто ему и вправду было интересно. – И как там живется? Суровая, наверное, природа?

Рада пожала плечами:

– Мы привыкли. Зимой, конечно, подмораживает, но в целом жить можно.

– Я давно мечтал туда съездить! – сказал парень, выключая вейп. – Там у вас такая красота…

– К этому тоже привыкаешь, – улыбнулась Рада.

– Руслан, – протянул ей руку молодой человек.

– Радомила, – с удовольствием пожала ее она. – Но лучше просто Рада.

– Какое замечательное имя! – восхитился Руслан. – Наверно, оно очень помогает тебе трудных жизненных ситуациях…

– Я пока в такие не попадала…

– Повезло тебе!

Раде снова пришлось рассказывать про Алтай: про чистые реки и снежные горы, про мясное коневодство и мохнатых коров, про резкие суточные колебания температуры и то, как мороз выдавливает лед из земли, про заготовку дров и цены на продукты, и так далее и тому подобное… Рада старалась подбирать другие слова и выражения, чтобы не натереть мозоли во рту, зато этот удивительный красивый парень слушал ее очень внимательно и даже иногда улыбался. Сердце ее было похищено и сразу же почти наверняка разбито: вряд ли она способна серьезно увлечь такого взрослого и интересного москвича.

Сам он представлял собой средоточие всего, что только может быть привлекательного в мужчине: Руслан много читал и знал всяких умных вещей о жизни. Он постоянно занимался йогой, а еще увлекался каким-то интересным массажем на воде – Рада так и не поняла до конца, как это выглядит.

Потом Руслан узнал, что Рада уже побывала на Воробьевых горах, и пообещал показать ей не такую избитую панораму. Они очень много всего успели обсудить за этот вечер и еще больше осталось. Раде казалось, что этот парень – айсберг, показывающий всем только свою вершину, что за грустным фасадом – целый мир или вселенная таких сокровищ, которые она даже не способна объять своим семнадцатилетним умом. Она, кстати, сказала Руслану, что ей восемнадцать: уж очень ей хотелось казаться постарше, позначительнее – поближе к его недосягаемой высоте. Он взял у нее номер телефона и пообещал позвонить.

Глава 4. Рыцарь печального образа

Это было удивительно и невероятно, но он действительно позвонил, всего через пару дней, и пригласил Раду на свидание. Ну, строго говоря, это, конечно, было не свидание, а скорее совместная прогулка, или даже экскурсия по Москве, но Рада готовилась к ней так, словно от этого зависела вся ее дальнейшая судьба. Лада сделала ей очень красивый макияж – даже тональным кремом намазала и всякими, там, хайлайтерами, о которых Рада раньше никогда и не слышала. Из двух одолженных у подруги платьев оставалось только одно, которого Руслан еще не видел, а еще пришлось позаимствовать у Лады босоножки – они были чуть великоваты, зато Рада выглядела в них и летящем платье, как фотомодель.

Однако, похоже, ее внешний вид не произвел особенного впечатления на предмет ее воздыханий – Руслан окинул ее равнодушным взглядом, непринужденно улыбнулся и обнял по-дружески. Сам он выглядел, как всегда, умопомрачительно: в джинсовые шорты до колена и нежно-голубую тенниску. Модно подстриженные темные волосы, легкая небритость – за один нежный взгляд этого молодого человека можно было душу дьяволу продать…

Он повел Раду в неожиданное место – на мастер-класс по приготовлению шоколада.

– Я подумал, что обычные достопримечательности ты и сама осмотришь, – сказал он. – Тебя, наверное, от них уже тошнит…

– Нет, пока еще нет, – улыбнулась Рада, – но ты прав, это чудесная идея: у нас в селе такого не бывает…

– Вот и откроешь сама, – подмигнул ей Руслан. – Все ингредиенты можно выписать из интернета по почте.

Эта идея поразила Раду. Она не слишком представляла себя в роли бизнесмена, но быть шоколатье – это похоже на большую и прекрасную мечту… Правда, она сначала хотела стать художником… Они с Русланом подробно обсудили эту ее цель, Рада показала ему на телефоне свои работы, он их вежливо похвалил.

Мастер-класс был безумно интересным и увлекательным. Оказалось, что шоколад бывает не только сладким: он может быть и соленым, и острым, и с самыми необыкновенными начинками. Рада, правда, все же осталась приверженцем обычного сладкого молочного шоколада, но она не сказала об этом Руслану, чтобы он не счел ее вкусы мещанскими.

После мастер-класса они отправились в парк Горького, взяли напрокат пару электросамокатов (Руслан оплатил их) и целых два часа рассекали по мощеным дорожкам, почти ни разу не задвоив траекторию. А потом они выпили кофе с кексами, и молодой человек проводил Раду до самого подъезда. Без преувеличений можно было назвать этот день самым счастливым в ее жизни. Конечно, она была бы еще чуточку счастливее, если бы Руслан поцеловал ее на прощание, но Рада и так сочла судьбу слишком щедрой к ней.

Вернувшись в квартиру Федотовых, она еще долго пребывала в задумчиво-мечтательном состоянии и потому не сразу уразумела, о чем разговаривают ее родители, но папино явно нервное состояние подало сигнал тревоги, и Раде пришлось вернуться в реальность.

– Мне просто не верится, Свет, что это происходит на самом деле, – качал головой папа, меряя комнату шагами со скрещенными на груди руками.

– Да ничего особенного, – пожала плечами мама. – Ты был далеко, маму не навещал, а она тут была…

– Ты думаешь, она за ней ухаживала? Как бы не так! Она мать сдала в дом престарелых, а в ее квартиру заселила своего сына, и теперь делает вид, что она такая заботливая дочь…

– Не забывай, что твоя мать и в самом деле ее удочерила, так что с юридической точки зрения…

– Да при чем тут юридическая точка зрения? – взорвался папа. – Я тебе про человеческую говорю! Никакого отношения эта Жанна к этой квартире не имеет. Когда мать вышла за ее отца, эта квартира была ее!

– Ты же знаешь, Мить, – успокаивала его мама, – что такие тонкие моральные рассуждения не играют большой роли, если речь идет о столичных квадратных метрах…

– Ладно, черт с ними, – продолжал кипятиться папа. – Пусть так, пусть юридически она законная дочь, ну давайте делить на троих, но с какой стати они собираются меня отодвинуть? Уж кто-кто, а я имею полное право на эту квартиру, это вообще-то мой отец ее заработал…

Мама тяжело вздохнула:

– Митя, а может все-таки домой? Жили же мы как-то без этих денег…

– Черта с два! – выругался отец. – Не дождутся!

– Вот как московская недвижимость портит даже почти святых людей, – грустно улыбнулась мама.

– Да при чем тут это? – отмахнулся папа. – У меня дети, для нас эти деньги совсем не лишние. И я имею на них полное право!

Так Рада узнала, что папина сводная сестра подала в суд, чтобы его лишили наследства, и потому их пребывание в Москве затягивалось. Это не могло не радовать ее, несмотря на расстройство родителей. Еще несколько дней она гуляла с мамой по столице: они посетили музей космонавтики, огромный роскошный планетарий, океанариум и музей живой природы, библиотеку имени Ленина. А потом Руслан опять позвонил ей…

***

Руслан часто вспоминал Раду, но не думал о ней подолгу. Она, конечно, нравилась ему: хорошенькая, тоненькая девочка, тем не менее, уже вполне оформленная и совершеннолетняя. Больше всего ему импонировали ее неопытность, невинность, детская непосредственность и восторженность. Ей нравилось абсолютно все, все ее вдохновляло и впечатляло – Руслан уже давно этому разучился. Наверное, поэтому и сама она его не впечатляла. Но в то же время его тянуло к ней, он как будто немного заражался ее энтузиазмом в отношении к жизни, когда она была рядом. Поэтому он пригласил ее еще на одно свидание и даже решил рассказать ей всю правду.

Сначала они сходили на выставку современного искусства – как и следовало ожидать, большая часть произведений Раде не понравилась, хотя она тщательно это скрывала – так же наивно, как неприязнь к столичным шоколадным изыскам. Руслан без конца внутренне потешался над ее боязнью показаться провинциалкой, потому что видел в этом глобальную тенденцию, только столичный бомонд скрывал свое мещанство намного виртуознее.

А потом он повел Раду на свою любимую смотровую площадку на крыше "Триумф Паласа", где у него работал знакомый консьерж. Погода, как нарочно, стояла великолепная: ясная, солнечная, безветренная. Москва лежала перед ними, как на ладони, и они стояли на этой крыше вдвоем, а вокруг разливался такой покой…

Рада сделала несколько фотографий на телефон.

– Бросай это дело, – усмехнулся Руслан. – Таких фоток в интернете – как грязи.

– Ты прав, – смущенно потупилась Рада. – Просто эти будут мои… знаешь, на память об этой поездке… А можно, я тебя сфотографирую?

– Валяй.

Потом они сделали селфи вдвоем, и прижавшись к девушке, чтобы поместиться в кадре, Руслан почувствовал, как отчаянно бьется ее маленькое сердечко. Его захватила нежность к ней и раскаяние.

– Знаешь, я… недавно расстался с девушкой, – выдохнул он.

Рада посмотрела на него очень внимательно и сочувственно.

– Она уехала в Англию учиться на год.

Рада долго молчала, а потом заставила себя улыбнуться и сказала:

– Вы не расстались, просто год вам придется пробыть на расстоянии…

Руслан попытался представить Эвелину, грустящую в одиночестве у окна с видом на Вестминстерское аббатство, и усмехнулся этой мысли.

– Она не станет хранить мне верность там, – откровенно признался он.

Рада хотела что-то ответить, но промолчала.

– Она уехала месяц назад, – продолжил тем временем Руслан, – и я ужасно тосковал… какое-то время я даже думал, что больше ни с кем не сойдусь… но… – он подошел вплотную к Раде, протянул руку и заправил темно-русую прядь за маленькое ушко. Девушка на секунду прикрыла глаза и судорожно вздохнула. Руслан наклонился к ней и осторожно поцеловал в губы. Рада вся дрожала и вела себя так несмело, что у него закралось сомнение…

– Ты раньше целовалась? – спросил он с улыбкой.

– Конечно! – излишне запальчиво заверила его Рада. – Только… это были мальчишки из моего класса… и я их… не боялась.

Руслан от души расхохотался:

– Ты меня боишься?

Рада потупилась:

– Ну… я боюсь тебя разочаровать…

– Ну и зря. Ты самая очаровательная девушка, какую я встретил за последний год.

Рада польщенно зарделась.

Он поцеловал ее еще раз, на прощание, у подъезда, а потом пропал. Иногда ему хотелось ей позвонить, но желание это не было настолько острым, чтобы взять и сделать это – оно как бы маячило на периферии сознания, и всегда перебивалось соображениями о том, что Рада – совсем ребенок, и это очаровательно, но он не сможет полюбить ее, как Эвелину – до поклонения, до обожания, до одержимости… И потому стоит ли продолжать, чтобы потом разбить ей сердце, тем более что она скоро уезжает обратно на Алтай?

Глава 5. Первая любовь

Рада страшно тосковала, и мама не могла не заметить этого. Ее уныние по поводу безответной любви накладывалось на проблемы с бабушкиным наследством, и над семьей Данилиных нависла тяжелая туча. Папа ходил все время мрачный, весь обложился юридическими документами и почти ни с кем не разговаривал, кроме своего адвоката. Деньги были на исходе, на красивую столичную жизнь их явно не хватало, а мама откровенно томилась в мегаполисе, но все равно находила в себе силы подбадривать дочь:

– Не расстраивайся, милая, это неизбежно. Каждой женщине рано или поздно кто-то должен разбить сердце.

– Зачем? – нахмурилась Рада.

– Точно не знаю, но думаю, дело в том, что все познается в сравнении. Трудно стать счастливой, не пережив горя.

Рада делала понимающее лицо, но внутри была уверена, что уже никогда не будет счастлива.

Она часто ходила на пленэры, чтобы поменьше околачиваться в квартире Федотовых: две недели и так уже растянулись до трех, а конца и края этой тяжбе не было видно. В то утро Раде пришла фантазия сделать рисунок Москва-сити, она собрала нехитрый набор: кусок двп, лист бумаги размера А3 и набор карандашей – в широкую сумку, сшитую мамой специально для таких случаев из клочков старых джинсов и отправилась к Дому художника, где как раз проходила выставка Серова. Рада прикинула, что за время стояния в двухкилометровой очереди она успеет набросать все, что нужно, но цены на билеты оказались выше, чем она предполагала, и потому пришлось заняться только рисунком, что, впрочем, не слишком расстроило юную художницу.

Она уже успела накидать общий силуэт и начала прорабатывать отдельные здания, как вдруг чья-то мягкая и теплая рука легла ей на плечо.

– Поверить не могу, вот так встреча! – глаза Руслана искрились солнечным светом. Он ласково поцеловал Раду в щечку, а потом еще и обнял, как дорогого друга, которого не видел сто лет, чем совершенно выбил ее из колеи. – Слушай, ты прости, что я пропал на целую неделю. Уезжал из города по работе, так замотался…

– А что за работа? – поинтересовалась Рада. За прошлые два свидания он так и не сказал ей, чем занимается профессионально.

– А я тебе не говорил? Играю в одной банде на гитаре и диджериду…

Он снова расхохотался и обнял ее:

– Черт, как же я рад тебя видеть! Ну, не обижаешься?

Он еще спрашивает! Пожалуй, она не обиделась бы, даже если бы он вытер пыль со своих ботинок ее выпускным платьем… Рада с улыбкой покачала головой:

– А что такое диджериду?

– О, это классная штука! Ты очень кстати спросила, мы сегодня играем в одном злачном месте. Пойдем, а? Будет весело!

Таким радостным и оживленным она его еще никогда не видела, и конечно, она пойдет, если только родители ее отпустят, но они вряд ли станут возражать, разве только вход стоит много денег. Но Руслан заверил ее, что для нее там все будет бесплатно.

В клубе и правда оказалось весело и уютно: приятная обстановка, толпа добродушных хипстеров, не очень громкая музыка, оживленные беседы об искусстве… Руслан был все так же бодр, как и утром, когда они встретились, и без конца прикасался к Раде, заглядывал в глаза, а порой и целовал то в нос, то в лоб, то в щечку. Она чувствовала себя абсолютно счастливой.

Диджериду оказался длиннющей черной трубой, издающей низкие вибрирующие звуки наподобие варгана, а еще там был ханг – Рада, конечно, видела его раньше в интернете, но вживую – никогда, и эта музыка была настолько чарующей, что против воли вводила в транс. О, это был по-настоящему магический концерт, и если бы Рада не была влюблена в Руслана до помрачения, то обязательно влюбилась бы там в кого-нибудь еще или во всех сразу: от постоянного соприкосновения с волшебной музыкой лица этих людей практически светились. На прощание ее обняло, наверно, с полтора десятка разных людей – девушек, парней – и у каждого от сердечной чакры веяло непередаваемым теплом.

Проводив Раду до дома, Руслан зашел вместе с ней в подъезд и накинулся с такими поцелуями, что ей стало жарко и тяжело дышать.

– Завтра… – прошептал парень, – зайду за тобой, поедем в одно классное место…

Классных мест в Москве оказалось очень много, и во всех них у Руслана оказывался карт-бланш. Он таскал Раду по чайным клубам, камерным театрам, секциям йоги и цигуна, и даже один раз провел для нее тот самый массаж на воде, после которого она, кажется, сама стала водой (Руслан сказал, что это значит, все прошло как надо). У нее голова кружилась от обилия впечатлений, а сердце разрывалось от любви к нему, но все хорошее когда-нибудь заканчивается.

Однажды утром мама встала в плохом настроении и за завтраком объявила:

– Все, с меня хватит. Мы возвращаемся домой.

Рада подняла на нее глаза, мгновенно наполнившиеся слезами, и прошептала:

– Но ведь еще две недели до школы… разве я не могу провести их здесь?

– У меня огород, – начала громко перечислять мама, энергично загибая пальцы, – сбор урожая, у меня скотина, у меня девятнадцатилетний сын больше чем на месяц остался дома один. Мне страшно даже представить, что там творится. Если наша Анфиса еще жива, то я буду считать это чудом!

Анфиса была пятилетней козой, и Слава довольно плохо за ней ухаживал, а доить не умел вовсе. Они договорились с Милой, радиной старшей сестрой, что она будет помогать брату по хозяйству, но у нее своя семья, и живет она далековато – на другом конце села.

– Пап! – звенящим от слез голосом воззвала Рада к последнему средству. – Ты же остаешься?

– Не уеду, пока не добьюсь своего, – сурово кивнул он.

– Папочка, пожалуйста, можно я останусь с тобой?

– А потом? – в голосе мамы ясно читалось сострадание к душевным ранам дочери, но она не могла позволить себе быть нерациональной. – Что если процесс не закончится до сентября? Что ты будешь делать?

– Я поеду одна, – надулась Рада.

– В такую даль? Ни за что! – возмутилась мама. – По этим сибирским дорогам кто только не ездит, я не пущу туда семнадцатидетнюю дочь одну!

– Тогда пришлешь мне документы, я закончу школу здесь. Может, хоть чему-то научусь…

Мама приложила руку к своему лбу и негромко простонала:

– Ох, как я люблю эти подростковые капризы!

Папа увел ее в комнату для совещания. Они там долго шушукались и в конце концов вернулись к Раде: папа – сияющий самодовольством, а мама – нахмуренная и вся в сомнениях.

– Оставайся, – торжественно провозгласил отец, а мама со вздохом добавила:

– Но не позднее двадцатого сентября – домой!

Рада вопросительно посмотрела на них.

– Мой коллега со стройки едет с семьей в Анапу в первых числах сентября, – пояснил папа. – Где-то около двадцатого они будут на обратном пути пересаживаться в Москве – и подхватят тебя, если что.

– Хотелось бы, конечно, чтобы "если что" не случилось, – сказала мама, – ну да что уж там, живи пока.

Рада вскочила и запрыгала, хлопая в ладоши, как маленькая девочка. Казалось бы, какая разница, будет ли твое сердце разбито 14 августа или 20 сентября? Но в семнадцать лет и 14 августа этот вопрос задавать себе категорически не хочется.

Папа обзавелся временной пропиской на 3 месяца, устроился на работу в такси и снял им с Радой комнату за весьма скромные деньги, потому что после отъезда мамы они больше не могли злоупотреблять гостеприимством Федотовых, тем более что они были больше мамиными друзьями, чем папиными. Рада продолжила с упоением предаваться рисованию и общению с Русланом, и скоро он объявил ей, что приглашает ее с собой на день рождения друга на дачу в Подмосковье. Мероприятие предполагало ночевку, поэтому родителям пришлось опять организовывать консилиум, на этот раз по телефону. Сошлись на том, что отпустить можно, но сначала папе надо познакомиться с этим легендарным похитителем дочкиного сердца. Руслан согласился легко, хотя и заметил, что Рада, вроде как, совершеннолетняя – она ужасно смутилась из-за своего вранья, но разубеждать его не стала, а просто пожала плечами.