Читать книгу: «Преподаватель», страница 3

Застегнув ширинку вместе с презервативом, мужчина поправил рубашку с пиджаком. Выходить вместе не стоило, и он попросил Джейн остаться, пока всё не проверит, на что та кивнула и притихла.

В коридоре, через пару аудиторий, стояла мисс Авен, мистер Мартен подбежал к ней так быстро, чтобы она не обратила внимания, откуда он пришёл.

– Я вас искала. Как мы так разминулись? – как всегда с придыханием пропела она и начала нести какую-то несуразицу, смысл которой никак не доходил до профессора, чьё дыхание только выровнялось.

Мрачная тёмная обстановка начала давить на приходившее в порядок восприятие. Стены шкафа будто сужались, сдавливая уперевшиеся в них конечности. Левая рука невыносимо ныла из-за навалившегося веса двух тел, а дышать становилось труднее в замкнутом пространстве. Ещё раз поправив одежду в возможностях отсутствия зеркала, Джейн тихонько отворила дверцу шкафа и выглянула наружу. Каморка была открыта, но рядом ни души, а потому девушка быстрым и слегка неуверенным шагом ринулась к столу профессора, схватила сумку, очки и убежала, не оглядываясь.

Глядя строго вперёд, мисс Морел почти бегом следовала как можно дальше от места преступления, надеясь, что её внешний вид выглядел, хотя бы, приемлемо и не привлекал внимания заплутавших зевак. Голова кипела от мыслей и чувств, хотелось то ли плакать, то ли смеяться, а в животе скребся голод, боровшийся с волнением. Наконец, добравшись до дома и миновав расспросы матери, она осталась одна. Тишина расслабила тело, но дала волю бушующему вороху размышлений.

Что произошло с ними в тот момент, было это по-настоящему или просто шуткой сознания? Сильные руки, шторм из поцелуев – воспоминания хлынули словно из открытого крана. Джейн закрыла глаза, прижав к груди руку, что пронизывала боль, и еле заметно улыбнулась. Наивность ею не приветствовалась, но была неизбежным этапом, и девушка решила, что пусть она и напридумывает себе, Бог знает что, то пусть хотя бы посмакует каждый миг этой странной и, возможно, неправильной романтики.

Этот человек вызывал множество чувств, он раздражал своей надменностью, бесил насмешками над её упрямством, заставлял улыбаться и откровенничать. Но он не сможет заставить думать, будто покорил её. Джейн полагала, что профессор, ввиду своего обаяния и интеллекта, мог завладеть любой женщиной и, наверняка, имел в арсенале множество приёмов обольщения. Она знала, что их отношения не были следствием его трюков, их объединяла страсть к литературе, но она не желала становиться одной из его побед. Впрочем, что говорить, если всё произошедшее было исключительно по её инициативе.

Резким движением девушка, открыв глаза, подскочила на кровати. Она поцеловала его, поцеловала своего преподавателя прямо на занятии. В попытках разобраться в причинах своего поведения, Джейн терялась, стоило ей мысленно вернуться к началу их разговора. До сих пор, ощущая его руки на своих бёдрах, а губы на шее, она буквально забыла, что сподвигло её на такой шаг, будто тело действовало ведомое животной силой. А может это и вовсе была одна из его манипуляций, ведь он часто провоцировал её, что, если она была лишь пешкой в его глазах? Хотя, это не отменяло того, что Джейн этого хотела и получила, а значит не было смысла вешать ответственность исключительно на преподавателя.

Деликатно расправившись с надоедливой коллегой, что уже начала вызывать лёгкое раздражение своей бессмысленной болтовнёй, Ник как можно быстрей вернулся в коморку, чтобы освободить из заточение принцессу. Его настигало смущение, но стоило открыть дверь шкафа, как чувство, заставляющее волноваться, улетучилось, оставив смутное послевкусие. Шкаф был пуст, и о его посетителях напоминал лишь сладковатый запах духов и ещё тёплые стены.

Сложно было сказать, обрадовался профессор пустому шкафу или огорчился. Но в протяжном выдохе явно чувствовалось облегчение. Он не знал, что сказать, и как оправдываться за поведение, о котором не жалел. Как дать ей понять, что с его стороны это не было ошибкой или тонким расчётом, а только уступка чувствам и желанию. И что он никогда бы не стал использовать её, и вообще, не позволил бы себе столь фамильярного поведения, если бы не её поцелуй.

Забавно, ведь она сама его поцеловала, её шаг был первым. Но не потому ли, что у неё не было выбора, не заставил ли он её действовать так? Могла ли она сама что-то почувствовать к нему или просто по молодости и глупости сдалась в лапы похоти? Нет, она точно не была глупа, и он носил в пиджаке флешку с доказательством этого.

Утро следующего дня выдалось неоднозначным, желание увидеться постепенно сменялось страхом, а потому встать с кровати никак не получалось. Пока в кампусе мистер Мартен уже вёл первые лекции, Джейн лежала в кровати и, глядя в потолок, размышляла. Мама уже давно ушла на работу и оставалось только статься проспавшей, что бывает со всеми, и даже с теми, кто никогда не опаздывал. Только один человек всё же не поверит в легенду, а придумать что-то более дельное не выходило. Паникёрство, от которого билось сердце, не могло заставить собираться и проигрывало дикому смущению. Порой бывали моменты, когда хотелось исчезнуть, даже без сожаления о сделанном.

В итоге, Джейн всё-таки удалось соскрести остатки смелости и отправится в кампус. Лекцию по литературе она уже пропустила, а значит был шанс, что она и вовсе не встретит мистера Мартена, который наверняка и сам был рад, что она не явилась. Больше всего ей не хотелось выслушивать вежливое увиливание или, ещё хуже, игнорирование, от мысли о котором ей становилось противно. Оставался только вопрос, как теперь вернуть флешку, ведь, если он решит играть в отстранение, о дополнительных занятиях можно забыть, и лишь надеяться, что он понимал, как ценна была эта вещь для неё.

Но кампус оказался весьма маленьким, а план девушки не пересекаться с преподавателем с треском провалился, когда она врезалась в него в коридоре. Джейн ожидала увидеть издевательскую ухмылку на его лице, но он предстал абсолютно серьёзным, и от неожиданности её глаза заблестели, а сердце забилось чаще.

Мистер Мартен, с присущей ему аристократичностью, стоял словно изваяние и, задрав подбородок, строго глядел на студентку как на маленькую девочку.

– Ты пропустила лекцию – отчитывая, заявил он, держа руки сцепленными за спиной.

– Проспала, простите… – глаза девушки забегали из стороны в сторону, а язык путался, не поспевая за мыслями.

– Жду сегодня на дополнительных? – голос мужчины смягчился, понемногу выпуская из тисков.

– Я не знаю, у меня… – Джейн отчаянно пыталась придумать, что сказать и как увильнуть от любого взаимодействия с ним и его взглядом, но профессор резко перебил глубокомысленные потуги:

– Будешь прогуливать – влеплю два и не допущу до экзаменов.

Его слова заставили её поднять глаза, и от застывших на ней зрачков её подбородок поднялся подобно ему, а голос стал ровнее.

– Ясно – уже уверенно произнесла девушка и они разошлись.

Не то чтобы Ник сам обладал непомерной смелостью и знал, что сказать после вчерашнего, но его весьма огорчил её прогул, а потому он немного злился. Несмотря на их полемику на занятиях, он был всегда деликатен и ни к чему не принуждал, а потому счёл некрасивым вот так избегать встречи, словно он какой-то надоедливый студент. Но когда смягчился, вспомнил испуганные глаза и понял, что она, вероятно, тоже не знала, как себя вести, и, по-хорошему, ситуацию следовало решить спокойно и тактично. Дать понять, что, если она не хочет говорить об этом или продолжать их взаимодействие, это вполне можно решить по-взрослому.

Ника крайне беспокоило, боялась ли она его, несмотря на мудрость, девушка была юна, а потому и о чувствах своих могла грезить иначе.

Замявшееся смущение напомнило ему её робкий поцелуй, такой аккуратный и нежный, словно она коснулась губами цветка, не повреждая пыльцу. Ещё никто не целовал его так застенчиво, но смело, будто от этого зависело очень многое. Пока он ждал её, пальцы перебирали красную ручку, а за закрытыми глазами танцевал изящный силуэт. Его губы сжимались в тонкую нить при каждом стоне, эхом разливавшимся в памяти. Он сидел за столом, на котором ещё вчера был с ней и думал о том, действительно ли они были близки, ибо секс не гарантия, как ни крути. Нащупав в пиджаке металлический предмет, он достал флешку словно священный грааль, но тут же убрал обратно, будто боясь, что кто-то увидит её, и тайна разрушится.

Довольно долго Джейн не решалась войти в аудиторию, но уже не от смущения, она подбирала в галерее масок ту, что смогла бы противостоять любым ответам мужчины, будь то холод или надменность. Выбрав насмешливый тон и язвительный взгляд, она ринулась вперёд, но остановилась в смятении, за столом никого не было, лишь призраки воспоминаний, ещё не остывших чувств. Взволнованность тревожила девушку, ибо демонстрировала её слабые стороны и заинтересованность.

Задержавшийся взор уловил движение у двери в каморку, где преподаватель кивком пригласил девушку войти. В глубине помещения, которое, на удивление, предстало весьма просторным, стоял небольшой письменный стол с так же расставленными по бокам стульями. Пройдя мимо шкафа и всеми силами стараясь на него не смотреть, Джейн подошла к указанному месту и села на стул напротив профессора.

Он неспроста сел спиной к шкафу, отрезав ей возможность скрыть взгляд в любой из декораций, его тщеславие требовало всепоглощающего внимания. Но Джейн уже не прятала глаза, приняв правила игры и свою в ней роль, она смотрела прямо на него и, казалось, почти не дышала. Его лицо, все тот же таинственный взгляд, та же испытывающая улыбка, будто он мнил себя королём, раздражали, но, не смотря на капкан, сжимающий ногу, девушка, приподняв бровь, уставилась на преподавателя, ожидая реакции.

И она её получила, мужчина смыкал и размыкал пальцы, а его трясущаяся под столом нога, словно громоотвод, гарантировала спокойствие остальным частям тела. Он всё мялся, не зная, как начать, ожидая неловкости девушки, но её недвижимый стан обескуражил и обезоружил.

– Сложилась непростая ситуация, – наконец начал он – которую следует обсудить – Ник говорил не торопясь, словно ждал сложной химической реакции.

Но студентка, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди, слегка улыбнулась, оголяя презрительность и колко спросила:

– Хочешь сказать, всё было ошибкой? – её улыбка не была похожа ни на одну из тех, что он видел ранее, такая грозная, будто дьявольская, от которой становилось не по себе.

Она будто не просто ждала от него промаха, казалось, её взгляд кричал, требовал, чтобы он уничтожил её, сказав что-нибудь злобное, открыв истинное лицо, показав мерзостным и жалким его обладателя.

– Нет, – осадил профессор – но существуют некоторые нормы, которые мы должны соблюдать, ибо я твой преподаватель, а ты моя студентка. – протянув последнее слово, его язык скользнул по губам.

Мистер Мартен откинулся на стуле, оставив одну руку на столе, его пальцы стучали по поверхности, беззвучно отбивая ритм стрелки часов. Что-то странное он находил в девушке, то, как она сидела, говорила, это будто была не она. Складывалось ощущение, что вся эта спесь была лишь щитом, защитным механизмом, призванным оградить от неизвестной жути.

Она никогда не выглядела излишне хрупкой или ранимой, её холодность, с которой она глядела поверх одногруппников была скорее отчуждённостью нежели злорадством. А излюбленное упрямство свидетельствовало о выдержке и твёрдой убеждённости в своём мнение. Она была сильной хоть и неопытной, но всё же прибегала к бегству от откровенности. Ник раскусил её, но воображать себя лучшим не мог, ибо сам прибегал к подобным методам.

Куда их могла привести такая оплошность, он не понимал, но точно был уверен, что забывать о случившемся не хочет и отдавать тайное знание из кармана пиджака не намерен.

– Расслабься, профессор, – Джейн снова улыбнулась, но как будто уже без издёвки – я не наивная особа, преследовать тебя и домогаться не стану, да и рассказывать никому не собиралась. Я не ханжа, и не мне тебя осуждать, хотя, признаюсь, мне непонятно, почему ты выбрал именно меня. Вопрос в другом, – она расцепила руки и придвинула корпус вперёд – что делать с нашими занятиями теперь?

– Ты хочешь все отменить? – аккуратно поинтересовался профессор.

– Но ведь это ты сказал, что разочарован и больше биться не намерен. Разве не так? – девушка подозревающе прищурила глаза.

– Я погорячился и слегка перегнул палку.

– Слегка?

– Совсем немного. – чёрные глаза кокетливо заиграли, а тон профессора приобрёл пикантный тембр – Меня раздражает твой гнев, когда ты кричишь, перестаёшь что-либо слышать и начинаешь примитивно спорить, а я злюсь в ответ. Это загоняет нас в тупик, я понимаю. – он жестикулировал как подобает преподавателю и делал характерные паузы – Можем сменить тактику, ввести запрет на полемику, поставим банку гнева, в которую будем бросать монеты в качестве штрафа. Если, конечно, ты не передумала? – губы мужчины дрогнули в еле заметной улыбке, придавая вопросу игривый оттенок.

Отвечать, однозначно означало утратить преимущество в игре, где тот, кто скажет прямо, проиграет, её целью значилось сделать всё возможное, чтобы истину открыл другой. Именно эта игра загубила больше всего бойцов за сердце и душу, но почему-то отказаться никто не мог.

Когда пытливые глаза уже почти достигли цели, мужчину кто-то окликнул из аудитории, вызвав на его лице обречённое выражение. Вертихвостка Николь Гиз с какой-то подружкой, громко смеясь, требовали преподавателя уделить им немного времени, и уходить явно не собирались. Извинившись перед собеседницей, мистер Мартен удовлетворил их просьбу, оставив за собой дверь слегка приоткрытой.

Джейн слышала голоса и лишь отдельные обрывки фраз, голос профессора сдержанным тоном звучал тихо и обрывисто, тогда как девушки напоказ кокетничали, о чем-то упрашивая. Учитывая роль симпатичного учителя, скорее всего они просили позаниматься с ними или о пересдаче какой-нибудь работы.

Когда мужчина вернулся, устало передвинул скрипучий стул и сел, утомлённо поглядев на девушку. Та сочувственно склонила голову и сжала губы:

– Ладно, беру свои слова назад, твоя репутация играет с тобой злую шутку. Пожалуй, я тебя понимаю, я бы тоже предпочла себя.

– Ты не представляешь, как они раздражают, а меня ещё поставили дежурить на вечеринке, следить, чтобы никто не буянил, заняться мне больше нечем.

– Сочувствую, зато какое поле для деятельности – она перевела взгляд в сторону и вернула назад, пронизывающе смиряя оппонента.

– Я не привык пользоваться своим положением.

Выдав неприкрытый смешок, девушка прошептала: “неужели?” – вызвав пристальный взгляд прищуренных глаз.

– Возможно ты удивишься, – он придвинулся ближе и тихо произнёс – но ты первая студентка, с которой я спал.

– Что ж, я и правда удивлена.

– Так что с нашими занятиями? – настойчивость мужчины приятно отзывалась неким ощущением значимости.

– Думаю мы ещё не закончили, но запрет на споры меня удручает, нам ведь тогда не о чем будет говорить.

3

Дополнительные занятия, нацеленные на прогресс в письме, продолжились по прежней схеме и становились всё чаще. Уже не пару раз в неделю, а каждый день после занятий, они обсуждали литературу и придумывали всё новые темы для сочинений. Общими усилиями они отринули банальные и избитые вопросы, что в действительности не могли породить оригинальных текстов, и, уже даже по основному курсу, Ник подсовывал девушке отдельные бланки с темами.

О случившемся они не говорили, сойдясь на взаимном желании и обстоятельствах, что накладывали ограничения. Резкое увеличение количества часов и неформальное обращение наедине – единственное, что отличало их занятия до и после произошедшего. Основные перемены таились внутри, и их внешнее отражение могло лишь вскользь обозначиться взглядом или жестом.

Временами, Ник смотрел на неё, и голова сама опускалась на бок, иногда он позволял себе любоваться её губами, которые она периодически мяла, когда была увлечена процессом. Но как только замечал, что смотрит слишком долго, часто переключался на телефон или свои записи. Пока она работала рядом, он составлял планы лекций, писал статьи или проверял работы студентов. Но, с каждым днём, становилось всё труднее сконцентрироваться, её запах преследовал и вводил в оцепенение, затуманивая разум воспоминаниями о её прикосновениях. Он понимал, она играла в игру, стараясь прикрыться за отстранённостью, но что конкретно она прятала, он разглядеть не мог. Его беспокоила каждая минута, проведённая рядом, но после того, как она уходила, становилось тяжелее, ибо уже не было причин сдерживать игры разума.

Всю свою сдержанность Джейн пускала в ход, чтобы оставаться на плаву, а любое проявление себя пускала в дело, когда брала в руки ручку или садилась за клавиатуру. И она понимала, что её задевает ситуация, только когда видела, как Ник говорил с кем-то, это мог быть кто угодно, они могли улыбаться или серьёзно что-то обсуждать. Его интерес к кому-то её удручал, и, когда она хотела что-то сказать, поправляла волосы, оставаясь привычно молчаливой.

Его сложенные домиком руки позволяли рассмотреть изгибы пальцев, взгляд исподлобья на лекциях, после которого он задирал подбородок, завораживал, от чего необходимо было следить, чтобы не пялиться. Когда он ходил по аудитории, читая материал скучающим юнцам походкой хищника, Джейн непроизвольно смыкала колени и насильно отводила взгляд к окну. Желание рассматривать его, обращая внимания на каждую мелочь, обуславливалось непониманием, всегда ли он был таким. Она приходила в непомерное уныние от того, что человек, который так привлекал её своими мыслями и страстью к книгам, стал объектом низменного вожделения. Чёрные зачёсанные назад волосы, лёгкая щетина и неизменный костюм тройка, раньше девушка и не замечала, как привлекают её эти детали.

Занятия стали проходить чаще, но преподаватель отнюдь был более сдержанным, он больше не кричал и не закатывал глаза, а любой импульс гасил в самом зародыше сладким тембром и лёгкой улыбкой. Он склонял голову на бок, молча слушал, изредка задавая вопросы, а его красная ручка и вовсе покинула кабинет, уступив место чёрной.

Джейн всё думала, почему он так спокоен, она делала ошибки, а он просто на них указывал, ей казалось, что ему и вовсе надоело её общество, и оттого старалась быть покладистой.

– Ты будешь на этой костюмированной вечеринке? – спросил профессор на одном из занятий.

Эта была первая за последнее время фраза, не относящаяся к учёбе, и потому удивила.

– Нет, собрание пьяных потных подростков не в моем вкусе.

– Я так и думал. – усмехнулся он, и занятие продолжилось в прежнем темпе, как ни в чем не бывало.

Ник принёс книгу скандинавских легенд, предлагая написать пару текстов по философии мифологии, и дал задания на дом познакомится с парой персонажей.

– Тебя проводить? – закончил разговор мужчина, ссылаясь на тёмные улицы.

– Нет, спасибо, профессор. – она улыбнулась, поправила очки и ушла, оставив его одного в пустой аудитории.

Общение с ней в спокойном тоне не будоражило страсть, но подобные моменты, когда она мило улыбалась, называя его профессором, или обращаясь по имени, когда убирала волосы назад, оголяя шею и глядя прямо в глаза, чудовищно дезориентировали. Ник осознал, что слишком привязался к этой девушке, и литература, так волновавшая и побудившая пойти преподавать, отошла на второй план. Казалось, секс, что он никак не мог забыть, был такой незначительной частью рядом с возможностью просто её послушать, уловить тепло во взгляде или случайно коснуться руки. Он понимал, что она отстраняется и рано или поздно переключит своё внимание на влюблённость к кому-нибудь, но пока она была рядом, он мог даже погрезить о месте в её жизни.

Поскольку занятия не скрывались и местоположение аудитории не было секретом, периодически их прерывали посетители. Чаще всего приходили к мистеру Мартену и чаще всего студентки. Но в этот день пришёл тот, кого профессор увидеть не ожидал. Луи, светловолосый жилистый мужчина, проследовал к столу и протянул руку преподавателю, которую тот немедленно пожал, ожидая услышать причину визита.

– Приветствую, – произнёс гость – вы позволите украсть даму на пару минут? – он наклонился над Джейн, обращаясь уже к ней – Нужна твоя помощь.

– Забыл, как пишется твоё имя? – подколола девушка, вставая с места.

– Очень смешно!

Они разговаривали неформально, чем породили немалый интерес профессора. Луи был ненамного старше Джейн, и, насколько ему было известно, работал лишь несколько лет в администрации вуза, где-то в архиве. Ник плохо его знал, но знаком был, и тот производил вполне неплохое впечатление. Только теперь это впечатление подпитывалось зудящим чувством негодования.

– Что случилось? – начала выпытывать девушка, когда они с Луи отошли от кабинета в коридор.

– Пришёл ответ на прошение. – парень был явно раздражён, о чем свидетельствовали руки, что постоянно меняли своё положение – Отказ. – он пожал плечами – Мама просит тебя помочь составить официальный ответ, да так, чтобы у них кровь из ушей полилась, как ты умеешь.

Луи прижался к стене, смотря по сторонам, и ждал пока Джейн прочтёт бумагу, что тот ей передал. Мимо проходили студентки, и он невольно бросал взгляд их уходящим силуэтам.

– Понятно – наконец выдала девушка – Как она?

– Переживает, но настроена биться до последнего, кстати, ждёт в гости. Куда ты пропала-то? Давно тебя не видел.

– Было много дел.

– Я уж было подумал, у тебя кто-то появился – игриво пошутил парень, ткнув собеседницу локтем в бок.

– Не говори чепухи – она ловко скрылась за шуткой и засмеялась.

– Почему же? Придёт время, мы с мамой будем принимать твоих женихов, устраивать допросы, пробивать их по базе.

– Ты закончил? А то мне идти надо.

– Закончил, но не забудь про письмо.

– Я пришлю его тебе завтра утром, в крайнем случае, вечером.

Луи обнял девушку в знак безмерной благодарности и тут же ушёл, оставив её наедине с профессором, а его – с кучей вопросов.

– Прости. – виновато прошептала она и села на место.

– Вы знакомы?

– Да, мы друзья, росли вместе. Я хорошо общаюсь с его мамой и иногда помогаю ей составлять претензии или обращения, когда ей вздумается поругаться с кем-нибудь. – в доказательство она потрясла перед ним бумажкой, что дал Луи – А она всё переживает за меня и просит сына следить, чтобы ко мне никто не приставал.

Ник многозначительно хмыкнул и внезапно спросил:

– Может глупый вопрос, но почему она не сватает тебя со своим сыном, разве это не логичнее?

– Мы знаем друг друга с ранних лет, и, скорее, как брат с сестрой.

– У вас что-то было? – задав вопрос, Ник сразу понял свою ошибку, но сделать уже ничего не мог.

Он бы ни за что не поверил, что тот, у кого была возможность быть близким с ней, не воспользовался бы этим. Джейн была не только умна, но и красива, а, главное, обладала чувством такта и женственностью, что неплохо выделяла её на фоне остальных. Она цепляла, хоть и не сразу, ведь первое, что бросается в глаза это, безусловно, яркость, но, когда цепляла – очаровывала. Она элегантно одевалась, подчёркивая формы и изгибы, грамотно говорила, а от улыбки можно было сойти с ума. И это поражало Ника, ведь именно эти качества ищет мужчина, а отыскать подобное непросто.

Джейн сощурила глаза и наклонила голову. Если вопрос про вечеринку ещё можно было трактовать как учтивый интерес, то этот, вне всякого сомнения, был признаком симпатии. Вид растерявшегося мужчины окончательно уверил в его ревности.

– Только детские шалости. – загадочно ответила девушка и улыбнулась.

Она честно одержала победу и погрузила внимание в свою работу, предоставив профессору пыл догадок. Свой прокол он учёл, а внезапная ревность открыла глаза, она не была его, а значит могла принадлежать кому угодно. Каждый, кому она позволит, мог обнимать её, целовать и прижимать к себе, и скорбное ожидание неизбежного сменилось категорическим несогласием.

Ник мог бы нагружать её работой, заставлять приходить на занятия даже по выходным, чтобы у неё не было возможности пересечься с кем-нибудь, а если бы и была, то не было сил улыбаться. Но, взяв в библиотеке книгу, “Гордость и предубеждение”, чтобы подготовить материал для лекции первому курсу, внутри обложки, там, где оставляли пометки о предыдущих читателях, он увидел её имя, и понял. Совершенно определенно, она не была для него классическим примером молодой особы, а потому все эти глупые привязывания к себе её не удержат. Всё, что он мог сделать для неё, это быть ей нужным, а всё, что мог получить сам, это беседа по душам, и, пожалуй, это его привлекало.

– Почему все женщины так любят этот роман? – он сидел напротив вполоборота в маленькой каморке и теребил книгу, будто ждал от неё новых прозрений.

Джейн отвлеклась от письма и улыбнулась.

– Мистер Дарси покорит любое сердце.

– В литературе немало мужчин, которым даже я отдал бы своё сердце, почему именно он?

– Думаю, дело не только в мужском персонаже. Элизабет, в отличие от Джейн Эйр, например, не маленький хрупкий цветочек, она тверда и настойчива. Защищает себя и внушает, что даже гадкий утёнок может вызывать восхищение внутренним миром.

– Джейн Эйр тоже покорила внутренним миром. – не унимался профессор.

– Скорее, внутренней тонкостью, впрочем, не знаю, мне не удалось себя с ней ассоциировать. А Элизабет, обладая незаурядным умом и глубокой душой, умело существовала в мире полном глупости, не теряя себя и даже противостоя устоявшемся традициям, когда противостоять им было почти невозможно. – откинувшись на спинке стула, она задумчиво прислонила ручку к губам и произнесла – И лишь такой, как мистер Дарси, способен разглядеть всё это под слоем условностей.

С минуту комнату наполняла тишина, пока Ник задумчивым голосом, всё так же перебирая страницы обветшалой рукописи, её не нарушил.

– Считаешь себя гадким утёнком? – он смерил её кротким взглядом и отложил книгу.

– Нет, но порой чувствую себя глупой.

– От этого и начинаешь умничать?

– К сожалению – угрюмо, но с улыбкой, Джейн сравнила себя со всеми героинями сразу и опечалилась от того, что искусство умничать давалось ей не так изящно, как им.

– На самом деле, как ни странно, ни один мужчина не знает, как общаться с женщиной, а все эти идеалы, которых вы видите в кино и книгах, придуманы женщинами. И, к сожалению, не всем дано понять, куда стоит смотреть, чтобы этому научиться. – его чёрные глаза сверкнули в свете старой лампы, но блуждали где-то вдалеке.

– А ты знаешь? – фривольно спросила девушка.

– Я хотя бы знаю, кто такой мистер Дарси. – он подмигнул и сложил перед собой руки на стол – Но, думаю, я что-то да понимаю. Жаль только, что идеальным мужчине суждено быть исключительно в женских романах.

Его любопытство подстёгивало Джейн кокетничать, хоть и делала она это не с профессиональным настроем, стреляя глазами и бросая ухмылки. Иногда ему удавалось доводить её до смеха, когда улыбка становилась максимально широкой, её лицо приобретало тёплые оттенки. Он считал, что мужчины не должны смеяться, его отец учил всегда сохранять хладнокровие и быть серьёзным. Но её смех вынуждал забыть о правилах и принципах, да и сама девушка оказалась на редкость остроумной, подмечая порой то, о чём помыслить просто не пришло бы в голову.

Каморка была тесной и давила массивными стенами, особенно в моменты, когда душа требовала простора и свежести, так лучше думалось. Но всё чаще занятия, постепенно сменяемые приватными разговорами по душам, проводились в маленьком кабинете, где чувство защищённости и уединения развязывали язык и позволяли глазам говорить самим.

– Может всё-таки подвезти? – спросил Ник после наступления темноты.

Он часто предлагал подвезти или проводить, ибо нёс ответственность за безопасность своей ученицы, но та постоянно отказывалась. Она всегда отклоняла любую помощь, даже если та ей была необходима, но почему-то именно в этот вечер решила согласиться.

Они задержались дольше обычного, и хоть дом был не так далеко, идти уже было страшно, а общественный транспорт не внушал чувство безопасности после наступления темноты. К тому же девушку не покидало ощущение, что их обычного взаимодействия ей уже недостаточно. Она хотела перейти черту, хотела видеть его не таким собранным и сдержанным, заставить его снова потерять контроль. И полагала, что он тоже этого хотел, иначе не стал бы так жадно расспрашивать обо всём на свете.

Как галантный кавалер, он помог накинуть лёгкое пальто, на улице уже становилось прохладно, а до парковки надо было пройтись. Была ли ночь прекрасна, сверкали ли на небе звёзды, Джейн не знала, ведь смотреть по сторонам значило потерять из виду его. Она шла и глядела вперёд, сжимая сумочку в замёрзшей руке, и чуть не прошла мимо нужного автомобиля. Тот стоял поодаль, в самом конце парковки кампуса, и не создавал впечатления транспорта обычного учителя.

Профессор открыл дверцу своей студентке и усадил в шикарный автомобиль, внутри он был бесподобным, хотя снаружи казался строгим. Он спросил адрес и пристегнулся.

– Красивая машина. – выдавила из себя девушка, справившись с нахлынувшим удивлением – Так ты богат?

– Скорее хорошо обеспечен. – он повернул ключ и плавно тронулся с места.

Профессор водил аккуратно и неторопливо, и это вписывалось в его образ, хоть автомобиль явно не соответствовал статусу простого учителя.

– На университетскую зарплату, или издательство процветает? – не унимала своё любопытство Джейн.

– У меня есть ещё бизнес – отвечая односложно, он словно издевался.

– Какой, если это не секрет? Потому что, если ты торгуешь органами, поверь, найдёшь и получше. Я в тебя верю. – Ник усмехнулся, не отрывая глаз с дороги, пока его рука элегантно поворачивала руль.

– Нет, моя семья все поголовно врачи, у них есть своя клиника, а я занимаюсь поставкой лекарств.

– Ого, компенсируешь отсутствие тяги к медицине?

– Что-то вроде того.

– Зачем тебе тогда университет? Здесь много не заработаешь, а студенты тебя бесят.

– Я люблю литературу. – он пожал плечами – Это скорее для души. Плевать, кто уйдёт со знаниями, а кто без, но я всегда нахожу что-то новое. И мне нравится, что я могу изучать литературу со всех её сторон: её историю, её философию, расшифровывать каждое произведение, жизнь автора. Эта многогранность наполняет меня.

– Я понимаю. – и она действительно его понимала, как никто другой.

Он бросил взгляд и подмигнул ей, вернув внимание к дороге. Они часто отступали от тем, но не касаясь себя и своей жизни, оттого делиться чем-то таким личным было непривычно. Но Ника впечатлило, как она отреагировала на его слова, он был уверен, что людей вдохновляют деньги, а она, в очередной раз, разделила его пристрастие. Почувствовав себя уютно, он ощутил родство и близость, нога девушки была близка к его руке, и, сжав руль, он включил радио, чтобы хоть немного заглушить вопли в голове.