Читать книгу: «Парень, который был.....», страница 6

Глава 9

Моя простуда так и не прошла. Я пролежала дома свои последние летние деньки вплоть до начала школы. Время от времени, ко мне приходила Лин. Мы всегда с ней находили, чем заняться. Сидя перед телевизором, мы прокручивали разные ролики на YouTube; иногда смотрели разные фильмы. Линдси даже согласилась на один ужастик, сказав, что посмотрит только один фильм, не больше. После просмотра она боялась идти домой – все думала, что ее будет преследовать парень в маске. Линдси никогда не давала мне скучать одной. Она всегда находила какие-нибудь сенсационные сплетни или еще чего, чтобы развлечься. Как заботливо она выразилась: "Если я не буду приходить, то скорее всего, твой труп найдут прежде, чем начнется школа".

Дилан тоже меня пару раз навещал. В основном, это было поздно вечером или когда мама была на работе. Я всегда, почему-то, ждала его. Часто смотрела в окно, в надежде увидеть его силуэт. Я не пыталась заговорить с ним о той ночи или рассказывать ему о снах с его кровавым участием. Возможно, я боялась его реакции; или какой-то правды.

Я выздоровела как раз к началу нового учебного года. Лето закончилось, и начались осенние, учебные будни. Я была немного расстроена и в то же время рада возвращению в школу. Я не хотела приходить в первый день, но мама меня заставила. В течение моего долгосрочного пребывания дома, мама прикупила мне новых вещей в честь моего последнего года. Наши вкусы с мамой совсем разные, но по профессии она дизайнер, так что она знала, что мне понравится и что сейчас было в тренде. Поэтому, в покупке одежды, я могу полностью ей доверять. Я нашла две новые рубашки в пакете. Одна была белая с черным воротником, с мелким монохромным принтом, а другая рубашка была полностью покрыта узорами. Брюки – семь-восьмых и несколько джинсовых юбок. Еще я нашла красивое двубортное серое пальто с черной шляпой. Я так благодарила маму за все, в особенности за пальто.

Я долго думала над тем, что надеть в первый день, в итоге я выбрала темно-зеленую юбку и обычный свитер.

Лин попросила меня встретится с ней возле ее же дома, чтобы пойти вместе до автобуса. На дворе было ровно восемь часов утра – до начала занятий осталось сорок пять минут. На улице стояла абсолютная тишина, когда я вышла из дома; но постепенно город начинал оживляться, и дороги Сан-Франциско снова были забиты пробками, а по тротуарам, торопясь, шли люди. Погода была пасмурная; из-под облаков немного выходило солнце, прорезая тучи своими солнечными лучами. Температура осеннего Сан-Франциско достигала 64 градуса тепла⁴, что вполне являлась привычной температурой для осени. Ночью она понижалась всего на 4 градуса, отчего я и любила этот город: здесь всегда тепло.

⁴64 градуса по Фаренгейту ~ 17 градусов тепла по Цельсию.

Линдси вышла спустя 5 минут после того, как я подошла к ее дому. Она же вовсе не была расстроена тому, что учебный год начался. Ей легко даются все предметы, и многие учителя ее хорошо знают. Я ей не завидую; напротив, я рада, что она старается быть лучше всех. Я же, в свою очередь, вкладываю меньше усилий на достижение лучшего из результатов. К тому же, я не считаю совсем важным предметы, что я изучаю в старшей школе и которые не понадобится мне в моей будущей профессии. Мне нравится литература, арт-курсы, а также иностранные языки. На них я стараюсь заострять свое внимание больше, чем на других.

По дороге в школу Линдси болтала о том, какие новые ученики могут прийти к нам в этом семестре.

– Кстати, после того вечера, ты пыталась заговорить с Аланом? – спросила я Линдси, перебивая ее болтовню. Она сначала замолчала, потом, посмотрев на меня, хотела что-то сказать, но тут же закрыла рот, и повернула голову к окну в автобусе.

– Нет… – протянула она тихо. Кажется, она что-то скрывала, потому что начала нервно перебирать пальцы на руках. Ее что-то беспокоило, но она явно не хотела об этом говорить.

– Лин, что случилось? Я вижу, тебя это тревожит.

– Я… – Лин осеклась. Ее глаза были все время устремлены в окно.

– Ну же?

Линдси не могла ничем ответить. Не вытерпев, я выпалила:

– Что случилось в коридоре после танца?

Ее глаза, широко раскрывшись, пристально посмотрели на меня, а на лице читалось удивление.

– Откуда ты узнала?

– Мне Хэйзел сказала. Я не могла тебя найти, и она сказала, что видела, как ты стояла с Аланом в коридоре.

Мы обе пристально смотрели на друг друга.

– Что же случилось?

– Не могу… – ответила она, снова отводя взгляд.

Меня вдруг осенило.

– Ты ему призналась?

Возможно, Лин была грустная оттого, что Алан не ответил на ее чувства. Она снова резко повернула голову ко мне.

– Ты что, с ума сошла? Конечно же, нет! С чего ты взяла? Значит, мои предположения оказались ошибочными. Конечно, Лин была слишком горда собой, чтобы кому-то признаться в своих чувствах. Тем более парню, что едва ее знал.

– Что же тебя так сильно беспокоит до сих пор? Я же никому не скажу.

Лин нервно перебирала пальцы, кладя один на другой, пока не повернулась ко мне снова и с отчаянием в голосе сказала:

– Понимаешь… Пока мы танцевали, он будто весь был отвлечен. Смотрел куда-то постоянно. Он хотел у меня что-то спросить, но из-за музыки, я совсем ничего не слышала. Поэтому, мы отошли туда, где было не так громко – в коридор. Я была так рада оказаться с ним наедине; думала, он захочет попросить мой номер или позвать на свидание. Ты ведь знаешь, как это бывает? Словно ты наперед знаешь, что будет дальше; сердце бьется от волнения, и ты не можешь вздохнуть, в ожидании его слов. Но…

– Но?

– Вместо этого, он почему-то спросил про тебя. Он сказал: “Ты пришла с Лиз?”, на что я удивленно ответила – да и спросила, зачем ему нужно было это знать. А он сказал: Не видела, куда она ушла?

Я завороженно слушала ее.

– Тут во мне будто что-то сломалось. Словно все ожидания разорвали на мелкие кусочки и смыли в унитаз. Мне стало так дурно, что я вдруг начала ненавидеть себя, его и даже тебя, – ответила она, указывая на меня.

– Мне всегда казалось, что на его лице маска, которую он надевает каждый день. Я думала, что именно мне удастся снять с него эту маску безразличия; но, когда он спрашивал о тебе, в его глазах будто пробежала какая-та искра, понимаешь? Оттого я так разозлилась, что ответила коротким "Не знаю" и ушла домой. Наверно, тогда во мне бушевала ревность, но, когда я пришла домой, успокоилась – была всего лишь расстроена.

Сейчас в лице Линдси читалась обида. Она заревновала меня к Алану. Это, наверное, ужасно, когда парня, который тебе нравится, волнуешь не ты, а твоя лучшая подруга.

– Лин, ты же не думаешь, что Алан питает ко мне какие-то чувства. Он же меня даже не знает, – ответила я, немного приободряя ее.

– Его я тоже почти не знаю, но меня это не слишком тормозит.

– Я знаю это немного странно… – начала я, – Ладно, не немного, а странно. Ведь он просто искал меня. Может он хотел у меня что-то спросить насчет школы, не знаю. Это даже еще ничего не значит.

– Ага, – ответила она вздохнув.

– А он нашел тебя? – спросила Лин, поворачиваясь ко мне. Теперь ее лицо выражало любопытство. Я не собиралась говорить о том, как мы сидели на балконе, и как он заговорил со мной про мою помаду.

– Нет, его я не видела, – ответила я, смотря на нее, чтобы не привлечь малейшего подозрения. Она пристально посмотрела на меня еще секунду, будто сканировала на ложь, и кивнула головой. Мы закрыли эту тему и, всю поездку до школы, ехали в тишине.

Школа была просто забита учениками. Все то что-то выкрикивали, то приветствующе улыбались. Парни, пожимая руки, хлопали друг другу по плечу и собирались кучками. Девушки бежали друг к другу, и обнимаясь, пищали от радости. По сравнению со мной, все были просто в восторге, что школа началась Линдси побежала встречать знакомых ей ребят, что неслись ей навстречу, а я тем временем прошлась по коридорам школы. По дороге я встретила несколько знакомых мне лиц. Люси, веснушатая, рыжеволосая девушка маленького роста, увидев меня, тут же подбежала ко мне и заобнимала. Отличница и умница школы, Люси всегда ходила с Лилиан, у которой были роскошные блондинистые волосы и длинные худые ноги. Та очень любила посвятится своей красотой. Мы немного поболтали, и пожелав им удачи, я направилась дальше.

– Эй, привет Лиз, – подмигнул мне Эйден. Я лишь демонстративно закатила глаза и помахала ему в ответ. Возле него шел его брат Айзек и я, тут же вспомнив тот инцидент на вечеринке, залилась краской. Мне не хотелось на него смотреть, поэтому я мигом скрылась за поворотом. Мне было так стыдно и одновременно смешно, что я чуть ли не засмеялась. Многие, при виде меня, выкрикивали свои "Привет", и я не знала, с кем мне здороваться. Половины из них я вовсе не знала.

Наконец добравшись до своего шкафчика, я сложила туда все, что пока на данный момент мне было не нужно. Номер моего шкафчика был 307, а у Лин 300. Нас буквально отделяло расстояние из семи шкафчиков. Когда я закрыла дверь, возле меня вдруг появился Алан. Он пытался набрать комбинацию цифр на замке, которая, похоже, у него не выходила. В прошлом семестре мой сосед был Эштон – гик из био-хим-а – но так как он перевелся, видимо Алану теперь достался его шкафчик.

– Привет, – сказала я, смотря на него, хоть он меня и не заметил. Как можно быть настолько погруженным в себя? Казалось, в его голове столько мыслей; лишь через несколько секунд он повернулся, словно увидев меня впервые.

– А, привет, – ответил он, будто ему было все равно.

– Новый шкафчик? – пыталась я поддержать разговор. Алан наконец отворил дверцу и уже начал класть туда свои книги.

– Ага, – ответил он, после чего закрыл шкафчик, и ушел в противоположном направлении. Смотря ему вслед, я словила себя на мысли, что Алан в общении был довольно груб и черств. Хотя было довольно ясно, что он нарочно вел себя так. Мое любопытство снова возросло.

Звонок. Я не слышала этот звук больше двух месяцев и за успела даже немного соскучится по нему. Подростки заходили в класс и постепенно коридор стал пустеть, больше не было слышно ни возгласов учеников, ни громких звуков, закрывающихся шкафчиков. Мой первый урок был английский, поэтому я тут же поплелась в класс. Как оказалось, Линдси сидела уже там и махала мне рукой, предупреждая о том, что заняла мне место возле окна. Мистер Стоун в начале урока поприветствовал нас, спросил, как мы провели это лето и плавно перешел к литературной лекции. Половина класса успели заснуть, даже не прослушав середины лекции, а я, погруженная в мысли, глядела в окно. Отсюда был виден наш школьный флаг США и небольшая детская площадка для школьников. Небо постепенно начали закрывать тучи, и показались первые капельки дождя. Я любила дождь, но надеялась, чтобы он не продлится на весь день, ведь я даже не прихватила собой зонт. Школьные часы, как обычно, шли очень долго. Казалось, будто время здесь всегда замедлялось. Пять минут дома это целых два часа в школе. Вдруг я вспомнила Дилана. Он мне никогда не рассказывал о том, где он учился и куда поступает. Пусть и в Нью-Йорке, мне хотелось знать, какие были у него друзья или его любимый предмет. Любил ли он ходить в школу или вовсе ее не переваривал. Почему же он так мало об этом говорил.

Мои школьные воспоминания всегда были смутные. Я не помню, что было в младшей или средней школе. Даже первый год старшей мне не очень-то хорошо запомнился, чтобы серьезно рассуждать о прошлых. Воспоминания младшей школы будто просто обрезались у меня в голове. Из всего, я скорее, помню лишь четверть из них.

Первый год я ни с кем не разговаривала в то время, когда у всех на то время уже были свои друзья. Мальчики называли меня странной, а девочки просто не хотели дружить со мной. Я всегда сидела одна на третьей парте возле окна. Прямо как сейчас, я часто глядела в окошко и не понимала, почему была вынуждена ходить в это место. К середине, я отчаилась в поиске друзей и мечтала лишь о времени, когда перейду в среднюю школу. Я отсчитывала каждый день и желала, чтобы хоть там у меня появились друзья. Так проходило мое одиночество, пока ко мне не подошла девочка с черными короткими волосами и с большими голубыми глазами. Как сейчас вспомню, на ней красовалась яркая улыбка. Она была отличницей в нашей группе и всем нравилась. Ее звали Дайдзо. Все всегда считали ее китаянкой, хотя позже, я узнала, что она была наполовину японкой и наполовину белой американкой. Из-за своей смешанной крови, она была очень красивая. Ее черты лица сильно отличались от остальных: пухлые маленькие губы японки, большие голубые глаза, миниатюрный нос и белоснежная кожа. Она была очень общительной и дружелюбной, поэтому и подошла ко мне.

– Привет, – улыбнулась она.

– Привет, – ответила я, вздохнув.

– А почему ты одна?

Ее большие глаза смотрели на меня с горящим любопытством.

– Потому что у меня тут нет друзей… – ответила я, вздохнув еще сильнее. С таким вздохом я могла бы сокрушить целый карточный домик.

– Нет друзей?! – ужаснулась она, – Давай я тебя со всеми познакомлю!

Дайдзо резко потянула меня за руку, не успела я глазом моргнуть, как оказалась среди толпы девчонок. Они смотрели на меня так, будто я была каким-то не удачным экспериментом. В тот момент я хотела провалиться сквозь землю. Дайдзо спросила, как меня зовут, и я тихо ответила «Эллизабет».

– Это Лиззи. Теперь она наша подруга.

"Лиззи" меня называл только папа, и услышать это от нее было странно. Меня поразила эта девочка с самого начала нашего знакомства. Без всяких колебаний, она тут же перезнакомила меня со всеми девочками. Конечно, с этими девчонками я после не общалась, но Дайдзо меня не оставляла. Все ее подруги отговаривали дружить со мной, но она все равно брала меня собой везде. Она никогда не пыталась унизить меня или обидеть и всегда угощала японскими вкусностями, что готовила ее мама. Однажды, когда я заболела, она даже пришла ко мне домой, чтобы навестить и принесла все наготовленное собой. Я была счастлива, что у меня появилась такая замечательная подруга.

Спустя два года к нам перешла Лин, и после этого мы втроем были почти неразлучны. Наша дружба с ней длилась до самой средней школы, пока ее родители не развелись и Дайдзо пришлось уехать со своей матерью в Японию. Я помню тот день, потому что плакала. За эти годы я очень привыкла к Дайдзо. Она была расстроена не меньше, но тщательно скрывала это за ее родной улыбкой. Мы пытались поддерживать связь, но это было практически невозможно для того времени и тогда мы совсем перестали общаться.

Мне интересно было знать, какой она сейчас стала; где учиться; какие у нее друзья. Я бы хотела с ней встретится; хоть возможно и не сейчас, но когда-нибудь. Это тот человек – как Лин и Дилан – который изменил что-то в моей жизни. Этому я всегда буду ей благодарна.

– Идем к двору школы, – сказала Линдси, уводя меня в сторону зеленой лужайки посреди кампуса. Сейчас было время ланча, но во дворе никого не оказалось из-за дождя.

– Лин, за окном дождь. Не видела? – сказала я, указывая в окно в коридоре главного корпуса школы.

– Ой, и вправду, – остановилась она, отпуская мое запястье. У Лин была от природы сильная хватка, поэтому рука у меня стала слегка болеть.

– Ладно, тогда идем в кафетерий, – сказала Лин и снова, схватив меня за руку, потащила через весь коридор. Спустя несколько метров, она внезапно остановилась и повернулась, потащив меня совсем в другом направлении.

– Ты куда? Кафетерий в той стороне… – говорила я ей, пока она мчалась со всех ног. Она мне не ответила, и словно на автомате неслась вперед, волоча меня за собой как привязную собачку.

– Лин, куда ты меня тащишь?! – отдернула я наконец руку. Лин остановилась. Она быстро повернулась ко мне и подошла так близко, что я видели лишь ее глаза, которые были чем-то сильно обеспокоены.

– Это Алан, и я не хочу с ним видеться, – ответила она шепотом.

– И вся причина лишь в этом?

– Вся причина – Алан, пойми, – повторила она снова.

– Я пойму, если ты перестанешь так на меня смотреть. Мы ведь далеко ушли, чтобы он тебя увидел.

– Я знаю.

– Так что?

– Ничего, ничего, – ответила Лин перебирая пальцы.

– Можем ли мы пойти в кафетерий?

Я знала уже ответ наперед, но мне хотелось услышать от нее нет, чтобы потом я одна могла пойти. Гнусно с моей стороны, но я с утра не завтракала.

– Конечно же, нет!

– Ну я ушла, – сказала я, и поплелась в направлении к кафетерию.

– Что? Ты меня отставляешь?

– Я не пропущу свой завтрак, прости! – крикнула я, заворачивая за угол в другой коридор и оставляя свою подругу стоять одну.

Все столики были уже заняты компаниями подростков, когда я вошла внутрь. Было видно, что на улице шел дождь, раз все сидели внутри. На завтрак был сэндвич с индейкой, йогурт и апельсиновый сок. Я села на ближайший пустой стол, и вместе с трапезой, я начала просматривать фотографии в инстаграме. Прокручивая ленту, я снова наткнулась на Алана. В этот раз на фотографии была изображена школа и шел дождь. Фото было сделано в тусклых и мрачных оттенках, отчего школа становилась словно чужой, более жуткой. Выложено полчаса назад, а на снимке было уже пятьсот отметок «нравится».

– Кажется, это моя фотография, – сказал Алан, присаживаясь возле меня. Я так засмотрелась, что не заметила, как он сел неподалеку. Почувствовав себя в неловком положении, я перелистнула ленту вниз, будто и не было никакой фотографии.

– Да, – ответила я, поворачиваясь к нему. Его волосы и рубашка были в каплях от дождя. Он не смотрел на меня, а лишь убирал крошки сэндвича со стола. Темно-каштановые волосы были взъерошены, а пряди свисали от воды. Я посмотрела на его руки, которые были такими же тонкими, словно играли на пианино.

–Что? – спросил он, не смотря на меня. Его голос был низок, но мелодичен.

–Что? – повторила я вопрос.

– Ты засмотрелась на меня, – ответил он, и я тут же залилась краской. Его лицо также оставалось неприкасаемым.

– Да, извини, – ответила я, и мы ненадолго погрузились в неловкое молчание,

– Ты не думал стать фотографом?

– Возможно, когда-нибудь, – ответил он, словно с неохотой.

– Я серьезно. У тебя это хорошо получается.

– Спасибо.

Разговор тянулся тягучей смолой. Мне хотелось чувствовать себя проще, как это бывает у Лин. Вместо этого, я перебираю в голове слова и мысли, которые можно высказать и которые нет. Алан уже закончил со своим завтраком и теперь обрабатывал свои фото на телефоне. Мне было интересно, о чем он думал. Ведь он всегда молчал, что делало его не больше, как закрытым, а загадочным. Я поняла, почему он нравился Лин. Да, Алан был симпатичным, но это было не все. Ее привлекало то, что он был не похож на других парней. Ему не нужно ничье внимание или репутация, которая всех в школе так сильно волновала. Он был собой; в нем не было никакой фальши. Все, чем он занимался, было лишь от его собственного желания. Это было важно.

Я начала собираться, чтобы бежать на урок изобразительного искусства.

– Увидимся в классе, – сказал он.

Я забыла, что мы вместе посещали этот урок.

– Хорошо.

Я уже собиралась уходить, как вдруг:

– Лиз?

– Да?

– Хочешь поучаствовать в съемке? – спросил он неожиданно. В голову сразу пришла картинка меня в роли модели. Я неуверенно повернулась.

– В смысле, как модель?

– Да, только один раз.

– Ну… Хорошо, а что мне нужно делать?

– Ничего необычного. Лишь позировать.

– Окей, а почему тебе не попросить кого-нибудь другого?

– Гм, ладно, – буркнул он.

– Нет, я могу. Просто для меня странно то, что ты попросил именно меня.

– Так ты сможешь?

– Да.

– Отлично. Позже, я сообщу все детали.

– Окей.

Я переменялась с ноги на ногу, пока он снова не достал свой телефон.

– Не хочешь пойти со мной?

Алан остановился листать телефон и выпрямился.

– Хорошо.

Пока мы шли до кабинета, мы мало говорили. Хотя мне показалось, что ему было комфортно находится со мной. Словно с собой. На телефон пришло уведомление.

Хочу тебя увидеть.

Дабы скрыть улыбку, я прикрыла рот, будто зевнула. Алан этого не заметил.

Глава 10

Мои руки меняют цвет кожи в зависимости от обстановки и ситуации. Когда я чувствую себя спокойно, они выглядят более живыми, чем когда мне не по себе, и их цвет становится бледновато-желтый. Когда я волнуюсь или переживаю, на них видно каждый капилляр.

Сейчас, сидя на уроке изобразительного искусства, я рисовала картину в стиле поп-арт; в то же время мои глаза мельком взглянули на мои руки. Они выглядели бледными; были видны вены и капилляры, хотя чувствовала я себя хорошо. Моя кисть вырисовывала голову плачущей девушки с синими волосами, всю в крапинку, как в комиксах. Учитель сказал нарисовать любую картину в стиле поп-арт, и я решила изобразить то, что видела чаще всего. Закончив с покраской волос, я оглянулась. Все были заняты своими рисунками. На урок изобразительного искусства со мной также ходили – Хэйзел, Алан и еще Натаниэль. Остальных ребят я тоже знала, но не лично. Хэйзел рисовала коллаж в четыре картинки. На каждой был изображен один цветок, словно в разных фильтрах. Хэйзел любит все простое и веселое. Рисунок Ната поразил меня больше всего. Этот скелет посередине с китайской шляпой в кимоно, завораживал. А вокруг него так и играли цвета, радуя глаз. Раньше я не знала, что Нат умеет так красиво рисовать. С прошлого года, как он к нам перешел, он не участвовал ни в одном школьном мероприятии, хотя и очень хорошо справляется в учебе. Натаниэль – гений, как считают его учителя. Нат тихий, чаще всего бывает немного угрюмый. Половина девушек ему симпатизируют, что не удивительно. Конечно, он парень высокого роста, с карими глазами, черными волосами, да еще и полу-азиат. Да, Нат как и Дайдзо был наполовину япоцем и наполовину американцем. У него довольно длинное и красивое имя, хоть и часто сокращается. Нат всегда готов помочь с учебой, но при этом слишком застенчив.

– Алан? – спросил Мистер Арнольд, разглядывая его картину. Из-за того, что учитель встал перед ним, я не могла толком ее разглядеть.

– Да, сэр? – ответил Алан, продолжая вырисовывать что-то кисточкой на мольберте. Я посмотрела на его палитру – она была сплошь заполнена серыми, черными и белыми цветами хоть и для поп-арта нужны яркие оттенки.

– Что же ты рисуешь? – спросил Мистер Арнольд, переводя взгляд на Алана.

– Это – минимализм, сэр. – ответил он спокойно.

– Я вижу.

– Так это был риторический вопрос?

– Алан… – он снял очки, как он это обычно делает, когда ему что-то не нравится, – Я сказал нарисовать картину в жанре поп-арт, а не минимализм.

– Я понимаю вас, но мне не нравится этот стиль.

– Сегодня мы учимся рисовать поп-арт. Так что, как закончишь эту картину, пожалуйста начни рисовать то, что я хочу увидеть. Хорошо?

– Хорошо, – ответил Алан. Когда Мистер Арнольд наконец отошел, я увидела, что было изображено на картине Алана. Это было черное яблоко на белом полотне без какой-либо отброски тени. Алан сидел в двух шагах от меня, поэтому осмелившись, я сказала:

– Я тоже не считаю Энди Уорхола⁵ художником века. Мне очень нравится.

– Спасибо, – ответил он тихо.

На миг я увидела, как поднялся уголок его губ. Алан улыбнулся. Впервые для меня. А может, мне все же показалось. И все же, невозможно такое не заметить.

Снова я отвлеклась от рисунка. Я хотела его как можно быстрее закончить, хоть и понимала, что это невозможно было сделать за один урок. Половина была сделана и для меня это был прогресс.

Мистер Арнольд похвалил меня за рисунок, сказав докончить его дома, и также посоветовал дорисовать какой-нибудь кричащий текст на фоне.

Взяв свернутое полотно в руки, я мигом вышла в коридор. Я не была на сто процентов уверена высох он или нет; но все же сложила.

У многих уже закончились все занятия, отчего половина школы толпились у входа. Машинально глазами я искала Линдси – с урока математики я ее не видела. Надеюсь, ей не поставили урок дополнительных наук. Взяв свой телефон в руки, я начала строчить ей смс-ку. Через минуту пришел ответ:

Можешь не ждать меня – у меня появились срочные дела.

Интересно, какие же дела в школе могут быть у Лин? Я, конечно, могла перечислить те вещи, которыми она занимается каждый день, но они бывают за пределы школы. А тут еще первый день… И все же, мне не хотелось просиживаться в школе, и я ушла домой.

⁵ Энди Уорхол – американский художник и заметная персона в истории поп-арт-движения и современного искусства в целом.

Дождь уже закончился. Осталась лишь вода, стекающая с крыши школы. На небе вышло солнце; оно медленно прогревало землю, моментально испаряя всю влагу. Мне нравилась такая погода – в воздухе пахло дождем, и было снова приятно почувствовать лучи солнца, греющие спину. Хоть и говорят, что в Сан-Франциско однообразная погода, временами она бывает причудлива. Пусть здесь никогда не выпадает снег и не бывает метелей, это не делает его погоду скучной. Летом здесь жарко; иногда бывают и пасмурные дни без дождей. Зимой можно прогуляться в легком пальто, не боясь, что отморозишь себе конечность. Конечно, я хотела бы ощутить холодный, мягкий снег под пальцами рук, и не прочь была бы попасть под Лондонский дождь.; но все это – другая погода. Не для Лиззи из Сан-Франциско. Мимо проходили школьники, а в ушах у меня играла "The Neighbourhood – Lurk". Немного депрессивная песня, но вполне подходит для такой погоды. Во время прослушивания песни и прогулки, я словно отделяюсь от мира и вовсе не существую в нем. Физически я здесь, но морально меня нет. Для меня это своего рода спасательный круг от реальности.

Красный свет светофора… Зеленый свет. Выключив музыку, но не убирая наушники, я спокойно переходила дорогу. На момент, я взглянула на перекресто. Дорога была такая широкая, казалось, чтобы дойти до противоположного тротуара, тебе понадобится, как минимум, двадцать секунд. На момент, находясь посередине дороги, смотря на все эти машины, мне стало невероятно страшно. Раньше я никогда не боялась широких дорог или машин; могла спокойно переходить дорогу и без светофора. Сейчас же я почувствовала надвигающеюся паническую атаку. Я осознала, что стою посередине этого чертового перекрестка вокруг всех этих машин совсем одна. Внезапно, с правой стороны послышался сигнал. Я успела повернуть голову и увидеть, как на огромной скорости ко мне неслась машина. Тут страх парализовал меня полностью. Словно остолбенев, я не смогла передвинуть ногу. Я думала мне конец. За долю секунды я представила свою смерть. Меня сбивает машина, я умираю на месте и мой труп несут в больницу. Мама, Лин плачут надо мной, и я вижу свои похороны, куда является Дилан. Все так и произойдет, и так закончится вся моя жизнь. Прямо здесь на дороге. Автомобиль приближается, и я чувствую, как внезапно, кто-то с силой вытягивает меня на тротуар, и секунда с визгом пролетает мимо. От состояния шока, у меня было ощущение, будто я тонула и меня вытащили на берег. Я жива. Жива благодаря моему спасителю, которым был, к моему удивлению, Алан. Он выглядел встревоженно, и немного тяжело дыша, протягивал мне руку. Я поднялась и увидела множество удивленных глаз, смотрящих прямо на меня. В крови у меня бурлил адреналин, а легкие так и гоняли воздух снизу вверх.

– Спасибо… – сказала я, отряхивая песок с ладоней. Голова все еще кружилась.

– Ты в порядке? В следующий раз, будь осторожней. Так и покончить собой можно. Ты это хотела сделать? – спросил меня Алан, смотря прямо на меня. Его зеленые глаза глядели на меня с сильным беспокойством.

– Нет, я просто… Внезапно испугалась, – ответила я, переводя дыхание. Мы простояли еще несколько минут, пока я приходила в себя. Алан не отходил; когда я успокоилась, он молча пошел в том же направлении, куда и я.

Мы шли в тишине. Было немного неловко, не считая обстоятельств, но, похоже, Алана все устраивало. За это время я вдруг осознала, что все это случилось именно так, как в типичном сюжете фильма о подростковой любви. Девушка стоит на пороге смерти, а ее спасает какой-нибудь парень. Они начинают общаться, влюбляются и случается хэппи энд. То ли от остаточного шока вперемешку с этими нелепыми мыслями, я начала смеяться. Алан посмотрел на меня с недоумением.

– Просто… – пыталась сказать я через смех, но каждый раз, когда я пыталась это сделать, он предательски вырывался наружу. Я знала, что Алан наверняка подумал, что это все выглядело максимально странно. Набрав как можно больше воздуха в легкие, я все-таки произнесла:

– Понимаешь… Я вдруг почувствовала себя героиней романтического кино о подростках. По сюжету, ты меня спасаешь, и мы влюбляемся. Все живы и все счастливы.

– А ты смотришь такое?

– Признаюсь! Смотрю.

Алан вдруг усмехнулся. Забавно видеть то, как он улыбается. Он похоже немного вырос за последний год. В смысле, он был высоким, просто не таким, как сейчас. По моим расчетом, я могла достать лбом до его кончика носа. С Диланом история была, конечно, печальнее – моя голова была на уровне его плеч. Его кожа была светлая, но не такая бледная как у Дилана. Я почему-то не перестаю их сравнивать друг с другом. Отчего каждый раз, когда я вижу Алана, я представляю Дилана возле него.

– Линдси любит их больше, конечно. Эту ваниль, – улыбнулась я, – а я больше предпочитаю смотреть ужасы, – Алан лишь кивнул в ответ.

– А ты? – спросила я Алана, в надежде завязать разговор.

– “Техасскую резню бензопилой” смотрела? – подправил он свой рюкзак, все еще не глядя на меня. Возможно, он просто не хотел показывать мне свои истинные эмоции.

– Конечно, смотрела. Классика жанра.

Непривычно было идти с Аланом и болтать об ужастиках. У нас, как оказалось, бы много общего. Мы оба любим рисовать, смотрим одни фильмы и гуляем под дождем. Возможно, это звучит глупо, но я искренне желала, чтобы мы с ним были друзьями. Пусть я его еще не совсем хорошо знаю. На полпути, Алан свернул и ушел в другом направлении.

– Пока! – крикнула я ему вслед. Он на миг остановился, повернулся и улыбнулся.

– Пока.

Алан улыбнулся. Не ухмылкой, а широкой искренней улыбкой. У него она тоже была красивая. Прежде я никогда не видела, чтобы он улыбался так кому-нибудь. Он так выглядит красивее. В тот момент мне показалось, что его зеленые глаза показались мне теплыми. Его лицо не было холодным и безразличным, как оно обычно бывает. На душе стало как-то тепло. Казалось, будто я сделала что-то хорошее человеку. Будто из-за меня Алан проявил искренний жест.

Я шла половину дороги радостной, пока кое-что не вспомнила. “Мне всегда казалось, что на его лице маска, которую он надевает каждый день. Я думала, что именно мне удастся снять с него эту маску безразличия”.