Читать книгу: «Мелодия Бесконечности. Книга вторая: «Симфония чувств». Том первый», страница 6

– Вот видишь, как ты изменила меня, – мужская ладонь проникла под её халат, женщина лишь томно выдохнула и вздрогнула, но руку не убрала. – А когда-то меня называли Ледяным Лордом – и не только за светлый цвет кожи и волос.

– Никогда бы не поверила, милорд, – рассмеялась Александра. – Вы так страстны и нежны, как не всякий мужчина, – и тут же сникла, вспомнив грубость и жестокость мужа.

– Что случилось? – мужчина остановился и взял её за руку, которая ощутимо дрожала в его ладони.

– Ничего, не обращай внимания, – женщна моргнула и опустила свою белокурую голову.

– Я постараюсь, чтобы со мной ты забыла всё плохое, – он крепко прижал её к себе, что Александра сначала снова вздрогнула, потом сама прижалась к нему сильнее, от чего в свою очередь вздрогнул уже сам Лев. – Не бойся меня, доверься мне, – и ответом ему смелый взгляд серых глаз и тихое, но твердое: «Я не боюсь».

– И ты позволишь мне позаботиться о тебе? – потихоньку спросила женщина.

– Более того, я покорно прошу тебя позаботиться обо мне, – таким же сокровенным хриплым шепотом ответил мужчина, накрывая её своим телом.

Когда эти двое с небольшим опозданием спустились к завтраку, всё же найдя в себе силы оторваться друг от друга, были встречены понимающей улыбкой Марка, всё не выпускавшего из рук незамысловатый брелок в виде популярного персонажа торговой марки Hello Kitty в традиционном японском кимоно – хакама.

– Марк, ты обронил брелок, – Маргарита подняла с паркета пластикового котенка и хотела вернуть парню, но как только молодая женщина прикоснулась к игрушке, то ей снова открылось видение:

– Ну что, папаша, накинь чистый халат и надень бахилы, и можешь зайти в палату и побыть немного с женой и сыном, – из палаты вышел Джек, снимая марлевую маску с лица и резиновые перчатки с рук. – Только не очень утомляй Мей, она еще слишком слаба, – доктор похлопал парня по плечу и в сопровождении златовласой супруги удалился в ординаторскую, чтобы сменить одежду, принять душ и отдохнуть.

– Сын! У меня родился сын, вы понимаете?! – Марк всё ещё был не в состоянии поверить в случившееся, сгребая друзей в охапку, весь сиял от счастья и гордости, и все окна по коридору распахнулись от неконтролируемого всплеска его силы.

– Поздравляем! – со счастливой улыбкой принимал он поздравления от друзей.

– Вы не представляете, насколько я перенервничал, – юноша присел на топчан, вытерев рукавом вспотевший лоб.

– Марк, твоя жена – не твоя мать, а ты – это ты, а не твой отец, и ты совсем не обязан повторять его судьбу, – вполголоса произнесла маленькая брюнетка, присаживаясь рядом с ним.

– Я и не мог представить себя в роли отца, – юноша тряхнул головой и широко улыбнулся. – А как, должно быть, изумится мой отец, когда узнает, что стал уже дедом!

– Ну, как тебе сын? – попробовала слабо улыбнуться Мей, когда молодой человек вошел в палату, повернув к нему бледное осунувшееся лицо. – Правда, он красив? Весь в отца, – и сейчас девушка так удивительно напомнила ему Марико – такой же контраст темных волос и светлой кожи, раскосые темные глаза и полные губы – парень как будто увидел её другими глазами.

– Он очень красив, – Марк в нерешительности замялся, всё ни как не решаясь подойти ближе к этому беспокойному крикливому розоватому комочку с огромными серо-голубыми глазами. – Только теперь я буду хотеть ещё одного ребенка, чтобы был похож на тебя, – юноша поцеловал жену и взял на руки ребенка, и ощутил такую небывалую нежность – это была его семья, семья, избранная им самим.

– Мальчика. Это непременно снова будет мальчик, – девушка взяла супруга за руку, насмешливо глядя в его серые глаза. – Не хочу никаких дочерей – хочу быть единственной женщиной в твоей жизни и не хочу тебя ни с кем делить.

– Я всегда считал тебя умной, а сейчас ты говоришь, как избалованный ребенок, – Марк склонился к её лицу, убрав взмокшие спутанные пряди и снова поцеловал – уже в губы, глубоко и страстно. – Дурашка моя, разве я не доказал тебе свою верность, – погладил по черноволосой голове, преисполненный любви и благодарности. – Ты – уже единственная и самая главная женщина в моей жизни. А сейчас вам с малышом нужно отдохнуть, – Мей проводила мужа удовлетворенной улыбкой и закрыла глаза, засыпая после утомительных родов.

– Марго? – парень встряхнул её за плечи, в ответ на что маленькая брюнетка расплылась в улыбке и протянула ему подобранный брелок:

– Береги брелок, Марк, – таинственно улыбнулась девушка. – Он принесет тебе счастье. И счастье это тоже постарайся сберечь – и всё будет у тебя замечательно.

В покоях новобрачных первые рассветные лучи настойчиво пробирались между легкими гардинами и плотными шторами, пробуждая своими теплыми прикосновениями.

– Даже спишь ты чарующе, – Рафаэль легко коснулся её щеки и провел рукой по волосам, губы девушки растянулись в улыбке, а ресницы дрогнули – и распахнулись большие карие глаза.

– И ты совсем не жалеешь, что женился? Что уже не свободен? – усмехнулась Ями, поднимаясь с подушек и соблазнительно потягиваясь.

– Совершенно не жалею. И уверен, что не пожалею никогда, – супруг поднялся следом на ней, беря в плен своих объятий. – А ты? Не разочарована? – девушка повернулась и ответила томным поцелуем.

– И прекрасные одалиски и танцовщицы тебя не волнуют? Ты не заметил их сокрушенных взглядов в твою сторону? Я отобрала у них тебя, – красавица грациозно выпорхнула из его рук и присела за туалетный столик.

– Вот спроси меня, как те выглядели, во что были одеты, и как смотрели – а я не отвечу, потому что не заметил. Я смотрел только на тебя, – парень взял со стола гребень и принялся бережно расчесывать пышные темные кудри жены.

– Хорошо, что они не слышат тебя сейчас, – Ямуна улыбнулась и прикрыла глаза, наслаждаясь теми приятными ощущениями, что дарили руки молодого человека, продолжая после расчесывания массировать ей голову. – О! Они были бы очень расстроены, узнав, что их старания остались незамеченными.

– Вот зря ты так – я бы не мог осчастливить ещё кого-то в ущерб тебе, – обиженно прошептал Рафаэль, наклонившись, зарываясь лицом в густые девичьи волосы, накрывая своей ладонью её руку. – К тому же, если все последующие ночи будут какими, как эта, то, боюсь, моего здоровья не хватит на более, чем одну женщину, – и от этих слов стало вдруг жарко.

– Прости меня, я пошутила, – молодая жена посмотрела на него и соблазнительно покраснела, опустив глаза.

– А я совершенно серьёзен, – парень обхватил лицо супруги ладонями, подняв на себя, заглянул в её очи и заблудился. – Пусть все остальные привыкают к тому, что я для них уже потерян. Зачем мне кто-то ещё, когда я обладаю самой прекрасной женщиной на свете? Джон и Самаэль, например, могут мне возразить, а я даже не стану с ними спорить, но останусь при своём мнении.

– Ты примешь мои извинения? – Ямуна подарила ему легкий поцелуй, поднимаясь с пуфика, чтобы раздвинуть занавески на окнах.

– Прошу иметь в виду, моя госпожа, что я беру натурой, – юноша искушающе посмотрел на неё, остановив за руку, когда девушка направилась в душ.

– Думаешь, сегодня нам простят опоздание к завтраку? – игриво спросила супруга, когда дверь ванной комнаты закрылась за ними, и шум воды заглушил его ответ, и два тела сплелись под водопадом теплых струй, с готовностью удовлетворяя обоюдное желание насытиться друг другом.

В других покоях златокудрая Даниэлла придвинулась ближе к теплому телу мужа – доктор погрузил пальцы в её светлые волосы и поцеловал в макушку. Мужчина осторожно поднялся с постели, чтобы не разбудить жену. Приняв душ, он налил в бокал воды из серебряного кувшина, стоявшего на подносе на прикроватном столике, и вышел на балкон – смотреть, как весь мир замер в преддверии нового дня. А там деревья в садах расправляли свои листья навстречу первым лучам солнца, и травы тянулись к свету, а цветы начинали уже распространять свои обволакивающие ароматы, и звонкие трели шумных птиц возвещали приход рассвета.

Джек не заметил, как за его спиной в комнату влетела бабочка – небольшая и неяркая, потому и не очень приметная. Насекомое присело на нос девушке, и та негромко чихнула. Молодой хирург, наблюдавший за садом и поглощенный своими мыслями, не услышал.

Когда на его глаза легли две нежные ладони, мужчина поцеловал сначала их, потом медово сладкие губы любимой жены, в ответ красавица-блондинка ослепительно улыбнулась, позволяя ему более откровенные ласки.

– Ну что, ясноокая моя, будем спускаться к завтраку или не будем торопиться? – когда Джек улыбнулся, пальцами познавая на ощупь шелковистость девичьей кожи, в уголках его глаз образовались мельчайшие морщинки.

– Думается мне, что не только мы сегодня опоздаем, – хулигански сверкнули голубые глаза белокурой прелестницы.

Самаэль наблюдал, как в свете солнечных лучей горят золотым огнем волосы лежащей рядом женщины, не решаясь потревожить её сон.

– И долго вы так за мной наблюдаете, лорд-протектор? – прозвучал хриплый со сна голос, и зеленые глаза Кали засияли изумрудным светом.

– А давно ли вы уже не спите, леди-регент? – мужчина провел пальцем по её губам и погладил рыжие локоны.

– Оставим формальности, Сэм, – рыжеволосая сомкнула руки на его шее. – Прежде всего я – женщина.

– Да ещё какая женщина, – мужчина пылко поцеловал супругу. – Моя любимая женщина.

– Я много думала, – она немного отстранилась от него и задумчиво произнесла. – Слова Маргариты о том, что ничто в мире не сравнится с блаженством иметь ребенка от любимого мужчины… Девочка мудра не по годам… Как ты считаешь, стали бы мы хорошими родителями?

– Стали бы самыми лучшими. Если ты правда этого хочешь, то мы можем заняться решением этого вопроса прямо сейчас, – выдохнул Самаэль, привлекая жену к себе.

– Ты, проказник, я серьёзно, – насмешливо возразила Кали, упираясь ладонями ему в грудь.

– Так и я абсолютно серьёзен, – закивал мужчина русой головой. – Я и сам хотел поговорить с тобой, да всё не решался начать этот разговор.

– Я очень рада слышать это, – облегченно улыбнулась рыжая.

– А я рад, что ты это сказала, – их губы оказались в непосредственной близости, и далее пара предпочла перейти от слов к действиям.

В покоях Шарля-Анри и Валентины тоже просыпались.

– Я не слишком утомила тебя вчера? – женщина провела рукой по короткой стрижке Шарля, когда мужчина вышел к ней на балкон, разбуженный солнечным светом и привлеченный манящим ароматом кофе.

– О, нет! – супруг наклонился к её шее, едва касаясь, погладив рукой по плечу женщны. – А мы с тобой ещё дадим фору молодежи.

– Давно я не видела, чтобы ты был такой, – Валентина провела рукой по его теплой и приятно шершавой от щетины щеке, – со времен нашей молодости.

– Так почему бы не вспомнить те дни, когда мы совершали прекрасные безумства и жили страстью? – Шарль мечтательно прикрыл карие глаза, упиваясь её прикосновениями. – Наши молодые и нам помогают чувствовать себя, как в юности. А ты и сейчас выглядишь ошеломляюще. И кто знает, может, мы с тобой всех ещё удивим появлением малыша или малышки?

– Вы так заманчиво рассказываете, месье, – ответила жена блеском серо-голубых глаз.

Жарко этой ночью было и в гостевых апартаментах, выделенных для Альвис и Надира.

– Ты прекрасна, джаным (с тюркского – «душа моя»), – Надир поцеловал светловолосую королеву, помогая ей справиться с застежкой на платье перед выходом к завтраку.

– Это всё потому, что ты рядом со мной, а всё плохое осталось позади, – Альвис развернулась и сильнее прильнула к мужчине. – И больше всего я рада за Марка и его отца – хватит с них испытаний.

– Ты сильно привязалась к этому мальчику, да? – он провел рукой по уже успевшим значительно отрасти, мягким прядям светлых волос женщины.

– У меня нет детей, и мальчик был мне как сын, – меланхолично ответила женщина, и уголки её губ дрогнули. – Мне больно было видеть его терзания, а сейчас я могу быть спокойна за Марка.

– Кто знает, что нам преподнесет судьба, – тихо сказал бывший садовник, поднеся ладонь возлюбленной королевык своим губам. – Возможно, в нашей жизни ещё появится тот или та, кому мы сможем отдавать наше тепло и нашу любовь, кроме друг друга, конечно. И, если моя королева не побрезгует связать судьбу с бывшим садовником…

– Пусть только кто-нибудь посмеет заявить, что ты не достойнейший из всех! – женщина с пылом принялась покрывать поцелуями лицо Надира, и по её щеке соскользнула слеза. – Впрочем, что мне до мнения других – я, в конце концов, только женщина, влюбленная женщина, которая лишь хочет спокойного и тихого счастья после всех тяжелых лет, – и мкжчина крепче прижал к себе теплое женское тело, стараясь успокоить.

Под небесами Индии

И вот постепенно зал для трапез стал наполняться звуками и запахами, людьми, рассаживающимися за большим обеденным столом и обменивающимися утренними приветствиями.

– О! А мы думали, вас раньше обеда и не ждать, – лукаво усмехнулся Джон, обращаясь к молодоженам, появившимся в парадном зале.

– Ну, мы всегда можем вернуться и продолжить на чем остановились, – недвусмысленно дал понять Рафаэль, отодвигая кресло для жены, на что старший брат понимающе улыбнулся, а Ями смущенно опустила голову, присаживаясь за стол, успев соблазнительно стрельнуть умело подведенными сурьмой глазами в сторону мужа.

Маргарита огляделась по сторонам и рада была увидеть счастливые улыбки на лицах близких и друзей – особенно тешили её сердце отец и сын Витриченко и леди Александра, многое повидавшие в своей жизни и, несомненно, заслужившие и свою долю счастья, а также господин Надир и миледи Альвис – нашедшие друг друга после столь долгого времени.

– Молодой господин, Ваша Милость, всего ли достаточно на столе? – окинул взглядом выставленные блюда главный повар – полный лысеющий мужчина в возрасте, прослуживший во дворце уже больше двадцати лет и пользовавшийся заслуженным авторитетом.

– Более чем, друг Рустем, – одобрительно кивнул Джон. – Окажи нам честь и отобедай за нашим столом.

– Благодарю, Ваша Милость, – польщенный мужчина почтительно поклонился и занял одно из свободных мест за столом.

– Теперь я могу признаться и попросить прощения за то, что в детстве воровал с кухни пастилу и мармелад, – виновато улыбнулся Джон.

– Я давно уже знаю, что это были вы, – рассмеялся повар, погладив себя по большому животу, и его смех подхватили остальные.

Последним в зале появился генерал Агни – высокий широкоплечий мужчина средних лет, с магнетически притягательными глазами цвета горького шоколада и потрясающей харизмой во всем своём облике – от гордой осанки и твёрдой походки до расшитого золотом ярко-желтого мундира со всеми заслуженными знаками отличия, облегавшего могучую грудь. Темные волосы Агни были гладко зачесаны и собраны сзади в хвост – на солнце они отливали рыжим, благодаря частому использованию хны, придававшей им такой экстравагантный оттенок, идеально дополнявший весь его образ укротителя огненной стихии. Его Атрибут – воспламенять взглядом. Кроме того, он владеет особыми артефактами, изготовленными самим Джоном – очками, с помощью которых можно смотреть как угодно далеко, сквозь любые препятствия, и огненным жезлом, извергающим пламя невероятной температуры.

– Приветствую, мой юный повелитель, да продлится твоё царствие, и да будет оно славным в памяти потомков! Приветствую, почтенные дамы и господа! – он поклонился, и Алишер встал и тоже ответил ему поклоном.

Джон поднялся со своего места и подошел к генералу, выразив почтение заслуженному воину, другу и соратнику его покойного отца:

– Долгих лет и благоденствия, досточтимый генерал, – обнял он его с сыновьей почтительностью.

– Здравия желаю, Ваша Милость, – улыбнулся мужчина. – Я также недавно женился, мой господин, и супруга моя просит разрешения лично поприветствовать вашу семью и уважаемых гостей.

– И где же ваша супруга, генерал? – с любопытством спросил Джон. – Для нас будет честью познакомиться с ней.

– Она приехала со мной, и ждет вашего позволения появиться, – с легким поклоном ответил генерал.

– Тогда позовите её, – Джон хлопнул в ладоши, и один из стражников, стоявших у дверей, удалился, – не будем заставлять даму ждать, – и в зал величественно вошла женщина в темно-синих одеждах, расшитых серебром, подобно сверкающим звездам на бескрайнем ночном небе, а лицо её было скрыто легкой полупрозрачной вуалью.

– Но, почему вы в вуали, госпожа? – спросил Джон, поклонившись.

– Прошу прощения, Ваша Милость, я бы не хотела быть узнанной, – женщина склонилась в поклоне. – Двери приличных домов закрыты для таких, как я. Не хочу причинять вам неудобства.

– Ваш голос… я припоминаю его, – он вспомнил, что уже слышал этот голос, и легкий аромат её духов тоже показался ему знакомым, но лицо её всё ещё было скрыто. – Я могу знать вас?

– Вы помните меня, милорд? – дама откинула с лица тонкую ткань вуали и открыла своё лицо – уже не молодой, но ещё привлекательной женщины с темными волосами и карими глазами, по всему, блиставшей в молодости своей красотой. – А я вас хорошо помню, и рада видеть, что вы благополучны, Ваша Милость, – улыбнулась она.

– Рад видеть вас, госпожа Ратри, присаживайтесь с нами за стол вместе с генералом, – конечно же, Джанъян не мог не узнать её. – И я не стыжусь находиться с вами под одной крышей и есть за одним столом, – он взял гостью за руку и подвел к свободному месту рядом с генералом. – Я обязан этой женщине, – обратился он к сидящим. – То, каким я был, меня совсем не красит, но это всё в прошлом, а вы имеете право знать. Дайте, я сначала выскажусь, а потом уже ваше право – судить меня. Я много пил после развода, очень много – ещё чуть-чуть и стал бы алкоголиком, наверно. Я мог не помнить утром, с кем подрался вечером, с кем провел ночь. А боль всё не утихала. Прошло несколько месяцев, и меня уже знали во всех окрестных кабаках. Каждый раз я, испытывая стыд, внимал наставлениям отца и угрозам выслать меня в провинцию, и каждый раз всё повторялось снова, и не мог остановиться. Так продолжалось, пока одна из таких пьяных посиделок не закончилась дракой. Я был ранен – не серьёзно, но не смог бы помешать другим добить меня и обокрасть. Тогда мне и встретилась эта женщина – её знали все владельцы местных заведений – это я потом понял, почему. Госпожа как раз покидала очередного клиента. Она и вывела меня из бара, и выходила у себя: как я узнал позже – в публичном доме. Ратри была его хозяйкой, однако совсем не походила на продажных женщин – была образованной, утонченной, гордой и… очень мудрой. Мы много с ней говорили – забавно, не правда ли? Изливать душу чужому человеку в таком заведении, где обычно принято удовлетворять другие потребности… Оказывается, выговориться незнакомому человеку, иногда бывает гораздо легче, чем родным, от которых я предпочел отгородиться, так как даже в самих этих стенах находиться было невыносимо. То, что не удалось отцу, то, с чем не смог справиться я, у неё всё получилось с первого раза – она просто подвела меня к зеркалу и заставила посмотреть на своё отражение, посмотреть в глаза своим страхам и своим порокам. Ещё госпожа сказала: «Посмотри, что ты видишь? Такого отца бы ты желал своему сыну?». И тут меня как переклинило – о, как же она права. Ниже падать некуда, нужно взять себя в руки и подняться снова на ноги – ради сына, ради Алишера… И мне глубоко параллельно, что думают доморощенные ханжи – духовно эта женщина гораздо чище многих из них, – Джанъян говорил, и голос его дрожал, а руки тряслись, как у настоящего алкоголика.

– Ваша Милость забывает, чем я обязана вам, – Ратри одарила его ободряющим взглядом. – Вы и покойный князь, да будет пухом ему земля, помогли мне и моим девочкам найти более достойные занятия, и устроиться в этой жизни.

– Многие из них действительно были талантливы, благодаря вашему воспитанию – кто в стихосложении, кто в музыке, кто в живописи, кто в танцах или в вышивании. Вы были для них матерью не по должности, а по призванию и отношению к ним.

– Ваша Милость, ну, что же вы наделали? – она замахала ладонями себе на лицо, потом взяла со стола салфетку и промокнула глаза. – Я так тронута вашими словами, что заплачу сейчас прямо при всех. (Как тогда, когда вы сказали, что нам больше нет необходимости торговать собой.)

– Это ничего, поплакать иногда полезно и не зазорно, – усмехнулся он, разливая присутствующим вино. – Я же всё думал, как такая женщина оказалась в таком месте, и всё-таки узнал вашу историю…

– Теперь уже я сама, Ваша Милость, – продолжила за него женщина. – Я уже могу спокойно об этом говорить. Я рано лишилась матери, мой отец начал пить – он пропил всё, что можно было, пока ничего не осталось… Тогда он продал меня в публичный дом – там я провела последующие годы. Бывшая до меня хозяйка заведения заменила мне мать и научила всему, что знала сама, а я же пошла дальше – я приглашала лучших наставников для своих девочек.

– Я когда это услышал, то понял, почему вас так зацепил, – он сел на своё место и опустил голову. – И всегда буду вам бесконечно признателен.

– И тогда вы упросили вашего батюшку, да светла будет его вечная память, принять участие в нашей судьбе, закрыть бордель и найти девушкам приличное занятие… – женщина внезапно осеклась и замолчала, заметив, что по щекам Маргариты потекли слезы. – Ради Бога, простите меня, маленькая госпожа, я не хотела вас расстраивать, в вашем положении нельзя так переживать.

– Прости меня, Маргарита, если я обманул твои ожидания, – тихо произнес Джон, обнимая жену. – Но, я действительно горжусь, что смог пересилить свои пороки и открыть душу тем, кто не отвернется от меня.

– Никто из нас не идеален, но ты смог подняться – вот что действительно важно, – она смешно шмыгнула носом, когда он вытер платком ей лицо. – И примите мою благодарность, госпожа Ратри, теперь никто не посмеет даже косо посмотреть в вашу сторону!

– Вы очень добры, маленькая госпожа, – мягко улыбнулась женщина. – Да, я и сама теперь, видите, благородная дама стала.

– Благородство души не соизмеримо выше благородства происхождения, сударыня, – ответила ей молодая княгиня.

– Ещё раз убеждаюсь, что ты настолько же мудра, сколь и прекрасна, – крепче обнял её Джон.

– Давайте лучше я сыграю вам, – предложила Ратри, углядев в дальнем углу зала, лежащий на диванных подушках ситар, и пальцы её нежно перебирали струны, извлекая тихий мелодичный мотив, заслужив восторженные аплодисменты.

– Где же были вы это время? – от чистого сердца спросил Джанъян.

– Там, где никто не знает о моём прошлом, Ваша Милость, – и в её темных глазах отразилась светлая грусть. – Где моим мальчикам не придется стесняться своей матери.

– О! Так у вас есть дети? – Джон заинтересованно улыбнулся.

– Да, мальчики-близнецы, почти ровесники молодого повелителя, сорванцы, как и все ребятишки в их возрасте, – кивнула женщина с мягкой улыбкой, и лицо стало сразу светлее и моложе при одной только мысли о них. – И я вдвойне благодарна генералу за то, что он принял не только меня, но моих мальчишек, – она положила свою ладонь на руку генерала, и он улыбнулся уголками губ – и даже улыбка вышла у него полной величия и шарма.

– А почему бы вам не показать своим сыновьям дворец? – не раздумывая долго, предложил Джон. – Не показать им, как здесь уважают и чтут их мать? Думаю, Алишеру не помешают товарищи по учебе и играм. Что скажете, юный княжич? – обратился он к сыну.

– Друзья моего отца – мои друзья, – юный князь с улыбкой одобрил идею, а в душе мечтал запрыгать от радости оттого, что у него, возможно, скоро появятся новые друзья, – рады будем видеть ваших детей, госпожа Ратри.

– Спасибо, – губы женщины дрогнули, но это не помешало ей улыбнуться в ответ. – Я, правда, очень тронута, – потом она шепнула на ухо сидящему рядом Джону: – Кстати, помните, Ваша Милость, что я говорила вам – что ваше сердце еще найдет исцеление?

– Я не забыл, госпожа Ратри, – подмигнул он. – Ещё я помню, что вы можете толковать сны и читать по звездам.

После трапезы женщины отправились посетить базар, а мужчины ещё остались пообщаться за кальяном и кофе, а после – посвятить время стрельбе из лука.

– Прости меня, – проходя мимо, Кали опустила глаза и задержала руку на его плече. – Прости меня, княже.

– Не твоя в том вина, что я не смог стать для тебя тем, кого ты полюбила. Кроме того, я бы мог не встретить свою любовь, – Джон покачал головой и усмехнулся. – Только познав горечь, можно распознать счастье.

Для выхода в город девушки надели яркие расшитые шелковые туники и в комплект к ним – шаровары и кожаные туфли ручной работы, их головы покрывали легкие платки, которыми, при случае, можно было закрыть лицо, защищаясь от палящего южного солнца.

А восточный базар шумел и бурлил, обволакивая и увлекая в свою волшебную и чудодейственную атмосферу. Чего тут только не было! Фантастические ткани и разноцветная одежда, целебные мази и снадобья, косметические средства и дурманящие своими ароматами духи, мыло ручной работы, изготовленное чуть ли не в единственном экземпляре, украшения с драгоценными и полудрагоценными камнями, изделия из кожи и дерева, кованные и плетеные изделия, ковры и гобелены, посуда из стекла, серебра и керамики, всевозможные сорта кофе и чая, вина и табака, овощи и фрукты со всех концов света: апельсины и абрикосы, инжир и финики, шелковица и манго, яблоки и груши, вишня и виноград, чечевица и нут, дыни и арбузы, мед и орехи – всего и не перечесть, а на площади выступали факиры и акробаты, жонглеры и канатоходцы, клоуны и дрессировщики.

И каждый торговец зазывал в свою лавку покупателей, щедро одаривая комплиментами и клянясь, что именно его товар самого отменного качества по самой сходной цене – специально для прекрасных сударынь. Но даже видавший много необыкновенных украшений, пожилой и опытный купец ювелирной лавки был поражен красотой и изяществом украшений на вчерашней невесте – казалось бы, он знал на перечет всех талантливых ювелиров, чьими товарами он торговал, безошибочно определяя по характерному стилю и особенностям – кто именно изготовил данную вещь, но этого мастера он не знал, однако желал бы иметь в своём ассортименте его прекрасные работы. Таким образом уже заочно у Рафаэля появился первый заказчик. А в другой лавке Маргарита увидела набор из элегантных туфель и очаровательной сумочки чистого синего цвета – вспомнив, что у Мей есть отличный весенний плащ, к которому они идеально подойдут, она решила приобрести их, вручив потом Марку. Надо было видеть ту сцену и его глаза, когда девушка протянула ему пакет с женскими туфлями и сумочкой – она ещё долго не могла остановить приступ смеха, прежде чем объяснила ему, что это – для Мей, что девушке будет приятен такой знак внимания.

Подведя итоги, можно с уверенностью утверждать, что праздник удался на славу, и слава эта ещё долго будет греметь по всей округе и жить в памяти свидетелей торжества, а уж сами молодые так точно будут помнить до конца своих дней, и ещё внукам будут рассказывать.

И чтобы закрепить это сказочное впечатление, свадебная фотосессия в декорациях самого известного символа Индии подходила просто идеально.

Новоявленные супруги изрядно волновались, оно и понятно – такая колоссальная ответственность, представлять свою нацию и историю своей страны перед лицом миллионов читателей. Но их лица светились счастьем, и это было лучше любой рекламы средства, делающего кожу гладкой и сияющей, а глаза – пленительными. И больше ничего не нужно было, ибо никакому косметическому средству не под силу приукрасить естественную красоту, а комплекты одежды привезет группа агентства под руководством господина Ондзи. В Агру пожалует и сам Танака-сан, чтобы контролировать процесс съемок и лично отобрать те снимки, которые пойдут в печать.

А пока они могли расслабиться после завтрака и посвятить ещё пару часов отдыху в тени деревьев на берегу озера под тихий плеск воды и шелест листвы, пока полуденная жара ещё не успела окончательно вступить в свои права. Люди радовались возможности расслабиться, а собаки и Милорд – возможности с упоением погоняться в шелковистой траве за пестрыми быстрыми бабочками.

Марк с отцом и Александрой сидели наиболее близко к воде – мужчины рисовали, а женщина плела венок из собранных полевых цветов.

Джон играл в мяч с сыном и Розалиндой.

Девушки раскованно болтали, давая шутливые и серьезные наставления молодой новобрачной – как в вопросах личной жизни, так и насчет предстоящей фотосессии.

Сидя на коленях у Валентины, Аделька усердно раскрашивала купленную в Москве раскраску, тщательно выводя каждый штрих карандаша – девочка настолько сдружилась с родителями Маргариты, да и они успели сильно привязаться к ней.

Вот об этом и собиралась поговорить Марго со своим отцом, как только выдалась возможность – ей всё не давал покоя его озабоченный вид с тех пор, как он вернулся из своей поездки.

– Папуль, ты не переживай так, – девушка придвинулась ближе, подогнув ноги под себя и обняла отца за шею, как любила делать это в детстве. – Ты делаешь всё, что в твоих силах.

– Видимо, не всё, – мужчина убрал с её лица выбившуюся из прически прядь волос. – У моего друга были проблемы, а я не знал. Допускаю, что он хотел оградить меня от чего-то. Но, от чего? Почему он скрыл от меня? Почему не поделился? Не попросил помощи, если нуждался в ней? Что он узнал, чего не знаю я? – переживания последнего времени добавили морщин на лице Шарля, но его глаза, такого же цвета, что и у дочери, были полны раздумий. – Мы ведь с твоей матерью тоже долго не могли иметь детей, как и они с Шарлоттой. А потом у нас получилось, и ты порадовала нас своим появлением на свет, – снова и снова Шарль-Анри прокручивал в уме и заново анализировал то немногое, что удалось узнать, а конкретно то, что его друзей опознали только по фотографии (так как они были зарегистрированы под вымышленными именами) в одной из клиник репродуктивной медицины, где женщина действительно родила девочку. – К чему была вся эта конспирация? Почему он спрятал ребенка? Он, точно бежал от чего-то, или – от кого-то. Почему, почему всё так обернулось? Что я мог для него сделать? Я ничего не понимаю… У нас же – Генетический Центр, который занимается и проблемами бесплодия в том числе, так почему не обратился к нам? Что постыдного в желании создать полноценную семью и иметь ребенка от любимой женщины? Мне стоит поговорить об этом с нашим руководителем.

– Ты думаешь, что Адель – их дочь? – Маргарита посмотрела на отца.

– Не берусь утверждать наверняка, но склонен так думать, – ответил он. – Твои видения связали их. Когда девочка вырастет, то пусть сама решает, делать ли ей экспертизу, пока же она ещё слишком мала для подобного решения.