Читать книгу: «Хорошие родители», страница 3
«Почему он издевается над тем, отчего мне и так плохо?»
Девочка села обратно за парту. Прозвенел звонок.
− Ладно, держи, мышь. Скучная ты! − словно обиженно сказал мальчишка, кинув рюкзак в ноги девочке.
Уроки шли. Неторопливо. Тянулись нехотя и лениво. Ужасная прилипшая жевательная резинка.
По пути со школы тучи стояли уже угольные.
− Эй, мышь! − налетел мальчишка с двумя своими друзьями-хулиганами.
Они стянули с девочки рюкзак, вывалили всё содержимое и пустились дальше, не останавливая бега.
− Удачи с папочкой алкашом! Новых синяков тебе! − кричал он, посмеиваясь и убегая.
Девочка стояла, не смея шевельнуться. В её сознании всё было слишком сложно в понимании того, почему это всё происходит с ней.
Мелкие капли начали падать с неба. Листы тетрадей мокли, превращаясь в неразборчивую и бесполезную кашу. Девочка неспешно собрала тетради в рюкзак и потопала дальше домой. Закрывая входную дверь, она почувствовала, как её бьёт дрожь: холод сменился ознобом. Спешно скинув обувку, девочка прошла к себе в комнату, шмыгая носом. Она бросила тяжёлый от впитанной воды рюкзак в угол, скинула такую же одежду в корзину для стирки и быстро залезла под огромное одеяло, стуча зубами. Вскоре она заснула в тепле.
Близился вечер. Дверь хлопнула. Девочка сразу же проснулась. Её одновременно бросило в холод и жар. Она затаила дыхание − сатир, проходя мимо двери, на мгновение остановился, прислушался и двинулся дальше, на кухню. Девочка выдохнула, осторожно встала с кровати так, чтобы она не скрипнула, и, не включая света, прошла к своему столу. Негромко шмыгнул нос. «Заболела» − подумала она. На столе было пусто. Девочка положила туда рюкзак, аккуратно повытаскивала тетради и разложила их. Пальцами ощупывая, она чувствовала бугры на бумагах. «Каша, − подумала она. − Каша… Поесть было бы неплохо.» Девочка осторожно подошла к двери и прислушалась к звукам сатира. Тот, кажется, издавал редкое блеяние и отрыжку. «Уже пьян» − подумала она. Живот заурчал. «Кто знает, когда он захрапит… Голодной засыпать не хочется». Она осторожно скрипнула дверью и вышла в коридор. Темнота жрала проходы, показывая лишь кажущийся далёким просвет в кухне, а сама наверняка кого-то прятала в глубине невидимых углов.
Девочка аккуратно шла на кухню, пропуская запомнившиеся ей скрипучие половицы. Справа, на двери, виднелась подвешенная «коллекция» ремней: металлические бляхи на них были расцарапаны, местами протёрты от потных ладоней сатира, наконечник в некоторых из них отсутствовал (отломался со временем от ударов), кожа на лентах облуплена от частого использования. Висело их всего шесть, как трофеи. И где-то наверняка ещё валялись, либо лежали в каком-нибудь шкафу. За дверью, в углу, была рассыпана гречка, которую сатир время от времени подсыпал из-за того, что девочка уносила её частицы в своих коленях. Стол был завален стеклянными бутылками и железными банками, которые валились со стола и уже валялись на полу почти по всей кухни. Некоторые склянки и жестянки ещё носили в себе недопитый алкоголь, который разливался по полу, отчего запах стоял мерзкий, но, к сожалению, уже привычный. К этому прибавлялись ещё пожелтевшие, смердящие табачным дымом обои. К стеклу и жести не хватает только пластика, который грудой лежал на краю стола, в пакете, в виде использованных шприцов с чем-то, о чём лучше умолчать.
