"The world is changed because you are made of ivory and gold. The curves of your lips rewrite history". "Velvet Goldmine"
Впервые упоминание об Адриане и Антиное встретила в произведении Оскара Уайльда "Портрет господина У.Х". Меня это очень заинтересовало. Роман "Воспоминания Адриана" считается magnum opus Маргерит Юрсенар, которая корпела над ним не один год - нам на радость.
Работа вызывает уважение. Мне понравилось гораздо больше, чем романы Рено об Александре, хотя тот персонаж (и Гефестион) мне очень нравятся. Да, видно, что М. Юрсенар относится к Адриану с нескрываемой симпатией, однако делает она это ненавязчиво и с аргументацией. Роман написан от первого лица, поэтому вряд ли человек будет судить сам о себе с негативной точки зрения. Однако, это интересно. Тем более, что христиане изначально возвели хулу на этого человека, и только спустя века можно было узнать и другую точку зрения от историков. Думаю, что этой точки зрения придерживаются и все адекватные люди. Адриан, бесспорно, был одним из лучших императоров Римской Империи (не то что бы я сильно разбираюсь, но).
Мне было очень интересно читать роман, так как в нём много философии, и чаще всего мысли Адриана были созвучны с моими или, скорее, он сумел им придать нужную огранку и выразить. Да, я относилась к герою произведения именно как к художественному персонажу, а не как к исторической личности. Хотя, если верить и учитывать сроки работы Юрсенар, с исторической точки зрения тоже всё нормально.
Кроме философствования много внимания уделяется и законам, и разрешению разных ситуаций в государстве, таким, как подавления бунтов, к примеру. Христиан/евреев Адриан видел, как секту (коей они, собственно, и были - теперь она разрослась до мирового масштаба, к сожалению). Выделял их нетерпимость по сравнению с верующими иных религий, в которых нигде не было сказано, что нужно враждебно относиться к тем, кто поклоняется другим богам. Люди (во многом благодаря правительству, конечно) как-то смогли сбалансировать верования и римские, и греческие, и египетские.
Не могу сказать, что много внимания уделяется внутреннему миру других персонажей - их всех мы видим с точки зрения Адриана, но этого достаточно для того, чтобы их образы обрели ясность. Это точно не картонки. Совершенно ясно представляются и Антиной, и Луций, и Плотина и другие.
Император очень даже дружил с женщинами. Именно дружил. Хотя сейчас почему-то любят говорить, что это невозможно. Узость взглядов, опять же. У него были и любовницы, и подруги, и любовники. К концу жизни он потерял уже слишком многих, потому уже стал воображать себе подругу.
он назвал ее именем длинную поэму, в которую вошли все легенды о муках и скорби людей. Эта Лида, которую я, при ее жизни, возможно, даже не заметил бы, стала для меня существом привычным, родным и более дорогим, чем многие женщины в моей собственной жизни.
Несколько любовниц упоминаются очень вскользь, однако даже такое появление, всего на одной странице или абзаце, дает яркую картинку персонажа. Больше всех из женских героинь выделяется Плотина. Она была императору намного ближе, чем жена Сабина, отношения с которой были весьма холодные и натянутые. Но всё же то, что большинство женщин проживали всего абзац в жизни правителя, очень хорошо характеризует отношения Адриана с ними (Плотина была исключением).
Мне же мечталось о большем – о человеческом существе, сбросившем совсем иные покровы, остающемся с собою наедине,[...] Когда человек читает, или размышляет о чем-то, или производит какие-нибудь подсчеты, он принадлежит не к мужскому или женскому полу, а к человеческому роду в целом; в лучшие мгновения жизни он вырывается и за пределы рода. Любовницы же мои как будто даже кичились тем, что мыслят чисто по-женски; дух – или душа, – которого я искал, был всего лишь едва уловимым ароматом.
То есть, Адриану и недоставало чего-то в женщинах, и одновременно что-то было для него лишним. В целом, он описывает их, как довольно властных, амбициозных и расчётливых созданий (без оттенка негатива). Потому ему, как нетрудно догадаться - и это логично - ближе была мужская компания: его возлюбленный Антиной, Луций, чернокожий раб Эвфорион. Просто представила себе, что было бы, если бы этот роман сейчас экранизировали. Русские "традиционалисты" (ну и другие жители постсовка) тут же начали бы говорить, что "там же геи", "там же черные" - ведь это первое, что они замечают почему-то (какая-то навязчивая идея). По невежественности своей они, видимо, считают, что геи и чёрные - это такие сказочные существа, как единороги или сыр тофу, которых придумали американцы, чтобы потом придумать толерантность и досаждать ею русским. Увы для них и к счастью для адекватных людей - это не вымысел, а правда. Да, этот роман очень удачно вписывается в современные тренды ) Так и просится на экран!
Кстати, о большой любви Адриана, мальчике Антиное. Почему мальчик (ну, во-первых, не девочка точно) - потому что чуть не дожил до 20 лет. Учитывая то, какие почести он оказал возлюбленному после его смерти, а это ни много, ни мало - обожествление самое настоящее, со множеством статуй, скульптур, самого юношу забальзамировали, отождествляли с Осирисом, устраивали празднества в его честь, назвали в честь него целый город! Это, наверное, самое огромное, масштабное и многочисленное посвящение из всех, что делались для людей. Честно, пыталась вспомнить нечто подобное, но всё меркнет рядом с ним.
Так вот, после всего этого ожидалась какая-то помпезность. Но нет, всё было поведано очень тихо, чуть печально, потом скорбно. Ведь о любви не кричат. Роман подан в виде писем умирающего Адриана, и действительно веришь в то, что этот человек, которому остаются считанные дни, вспоминает о своей жизни и даже о великой любви с некоторой усталостью, хотя и не без прорывающейся жалости. Ведь Адриан, конечно, скорбел и очень жалел о смерти Антиноя, и не только потому, что любил, но и так как считал это отчасти своей виной. По крайней мере, я её (вину) в тексте заметила. Он вспоминал не без сожаления и о том, как однажды ударил его.
Кстати, какой-то эротики тут нет, хотя такие отношения подразумеваются - максимум поглаживания по волосам. Мне показалось, что в большой мере, не так, как Антиноя, конечно, но Адриан любил и Луция. Потому что именно о нём он сказал, что "Он до конца оставался принцем из золота и слоновой кости". Это заставило меня вспомнить о фильме "Velvet Goldmine", где почти те же слова говорил Курт Уайлд Брайану Слейду - поэтому и взяла как заглавие, уж очень понравилось, хоть это и не про Антиноя. Может, именно из этого романа и взяли для фильма - кто знает, отсылок там много всяких(правда, в основном, к Оскару Уайльду).
Тронуло также упоминание об Ахиллесе и Патрокле. И то, как Адриан возложил венок на могилу Гектора, а Антиной- на могилу Патрокла (как Гефестион в своё время), но Адриан счёл это сентиментальностью и даже посмеялся над своим любимым, чем его очень обидел. Всё же, раз Адриан вспоминал всё это, думаю, он чувствовал свою вину.
Но только один я был способен измерить, сколько едкой отравы таится в глубинах нежности, какое отчаяние скрыто в самопожертвовании, сколько ненависти примешивается к любви. Оскорбленное существо бросило в лицо мне свидетельство своей преданности; ребенок, боявшийся все утратить, нашел способ привязать меня к себе навсегда. Надеясь благодаря этой жертве защитить меня от ударов судьбы, он, должно быть, считал себя очень мало любимым, если не понял, что не было для меня на свете беды страшнее, чем потерять его.
Антиной погиб при странных обстоятельствах. Он утонул, но как именно, историкам уже не узнать. Остаётся только выдвигать версии. В романе версия не то о самопожертвовании, не то о самоубийстве (есть различие). До этого было жертвоприношение сокола Антиноя, которого так же утопили и забальзамировали и сравнили с Осирисом. Осирис, кстати, тоже воскрес из мёртвых. Так что, сложись всё немножко по-другому, возможно, сейчас все верили бы в него и жизнь была бы немножко веселее и свободнее.
О том, каким был Адриан в качестве правителя
По-моему, достаточно мудрым и гуманным.
Всякий закон, который слишком часто преступают, – плохой закон; законодателю надлежит упразднить или изменить его, дабы презрение, с которым люди начинают относиться к этому нелепому установлению, не распространилось на другие, более справедливые законы. Я поставил себе целью во имя благоразумия отказаться от бесполезных законов и сохранить небольшое число широко обнародованных разумных актов… Я чувствовал, что пришло время в интересах гуманности подвергнуть переоценке все старые законоположения.
Конечно, он тоже совершал нелицеприятные поступки, особенно в конце жизни, когда ему пришлось устранить зятя как заговорщика (к слову, тот был намного старше), но в целом он был весьма неплох.
Вообще, восхищает широта взглядов древних римлян. Я всё больше думаю о том, что во многом они были прогрессивнее наших современников, а их мир был более открыт, способен вместить в себе абсолютно разные представления. Так странно, что в нашу эпоху, казалось бы, прогресс технический и медицинский происходят очень быстро, нам столько всего доступно, но при этом столько предубеждений даже в мелочах. Абсолютная узость взглядов, закрытость и отстраненность, ханжество и лицемерие. Связываю это как раз с той недобитой сектой. Хотелось бы как-то возродить и модернизировать античную культуру и античный строй, насколько это возможно и уместно при нынешнем положении вещей. Потому что то, что есть сейчас, меня не совсем устраивает, и даже печалит и угнетает временами. С приходом христианства явились вместе тёмные века, и длятся они до сих пор.
Но нагрянут другие орды, явятся другие лжепророки. [...] то, что казалось нам мудрым, окажется ничтожным; мерзким покажется нашим преемникам то, что было прекрасным для нас. [...] Мне виделось, как вновь приходят на землю свирепые законы, беспощадные боги, непререкаемый деспотизм варварских царей, возвращается мир, раздробленный на враждующие государства, мир, непрерывно терзаемый неуверенностью и тревогой. Другие часовые будут под угрозою стрел шагать взад и вперед по дозорным тропам будущих городов; нелепая, грязная, жестокая игра будет продолжаться, и люди, старея, неизменно будут вносить в нее новую и все более ужасную изощренность. Быть может, придет день, когда наша эпоха, пороки и изъяны которой я знаю как никто другой, покажется по контрасту золотым веком человечества.
Отзывы на книгу «Воспоминания Адриана», страница 2