Читать книгу: «Я помню твоё будущее», страница 6

Всю эту историю об особой связи джинна с сосудом я уже слышала от Феликса. Только признания его, выходит, не были начинены всей правдой. И он скрыл от меня один суперважный момент.

– Ясно. Но и Феликс не кусал меня… – я раздражённо поправила волосы и почесала затылок.

Беньямин не ответил.

Почему он молча смотрел опять на меня. Очередной прикол: заткнуться в самый важный момент и просто дожидаться, пока я не свихнусь сама, измучив себя вопросами.

– Вы ответите? – очередная слеза предательски потекла по моей щеке.

– Вы заглядываете на страницу с подсказками после того, как уже решили задачу? – Он взял с подоконника мой практический журнал и демонстративно стал его листать.

– Хотите сказать, что мне и без вашего подтверждения известен ответ?

Он только на мгновение отвёл взгляд от моих исследовательских записей, посмотрел на меня и снова уткнулся в журнал.

– Может, наша с Феликсом связь обусловлена чувствами? Он испытывал ко мне… к моей душе… Вы понимаете … – я и сама слышала, насколько наивно и глупо звучали мои оправдания. А по скучающей физиономии Беньямина и уж подавно это было ясно. Он объяснил мне всё понятным языком: откуда она, эта связь, возникает. – Окей, я поняла. Феликс укусил меня без предупреждения и не соизволил мне даже об этом потом рассказать. Сейчас, когда он не помнит меня, моё влияние на него… стало для него неожиданностью! – Мне необходимо было время, чтобы эту информацию переварить. И желательно наедине. Поэтому я решила, не переводя разговор на другую тему, отвести немного внимание от подлого поступка возлюбленного на что-то более или менее нейтральное. – Но вы что же, выходит, находитесь во власти любой прислуги, кем когда-то случайно подкреплялись? – усомнилась я в его откровениях.

– Ни один из нас не питается приближёнными случайно. Если такая связь и устанавливается с кем-то из ближайшего окружения, то делается умышленно. И, вероятнее всего, с сосудом души пленителя, если это угодно одной из сторон или обоим. Чаще, а то и всегда выбираются источники, столкновения с которыми впоследствии ничтожно малы. Иначе, как ты и заметила, такая связь усложняла бы жизнь и нам, и людям. Ведь наше присутствие по сути ускоряет физические процессы, и мысли человека материализуются без промедлений. Любые страхи случайно укушенной официантки, а мы не можем знать, что у неё там в голове творится, воплотятся наяву, продолжи мы пиршествовать в её смену. Если не досуга ради, то таких случайностей мы избегаем.

Я упёрлась лбом в ладони и за завесой упавших на лицо волос замолчала. Впервые ощутила обесточивающую меня жалость к себе, обиду на Него. Даже не смотря на всё моё ничтожное положение, последнее событие и эта новость, вероятно, одни из наихудших злоключений, когда-либо со мной случавшихся. И, надеюсь, хуже не будет.

Сложно сказать, что ранило меня сильнее: попытка любимого физически надругаться надо мной (и мне не легче от того, что именно по моей инициативе он не помнит меня, и, похоже, не отдаёт отчёта происходящему… возможно… даже испытывает ещё большие муки, чем я…), боль ощущалась не только от обиды: так крепко он меня сжимал, ныли даже рёбра, по всему телу назревали будущие синяки. Но если нынешнее его на меня нападение с натяжкой можно было оправдать, то что на счёт того, что он, выходит, охотился и напал на меня в какой-то момент. В период, когда был вполне в своём уме! И, хоть и в своей манере, но ухаживал за мной. А потом он, получается, просто решил упустить этот факт, когда рассказывал мне о связи, возникающей между человеком и джинном после обмена «любезностями» или энергией этой их… всемогущей.

– И чего он припёрся сюда? – не уверенная, что Беньямин не покинул мою спальню, я сначала задала вопрос, а потом только подняла голову в его сторону.

– Он пришёл прямиком в ваши покои. Очевидно, к вам! – воскликнул док. Он даже положения не сменил, не то что бы с места сдвинуться.

– Но зачем?

– Хм… Неужели я зря обошёл стороной уроки по половым взаимоотношениям мужчины и женщины? Столь базовые, простейшие знания, мне казалось, не обременительны были бы для человеческого ума ещё в средней школе.

Чёрт, как же он раздражает! Феликс никогда не играл столь примитивно.

– Не обременены здесь, очевидно, только вы! В вас нет ни капли сострадания! Или в этом и заключается ваш кайф, просто по мелочи подло надо мной издеваться? Не утруждайтесь ответом! И что за идею вы пытаетесь мне продать? Вот уж во что, а в такой примитивный мотив представителя вашего рода, я уж точно не поверю.

– В вашем выводе доля правды, несомненно, есть. Но! Вы не должны забывать о нынешней исключительности Феликса. Он первый из нас, кто прошёл чрез бремя любви и вышел свободным! Думаете, только мне одному любопытно? Чтобы вам было легче понять, я сравню его с главным героем самого популярного в вашем мире телешоу: если не каждый из наших, то абсолютное большинство теперь наблюдает за ним. И, кстати, не только я один отметил изменения в его поведении…

– Постойте-ка, вы что же, и Феликса превращаете теперь в подопытного? Следите за ним, заметки делаете! Уф… – я потёрла глаз кулаком. – Знаете, что? Вы меня утомили! Все вы! Я не могу терпеть уже это всё. Дайте мне отгул. Каникулы, в конце-то концов, не зря придумали! Человеку отдых необходим. Так дайте же мне его! Я вас очень прошу, оставьте меня в покое… Хоть на время.

Едва Беньямин чинно скрылся за дверью, я посмотрела на свой дорожный рюкзак. Зацепка из родного мира, который мне уже не казалось, что был. По правде сказать, я не очень-то нуждалась в его содержимом и не особо понимала, почему о нём вспомнила, и уж тем более, зачем потребовала его от Феликса.

Я расстегнула молнию. Звук и ход затвора напомнили былые времена. Ну и, разумеется, он был пуст!

Глава 9
Не простая узница,
или
На тебя сделаны серьёзные ставки

Всю следующую неделю я пребывала в режиме самосохранения: бесцельно гуляла среди стен замка, бродила по саду в дни, когда солнечные лучи, врываясь сквозь окна, навязчиво зазывали меня в свои объятия. Несколько раз я смотрела на телевизор. На поверхность экрана, потому что уж точно я не следила за сюжетом, который он транслировал. Что-то ела, не помню, как часто. Судя по уже не мило выпирающим костям, не всегда. Лежала в ванне до тех пор, пока вода не остывала так, что тело немело и начинало синеть. И дальше отправлялась бродить по пустым коридорам опостылевшего замка, чтобы заснуть потом от изнеможения, где придётся. Беньямин молча наблюдал за мной и не спешил доставать руки из карманов.

Первым пинком, заставившим меня выглянуть из-под одеяла апатии, стала одна настежь распахнутая дверь, бывшая прежде запертой. Заметив такое различие, я остановилась напротив неё, помедлила и, не заглядывая внутрь комнаты, двинулась дальше. Аналогично я прошла и мимо второй, и третьей, и даже четвертой. А вот в пятую заглянула. Думать не пришлось: периферическим зрением я заметила книжные стеллажи высотой во всю противоположную стену. И не сдержалась.

Конечно, меня сильнее бы впечатлила такая библиотека лет десять назад. Я разглядывала сказочную коллекцию книг, расставленных на полках по цветовой палитре. А когда присмотревшись, поняла, что расположены издания по эпохам, отсюда и кажущаяся на первых взгляд гамма цветов, и осознала, что столь исключительные издания маловероятно подвернулись бы мне в интернете, оценила щедрость хозяина по достоинству.

Пристально не выбирая, я беспардонно прихватила с собой несколько экземпляров и двинулась дальше по коридору шаркая шлёпанцами. Проходя мимо своего единственного надзирателя, я старалась не столкнуться с его торжествующим взглядом. По шумной ухмылке лжедоктора я поняла, что он доволен тем, как я захватила наживку.

Следующий сюрприз поджидал меня в спальне. Я уже научилась не смотреть в зеркало, а после визита Феликса и в сторону кровати, поэтому заметила свой, бывший закинутым на антресоль, рюкзак, едва вошла в комнату. Он стоял у письменного стола, как в былые времена, когда я училась в школе.

Очередная уловка Беньямина растормошить меня. Я усмехнулась этой мысли без улыбки. И, только бережно разложив книги на столе, уселась в кресло и подтянула приманку к себе. Не только по его форме, но и по весу было понятно, что теперь он чем-то наполнен.

Я не спешила открывать рюкзак, ожидая увидеть внутри какую-нибудь гадость, которую Беньямин позже спишет на моё же помешательство.

Чем ты ещё можешь меня удивить, доктор? Это всего лишь мои вещи… и это значит… что Феликс решил вернуть их мне!

Я вытряхнула воротившееся ко мне содержимое рюкзака на пол и принялась разглядывать свои вещи и сувениры, которые предназначались в качестве подарков близким. В памяти всплыл день, когда я их выбирала. Благодаря парочке магазинчиков в Честерских торговых рядах, на витринах которых можно найти совершенно удивительные штуки, я получила тогда удовольствие.

А вот тебя я не помню. Плоская небольшая коробочка, стильно оформленная мешковиной, явно приблудилась к моим вещам. Едва сдерживая волнение, дрожащими руками я размотала шнуровку.

Среди кучерявой стружки лежал смартфон. И не какой-нибудь, а конкретно мо́й, скорее всего, уже не актуальный Пиксель. Ну, и что мне с ним делать? Я пожала плечами и отбросила коробку в сторонку. В кармане для хранения зарядных устройств я видела провода от щётки, от депилятора, от читалки, от ноутбука. И ни одно из них не Тайп Си.

– Да потому что оно в розетке твоего пентхауса! – проорала я, будто бы он меня слышал.

Или, может, не Феликс выкрал мой телефон у Беньямина и «любезно» вернул его мне вместе с остальными вещами. А лжедоктор вытребовал мои вещи у Феликса и вернул их мне вместе с телефоном? Да плевать, что это меняет! Всё равно звонить некому.

Я оставила всё, как есть, на полу. Интересно вдруг стало посмотреть на реакцию Беньямина.

* * *

Раньше мне не приходилось думать о том, кто наводит весь этот порядок в особняке и когда. Но совершенно однозначно, кто-то всё же следил за убранством комнат, равно как и в моей спальне всегда было чисто.

И когда на четвёртый день мои вещи продолжали пылиться разбросанными по полу, я поняла, что никакой реакции от хозяина замка не увижу и пора бы мне сложить всё обратно.

Застёгивая рюкзак, я не успела понять, чего здесь не хватает, когда услышала голос Беньямина за спиной:

– Вижу, вы пришли в себя. Следуйте за мной! – велел он, напугав меня своим появлением. Воровато я закинула, оставшийся неубранным, смартфон в боковой карман спортивной мантии и отправилась за доком по пятам.

* * *

– Какой вывод мы можем из этого сделать? – лжедоктор смотрел на меня в ожидании ответа.

На этот раз ему не удалось завладеть моим вниманием. Хотя изучаемая тема в действительности была по-настоящему захватывающей, я всё думала о том, почему мой рюкзак застегнулся непривычно легко.

– Эм… чего?.. Простите…

– Иона, вам следует прекратить витать в облаках и сконцентрироваться на уроке.

– Ну, точно! – обрадовалась я своему открытию.

– То-то же!..

– Ремня ведь не хватает! – выпалила я непонимающему Беньямину свой «вывод». – Я всё не знала, как же упаковать его так, чтобы он не занимал в сумке столько места. И вот он! Недостающий элемент, освободивший пространство. Вы играете, доктор Беньямин?

– Какой конкретно вид игр вас интересует? – натянуто уточнил он, понимая, что мы говорим на разные темы.

– Я имею ввиду музыкальные инструменты, – очевидно, впервые за последнее время я по-настоящему оживилась.

– С некоторых пор неохотно.

– Выходит, это не вы вернули мне мои вещи, присвоив при этом чужой подарок. И не вы вернули мне телефон! Но вам известно, что мой гаджет вернулся в законные руки…

– Разве это не вы постарались?

– Вы и без меня узнали бы. Но вы не захватили его обратно.

В своей манере он не вмешивался в мой монолог, позволяя мне самой выстроить цепочку заключений, какой бы верной или ошибочной она у меня ни выходила.

– Вы ведь неспроста держали его от меня подальше. Что изменилось?

– Звонить родным вы не станете. В этом вопросе мои риски ничтожны, – на мой взгляд, чересчур самоуверенно заявил он. – Что касается памяти устройства. С тех пор как мы работали с вами над мировосприятием, естественным для человеческой особи, вернуться к которому стало бы сложнее с доступом к файлам, прямо доказывающим вашу правоту, многое изменилось. Признаться, я приближаюсь к пониманию, что теряю время попусту с вами, и вы уже не соответствуете, – загадками заговорил Беньямин, не скрывая своего разочарования. – Обычно мне не приходится вести ему счёт. Но не теперь!

Он снял медицинские перчатки, бросил их в утилизатор и убрал руки в карманы, заставив меня усомниться и занервничать. Неужели он не намеревается продолжать разговор?

Ну, во-первых, его слова прозвучали так, будто у него всё же был какой-то скрытый относительно меня план. Который теперь уже казался ему неосуществимым. Понять бы ещё, почему. А, во-вторых, в этот самый момент я вдруг осознала, сколь ценны были для меня его уроки, на самом деле. И если был он хоть раз прав, пока заваривал кашу в моём сознании на этих горе-сеансах, то тогда, когда выпендривался своими силами, кичливо, как мне казалось тогда, обещая мне дать знаний больше за год, чем я получила бы в универе за пять.

А, может, и за всю жизнь я столько не собрала бы, сколько уже от него узнала. Выходило так, словно наступила моя очередь выкручиваться.

– То есть, наше с вами «общение» – это не только жестокая игра, в которой вы тешитесь, сводя меня с ума ради забавы? Но есть и замысел? – я прищурилась, указывая на него пальцем. Его загадочный взгляд и лёгкая улыбка подтверждали мои догадки. – Потрясающе! А сказать было нельзя? Увлечь меня хотя бы. Мне вот теперь гораздо интереснее…

Он направился к выходу из лаборатории. Я, приняв это молчаливое движение за приглашение пройтись, спешно скинула перчатки и поспешила вслед за ним.

* * *

– Мне не приходится сомневаться в убогости ваших знаний о нашем роде, – начал Беньямин, едва мы вышли на прогулочную тропу. Вечер был тёплый, и первые звёзды уже украсили небосвод. – Я рассчитываю на вашу разумность, ведь у вас была возможность в этом убедиться.

Шагая по гравийной дорожке, шурша камешками, мы неспешно удалялись от замка в глубь сада.

Я не посмела перебивать собеседника. А он, косо взглянув на меня, продолжил:

– Известно ли вам, что две вечерние звезды, которые вы наблюдаете, являются планетами, названными человеком Венерой и Юпитером?

Я, не мигая следила за ним. Он понял, что это «да» и продолжил:

– Я могу свободно говорить с вами на эту тему, теперь, когда люди немного разобрались в космическом пространстве. Могу и просветить вас. Но… – он выждал интригующую паузу. – Не забегая за границы страниц уже открытых и прописанных наукой человечества…

– Вам известно что-то, что неизвестно человечеству. Какое-то ещё неоткрытое знание, и вы хотели бы им поделиться? – обрадовалась я, даже остановилась и подскочила на месте.

Он показал мне жестом, что надо успокоиться, и пояснил:

– Ничто бы не заставило меня этого сделать. Мы не вмешиваемся в развитие человеческого прогресса. И никогда прежде не было у нас необходимости людей подгонять.

– И, кажется, у вас появилась такая причина? Вы хотите чего-то конкретного! Чего-то такого, до чего мы ещё не дошли, хотите подтолкнуть нас… Но, к чему? Вы что же, планировали поделиться сокровенным знанием со мной?

Или это очередная его партия? Играет на нервах? Задел за живое.

– Открыть свободно эти запертые двери не под силу никому из нас. К тому же, существует мнение, что мы не можем предсказать, какой сосуд Пандоры вместе с этой дверью отворится. Последствия наступят однозначно, и обратить их будет невозможно. Это факт. И даже самые отвязные из нас, неугомонные искатели острых ощущений, – Беньямин посмотрел на меня так многозначительно, что мне показалось, будто он намекает на Феликса, – не рискуют. – Он засмотрелся в одну точку в небе, словно увидел там недоступное простому, невооружённому, глазу. Я поняла, что он испытывает меня на внимательность. – Я не открою запертых дверей для вас: не сумею, как бы того ни желал. Но!

– Как много «но».

– Я пытаюсь обойти одну из них, – будто не слыша меня, он продолжил, – прочистить путь, проложить тропу и провести по ней человеческую особь. И замысел таится в том, что особь эта проберётся к знанию самостоятельно! В идеале было бы этой особи даже не ведать о существовании нашего мира… – задумчиво протянул он.

– Так, и что, ни один из ваших учеников до сих пор не прошёл этой тропой? Не сделал необходимого вам открытия?

– За минувшие полвека пока никто не справился, – доктор поджал губы и замолчал.

– Они хоть выжили? – усмехнулась я. Он мою шутку не оценил и даже не удосужился комментировать. – Значит, я следующий потенциальный первопроходец. Не знаю даже, радоваться мне или плакать… Но почему вы выбрали меня? Тем более, как вы сами подчеркнули, я не совсем подхожу.

– Не то чтобы я вас выбирал. Так звёзды сложились. Но да, мне показалось: почему бы и нет, почему бы не попробовать, коли вы всё равно уже обрушились в моё распоряжение.

– Вау! Что за «везенье»! – съязвила я, подбирая слова, и закручивала на палец нитку необработанного края мантии. – Вы что же, получается, одновременно с обучением, в котором, выходит, сами же заинтересованы, вели работу по очистке моей памяти, стиранию личности, уничтожению стремлений? – Я остановилась, теперь уставившись в землю. – А вы не думали, что при таком раскладе человек мало на что способен? При всём уважении, вам следовало бы об этом задуматься, великие открытия стоят за совершенно другими людьми.

Беньямин не оправдывался.

Вот ведь! Такие умные и такие беспечные. Звёзды сложились! Значит, можно тупо плыть по течению: взять крысу в лабораторию и резвиться с подопытной, как только вздумается. Ещё и рассчитывать при этом на положительный результат. Просто немыслимо. Раз уж он расставил точки над всеми «i», пора бы и подытожить.

– И что теперь? Я не приблизилась к заветному выводу? И кое-что мне всё же известно о вашем мире, о вас. Вы умываете руки?

– А вы желаете продолжить? – многозначительно сверкнул глазами он.

Не помню, чтобы до этого прогуливалась с ним вот так, при свете луны. Его глаза выглядели совершенно мистически и чарующе: чёрные, словно гладкая поверхность устья реки в ночи, они отражали звёзды – планеты, о которых он говорил. Если в глазах Феликса я отмечала безграничность космоса, то в его случае неприступную крепость, которую и разглядеть сможет не каждый, настолько умело она маскируется.

– Возможно, меня сейчас занесёт. Но мне кажется, будто я могу самую малость с вами договориться, обозначить некоторые комфортные для меня условия, раз уж вы заинтересованы в результате.

– Я весь внимание.

На самом деле, я не сильно рассчитывала на его согласие, отчего немного даже растерялась.

– Во-первых, неплохо было бы, если б вы прекратили дурацкие игры с моим сознанием. Убрали бы все эти глюки и миражи, в любом их проявлении. Даже если всё это результат моего воображения – вмешайтесь, пожалуйста, и избавьте меня от этого всего. Без них я стану мыслить ясней. Следующий важный момент, – разошлась я, забегая перед собеседником вперёд и размахивая руками, – не ограничивайте меня, дайте свободу. И если я приму решение выйти на связь с родными… – в чём сама я очень сомневалась, но, на всякий случай, стоило обговорить это на берегу, – не препятствуйте!

– Это всё? – Беньямин остановился посреди тропы, ярко озарённый луной, и посмотрел на меня так, как смотрят родители на пятилетнего ребёнка, требующего настоящий вертолёт в качестве новой игрушки.

– Вроде, да. О! И этот устный договор может быть пересмотрен по первому моему требованию, – сообразила я дополнить картину.

Вместо того, чтобы отчитать, по обыкновению, наставник меня удивил:

– Ну что ж! Более чем разумные требования. К тому же, что все озвученные вами условия уже выполнены. Разве вы не заметили?

– А вы и намекнуть не можете? Хотя бы знать, куда смотреть.

– То и дело намекаю, в меру своих возможностей. Вы получаете столько информации, сколько нужно, чтобы самостоятельно задуматься об этом.

– Не только от знаний человек отталкивается, когда стремится к новым открытиям. Смешно даже, что мне вам приходится на это указывать: необходимо желание! Желание прихватить с собой больше – колесо, как результат. Преодолевать расстояние не ценою в жизнь – самолёт. Достать луну с неба – ракета. Желание – родитель целей.

– Занимательное наблюдение, – снисходительно улыбнулся Беньямин, снова положил руки в карманы и неслышно пошёл обратно. Мне не оставалось ничего другого, кроме как молча последовать за ним.

Надеюсь, выслушав меня, он придумает что-то новое, чтобы подтолкнуть к тому, сама не знаю, к чему.