Читать книгу: «Неврозы, панические атаки и все такое для чайников», страница 2

Что же ныне? Невроз крепчает, или это Галя Балувана?

И о наших днях есть у народа несколько этаких клише и штампов… но об одном из них поговорим отдельно. Чаще всего его озвучивают журналисты, когда берут у меня и моих коллег интервью для своих статей. Он самый расхожий: невроз крепчает. Вернее, количество неврозов растет с каждым годом.

Вы знаете, вот тут я в кои-то веки подтвержу – правда, с небольшой, но важной оговоркой: да, действительно, крепчает и растет. Однако стоит немного уточнить. В процентном отношении доля неврозов на десятки или сотни тысяч душ населения растет все же не так быстро, как количество обращений по поводу этих самых неврозов. Проще говоря, болеть неврозом стали чуть больше, зато обращаться за его лечением – намного больше и чаще. В самом деле лет двадцать… да даже десять назад не было столько обращений по поводу неглубокой депрессии, по поводу тревоги, заметно меньше обращалось ипохондриков и неврастеников.

И ведь не сказать, чтобы жизнь стала бить сильнее, причем в основном по голове. В те же девяностые и нулевые все было заметно жестче. А потянулись люди уже потом. Что это? Откат? Вряд ли, хотя и его тоже не стоит совсем уж списывать со счетов. Ну да, заметно подкосила ширнармассы пандемия коронавируса – так ведь вал обращений еще до нее начался.

Возможно, доктора стали искать лучше и пристальнее приглядываться? Да тоже нет: хватает в массе обращений к психиатру и тяжелых хронических психических расстройств, куда уж там придираться, тут бы от имеющихся отбиться. Опять же, не мы этих пациентов на улице отлавливаем или пряниками заманиваем – сами идут и жалобы излагают охотно и подробно.

Безусловно, немалое значение имеют возросшие грамотность и информированность в том, что касается здоровья, – у тех, кого оно уж очень настойчиво касается. Теперь уже человек, почуяв тревогу или подавленность, может погуглить где надо, примерить на себя вероятный диагноз и прийти вполне целенаправленно.

При этом уже нет того страха, той опаски, с которой во времена СССР и первые годы после его развала люди шли на прием к психиатру. Нас – о чудо! – стали бояться меньше. Нет, ни мифы, ни пугалки, ни «сплетни в виде версий» © никуда не делись. Просто произошла десенсибилизация: поболтали, попугали друг друга, выслушали обвинения и оправдания, а свои-то проблемы никуда не делись. И даже если кто-то продолжает считать психиатрию злом, то зло уже такое… знакомое, что ли. А деваться некуда, плохо-то конкретно мне и конкретно здесь и сейчас, так что пора сдаваться. Итог: к нам, повторюсь, стали идти охотнее.

Одна (вернее, не одна, но в ее устах формулировка звучала более полно и завершенно) из коллег предположила: в полную силу заработал фактор наличия костыля. Психотерапевтического, естественно.

Потребителя, сказала она, мы нежно и заботливо взрастили, как только похерили СССР. И уже не хамоватый продавец стал главным в магазине, а покупатель. А там и на другие виды услуг переползло правило «Клиент всегда прав, хоть порой и оборземши». А там и вагончик медицины прицепили к паровозику услуг. И теперь часто можно наблюдать, как человек, обращаясь к медикам, ждет не столько лечения, сколько работы по его запросу. Сделайте, чтоб было хорошо! Нет, и со стороны медиков тоже хватает косяков, но ведь есть такое, не правда ли? А жить мы, несмотря на все стоны, все же стали лучше. Соответственно, повысилась планка наших запросов и к качеству жизни. И если что-то мешает – тревога там, депрессия, другие какие симптомы – надо срочно это исправлять. В конце концов, мы перестаем выживать и начинаем жить, так что будьте добры, обеспечьте. Поскольку и люди вон такие специальные есть. Так вот, о наличии специальных людей.

Это как раз и есть фактор костыля. Если человек знает, что никто, кроме него самого, ему не поможет с чем-либо справиться, – он напрягается, задействует внутренние ресурсы и старается что-то сделать сам. Получается или нет, хорошо получается или не очень – вопрос второй. Главное, что пытается. А если появляется информация, что есть те, кто может ему помочь? Это как с мытьем посуды и уборкой в доме. Если больше некому – будешь мыть и драить сам. Или планомерно превращать обиталище в свинарник. Если есть кому, кроме тебя, – появляется соблазн делегировать полномочия. Особенно если правильно подобрать аргументы. И, случается, раз от раза такое делегирование выходит все легче и естественнее, будто так и надо.

Так и с неврозами. Да, остроту порой, особенно если невроз выраженный, удается пригасить только медикаментами или особыми психотерапевтическими приемами. Но потом-то наступает момент, когда человеку бы дальше самому, без ансамбля. Ан нет: раз имеется специалист – пусть он доводит состояние до идеала. А нужны-то как раз уже свои собственные усилия.

Точно так же с легкими невротическими симптомами на начальных этапах развития невроза, на стадии невротических реакций. В большинстве случаев с ними можно было бы справиться, не обращаясь к специалисту. Просто дать себе труд проанализировать: а что это за фигня творится? Что за тревога? Откуда плохое настроение? Откуда дрожь и раздражительность? И собрать себя в кучу. И что-то изменить в поведении, в сложившейся вокруг ситуации. Ключевой посыл – дать себе труд что-то предпринять самому. Проверено на докторах: с ними тоже невротические реакции приключаются.

Спорное утверждение, но не спешите его отметать, поскольку как минимум одно рациональное замечание в нем есть. И оно касается как раз причины увеличения как количества неврозов в абсолютных числах и процентном отношении, так и обращений по их поводу. Это то самое качество жизни. Ага. Давно ли о нем зашла речь? Да где-то к концу существования СССР, в эпоху дефицита. Потому что, как совершенно верно заметил товарищ Сталин, жить стало лучше, жить стало веселее. Вспомните, когда и к чему он это сказал. Страна справилась с задачей «выжить» и понемногу начала просто жить. Вернее, сложно, но тем не менее – жить, а не выживать. А чем дальше – тем больше требований (точнее, желаний, чтоб так было) появилось к самой жизни у человека. Ну не так прямо, чтобы как у Ножкина: мол, мне бы дачу, мне бы виллу, мне б машину «мерседес», но все же. То есть понемногу стало входить в обиход понятие «качество жизни». И желание, чтобы это качество было высоким и гарантированным. Ничего не имею против – нормальное мотивирующее желание. Просто оно же и объясняет отчасти возросшее количество как самих неврозов, так и обращений по их поводу.

Ну и, под занавес, еще одна причина. Увеличилась скорость жизни – вернее, количество событий на каждом из отдельно взятых ее отрезков. И в разы вырос информационный поток. А поскольку, образно говоря, каждый осознаваемый и пропущенный через себя бит информации уносит с собой единичку ресурса нервной системы… Впрочем, о механике и термодинамике неврозов мы с вами обязательно еще поговорим.

Внутренние предпосылки невроза

Скажу несколько слов о внутренних предпосылках неврозов. Чтобы понять, откуда что берется. Борису Дмитриевичу Карвасарскому, одному из отцов-основателей советской школы неврозов, приписывают слова: «Умный человек неврозом не заболеет». Если он и вправду такое говорил – это он со зла и устамши. На самом деле при определенном стечении обстоятельств невроз может сформироваться практически у любого из нас. Но не любой на выбор, как на прилавке магазина, а строго определенный.

Мясищев, который был учителем Карвасарского, кое-что нащупал, но интерпретировал по-своему: вы помните, я упоминал, знакомя вас с критериями невроза, про специфические типы конфликта, которые, по мнению Мясищева, непременно должны присутствовать при том или ином виде этого самого невроза. И с одной стороны, когда начинаешь практиковать, понимаешь, что слишком часто такой конфликт как якобы первопричина оказывается совой, криво-косо натянутой на глобус. А с другой стороны, даже когда такой конфликт все же имеет место, понимаешь, что он не столько причина, сколько следствие. Следствие чего?

И вот тут мы, поигрывая бровями, подходим к продажной девке империализма – генетике. Дело в том, что наследуется, в различных его комбинациях, не только экстерьер. Ну да это вы и без меня наверняка знаете. Я же вам поведаю одну нашу психиатрическую тайну (пока одну): характер тоже наследуется – вернее, совокупность особенностей нервно-психических реакций. И тоже по-разному: когда чуть ли не копией, а когда и сочетанием отдельных черт. Иногда от предыдущего поколения эти черты берутся, иногда через одно (от бабушек-дедушек), иногда комбинируется и вовсе нечто такое, чего никогда не было, и вот опять…

«Какое это имеет значение для формирования того или иного типа невроза?» – спросите вы. Отвечу – прямое. Если перефразировать поговорку «Где тонко, там и рвется», то применительно к нашей теме она будет звучать так: «По характеру и невроз».

Личность цельная, без каких-либо акцентов и пунктиков, при условиях, неблагоприятных для нее, но идеальных для формирования невроза, с наибольшей степенью вероятности (а вдруг мы какой-то пунктик все же проглядели?) выдаст неврастению.

Личность с истерическим радикалом – сами понимаете какой невроз.

Личность тревожно-мнительная – скорее всего, что-то из набора неврозов, где тревога превалирует.

Личность со склонностью к формированию обсессий (навязчивостей) – с наибольшей степенью вероятности выдаст обсессивно-компульсивное расстройство.

Личность, с младых лет зацикленная на собственном здоровье и привыкшая прислушиваться к малейшему бульку и скрипу своего организма, – соответственно, ипохондрически окрашенный невроз.

Ну а те, у кого присутствует хитрая мозаика личностных черт (не всем же лелеять один-единственный пунктик), дадут интересное сочетание, отражающееся в навороченных многословных диагнозах моих коллег, увлеченных схоластикой.

Механика и термодинамика невроза

О продажной девке империализма мы потолковали, теперь вспомним о вечном и фундаментальном и разберем, если можно так выразиться, механику и термодинамику, а чуть позже, отдельно, – и философию неврозов.

Скажу сразу: даже имея все предпосылки к развитию определенного вида невроза, человек может прожить всю жизнь, да так и не испытать всего того букета ощущений, с которым оный невроз его на очередном перекрестке судьбы поджидает. То есть должны так сложиться внешние и внутренние обстоятельства, чтобы открыть шлюзы (или кингстоны, кому как больше нравится) для симптомов этого психического расстройства. Поэтому давайте сначала разберем механику возникновения невроза – или поговорим о причинах, преимущественно внешних.

И снова у народа наготове расхожее мнение: мол, виной всему мощный стресс, удар судьбы. На практике же выходит… вернее, чаще всего не выходит. Человек в ответ на мощное, но единичное потрясение, как правило, собирает всего себя в кучу и более-менее достойно держит этот удар. Обычно у психики достаточно запасов сил и средств защиты, чтобы после наезда такого парового катка встать, отряхнуться и молвить: «Ах, какой был мужчина!» («Женщина», нужное подчеркнуть.) Если уж совсем все плохо, то скорее стоит ожидать развития ПТСР (посттравматического стрессового расстройства), реактивной депрессии, реактивного психоза, наконец, – и только в последнюю очередь невроза, хотя и он тоже может приключиться. Но, повторюсь, это скорее казуистика, нежели правило.

Гораздо чаще – даже, сказал бы я, как правило – невроз развивается, когда неприятных, причиняющих психологический дискомфорт, а то и откровенно выедающих мозг, тянущих силы, нервы и внимание факторов много, и пусть они по отдельности не особо-то и крупные-мощные-фатальные – но никак не заканчиваются. Как фигурки на сложном уровне «Тетриса», когда их уже не успеваешь разгрести-пристроить. И так день за днем, день за днем (это самое «день за днем» относится не только к механике невроза, но и к его философии, так что оставьте в памяти зарубку, мы про это еще вспомним).

Нелюбимая работа, любимый семейный энцефалофаг, хроническое безденежье, милый серпентарий по месту службы, семеро по лавкам, растянувшаяся до самой задницы черная полоса на зебре жизни, когда неприятности валят одна за другой, – список можете дополнить или набросать свой собственный. И ощущение, что конца и края этому не видно. Вот это по-настоящему точит силы и с гораздо большей степенью вероятности приближает человека к его неврозу. Поскольку дальше начинается собственно термодинамика невроза (на всякий случай подчеркну, что механика, термодинамика и философия применительно к неврозу – термины, скорее, образные, для более яркой и наглядной картины).

Для пущей наглядности нарисую вам самую простую картинку открытой термодинамической системы, коей наша психика и является. Представьте себе дырявое ведро, в которое из крана наливается вода. А из дыры, соответственно, выливается. Если льется бодро, а утекает мало – все нормально, это то самое ощущение психического здоровья и достатка сил моральных и физических, когда уровень в ведре высок и не падает. Но вот эти самые перечисленные выше факторы либо расковыряли дырку побольше, либо понавертели новых, не предусмотренных конструкцией отверстий – и расход стал больше, чем успевает налиться. Уровень ресурса падает. Какое-то время без особых внутренних проблем: все-таки запас прочности имеется. Но стоит уровню понизиться до некой условной критической отметки – и психика включает аварийный энергосберегающий режим, который и выглядит как невроз.

Общий смысл такого режима – не дать потратить себя полностью, обратить на себя внимание носителя, заявить: «Мине не просто плохо, мине хуже всех!» Сузить зону комфорта, чтобы не смел за оградку дергаться. И при малейшей попытке высунуться наружу – бить по спине лопатой, то есть наказывать всеми доступными способами за попытку потратить лишние крохи драгоценного ресурса. В общем плане, без специфики – тревогой, снижением настроения, сбоем вегетатики. В плане специфическом – конкретными проявлениями того типа невроза, к которому человек был больше всего изначально расположен. Помните о генетических предпосылках и о принципе «Где тонко, там и рвется»? Вот с наибольшей степенью вероятности прорыв в невротическое состояние произойдет как раз по тому шлюзу, который у человека от рождения генетически подготовлен.

Истощение ресурса – это еще и ослабление функции контроля за своими нежелательными реакциями: самокопанием (а накопать мы у себя все горазды, и ладно бы чего хорошего), и за токсичными мыслями, и за теми же тревогами-печалями. Словом, над своим внутренним ребенком, который уговаривает нас не вести его в садик или школу. И мастерски придумывает отговорки. И, увидев, что мы дали слабину, тут же начинает канючить: «Ой, мой живот! Ой, как голова и горлышко болят!» А моральных и нервических сил на то, чтобы собраться и пригрозить, что этот ушлепок сейчас поедет в детдом, уже нет… Знакомо?

Философия невроза

Ergo continue. Так вот, насчет вопроса, который вполне закономерно может возникнуть у читателя: ну хорошо, в той или иной мере генетическая предрасположенность к какому-то определенному виду невроза есть у подавляющего большинства нас, любимых. У остальных есть вероятность стать неврастениками. И все мы – не какие-нибудь там шарообразные монады Лейбница в информационном и событийном вакууме. И жизнь с завидным постоянством подносит разводные ключи, кувалды и снаряды, перевитые лентами: «От второй половинки», «От любимой тещи/свекрови», «От родни», «От детей», «От работы», «От профкома», «От мироздания в целом» и так далее, которые нам и прилетают. То есть, если рассудить здраво, невроз неизбежен, правильно? Так почему же заболевают не все? Чем, к примеру, вот тот или вон та лучше меня?

Ответов два. Первый – количеством собственного ресурса нервной системы. Да, это отсылка к дырявому ведру с водой туда выше, к термодинамике невроза (повторюсь: термины в конкретной ситуации образные). Просто у кого-то либо ведро изначально полнее, либо течет в него бодрее – вот и расход при равном или почти равном количестве дырок не столь быстрый, как у других, с более скромным запасом или его восполнением. Природа, мать наша, и ничего тут не попишешь, и не на кого пенять. Но это, поверьте, не главное. Хотя порой, особенно в случае с ранним возникновением невроза, эта причина все же на первом месте, бок о бок с генетикой.

Второй ответ, на мой взгляд, важнее. Невроз – не только стон утомленной психики о пощаде. Не только ответ на нехватку ресурса. Это еще и результат мировоззренческого кризиса, если можно так выразиться. И если в первом (который ресурсов касается) случае я в качестве иллюстрации дырявое ведро вам показывал, то тут можно представить себе волчок. Или велосипедиста. И тот и другой устойчивы, пока движутся. Стоит движению замедлиться – и куда та устойчивость подевалась? Ну, можете еще акулу себе представить, которая дышит, лишь пока движется и поток воды с растворенным в ней кислородом омывает ее жабры. Остановилась надолго – задохнулась.

Поясню подробнее, поскольку момент действительно важный. Его понимание пришло не по учебникам и лекциям, а исключительно с годами врачебной практики. Ведь с неврозами люди обращаются часто, а в последнее время еще чаще, чем ранее. И если причины его развития у одной части обратившихся особого удивления не вызывали – наоборот, порой было удивительно, как это человек столько времени сопротивлялся ударам судьбы и пришел только теперь, а не, к примеру, пятью-десятью годами раньше, – то насчет другой части все было не столь однозначно. Даже, я бы сказал, парадоксально. У тебя же все ровно, ты же вон сколько всего добился, живи и радуйся – так ведь нет! А потом пришло понимание.

Человек в своей жизни движется к намеченным целям. Ставит перед собой задачи. Что? Дебилы и дементные не ставят? А много ли вы наблюдали тех и других, у кого бы еще и невроз цвел? Я только у первых видел, да и то в порядке исключения. И порой наступает в жизни момент, когда человек вдруг перестает двигаться к этим целям. Ну, всяко бывает. Один решил, что основного (дом, колодец, дерево, сын) достиг, теперь можно собрать камни и почить на лаврах. Другой просто выдохся и решил взять паузу. Третий вдруг понял, что компас нагло врал и надо прокладывать другой курс. У четвертого выросли и разъехались дети, пятый вышел на пенсию и не знает, что делать с прорвой свободного времени… Вот в этой паузе, когда цели закончились, чаще всего и настигает человека его невроз. Это, кстати, к вопросу: а что делать, когда закончится курс лечения? Как поступать, чтобы невроз не повторился? Это как раз сюда, к целеполаганию. Найти то, что поглотит тебя с головой, будет не просто интересно, а прямо очень-очень нужно – и алга. И не забывать, что цели не должны заканчиваться. Никогда. Как и движение к ним. Ну и вовремя затыкать лишние дырки в своем ведре.

В качестве промежуточного итога, чтобы завершить разговор о причинах невроза, напомню вам один старый анекдот про триста спартанцев… пардон, шестерых евреев. Пригодится, когда вы обнаружите, что официальный взгляд на этиологию этой группы расстройств в очередной раз поменялся.

Моисей, воздев перст указующий к небу, сказал, что все от Бога.

Соломон, покрутив на пальце кольцо, на котором много чего было понаписано, возразил: «Побойся Его, Мойша, все вот откуда!» И постучал себя пальцем по лбу.

Христос сказал: «Не спорьте, братья».

И, положа руку на сердце, добавил: «На самом деле все отсюда».

«Ну и почем опиум для народа? – Пригладил бороду Маркс и, ткнув себя пальцем в желудок, авторитетно заявил: – Все отсюда!»

«Вы пролетариев еще поучите правильно реагировать на отъем прибавочной стоимости! – хмыкнул Зигмунд Фрейд и, раскурив сигару, которая иногда просто сигара, продолжил: – А лучше езжайте в Одессу, пойдите на Дерибасовскую, купите на рынке жареного петуха и ему выносите мозги! На самом деле все – отсюда!» И уверенно указал пальцем на несколько цуней¹ ниже пупка.

«Ой-вэй! Аун ди ментшн вет лернен мир вегн лебн… – вздохнул Эйнштейн. – Все относительно, господа!»

Стресс прошел – невроз расцвел

И еще один момент, который не прозвучал раньше, но, во-первых, срабатывает с завидной регулярностью, что позволяет отнести его скорее к тренду, нежели к казуистике, а во-вторых, не противоречит всем вышеперечисленным механизмам.

Этот момент касается тех случаев, когда прослеживается более или менее четкая связь со стрессовой или психотравмирующей ситуацией. Многие из людей, которые такую связь в своих случаях отмечают и у которых невроз все-таки развился, говорят и о парадоксальности в сроках появления первых симптомов. Мол, пока все было совсем плохо, пока обстоятельства давили со страшной силой – организм еще как-то держался. А когда все худо-бедно разрешилось (или не разрешилось, но перестало действовать так мощно и остро, или стало понятно, что оно теперь надолго) – тут-то все и началось.

Такую же закономерность и я, и многие из моих коллег наблюдали во время первой волны пандемии коронавируса. Поначалу, вопреки ожиданиям, поток людей с невротической симптоматикой, которую эта самая пандемия подхлестнула, был не то что небольшим – пациентов с неврозами стало едва ли не меньше, чем до ее начала. Можно, конечно, списать этот факт на меры самоизоляции и прочие введенные ограничения, но тем не менее. Зато позже, когда волна пошла на спад, словно прорвало плотину.

На самом деле ничего парадоксального, все очень даже закономерно.

Во-первых, на самом пике стресса человек, осознанно или неосознанно, все свои ресурсы, в том числе и ресурсы нервной системы, бросает на то, чтобы противостоять сложившейся ситуации, перемолоть ее. Тут и баланс нейромедиаторов меняется, в сторону заметного такого преобладания норадреналина, а позже и гормоны подключаются – тот же адреналин из надпочечников начинает высвобождаться в заметно больших количествах. И сама психика работает в узком коридоре решения конкретных ургентных задач, по возможности не отвлекаясь на те, что определены второстепенными на, если так можно выразиться, военное время. Поэтому даже при недостатке ресурса нервной системы, который тратится на борьбу с угрожающей (или остро конфликтной, или жутко дискомфортной, кому что выпало) ситуацией, за счет работы в этом тоннеле ей того ресурса худо-бедно хватает.

Затем ситуация или ее острота исчерпывается, и психика переходит на свой привычный режим работы, с более широким набором запросов и задач – и тут обнаруживается, что силы в дефиците. И срабатывает та самая термодинамика, о которой я уже говорил. И здравствуй, невроз.

Кто-то из психологов сравнивает такой манифест с поведением внутреннего ребенка, который в условиях мощного стресса тихонько себе сидел, забившись в уголок, и не отсвечивал. А когда все устаканилось, он вылез, сказал: «Ура, можно!» – и закапризничал в полную силу.

Не самое плохое сравнение, надо сказать. Если же вспомнить о философии неврозов (да-да, образно говоря, конечно), то срабатывает как раз временно (или надолго – время покажет) возникший дефицит целей и ориентиров. То есть пока был стресс, пока все было совсем плохо, цели были понятные – это «совсем плохо» как-то извести или хотя бы пережить. А потом раз – и нет уже такой насущной необходимости. И надо бы переводить самого себя на мирные рельсы, но это же надо всю систему переформатировать, новые планы нарисовать. А пока придет понимание, куда двигать дальше, за что хвататься в первую очередь, длится пауза. Вот в эту паузу и стремится вклиниться невроз. И получается, что камень-то с души упал, но прямо по мизинцу ноги угодил.