Читать книгу: «Субстанция», страница 4

Распылитель

Они остановили свой запыленный автофургончик на обочине шоссе и некоторое время молча изучали дом, расположившийся несколько в стороне от дороги. Двое мужчин, сидевших в кабине, предусмотрительно не подъезжали ближе, хотя сделать это можно было без проблем.

Был жаркий полдень, и водитель фургона то и дело отхлёбывал воду из бутылки, не сводя пристального взгляда с особняка. Второй долго исследовал в бинокль окна и парадную дверь, пока не сказал:

– Всё, можем начинать!

Первый всё понял без дальнейших объяснений. Им хватило пять минут, чтобы облачиться в защитные костюмы и натянуть противогазы. Лишь после этого они аккуратно распаковали удлинённый стальной кейс, в котором лежал распылитель. Длинная штуковина, сделанная из металла и пластмассы, напоминала безобидную форсунку, к которой присоединялась ёмкость с каким-то веществом, хотя на деле являлась боевой единицей, произведённой на одном из секретных военных заводов.

После этого они решительно направились к дому. Водитель уверенно держал в руках распылитель; они уже давно договорились, что в его обязанности входит распылять, а в обязанности второго – всё остальное.

До дома оставалось всего несколько метров, как вдруг дверь распахнулась, и на крыльцо вышел мужчина, очевидно, хозяин особняка. Он лениво вынул из пачки сигарету и собирался было закурить, когда вид двоих незнакомцев, одетых столь незаурядно и даже пугающе, ввёл его в ступор, и он так и остался стоять с горящей спичкой в руке.

Люди в химзащитных костюмах переглянулись, удивлённо блеснув стёклами противогазов, и, казалось, сами были немного сбиты с толку. Все трое застыли в немой сцене, пока хозяин скромного поместья не подал голос, обращаясь к кому-то в доме:

– Люба, ты только погляди!..

Человек с распылителем отреагировал на удивление быстро. Он поднял своё орудие, направив наконечник форсунки на мужчину, и нажал спусковой крючок. Хозяина дома обдало струёй бесцветной распылённой жидкости. Оба незнакомца не стали особо долго заострять на нём внимание и просто прошли мимо рослой фигуры, одетой по-домашнему в потёртые джинсы и футболку. Фигура осталась стоять в той же позе, в какой пребывала пять секунд назад, словно её подвергли мгновенной заморозке. Мужчина дышал, рассуждал и, казалось, всё чувствовал, однако был полностью парализован.

Прежде чем переступить порог дома, первый выпустил внутрь хорошую дозу содержимого форсунки. Выждав несколько секунд, они оба зашли в дом. Внутреннее убранство особнячка оставляло желать лучшего, хотя и не без доли скромного мещанского порядка. Было видно, что здесь жили люди, далёкие от городской жизни, поддерживавшие своё благосостояние главным образом ведением фермерского хозяйства.

В одной из комнат незваные гости обнаружили маленького мальчика, застывшего над своим письменным столом. Малыш изучал какой-то учебник, готовясь к школе, и теперь буквально вгрызался в него глазами, не в силах повернуть голову. Он прекрасно слышал, как в дом ввалились двое, топчась подошвами грубых стоптанных ботинок по свежевыдраенному, покрытому краской, деревянному полу, однако, как ему ни было любопытно, он не мог повернуть шею и даже моргнуть – всё внимание было обращено на учебник.

Заглянув на кухню, незнакомцы увидели окаменевшую фигуру женщины средних лет в грубом халатике, склонившейся над плитой, на которой уже начинало что-то подгорать. Первый на некоторое время с явным вожделением задержал на ней внимание и отвернулся лишь тогда, когда стёкла на его противогазе начали запотевать. Второй уже вовсю орудовал в гостиной и спальне семейной четы, выворачивая ящики шкафов, буфета и шаря где только можно по всем углам. Заметив нерасторопность своего напарника, он сердито промычал что-то невнятное сквозь противогаз, и его спутник оживился в ответ. Он занял свой пост у окна, выходившего на шоссе, следя за обстановкой вокруг.

Недовольство второго можно было понять – действие вещества начнёт ослабевать примерно через час. Так оно и было рассчитано теми, кто его создал – военными учёными. Часа должно хватить, чтобы взять в плен без единого выстрела не взвод, не батальон, а сразу целую армию парализованных солдат. Затем в распоряжении захватчиков окажутся не боевые точки, а целые города – в зависимости от мощи химических атак. И с точки зрения гуманности это тоже был плюс. Но почему-то эта идея у военных не прошла, и распылитель чуть ли не в единственном экземпляре, можно сказать, волей случая попал в руки двух карманников. На чёрном рынке у воров не особо пользуется популярностью огнестрельное оружие, но как только бывалый шулер Изумруд увидел распылитель, который отдавали почти за бесценок, то он понял, что к чему. Немало помогло прийти к решению и его незаконченное химическое образование. Жаль только, что ему не хватило ума раскрыть формулу и пришлось довольствоваться только содержимым ёмкости, объёмом примерно на пять литров. Однако первый же опыт показал, что содержимого хватит как минимум на тридцать налётов.

Он взял себе в напарники Свирепого. Тот, конечно, маньяк, часто отвлекается на несущественные мелочи и считает ворон, когда не надо, но зато отличный водила, силён как бык и подходит как никто на должность верного оруженосца.

Беглый осмотр дома показал, что поживиться здесь особо нечем, хотя в старом комоде нашлось немного денег, отложенных, видимо, на чёрный день.

Изумруд осторожно снял противогаз и, отдышавшись, сказал:

– Знаешь, о чём я жалею? Они парализованы, их нельзя пытать, и они не скажут тебе, где прячут своё золотишко.

Свирепый энергично закивал, хотя противогаз снимать не стал, опасаясь того, что химикаты ещё не выветрились.

– Хотя их можно связать, дождаться, когда они очнутся и задать несколько вопросов, – продолжил предводитель шайки.

Свирепый молчаливо уставился на него, напоминая слона-мутанта, не понимающего, чего от него добивается дрессировщик.

– Но это не наш метод, – резюмировал Изумруд. – Я против мокрухи, и ты, надеюсь, тоже?

На этот раз Свирепый сорвал-таки с себя защитную маску и выпалил:

– Я готов приступить, Изумруд!

– К чему? – удивился тот.

Свирепый выхватил из своей походной сумки огромную заточку, память с одной из зон.

– Я думаю начать с мужика…

– Постой-постой, – откликнулся его сообщник, – я же сказал, что мы эти не занимаемся! Сколько у нас бабла?

– Три тысячи.

– Что ж, на первое время хватит, на бензин, туда-сюда… Мы берём не те объекты. Нам нужен ювелирный магазин или что-то вроде этого, а мы занимаемся ерундой. Ладно, забирай деньги и пошли к машине.

Они вышли из дома, едва не столкнув с порога хозяина, напоминавшего изваяние с нераскуренной сигаретой в руке.

– Чёрт, я уже забыл о нём! – ругнулся Изумруд.

Он направился к фургончику, подсчитывая в уме, насколько им может хватить добытых денег, если не шиковать, когда его остановило неприятное ощущение, что позади него происходит что-то мерзкое. Обернувшись, он увидел отвратительную картину. Свирепый, полосовал грудь хозяина остриём заточки, вырисовывая кровавые линии.

– Ты что, с ума сошёл! – крикнул он, не веря своим глазам.

Если честно, он подозревал, что рано или поздно власть, которую давал распылитель, подействует на слабую психику его напарника, и в нём пробудится дремлющая тёмная половина. Но он не ожидал, что эта половина окажется такой кровожадной.

– Одну минутку, – ответил Свирепый, поглощённый своим жестоким занятием. – Я сделаю ему широкую улыбку, – с этими словами он, словно дирижер, взмахнул заточкой у рта беззащитной обездвиженной жертвы.

Изумруд заметил, что распылитель лежал у крыльца, оставленный без присмотра. До него было всего несколько шагов. Свирепый уже начал разделывать хозяину рот, хохоча от восторга, который, видимо, доставлял ему вид крови. Однако в отличие от напарника, Изумруд этого вида не переносил.

Он бросился к распылителю, направил форсунку на своего обезумевшего сообщника и выплеснул на него порцию химикатов.

Свирепый застыл в странной позе перед изуродованным хозяином. Это напоминало некую композицию гипсовых фигур – убийца-маньяк, набрасывающийся на миролюбивого фермера.

Изумруд посмотрел на часы – прошло уже почти пятьдесят минут с момента нападения. Ему даже показалось, что изувеченный фермер моргнул одним слезящимся глазом.

– Я не виноват, дружище, – бросил ему Изумруд. – У него крыша поехала… Это всё – распылитель.

Понимая, что нужно торопиться он быстро зашагал к фургону. Было досадно остаться без помощника, но, с другой стороны, тот вконец свихнулся и потом, теперь ему, Изумруду, не нужно делить добытые ценности.

Уже подходя к машине, он услышал протяжный стон. Хозяин медленно приходил в себя. Израненный сплошь и поперёк, он шевелил разрезанным ртом, издавая нечленораздельные проклятия в адрес застывшего рядом головореза. Неизвестно, о чём думал в тот момент сам Свирепый, видя, как его жертва возвращается к жизни, вынимает из его руки заточку и принимается в отместку за него самого…

Изумруд гнал по шоссе, стараясь не думать о печальной участи Свирепого.

Однако, как он ни хотел, он не мог совсем не думать о нём. Даже взяв один из крупнейших банков три месяца спустя, он продолжал о нём вспоминать. Свирепый снился ему по ночам, когда Изумруд необдуманно спускал миллионы в одном из роскошных казино. И спустя ещё пять лет, оказавшись за решёткой, мысль о последних, видимо, крайне мучительных минутах своего бывшего сообщника доставляла ему немного не совсем здоровой радости в холодной камере.

Однажды в одну из бессонных ночей, корчась на нарах, он подумал: «А ведь это был заброшенный дом, на отшибе. И семейка, наверно, ещё та…»

Выйдя из тюрьмы, Изумруд решил покончить со своими ночными кошмарами раз и навсегда и приехал назад в это заброшенное место, где стоял ветхий фермерский дом.

Постучавшись в дверь и не дождавшись ответа, он уверенно вошёл внутрь. Изумруд увидел несколько фигур в гостиной и громко возвестил о своем приходе:

– Мир вашему дому!

Он увидел троих людей в комнате, занятых чтением каких-то книг. Зрелая женщина в халате, молодой юноша и изуродованный мужчина. Изумруд без труда узнал всех троих, как будто он видел их только вчера. Женщина вскрикнула при его виде, юноша застыл как вкопанный, а фермер вполголоса ругнулся, и нежданный гость понял, что его тоже узнали.

– Я хочу знать только одно, – сказал он, почти моляще. – Что вы с ним сделали? И где закопали?.. Вот и всё!

Хозяин, помрачнев, отложил книгу в чёрной обложке, напоминающую Библию, поднялся с кресла и сказал:

– Идите за мной.

Они вышли из дома и, обойдя его с другой стороны, около получаса шли по унылой безводной степи. Было жарко и солнечно, прямо как в тот самый злополучный день. Наконец фермер привёл его к незаметной могиле, на которой вместо цветов росли одни сорняки и степная полынь.

– Вопросов больше нет? – спросил он. – Его заточка вместе с ним в могиле. Мне доставило удовольствие нарезать из него ремней, а жена подсказала, что плита не только для жарки гренок.

Изумруд натянуто улыбнулся и сказал:

– Видите ли, пока мы наедине… В общем, я бы хотел предложить вам сотрудничество.

Хозяин с неподдельным удивлением уставился него.

– Я насчёт распылителя… Он всё ещё у меня. Я слегка подорвал здоровье на зоне, и мне очень была бы кстати ваша помощь в качестве верного оруженосца. Это очень высокооплачиваемая должность, поверьте мне. И потом… это власть, о которой вы и мечтать не могли. В этом распылителе такая сила!.. Короче, там хватит ещё на несколько налётов.

Фермер молчал, но в его холодных глазах, казалось, блеснул алчный огонёк.

– Пойдёмте назад, – сказал он подавленно, но жадно, – жена приготовит нам чаю и гренок.

Коктейль

Было ровно девять часов утра, когда мы влетели в вестибюль банка – единственного банка в том городке, где были проездом. Надо было срочно срубить бабла, вот мы и решили, что провинциальный банк будет как нельзя кстати. Вы спросите, что заставляет вести такую жизнь? Отчаяние? Нужда? Безысходность? Ответ отрицательный! Всё, что нам нравилось – это погрузиться в экстрим, забыть обо всём на свете и вообразить себя гангстерами из классного голливудского боевика. Конечно, это крайне легкомысленный подход к жизни, но если бы у нас его не было, мы бы не заполучили такое сокровище, которое не снилось даже Биллу Гейтсу!

Мы рассчитали всё верно. В этот ранний час в банке спали не только клерки, но и охранники и, ворвавшись с криками и стволами наперевес, (причем далеко не игрушечными, ведь у моего напарника Лёхи был в руках «калаш» плюс несколько магазинов на смену, а у меня – старый добрый ПМ), мы быстро вывели всех из строя. Клерки прижались к своим стойкам; охранники послушно, внемля нашей ненавязчивой просьбе, распластались на полу.

Пока я держал под прицелом охранников, Лёха принялся вычищать кассу. Наличных оказалось не так уж много, однако достаточно, чтобы перекантоваться первое время, и я крикнул напарнику, уже было вошедшему в азарт, чтобы он завязывал, ведь в любой момент могли появиться менты или ОМОН. Как знать, успел ли один из клерков нажать потайную кнопку?

Впрочем, если уложиться в несколько минут, то чаще всего подобная наглость срабатывает, и нам удаётся безнаказанно «сделать ноги». В тот раз нам было спокойнее ещё и оттого, что в банке практически не было клиентов. Кроме одного, – высокого седого мужчины в тёмном плаще, стоявшего к нам спиной. Он пришёл прямо к открытию банка и, видимо, уже собирался заняться с клерком своим вопросом, когда столь бесцеремонно заявились мы во всей своей красе – этакие молодчики из гангстерского боевика в чёрных масках, кожаных перчатках и во всеоружии, (грабитель банка с «калашниковым» в руках – это уж точно эпизод из америкосовского фильма про русскую мафию).

Неизвестный посетитель как раз положил на стол перед молодым парнем, служащим банка, – небольшой пластмассовый кейс серого цвета. С виду – футляр для аккумуляторной дрели, но это была явно не дрель. Скорее всего, незнакомец собирался передать кейс в банк на сохранение, например, как драгоценности. Иного вывода у меня до сих пор не возникает.

Минуты проносились незаметно. Лёха, небрежно комкая зелёные бумажки, сгребал наличность в рюкзак. В последний момент он оттолкнул долговязого клиента в сторону, зацепил свободной рукой его серый кейс, и мы попятились в сторону выхода. За углом нас ждал третий – за рулём иссиня-чёрного «бумера». Ну прямо как в том фильме!..

Правда, в отличие от концовки вышеупомянутого фильма, у нас всё было удачно. И нас не прострелили навылет подоспевшие менты просто потому, что в это весеннее утро все в этом тихом захолустном городке ещё мирно спали, включая ментов.

Колян, наш водила дал газу, и мы вылетели из городка со скоростью гагаринской ракеты. Пролетев за сто километров, наверно, меньше чем за час, мы остановились на шоссе недалеко от автобусной остановки. Отсюда через лес вела почти непроходимая дорога прямиком к родной деревне Коляна. Таково было их с Лёхой решение – схорониться на время там, спрятав машину в гараже, пока всё не уляжется. Ну а мне предстояла поездка в столицу нашей Родины, где у меня было одно дельце и хотелось разобраться с ним, не откладывая.

В машине мы поделили деньги и открыли кейс. Внутри лежал предмет, чем-то напоминающий игрушечный пистолет.

– Чё за хрень? – брезгливо спросил Лёха.

– Инъектор, – деловито ответил Колян, и он был прав.

– Чего?

– Инъектор… для инъекций, – пояснил Колян и, надо сказать, это взвешенное определение ни у кого не вызвало сомнений.

Для того чтобы продемонстрировать свои слова наглядно, наш водила вынул предмет из футляра и, приставив его к шее наивного Лёхи, попытался было нажать на курок, но тот вовремя отпрянул, с ужасом вытаращив на него округлённые глаза.

Убрав инъектор обратно в футляр, Колян захлопнул крышку и с улыбкой передал его мне:

– Держи, дарю!

Мы ещё с полчаса сидели в машине, посмеиваясь над Лёхой, пока не подошёл автобус. Затем дружно хлопнули по рукам, я прихватил кейс и запрыгнул в грязный салон.

Надо сказать, с тех пор мы так и не встретились, хотя собирались это сделать уже через месяц. Почему? Ответ более чем прост – пацанов загребли, накрыв спустя неделю, со всем баблом и «бумером» в придачу.

Любой пацан логично спросит, а как удалось мне так долго гулять на воле, да ещё с такой богатой событиями биографией? Даже не знаю, как ответить. Этого не объяснить в двух словах, хотя если совсем коротко – виной тому инъектор. И даже не столько он сам, сколько зелье, которым он был заряжен. И это самое интересное во всей истории.

***

Не прошло и недели по прибытии в Москву, как у меня закончились все деньги, и остался один футляр с медицинской хренотенью. Мало кто из пацанов удивится такому расточительству. Просто мне не повезло в казино, и вдобавок ко всему, я остался ещё и должен. Нет, судебные приставы мне были не страшны, – хуже всего, когда должен своим, тут сложнее скрыться. А если даже и скрылся, то рано или поздно тебя найдут.

Поэтому я схватил пластмассовый чемоданчик и поволок его к одному знакомому медику, чтобы узнать его истинную цену. Мы состыковались наедине в его частной лаборатории, где он тихо колдовал над каким-то новым чудесным веселящим порошком. Быстро осмотрев пластмассовый пистолет, он сказал, что средство, которым он заряжен, скорее всего, инсулин и даст мне не больше пятидесяти баксов, поскольку в данном случае ценность имеет только сам инъектор. С явно наигранной скукой в глазах, он вкратце объяснил мне устройство медицинского пистолета – заряжен, разумеется, не пулями, а картриджем, заполненным лекарственным препаратом. Один картридж разбит на десять равных доз, судя по показаниям цифрового дисплея в основании «затвора». Тем он и удобен – не нужно тратить время, чтобы наполнить шприц. Взял, приставил к коже пациента, слегка нажал и короткая тончайшая игла почти безболезненно впрыскивает лекарственное средство. Так, в течение минуты можно сделать несколько уколов – легко и непринуждённо.

– Ну а если там не инсулин, а наркота? – предположил я.

В ответ он рассмеялся и, взглянув на меня свысока, если не сказать, с презрением, ответил:

– Это исключено!

Я с детства не люблю медиков, тем более таких, которые строят из себя невесть кого. Поэтому я отобрал у него инъектор, приставил его к шее «ботаника» и сказал:

– Вот щас, падла, мы и проверим, сколько в натуре стоит эта хрень!

И сколько бы он не строил из себя умника, одной секунды хватило, чтобы раскрыть его истинную трусливую сущность. Он не успел и пискнуть, задрожав всем своим тщедушным телом, как я нажал на спусковой крючок и, тихо щёлкнув, инъектор впрыснул ему первую дозу из десяти. Вытаращив на меня остекленевшие от ужаса глаза, пошатываясь, будто пьяный, он пятился от меня, пока не упал на стул и тут застыл на месте, видимо, ожидая реакции на неизвестный препарат.

– Да не боись, – успокоил я его, – не мышьяк же там в конце концов.

– Ты ублюдок! – жалобно простонал он в ответ. – Я ведь не знаю, что там на самом деле! Если это не инсулин… – в этот момент он поперхнулся и, свалившись со стула, упал на колени.

Однако всё ещё оставался в сознании. И поэтому я не торопился уходить.

Не прошло и нескольких секунд, как я заметил странную перемену с моим самоуверенным знакомым. Мне показалось, что он как-то скукожился, будто фрукт, из которого выжали немного сока, и тогда я впервые заподозрил неладное. Но что бы ни было в картридже, в тот момент это грозило не мне, а ему. Однако спустя минуту он поднял голову, и я увидел помолодевшее и посвежевшее лицо. Как ни странно, он блаженно улыбнулся и сказал:

– Это прекрасно!.. Это лучше, чем наркота…

Я с изумлением смотрел на слегка изменившиеся черты его лица, на порозовевшую кожу. Мне показалось, что морщин на его учёном лбу уменьшилось процентов на шестьдесят, если не на все сто! Он помолодел лет на пять, хоть и был ещё не старик. Его рука жадно потянулась к инъектору.

– Дай его мне, – взмолился он, будто наркоман, которого начинает ломить. – Я обследую препарат…

Вместо ответа я сунул пистолет обратно в футляр и, махнув доктору рукой, покинул его лабораторию навсегда.

В тот момент, когда я всё понял, мне показалось, что я на вершине мира. Я – Властелин! Согласитесь, сложно было не понять такой простой вещи, особенно, когда ты был прямым тому свидетелем и лишних доказательств тебе не требовалось. Это было нечто вроде эликсира молодости, наилучшего средства омоложения, возможно, последней из самых успешных разработок учёных. И это сокровище было теперь у меня!

Первые часы после случая в лаборатории я пребывал во власти безумной эйфории. У меня в руках было оружие, способное не убивать, а продлевать жизнь. В его «магазине» оставалось ещё девять зарядов, каждый из которых теоретически омолаживает на пять лет. Мне было тридцать. Если мои расчёты были верны, то я мог оставаться таким же молодым в течение ещё примерно пятидесяти лет. И лишь после этого начну стареть.

Конечно, я не мог знать наверняка, и всё это надлежало проверить, но с другой стороны, я не мог не доверять собственным глазам, и потом, разве я мог доверить кому бы то ни было такую удивительную тайну?

Одурманенный этими рассуждениями, я бесцельно брел по городу, и под вечер ноги сами занесли меня в какой-то кабак. Как и положено, тут всё было прокурено, музыка играла на всю катушку, за столами пропивали жизнь пацаны, а за барной стойкой ждали дешевые тёлки. Я не идиот, чтобы пить, где попало, пока мне не подсыпят чего-нибудь в бокал и уведут моё сокровище вместе с мобилой.

Поэтому я прямиком направился к стойке, где беседовали двое накрашенных сосок, которым можно было дать не больше двадцати. Чуть поодаль, в стороне от всех одиноко склонилась над бокалом с «мартини» ещё одна – местная рыжеволосая женщина-«загадка». На вид ей можно было дать немного за тридцать, но если вы сотрёте тушь с ресниц и смоете с её лица под утро всю краску, то увидите изношенную проститутку лет сорока пяти. Такие совсем не в моём вкусе, но мне пришла в голову одна мысль.

Я подсел к ней и, обменявшись всего парой слов, легко заставил её позабыть о «мартини». Она назвалась Моникой. Что ж, пусть будет так. Оказалось, что она жила неподалёку, вернее, снимала комнату в большой старой захламлённой квартире. В самой комнате, однако, было на удивление чисто и прибрано. Бывает и так. Здесь стоял заранее разложенный диван, небольшой шкаф, трюмо, телевизор и лампа под розовым абажуром на небольшом столике.

Когда она начала раздеваться, я заметил, что обе её руки были сплошь усеяны следами от игл.

– Ты ширяешься? – спросил я.

Она недоверчиво посмотрела на меня, но ответила, как мне показалось, честно:

– Я хочу завязать.

Я не спешил вступить с ней в более близкое общение и попросил её просто умыться.

– Это что, какое-то новое извращение? – спросила с вялой улыбкой Моника и устало побрела в ванную.

Когда она вернулась, я уже поджидал её с инъектором наготове. Увидев столь диковинный предмет, она отшатнулась обратно к двери, но я был более проворен и, зажав ей рот свободной рукой, воткнул дуло инъектора прямо у неё под ухом, прежде чем она попыталась завопить. Я держал её около минуты, пока она не перестала биться в моих объятиях. У неё подкосились ноги, и она опустилась на пол, испуганно глядя на меня. Однако постепенно выражение её лица сменилось на расплывающееся в каком-то сладострастном наслаждении, будто она только что приняла дозу героина, которой ей так не хватало.

Я помог ей встать и усадил на диван.

– Что ты чувствуешь? – спросил я, хотя уже знал, какой ответ получу.

Разумеется, то, что она чувствовала, было верхом наслаждения, эйфорией. Направив настольную лампу прямо ей в лицо, (ни дать ни взять следак ночью в камере для допросов), мне оставалось только наблюдать, как менялись контуры её лица, мускулы наполнялись соком, дряблая кожа натягивалась на кости черепа, а морщинки незаметно сглаживались – и через несколько минут на меня взглянул человек, помолодевший лет на пять-шесть как минимум.

Видимо, она что-то заподозрила, потому что сорвалась с места и бросилась к зеркалу. Затем, сияя от восхищения, повернулась ко мне.

– Ты – волшебник? – спросила она.

– Не совсем. Считай, что я заплатил авансом, – ответил я и начал раздеваться.

Теперь мне начало казаться, что она всё-таки в моем вкусе…

***

Утром я тихо встал и оделся. Моника всё ещё спала… или делала вид, что спит. Внимательно осмотрев её лицо в лучах восходящего солнца, пробивающегося сквозь занавеску в окно, я не заметил никаких настораживающих перемен. Она была уже совсем не той, какой я впервые увидел её в прокуренном баре.

Я улыбнулся её спящему миловидному помолодевшему лицу и, захватив серый чемоданчик, покинул эту комнату, приютившую меня на ночь. Утро встретило меня мерцанием солнечных зайчиков, прошмыгнувших по мокрому, после недавно прошедшего тёплого дождя, асфальту, и мои мысли были так же светлы и преисполнены надеждой на будущее. Я даже не чувствовал, что стал беднее уже на два заряда бесценного картриджа.

Моим следующим желанием было рассчитаться со своим кредитором и лишь после этого подумать о будущем.

Я застал его в салоне красоты, где он частенько любил проводить время, проявляя крайнюю заботу о своей внешности. Секьюрити пропустили меня без проблем, но я знал, что дверца мышеловки захлопнулась и выбраться отсюда будет куда сложнее.

Я вошёл в светлую комнату, где вокруг Мамонта, (так его звали в кругах братвы), разлёгшегося на кушетке на животе, будто морж на лежбище, суетилась симпатичная грудастая массажистка. Мамонт лишь слега повернул голову в мою сторону и, лениво приподняв одну бровь, спросил:

– Ну что, принёс бабки?

По-моему, это была одна из его излюбленных реплик.

Я подошёл к нему, на ходу доставая из чемоданчика инъектор. Молодая массажистка посмотрела на меня с удивлением, но без всякого испуга. Видимо, она прекрасно знала, что за предмет в моих руках и видела его не раз у своих же коллег. По-моему, она не могла понять одного – зачем нормальному пацану это медицинское устройство?

– Я думаю, Мамонт, что это больше, чем бабки, – ответил я и недолго думая приставил холодное пластиковое дуло моего пистолета прямиком к его затылку.

Он только успел содрогнуться всеми своими жировыми складками, как я всадил в него порцию чудодейственного эликсира. Повинуясь рефлексу, он развернулся всем телом, словно взбесившийся зверь, и попытался достать меня своими мясистыми пальцами, когда начало действовать моё удивительное средство. Можно было видеть, как его обвисшие щёки втянулись обратно, будто кто-то натянул их невидимыми нитями, тёмные мешки под глазами просветлели, жир под складками на всём его грузном теле в одно мгновение как бы рассосался и остались только упругие мышцы, нервно подрагивающие под заметно помолодевшей кожей. Даже его взгляд, казалось, прояснился и был уже не таким угрюмым и ненавидящим весь свет, как раньше.

Он тряхнул головой, будто только что получил прямой удар в челюсть, и посмотрел на меня с таким выражением, словно увидел архангела в белых одеждах.

– Что это было? – проговорил он.

Видимо, его ещё больше смутило выражение лица массажистки, стоявшей рядом со мной и в изумлении наблюдавшей то же, что и я. Мамонт осмотрел свои руки и ноги и недоверчиво ощупал лицо, однако явно ничего не мог понять. Так что мне следовало разъяснить ситуацию, что я и сделал:

– Чувствуешь себя молодым?

Он быстро закивал в ответ:

– Да! Будто сбросил лишних десять лет.

– Десять? – подозрительно спросил я.

– Ну пять или шесть точно! – ответил он, рассмеявшись.

Он встал, прошёл к зеркалу и с минуту любовался своим отражением, разминаясь и подёргивая бицепсами, точно бодибилдер на подиуме.

– Это невозможно! – сказал он наконец, поворачиваясь ко мне.

Я уже успел спрятать инъектор обратно в чемоданчик и стоял у дверей, ожидая, когда он налюбуется собой и вернётся к реальности.

– Надеюсь, мы в расчёте? – спросил я.

Он лишь махнул рукой, переводя взгляд на массажистку. По-моему, в данный момент его больше интересовала она, что было мне как нельзя более на руку. Я спокойно прошёл мимо братков, стоявших в приёмной салона, и неторопливо покинул заведение.

***

Наверняка кто-то из пацанов сочтёт такое разбазаривание молодильного зелья – верхом легкомыслия. Но я так не считаю. Напротив, на мой взгляд, всё было сделано в высшей степени логично. Во-первых, зелье надо было проверить, – и я испытал его на первой же подопытной крысе, которая мне попалась, без малейших угрызений совести. Во-вторых, я снял ночлег и тёлку на ночь, а за это надо платить. Я не беспредельщик и обычно плачу за услуги, иначе быстро можно нарваться на неприятности. Вдобавок проверил чудодейственное средство ещё раз и снова убедился в необычайно сильном и мгновенном эффекте. В-третьих, я одним махом рассчитался с долгами и теперь мог ехать на все четыре стороны.

Семь доз эликсира молодости, каждая из которых омолаживает как минимум на пять лет – разве это мало? В совокупности – это ещё тридцать пять лет жизни плюс к отмеренному вам изначально сроку.

Возможно, кто-то скажет, что настал момент истины, и мне стоило испытать воздействие эликсира молодости самому. Но знаете что, мне было всего тридцать лет, я не чувствовал себя настолько убитым и обессиленным, чтобы делать это сразу, второпях. И ещё мне хотелось всё спокойно обдумать и решить, что делать дальше. А для этого нужно где-то запереться. Мне не хотелось общаться ни с кем из знакомой братвы, и я не видел других вариантов, кроме одного. Я повернул назад к Монике.

Когда я вошёл в её чистую комнатку в старой квартире, она как раз прихорашивалась перед зеркалом. Полдня она отсыпалась и только сейчас, к вечеру по привычке собиралась на свою «работу». Свежий макияж превратил её чуть ли не в красавицу, но я-то знал, в чём дело. Узнав меня, её накрашенные жирной тёмно-красной помадой губы растянулись в вожделенной улыбке, и она пропела:

– Я знала, что ты вернёшься!

Интересно откуда? Или один из неизвестных побочных эффектов зелья заключается в открытии у простых смертных телепатических способностей?

Я поставил серый чемоданчик на трюмо и сказал, что мне надо перекантоваться. Моника быстро закивала головой, словно только этого и ждала и ответила, что вернётся не раньше двенадцати.

– Только никого не надо приводить, – предупредил я. – Только ты, я… и вот он, – я указал на кейс. – Если будешь себя хорошо вести, то этой ночью продолжится праздник жизни.