Читать книгу: «Настанет век пырларла. Книга 4. Игра вслепую», страница 5

Шунске обнаружил молодого Челанга в библиотеке. Худой светловолосый юноша в белой мантии целителя сидел прямо на полу рядом с книжным стеллажом. Перед ним было разложено не меньше десятка раскрытых книг. Юланг увлеченно перелистывал страницы и мусолил карандаш, отчего губы у него покрылись синими пятнами.

– А если вот это попробовать, – пробормотал Юланг, раскрыл блокнот и стал переписывать из книги какой-то рецепт.

Шунске тихо подошел и заглянул ему через плечо. Что-то про связь лихорадки и яда. Он решил подождать, пока Юланг допишет, но от книжной пыли запершило в горле и он негромко кашлянул. Юланг вздрогнул, карандаш прочертил в блокноте кривую линию.

– Кто здесь? – испуганно вскрикнул юноша, резко обернулся, узнал Шунске и шумно выдохнул, – добрый день, господин преемник.

Юланг всегда говорил со всеми подчеркнуто официально, в его компании Шунске чувствовал себя скованно, с Силангом разговаривать было намного проще.

– Не такой уж он добрый, господин Юланг, – ответил он столь же вежливо.

– Понимаю. Кузина, ваша невеста, – молодой человек указал на книги, – я как раз ищу способ помочь. Здесь описаны очень действенные методы…

Шунске присел на пол рядом с ним.

– Я хотел поговорить… с вами.

– Понимаю, – повторил Юланг, – я бы на вашем месте тоже беспокоился. Ну, что я могу сказать. Брат считает, что эта новая болезнь – чистой воды магия. Ему только дай волю, он все объявит магией. У меня более практический подход. Я просмотрел почти все книги касательно подобных болезней и составил собственное мнение. И считаю, это лихорадка, спровоцированная отравлением. Осталось найти способ лечения. Чем я, собственно, сейчас и занят.

С каждым словом Шунске все больше понимал, что пришел зря. Этот чокнутый считает себя умнее брата, которого обучали сами боги. Но это еще полбеды. Он не верит, что здесь замешана магия. А уговорить этого затворника выйти из дворца и без того сродни чуду. Проще научить дикую когтиранью стоять на задних лапах и рычать по команде.

– Но вдруг… господин Силанг прав, и это действительно зловредная тхиаидская магия? – осторожно спросил он.

Юланг разочарованно хмыкнул.

– Понимаю. Он – великий светоч Мааданда. И все-таки он слишком увлечен своей магией. Иногда все объясняется гораздо проще, и я намерен это доказать.

– Юланг, – Шунске бесцельно перелистнул несколько страниц ближайшей книги, – но ведь ты тоже разбираешься в магии?

Целитель резко вскинул голову.

– Конечно, – уверенно заявил он, – именно поэтому я и считаю, что в этот раз она ни при чем.

– А если не получится, ты готов признать магическую природу болезни?

Юланг задумался, даже пропустил мимо ушей непозволительное обращение на «ты».

– Настоящий целитель должен уметь признавать ошибки, – он погрыз карандаш, – но в этот раз я точно прав, вот увидите, господин Шунске.

– Так я могу быть уверенным в том, что вы пойдете на все ради спасения кузины? – Шунске попытался заглянуть ему в глаза, но Юланг смотрел в книгу.

– На все, что в моих силах, – юный целитель задумчиво облизал тонкие, в синих карандашных пятнах, губы, – да, на все, что в моих силах.

Он увидел в книге что-то чрезвычайно важное, склонился над блокнотом и стал быстро писать строчку за строчкой, совершенно забыв про Шунске.

Предлагать ему ехать в Тхиаид было сейчас совершенно бесполезно. Похоже, проблемы с головой у этого семейства – обычное дело. Почему Силанг не применил свою магию, чтобы излечить этого дуралея от чрезмерной самонадеянности и глупых амбиций? А может, этому чудо-целителю хватит парочки крепких ударов? У Шунске зачесались кулаки. Так он и сделает, если спесивый молодчик, напичканный книжными премудростями, не согласится по-хорошему помочь его невесте. Уж он выбьет из этого хлыща всю заумную дурь, забросит в седло и отвезет в Тхиаид. От картины, как Юланг хнычет и вытирает разбитый нос, стало немного легче. Вэлик поправится и у них все будет хорошо. Потому что у них одна душа на двоих, и жить с половиной он не согласен.

Глава 5

– Ну мальчишка и мальчишка, – одобрительно кивнул Ки-Тан, – вполне сойдешь за моего дружка.

– Я и есть твой дружок, – хихикнула Ги-Рза.

С каждым днем Ки-Тан нравился ей все больше. Такой умный, но не зазнайка, щедрый, но без толку деньгами не сорит, красивый, но не бегает за каждой юбкой. Зря, пожалуй, она так категорично заявила, что они не парочка. Ну да это дело поправимое, а пока и так хорошо.

Ки-Тан помог ей во всем. Подсказал, в каком районе снять комнату; купил почти идеальную по размеру мужскую одежду; договорился на стадионе Пяти Кланов, что его брат будет раз в два дня приходить и готовиться к играм; показал, где находятся площадки и беговые тропинки. Ги-Рза была так тронута, что пригласила его «к себе» на чашечку травяного чая. С карамельными яблоками, конечно. Владелец кондитерской быстро стал узнавать их и запомнил их любимое лакомство.

Ки-Тан выпил почти целую чашку, пока девушка переоделась за ширмой и вышла к нему в мужском костюме. Похвалив ее сходство с мальчишкой, он помог ей хорошенько спрятать косы под шапочку и подвел к оплывшему и потрескавшемуся, но зато в полный рост, зеркалу. Раньше оно стояло в холле, потом хозяин купил новое. За него пришлось заплатить дополнительную трешку, но Ги-Рза, увидев его, отказалась уходить. И теперь смотрела в него, не веря глазам.

– Отлично выглядишь, Ки-Рзо.

– Кто? – не поняла Ги-Рза.

– Ну, а как ты собираешься представляться в таком виде? – усмехнулся Ки-Тан, – Ки-Рзо – отличное имя для Кигила с черными волосами.

– Ки-Рзо, – повторила Ги-Рза, разглядывая свое отражение, – а что, сойдет. Может, приклеить усы?

– Не стоит, тебе никак не дашь больше тринадцати.

– Ты сходишь со мной на стадион? – Ги-Рзе не терпелось пробежаться без того, чтобы юбка путалась под ногами, – а то я не знаю, боюсь одна… один.

– Я могу сопровождать тебя каждый раз, когда светлейшая отпустит на пару часов, – сказал Ки-Тан, глядя на нее так по-особенному, что Ги-Рза почувствовала, как краснеют щеки.

Она тренировалась на стадионе, как настоящий чемпион. Сама эта мысль, казалось, придавала скорости. Ги-Рза представляла, что она – пущенная из арбалета стрела, и неслась по беговым тропинкам, почти не замедляясь на извилистых участках. Ее успехи быстро заметили остальные претенденты на главный приз, они пытались познакомиться с ней, заговорить, но тощий мальчишка в мешковатой шапке никогда не отвечал ничего, кроме «да» и «нет». Единственное, что он сообщил – свое имя, Ки-Рзо. Постепенно все отстали с расспросами, и только между собой поговаривали, что обогнать шустрого Кигила будет непросто, а Ги-Рза постепенно научилась не стесняться их внимательных взглядов. Ее беспокоило только одно – имя отца, которое нужно было указать в заявке. Как она ни старалась, в голову не приходило ничего подходящего.

Ки-Тан летал по дворцу, как на крыльях. Наконец-то колючая девчонка, из-за которой он не спал по ночам, перестала избегать его и назвала своим другом. Он мечтал, как сделает ей предложение, как как широко распахнутся ее черные глаза, как она улыбнется, соглашаясь. Конечно, это будет еще не скоро. Во-первых, девчонке всего лишь неполных четырнадцать. А во-вторых, любой намек на интимные отношения вызывал в ней такую бурю протеста, что Ки-Тан понимал: если он попытается ускорить события – погубит все свои старания. Пока достаточно и того, что она смеется над его шутками и ходит с ним в кондитерскую, которая благодаря их визитам существенно увеличила продажу фруктов и карамельной тянучки.

Помощник светлейшей, как мог, ограждал Ги-Рзу от встреч с первым жрецом Эвайном. Вообще, первых жрецов было трое, но господин Тэйслен почти все время проводил в храме. Ки-Тан догадывался, что это для того, чтобы не встречаться со светлейшей – чувства жреца к ней, похоже, до сих пор не остыли. Так или иначе, Ки-Тан крайне редко видел его во дворце, и в основном Тэйслен попадался ему на пути к библиотеке. Жрец, похоже, считал посещения дворца тяжкой обязанностью и преследовал лишь одну цель – побыстрее решить свои дела и убраться подальше. Господин Василейн же, избранный всего пару месяцев назад, был слишком упоен своим повышением, чтобы обращать внимание на прислугу. Но вот старик Эвайн… Ки-Тан удивлялся, почему светлейший не отправит его на покой. Он даже спрашивал об этом свою госпожу, но Ги-Мла со смехом ответила, что авторитет Эвайна еще очень велик и сильно помогает Бикиру в отношениях с остальными жрецамми. А брюзжание – неотъемлемая часть старческих чудачеств, так что на них просто не стоит обращать внимания.

И все же, чтобы Ги-Рза не расстраивалась, Ки-Тан взял за правило каждое утро узнавать, чем сегодня занят Эвайн. Если у жреца были дела в библиотеке или вблизи нее, юноша спешил навстречу Ги-Рзе и сопровождал ее, пока она разносила и забирала книги. Иногда Эвайн им все же встречался, Ки-Тан тут же спрашивал его о чем-нибудь, или сообщал новости, а Ги-Рза шла вперед. Девчонка восхищалась, как ловко он отвлекает старика, а Ки-Тана распирало от гордости.

Сегодня светлейшая – о чудо! – отпустила его на весь день, и Ки-Тан, приплясывая от радости, направился в библиотеку. Сейчас они вдвоем с Ги-Рзой разнесут книги, потом пойдут на стадион, закажут к своему возвращению ногу жареного мосорожка в комнатку Ги-Рзы, после обеда погуляют по городу и засядут на весь вечер в кондитерской. Надо бы познакомить Ги-Рзу с другими десертами, но на медовые шарики она смотрит примерно как на муху в сливочной тянучке, а про муссы говорит, что ей вовек не съесть этот огромный дрожащий кусок пены. Надо заказать один на двоих. Ки-Тан улыбнулся, представив, как они будут есть из общей тарелки.

Пинге-Ванге искренне удивился, увидев его.

– Так ушла только что наша милашка, – подслеповато прищурившись, сказал он, – вот только что.

Ки-Тан разочарованно цокнул языком. Конечно, откуда Ги-Рзе было знать, что светлейшая сегодня окажется настолько великодушна. Это была бы ерунда, если бы не дурацкая привычка Ги-Рзы ходить каждый раз новым путем – то через галерею верхалов, то кружным путем через сад, а то и вовсе по парадной лестнице, предназначенной только для господ. Придется ждать здесь. Пинге-Ванге махнул рукой – жди – и ушел в кабинет, громко шаркая ногами и сетуя на собственную забывчивость. Он-де подготовил книгу для господина Бикира, и с самого утра не может ее найти. А ведь она срочно нужна господину, чтобы подготовить речь для праздника Солнца.

Ки-Тан прошел между стеллажами к окну, туда, где было секретное местечко Ги-Рзы. Отдернул портьеру и улыбнулся. А его маленькая подружка здесь неплохо устроилась. Пять подушек, графин с остатками травяного чая и вазочка, в которой еще осталась горстка засахаренных орешков. По части уюта и спокойствия его любимая колючка, надо сказать, большая молодец. Недолго думая, Ки-Тан забрался на подоконник, откинулся на подушки и взял из вазочки пару орешков.

– Тише ты, старик услышит!

Ки-Тан мгновенно насторожился. Кто это вздумал побывать в библиотеке тайком от Пинге-Ванге?

– Да не за этим стеллажом, за тем, – голос перешел в злобный шепот.

Боясь лишний раз вздохнуть, молодой Кигил осторожно отодвинул портьеру. Два жреца, судя по фиолетовой окантовке мантий, третьего уровня, осторожно шли вдоль стеллажей в противоположную от окна сторону. Один шел впереди, второй нес огромное глиняное блюдо. Возле стены первый взялся двумя руками за книжный шкаф и отодвинул его в сторону. Ки-Тан едва сдержал возглас изумления, увидев открывшийся проход. Оба жреца скрылись внутри, а шкаф бесшумно встал на место.

Ки-Тан осторожно вышел из укрытия. Пинге-Ванге, конечно же, ничего не услышал. Юноша прокрался вдоль стеллажей до того самого шкафа. Что это, потайной ход? Знают ли о нем светлейшие? Надо немедленно все разузнать, а потом поговорить с господами. Он не рассмотрел точно, куда нажимал жрец, но книжный корешок-рычаг отыскался без труда. Шкаф отошел в сторону от простого нажатия. Пахнуло сыростью. За дверью оказалась лестница, ведущая, как видно, в глубокое подземелье. На стене горел факел, судя по яркому пламени и отсутствию копоти, не дольше пяти минут. Внизу раздались голоса, и Ки-Тан, вжавшись в стену, стал спускаться.

– … полнено… дин… айн… – эхо металось по коридору, мешая расслышать. Ки-Тан ускорил шаг.

– Книга у девчонки, жрецы невинны, как младенцы, – голос показался Ки-Тану очень знакомым.

Он дошел до массивной древней двери и спрятался за ней, прислушиваясь.

– Значит, не позднее чем через три дня Мааданд погрузится в траур. Следует доложить владыке.

Ки-Тан похолодел. Вот, значит, где заговорщики плетут свои интриги. Вот бы еще знать наверняка, о чем они толкуют. Ки-Тан, почти слившись со стеной и едва дыша, шаг за шагом вошел в полутемный зал, сел на корточки и вытянул шею. В центре зала возвышался прямоугольный постамент со статуей скайларла, а у его подножия горели светильники в форме широких чаш, заполненных чем-то черным и блестящим.

Перед ними стояли четверо мужчин. Вот один из них поставил глиняное блюдо прямо перед статуей, и из глаз скайларла закапали черные слезы. Двое – те, что только что пришли, встали на колени. Ки-Тан и глазом моргнуть не успел, как один из оставшихся выхватил кинжал и вонзил его младшему жрецу в затылок, а второго схватил за волосы и полоснул по горлу. Ки-Тан зажал себе рот, чтобы не закричать, а жрецы как ни в чем ни бывало встали перед алтарем.

– Девчонку казним. Вдову утешим, – этот голос точно принадлежал Эвайну, – а старших сопляков быстро сразит новая болезнь.

Речь точно о светлейших! Ки-Тан еще продвинулся вперед.

– Наш покровитель будет рад, – ответил второй, Ки-Тан никак не мог понять, кто это, – доложим ему немедленно.

Он протянул палец и поймал черную каплю, начертил на камне что-то похожее на веер. Ки-тан смотрел во все глаза, чувствуя, как по спине скатываются струйки пота. Жрецы, слуги Троих и оплот веры, связались с потусторонней силой. И сила эта явно не добрая.

– Говори, – Ки-Тану показалось, что скрипучий голос идет прямо из статуи.

– Твоя воля исполнена, покровитель, – благоговейно заговорил Эвайн, – узурпатор скоро падет, среди знати свирепствует болезнь, доверие народа к Троим пошатнулось.

– Великий скайларл не забудет своих преданных служителей, – прозвучало из статуи, – я не только караю неверных, но и дарю благо возлюбленным детям. Вы встанете во главе Мааданда, когда будет покончено с детьми подземного.

– Воля твоя для нас превыше всего, – жрецы опустились на колени, не обращая внимания на распростертые позади них тела.

– Через три дня я жду вас с вестью, что с одним из них покончено.

– Будь спокоен, о великий, – проговорил Эвайн.

Надо выбираться отсюда, пока не заметили. Ки-Тан утер рукавом покрытый испариной лоб. Светлейшие и не представляют, в окружении каких змей они находятся. Он осторожно прокрался к выходу и поднялся наверх. Но дверь, которая с такой легкостью пропустила его внутрь, отказывалась открываться. Ки-Тан обшарил руками каждый выступ, запрещая себе думать, что он в ловушке.

Жрецы скоро закончат свои дела и застанут его здесь. Еще несколько бестолковых попыток, и Ки-Тан решил отойти и поискать укрытие. Надо подождать, пока эти двое выйдут и посмотреть, как они открывают дверь.

Затея провалилась. Жрецы действительно скоро вышли, но увидеть, как они открыли дверь, в полутьме не было никакой возможности, Ки-Тан чуть шею себе не вывихнул. Положение становилось отчаянным. Светлейшие в опасности, а он вот-вот застрянет здесь один. Но верь закрылась, пропустив жрецов, а он так ничего и не придумал.

Факелы скоро догорят и оставят его в темноте. Ки-Тан, чуть не плача, стоял перед дверью. Он слышал от Пинге-Ванге о тайных хранилищах и подземных ходах. Если это они, то они огромны, и здесь наверняка должен быть еще выход. Ки-Тан хлопнул себя по лбу. И как такая простая мыслю не пришла ему раньше!

Коридоров было великое множество, но все, что Ки-Тан сумел обнаружить – ящик с факелами. Это уже было кое-что, и он стал брать с собой по два запасных факела, исследовать коридоры и возвращаться назад. С каждым разом он отходил все дальше и дальше, пока с ужасом не осознал, что заблудился. Он прошел несколько развилок, и на каждой оставлял метки копотью, но теперь не мог их найти. Он упрямо бродил по коридорам, не обращая внимания на жажду, пока не догорел последний факел. Но и тогда он продолжал идти вдоль стены. В конце концов силы оставили его, и он свалился на пол. Он обхватил руками колени, чтобы сберечь тепло. Сейчас он отдохнет немного и продолжит искать выход. Кого он пытается обмануть? Он застрял здесь навсегда. Светлейшая осталась без помощника, а Ги-Рза – без единственного друга.

***

Да где этого трехцветного демоны носят? Ги-Рза начала злиться. Она уже разнесла все книги и забрала те, что ей вернули. И ту, какую-то особенную, которую дал ей высокий важный жрец, такой же обвешанный бусами, как Эвайн, тоже. Жрец остановил ее на выходе из библиотеки, вручил увесистый том и велел передать лично в руки светлейшему. Ги-Рза еще тогда разозлилась на Ки-Тана, она-то хотела попросить его отнести книгу, чтобы не идти к господину Бикиру самой. Пришлось досчитать до десяти, сделать умный вид и постучаться в кабинет отца народов, с его позволения войти и положить книгу на стол. Впрочем, зря она переживала, господин Бикир даже головы не повернул в ее сторону. Ги-Рза вышла за дверь и выдохнула. Зря она, наверное, его боится. Напридумывала себе всякого.

Однако же Ки-Тан не нашелся и тогда, когда она вернулась в библиотеку. Пинге-Ванге был занят поисками какой-то книги, которую просил светлейший и которую он положил на стол. Как пить дать положил! На вопрос Ги-Рзы старый хранитель почесал лысину и сказал, что «внучок» приходил и спрашивал ее, но, видно, не дождался и ушел. Ги-Рза разозлилась еще сильнее. День, вообще-то, не бесконечный, дорога до стадиона не близкая, а надо еще успеть переодеться. Ну и пусть теперь сам ищет ее. Бубня себе под нос отменные бранные слова, которые она скажет трехцветному, когда увидит, Ги-Рза отправилась на стадион одна.

В воротах она столкнулась со спешащим куда-то охранником, упала и выронила сумку.

– Смотри, куда идешь! – пробасил гвардеец, и Ги-Рза, буркнув «простите», поспешила убраться, взяв свою сумку из рук сочувственно улыбающегося младшего жреца.

Когда она добралась до своей «секретной комнаты», выяснилось, что при падении она перепачкала всю юбку. То-то она думала, чего это на нее всю дорогу косятся прохожие. Настроение окончательно испортилось. Пришлось взять у хозяина корыто с водой и кусок мыла. Юбка почти отстиралась, Ги-Рза разложила ее на столе и открыла окно, чтобы от ветра ткань быстрее просохла. Ее охватило какое-то неясное беспокойство. Зря она ушла, надо было все-таки дождаться Ки-Тана. Он ведь всегда предупреждал ее, когда занят, или хотя бы присылал записку. А вдруг с ним что-то случилось? Да, зря она пошла.

Ги-Рза совсем уж было решила вернуться, но остановило огромное мокрое пятно на юбке. Ладно, пока она просохнет, все равно заняться нечем, лучше уж сходить на стадион. Она надела шапочку, убрала косы и спустилась вниз. Но едва вышла за порог, как ее остановил отряд из четверых патрульных во главе со жрецом храма Троих.

– Ты Ги-Рза, служанка из дворца Пахтыхтамаев? – строго спросил жрец.

Ги-Рза испугалась до смерти. Откуда они знают? Она в мужской одежде, одна…

– Я… нет… – пробормотала она.

– Нет? – поднял брови жрец, – а кто ты, назови имя.

Ги-Гза замялась, а жрец быстро шагнул к ней и сорвал с головы шапочку.

– Так ты женщина или мужчина? – насмешливо спросил он и бросил шапочку ей в руки, – нам раздеть тебя, чтобы проверить?

От такой перспективы в горле мгновенно пересохло.

– Я Ги-Рза, – тихо сказала девушка, – я ничего не сделала.

– Ну, в этом мы разберемся, – улыбнулся жрец, – тебе придется пройти с нами.

Гвардейцы шагнули к ней, чтобы взять за локти. От мысли, что ее будут держать двое мужчин, Ги-Рза обезумела. Паника выбила из головы остатки соображения, она бросилась вперед, ужом проскользнула между патрульными и понеслась что есть духу, но чуть поодаль улицу перегородил второй отряд. Она попыталась развернуться, но каблуки поехали по гладким булыжникам, и она растянулась плашмя, едва не разбив себе нос. Сзади раздался тяжелый топот, и через мгновение две пары мощных рук схватили ее, точно тиски.

– Крепче, крепче держите! – закричал жрец, – я предупреждал – она опасная преступница!

– Пустите! – закричала, извиваясь, Ги-Рза, – я ничего не сделала!

– Зачем же тогда сопротивляться, дитя мое? – почти ласково спросил подошедший жрец, – уведите ее. Остальные пусть осмотрят ее жилище.

Ги-Рза вырывалась до тех пор, пока один из конвоиров не сжал ее локоть так, что у нее захрустели кости. Слезы выступили на глазах, но она опустила голову, чтобы не показывать слабость. Только один раз она подала голос, когда поняла, что они идут совсем не в сторону дворца Пахтыхтамаев.

– Куда вы меня ведете?

– В тюрьму.

Да что же такое происходит? Неужели за мужское платье сажают в застенки? Сердце готово было выскочить из груди от непонимания, обиды и отчаяния. Она попыталась еще расспросить конвоиров, но не получила больше никакого ответа. Постепенно, когда впереди показался дворец Ар-Рааров, они догадалась, что ее ведут в тюрьму за их дворцом. Они долго шли вдоль дворцовой стены до самых задних, или, как их еще называли, тюремных ворот.

– Имя? – спросил старший тюремщик, пожилой Шикиэрт, открыв толстую папку.

– Ги-Рза, – тихо пробормотала девушка после того, как один из патрульных дернул ее за косу.

– Дочь… ? – тюремщик поднял глаза в ожидании имени отца.

– Я не знаю, – прошептала Ги-Рза.

– Имя матери, – невозмутимо проговорил Шикиэрт.

– Ги-Лина.

– Ги-Рза, дочь Ги-Лины, – записал тюремщик и указал на нее конвоирам, явившимся на смену патрульным, – на второй этаж, в отдельную.

Ее втолкнули в маленькую камеру с едва видным возле самого потолка окошком. Лязгнул замок, решетчатая дверь закрылась. Ги-Рза бессильно села на деревянный топчан. Спазмы сдавливали горло, живот свело от страха. Никто даже не намекнул ей, за что ее сюда упрятали. Может быть, это как-то связано с исчезновением Ки-Тана? Или со смертью ее матери? Пытаясь хоть что-нибудь понять, она легла и подтянула колени к животу. В любом случае, ничего хорошего ее здесь не ждет. Но они не дождутся, чтобы она плакала. Нет, не дождутся. Ги-Рза вытерла одну предательскую слезинку и отвернулась к стене. Наверняка это просто ошибка. Сейчас жрецы во всем разберутся и ее отпустят. Если, конечно, вспомнят, что бросили в камеру никому не нужную девчонку-Кигила.

***

Спроси кто-нибудь Бикира, что самое тяжелое в ипостаси верхала, он бы сразу ответил: произносить речи перед толпой. Он так и не привык к волнующемуся людскому морю и тысячам устремленных на него глаз. Поначалу жрецы старались облегчить ему жизнь и писали красивые витиеватые обращения, но читать со свитка перед народом ему было неловко, о без него он сбивался и чувствовал себя вовсе дураком. Поэтому он отказался от помощи жрецов и не готовил речь заранее. Стало легче, слова шли прямо от сердца, ему почти всегда удавалось тронуть подданных до глубины души. Единственное – перед каждым выступлением он пролистывал несколько страниц книг по нужной теме, чтобы иметь в арсенале цитаты, имена и даты событий.

Через три дня праздник Солнца. О боги, опять эта сверкающая белоснежная мантия, всеобщая молитва и очередная пафосная речь. Солнце – податель даров, основа жизни, отец богов, залог урожая и сытой зимы. И прочие восхваления светилу, которому нет никакого дела до людских печалей и радостей. Но праздник нужен людям, а потому избежать очередного явления перед толпой не удастся. За год имена всех древних героев напрочь выветрились из головы, и Бикир решил снова перечитать древние легенды о чудотворцах, которые силой молитвы могли прекратить засуху или потоп, по велению которых солнце могло согреть Мааданд или скрыться за тяжелыми дождевыми облаками.

Девчонка из библиотеки принесла книгу. Бикир, не откладывая, пробежал глазами нужные легенды. Надо бы сказать Пинге-Ванге, чтобы лучше следил за древними фолиантами: страницы начали склеиваться, приходилось слюнявить пальцы, чтобы суметь их перевернуть. Но это потом, сегодня он не хотел думать ни о чем, кроме того, что все срочные дела переделаны, а остальные подождут. Он распорядился, чтобы после обеда никто не смел его беспокоить. Они с Ги-Млой проведут время с детьми, а вечером оседлают скайларлов и отправятся в охотничий домик, стоящий посреди Большого леса. В нем за эти годы ничего не изменилось, он оставался их тайным убежищем, колыбелью их любви, как говорила Ги-Мла.

Бикир с мечтательной улыбкой откинулся на кресле, вспоминая, как впервые привез невесту в их с Бакаром островок свободы. Вспомнил вкус травяного чая и пьянящий вкус губ любимой, и мягкие шкуры когтираний, на которых они ласкали друг друга. Сладкие воспоминания увлекли его, рабочий стол и кресла стали расплываться, уступая место потрескивающим в печке дровам, кружке с травяным чаем и влюбленным глазам Ги-Млы.

Его разбудил прислужник, пришедший доложить, что обед подан и светлейшая ждет. Бикир удивился – ведь он только на минутку закрыл глаза. На аппетит он никогда не жаловался и обычно знал время обеда без всяких часов и напоминаний. Сегодня же есть совершенно не хотелось. Бикир в недоумении похлопал себя по животу и отправился в трапезную.

Ги-Мла ерзала в кресле от нетерпения. Обычно Бикир приходил раньше нее, но сегодня, как видно, засиделся за бумагами. Она захлебывалась слюной, глядя на полностью заставленный разными яствами стол, растущий внутри ребенок настойчиво требовал питания. Но не начинать же обед без мужа. Поэтому она не смогла удержать радостного возгласа, когда увидела входящего в трапезную Бикира.

– Наконец-то, любимый! Проходи скорее, я сейчас умру от голода.

– Я сколько раз говорил тебе, девочка моя, не стоит ждать меня, тебе необходимо хорошо питаться, –нежно сказал Бикир, усаживаясь за стол.

– Без тебя мне не вкусно, – хитро сказал Ги-Мла, выхватывая кусочек жаркого прямо из ковшика, которым прислужница накладывала кушанье ей в тарелку, – так что если маленький чего-то недополучит, это будет полностью твоя вина.

– Малохольные наследники нам не нужны, – усмехнулся Бикир, – придется держать тебя рядом и следить, чтобы тебе было вкусно.

– Согласна, – промурлыкала Ги-Мла, с полуприкрытыми от удовольствия глазами отправляя в рот очередную ложку.

Прислужница с полным сотейником жаркого подошла к Бикиру, но вид блюда не понравился светлейшему. Он жестом остановил девушку. Ее место сразу же заняла другая.

– Чего изволит светлейший?

Бикир окинул взглядом стол. Чего же он изволит? Ничего не хотелось, и все же он указал на зажаренного целиком мосорожка. Прислужница расторопно и умело отделила от ноги солидный кусок мякоти, обложила вокруг овощами и зеленью и с поклоном поставила перед господином. Бикир взглянул в тарелку. Он никогда не видел ничего отвратительнее этого истекающего соком, румяного, с поджаристой корочкой, куска мяса. Все же он отломил кусочек и понюхал. Желудок ответил таким спазмом, что Бикир едва не вскрикнул. С изменившимся лицом он положил кусок обратно на тарелку.

Как ни была Ги-Мла увлечена едой, сразу заметила, что с мужем творится неладное.

–Любимый, почему ты не ешь? Тебе нехорошо? Что с тобой?

– Все нормально, просто не голоден, – как можно естественнее ответил Бикир, хотя все внутренности кричали: нет! Ничего нормального! Тревога!

Ничего-ничего, сейчас обед закончится, и он потихоньку от жены вызовет целителя. Бикир улыбнулся Ги-Мле и хотел откинуться на спинку кресла, но тут живот резануло так, что он согнулся пополам, а потом сполз на пол, увлекая за собой скатерть вместе со стоящими на ней кушаньями.

– Бикир! – взвизгнула Ги-Мла и в одно мгновение оказалась рядом с мужем, – что вы стоите, идиотки? – накинулась она на служанок, – бегите за целителем!

– Да, нужен целитель, – с трудом проговорил Бикир сквозь стиснутые зубы и лишился чувств.

– Господина Силанга! – закричала Ги-Мла так, что Силанг, наверное, услышал ее из своего дворца.

Он бился с драконом-жирягой, он победил. Но мертвый дракон разлетелся на тысячу осколков, вмиг ставших рагатысками. Уродливые морды потянулись к нему со всех сторон. Он размахивал топором направо и налево, не обращая внимания на торчащий из живота кусок драконьего рога. Но их становилось все больше, среди ящеров мелькали черные молнии диких пырларлов. Или это тхиаидские солдаты… или вообще какие-то демоны. Руки горели до самых плеч, в голове стучали гигантские барабаны, кишки выворачивало наизнанку. Еще мгновение – и море демонов окончательно поглотит его. Но тут к нему протянулись сверкающие голубые нити. Из последних сил Бикир схватился за них… и вынырнул.

– Наконец-то, – услышал он голос Бакара, ему вторили тихие всхлипывания Ги-Млы.

– Тише, еще не все, – прервал их сердитый шепот.

Бикир с трудом огляделся, пытаясь понять, что происходит. Он в расстегнутой рубашке лежит на диване прямо в трапезной. Рядом с ним сидит Силанг с флюмайсом на коленях. Бикир ощутил жар его ладони у себя на груди. Голова кружилась, мысли путались. Его замутило, Бикир поморщился и попытался приподняться.

– Я не закончил, – Силанг прижал ладонь сильнее, – лежи спокойно.

– Проклятье, – Бикир прикрыл глаза ладонью, – чувствую себя недобитым жертвенным пырларлом.

– Повезло, что недобитым, – хмыкнул Силанг, – дыши глубже, сейчас станет легче.

Ги-Мла рванулась к нему, но Силанг предупреждающе поднял руку, и Бакар привлек невестку к себе, не подпуская близко. Ги-Мла всхлипнула и уткнулась ему в плечо.

Бикир недоуменно обвел всех взглядом.

– У вас вид, как у наемных плакальщиков. Все настолько плохо?

– Могло бы быть, – ответил Силанг, – но мы успели.

Главный целитель наконец убрал руку с груди верхала и опустил флюмайса на пол.

– Бакар, помоги встать. И принесите сладкого вина.

Теперь Бикир не чувствовал ни дурноты, ни боли, только неимоверную слабость во всем теле. Едва Бакар выпустил Ги-Млу, чтобы помочь Силангу, как она упала рядом с мужем.

– Бикир, любимый, не пугай меня так больше! Я думала, что осталась одна!

– Не одна, – улыбнулся Бикир, запуская руку ей в волосы, – у тебя есть восемь моих маленьких копий.

– Все они не заменят тебя, – всхлипнула Ги-Мла, прижимаясь к нему как можно теснее.

В трапезную осторожно заглянул первый жрец Эвайн. Увидев Бикира, он изумленно округлил глаза, потом шумно выдохнул и с блаженной улыбкой воздел руки к небу, бормоча благодарственную молитву. Возблагодарив богов, он приблизился к дивану и склонился в глубоком поклоне.