Читать книгу: «На берегу Вселенной», страница 4
2.7.Полет Кондора
– И он даже не извинился? Как он мог после этого с тобой здороваться…
– Да, Кондоров сказал тогда принести на Литературную среду всё, в ответ на мои предупреждения, что не все рассказы хороши… Я даже думал: может он просто в узком кругу хочет их обсудить, по домам почитать, просто ознакомиться – раз так говорит. Оказалось – все по-другому. Тумэров тогда брюзгливо сказал при всех на разборе, что я должен был одно и тоже произведение принести в нескольких экземплярах, чтоб все читали одно и то же, а то каждый о своем отзывался (правда, одинаково отрицательно) – а ведь этот Кондоров должен был мне сказать, раз сам сагитировал приносить, тем более и не объяснил ничего, что будет настоящий разбор произведений. Я ему повторял, что есть у меня и не очень рассказы, а он своё твердил: «Всё приноси». Ведь специально хотел подвести. Как я тебе рассказывал… А они думали – я виноват. Вот такие вот…
Настя говорила, убыстряя шаг по дорожке Горсада:
– А насчёт другого хама ты прав: Если человек играет на пианино «Историю любви», он еще не интеллигентен.
Помню, на той литсреде рядом со мной сидел еще один местный писатель, известный своей нетрадиционной для республики религиозной, а точнее, конфессиональной направленностью. В общем, этот Муруев не преминул вставить свой голос в общий хор: в книге Бытия написано: В начале было слово… а у тебя…
Уже по окончании основного разбора Муруев спросил меня: «Когда ты начал сочинять?». Я только начал ему отвечать, как меня прервал нервный окрик Тумэрова с другого конца стола: «Артем, не говори! Какое ты имеешь право открывать рот! Тут право имеют говорить только мы, а тебе слова не давали!».
– Тумэров в своих упреках неоригинален – старомоден как зауч. Эти люди необразованны по современному, ведь истинным признаком современного интеллигента или человека из высшего общества является простота в общении – простота в хорошем смысле, искренность без высокомерия, чванства… А этот писатель, говоришь, религиозный. Так много ли его вера стоит, если он использует слова из Библии, лишь чтобы подыграть общему настроению унижения очередного клиента Литсреды.
– Да, Муруев-то хоть сам понимает, что принижает свою веру, поддерживая критику – подпевая этому Кондорову.
– Подпевая? Кондорову?! El Сondor pasa – полет кондора по-испански. Фамилия птичья… Кондоров, ха-ха…
– Тебя, Артем, туда обманом затащили. Ты же не знал, что на очередной Литсреде после прочих мирных заседаний с чаепития и свободным чтением стихов всех присутствовавших, неожиданно будет разбор всех твоих произведений, которые ты принес до этого Кондорову – он же тебя так упрашивал: «Приноси всё», несмотря на твои уверения, что недоделано. Он намеренно тебя подвел. Тем более этот Тумэров гневно тогда сказал, что надо одно произведение в нескольких экземплярах распечатать для писателей, а не то что получилось: каждый свое – то, что ему раздали из твоих произведений… Видно сразу, что вина в плохой организации лежит на Кондорове. И понятно, что обмануть он только так мог, если бы сказал прямо. Ты бы отказался от своего разбора на литсреде, либо хорошо подготовился, принеся один рассказ в нескольких экземплярах. Впрочем, в любом случае видно, что вина здесь лишь на организаторе. А нам уж точно понятно, что со стороны Кондорова это была подлая подстава: не предупреждал, что будет разбор и по той причине не дал никаких рекомендаций подготовить один текст для разных критиков – наоборот, он настойчиво повторял: «Принеси всё!».
В перерыве второго заседания литсреды, протекавшего как посиделка за длинным столом, где многие читали вслух по одному своему стиху, я оказался на площадке между первым и вторым этажами библиотеки, где и проходили все эти литсреды, и услышав в свой адрес от писателей просьбу сбегать в магазин за водкой. На что я сразу же ответил, что у меня свежая травма спины, грыжа позвоночника (на тот момент я обнаружил, что уже недели две хожу с темными расплывшимися пятнами на коже спины к позвонков. Мы тогда с мамой решили, что это последствия в общем-то ненужного поднятия с верхней полки стенного шкафа списанных системных блоков при описи передаваемого имущества от увольнявшегося начальника информационного центра в филиале Томского госуниверситета, где я работал системным администратором.
Сидевшая рядом молодая полненькая библиотекарша даже посоветовала употреблять мазь для спины и казалось двое-трое находившихся рядом писателей тоже все поняли, тем более я там был далеко не единственным гостем литсреды, протекавшей во вполне дружелюбной неторопливой атмосфере. (Туда приходили даже студентов, просто читавших свои стихи и ожидавшаяся следующая среда обещала примерно такое же свободное общение литераторов(никаких анонсов предстоящих серьезных литразборов не было, кроме разве что навязчивой просьбы Кондорова принести все мои произведения, да и то в личной беседе со мной).
Сидящий рядом одутловатый писатель псевдоисторического жанра Александр Гарапов тоже всё понял.
Тем не менее на следующую – третью той зимой литсреду, меня ждала не просто ожесточенная критика (а точнее обстрел из тяжелой артиллерии как выразился один из писателей перед началом этого необъявленного сражения. Еще раз подчеркну, что об ожидаемом разборе творчества авторов, а их кроме меня было еще две молодых поэтессы) не было никакого разговора на второй литсреде, то есть разбор не ожидался. Когда будет третья среда, точно никто не знал, так что примерно через три недели дату еще одной, как казалось, литературной посиделки, я узнал, позвонив на домашний номер этого самого Кондорова, но за эти недели похоже писатели пришли к тайному сговору. Менее всего ожидаешь подлости от религиозного человека, во всяком случае, от человека, исповедывающего обретенную в зрелом возрасте нетрадиционную для России ветвь христианства, так что в случае с Муруевым речь идет, скорей всего, о проблемах с психикой и незрелостью слабого сознания (как известно, такое сознание в низкой или криминальной среде часто склонно к мелкому открытому обману и предательству), что на современном интернет-жаргоне называется противоречащими параграфами, когда у индивида в голове уживаются прямо противоречащие друг другу установки и убеждения. Тем более такое слабое состояние сознания Муруева косвенно подтверждается и его не вполне правильным произношением со слабой артикуляцией, что создает, видимо неслучайное впечатление проблем с психикой.
– Помню я увидел Кондорова через десять лет, в марте 2015 года, на собрании в республиканском парламенте, посвящённом году литературы – он меня случайно увидел в гардеробе и отшатнулся… а мать, еще жива была, сказала: он испытал чувство досады, и даже вины… А еще через год после ее смерти, когда я начинал работать журналистом в той газете, ко мне по ошибке в мой кабинет (раньше там была редакция журнала «Байкал») зашел писатель пожилой, местный фантаст Хом-ков. Он очень бескомпромиссно отозвался о Кондорове – продажный, специально подводит людей…
– Ну что же, Кондор завершает свой позорный полет. Гордая птица, но ведь не соответствует этой фамилии, гордый сильный человек не позволит себе интриги и подставы….
2.8.Театры
Пресс-секретарей не берут, только своих, а если нет таковых, то вообще не берут никого. А в республиканских министерствах большинство пресс-секретарей не имеют опыта работы в журналистике. Корявые тексты выдают в пресс-релизах – надоело их читать и обрабатывать, когда работал интернет-журналистом в «Прибайкальской правде», которая вскоре разорилась. В общем, человека без блата не берут на многие жирные места! И не только в этой сфере. Хотел я ноябре 2015-го, незадолго до смерти матери, в сеть супермаркетов «Михайловский» устроиться оператором 1С, так мне сразу в головном офисе человек вышел навстречу в коридор и сходу заявил, что операторы не нужны. А потом соседка сказала – она уборщицей в том магазине работала: «В «Михайловский» операторами 1С берут только своих, по блату!».
В 2018 году в мае я пробовал устроиться пресс-секретарем на работу в музыкальный театр. Девушка собиралась увольняться к осени, и место было вакантно. В итоге, в августе меня так и не взял начальник пиар-службы. Хотя никого еще на этом месте не было (наверняка ждал волшебного слова о том, что у меня блат на верхах – но так как не было блата, и не взяли, хотя специалист требовался).
Но еще перед этим в апреле на работе в газете (перед самым увольнением) мне вручили пригласительный на балет «Корсар».
В фойе перед началом балета я увидел начальника пиар-службы и его помощника.
Начальнику я что-то сказал, он жестко коротко отвечал. После этого я подошел к его помощнику и попытался выяснить насчет самого балета: сколько в нем актов – то есть действий (надо же знать, сколько будет антрактов). Да и о самом сюжете хотелось бы знать в самых общих чертах – хотя бы в каком веке это происходит?
– Сколько действий? – спросил я помощника.
Он ответил нечто невразумительное, из чего сразу становилось ясно, что он не знает, что такое действия в театральной постановке.
– А время действия в пьесе? -задал я еще один вопрос.
–Точно не знаю, но часа два, не меньше. После девяти закончится, – ответил молодой помощник.
Насчет блата история похожая случилась с моим дядей еще в 1970-е годы. Он окончил томский политех, приехал в родной город, искал работу, заходил в отдел ЭВМ на железнодорожный завод, там на люди говорили, что нужен работник. Н в отделе кадров дядя сказали, что никто не нужен…
2.9. Дядя Булат
Заходил сегодня (30 октября 2019) в редакцию того журнала, о котором уже упоминал в повести «Последняя подземная лодка». Прям, как и написано там, главного редактора опят не было, «как обычно на месте», сидел лишь Юрий. Я уселся за место редактора и сидел, пытаясь за тормозным компом, пытаясь втиснуть свои заметки на сайт для писателей.
Тут зашел некто – 70 с лишним летний старик – сын известного в прошлом писателя Бурятии, известный более своим матом (что он сам подчеркивает), которого редактор называет Дядя Булат.
Он сказал, что только что пришел из редакции газеты «Новое Прибайкалье», так как решил ее проведать после того как прочитал в ее свежем выпуске, что главный редактор перешел в замдиректоры музея. Отругал его при нас.
Под конец своего визита, наплевав в душу, он сам сказал, что заходил перед этим в Новое Прибайкалье, чтобы «матюгнуться», опровергая свои же слова, что зашел в газету, так как решил ее проведать после того, как прочитал в ее свежем выпуске, что главный редактор перешел в замдиректоры музея. Отругал его при нас.
Когда я спросил, кто теперь новый редактор, д. Булат ответил: Твое какое дело?
Провокатор. Сам заводит речь и отказывается от своих же слов, подставляя человека.
