Читать книгу: «Альфа. Тёмные тайны генералиссимуса Сталина», страница 3

…возводится в догмат, который в продолжение столетий принимается на веру и если критикуется, то только украдкой и тайком, фраза «Car tel est notre plaisir» («Потому, что нам так хочется») все оправдывала или же опровергала.

Наука и искусство обязаны прославлять лишь короля, и они в самом деле поют только ему – всемогущему – хвалу. История становится описанием героизма и подвигов его и его предков… Монарх полон мудрости и добродетели. Никогда раньше мир не видал подобного соединения в одном человеке благородства, величия и возвышенности…

У народа одно только «право» – безропотно подчиняться. Непосредственным последствием подобного тезиса стало убеждение, что нет большего преступления, как сомнение в законности этого режима или стремление к его изменению, бунт против него… Не меньшим преступлением является и критика поведения носителя власти. Критика – кощунство. Для такого преступника тюрьма слишком мягкое наказание.

И не только критика существующего строя есть преступление. Когда речь идет о массах, то преступлением надо считать уже самостоятельное мышление.

К числу важных для характеристики общей картины эпохи порождений абсолютизма принадлежит возникновение верноподданнической психики…

Когда абсолютизму удалось сломить гражданскую свободу и низвести народ до уровня стада баранов, то нравственный закон эпохи перекинулся в свою собственную противоположность, так как интересы абсолютизма требовали наличия совсем иных «добродетелей». Отныне нравственным долгом каждого становилось «верноподданническое» подчинение власти абсолютного государя, а постоянное соблюдение этого принципа – высшей и похвальнейшей добродетелью гражданина. Ведь держать стадо баранов в повиновении можно только тогда, когда отдельная личность отказывается от собственной воли и беспрекословно подчиняется приказаниям вожака. Так как духовное влияние на массы, их психическое порабощение всегда тем глубже, чем ярче обнаруживается господствующая власть в области политической, то абсолютизм этой цели достиг в совершенстве, ибо, как известно, никакая другая исторически сложившаяся власть не могла так категорически распоряжаться народом, как именно абсолютизм.

Наиболее характерная черта верноподданнической психики – принимаемая как нечто естественное и само собой понятное – несамостоятельность отдельного лица: каждый слушается без колебания и без раздумья. Люди не верят больше в себя, так как у них нет больше идеалов, созданных ими же самими: у них есть только идеалы, навязанные им насильно. Поведение их поэтому лишено всякого истинного величия, как лишена его и общая картина культуры такой эпохи. Люди уже не устанавливают новых вех, новых целей для человечества, они, напротив, услужливо помогают, когда абсолютный монарх произвольно переставляет пограничные столбы своих прав, возводит выше валы своего могущества и грубой рукой срубает древо свободы, вокруг которого народы плясали в дни юности в радостном сознании своей силы.

«Подданный» из принципа трус, из покорности глуп и из мести подл. В этом все проявления его жизнеспособности, в этой сервильности (Сервильность – раболепство, прислужничество, рабская угодливость), тогда ставшей массовым явлением. Одно неотделимо от другого. Там, где существуют «подданные», неизбежна сервильность. Сервильность не что иное, как официальная форма подчинения господину в полной уверенности в законности такого подчинения. Подданный говорит своему господину: «Топчи меня, обесчесть меня, унижай меня – для меня все почет и наслаждение; я буду целовать ногу, которая ступала по мне, я сам укажу путь к моему позору, который для тебя – удовольствие».

Для населения был установлен самый строгий табель о рангах. Что было запрещено делать по отношению к монарху придворным, не могла себе позволить служанка по отношению к госпоже, мещанка по отношению к даме и т. д.

Само собой понятно, что при таком резком делении на классы выскочки особенно ярко подчеркивали свое классовое превосходство, подобно тому как мелкие деспоты настойчивее других требовали, чтобы в них видели образ и подобие Божье. Это так понятно, потому что претензии этих выскочек считаться в рядах людей высшего порядка в большинстве случаев покоились лишь на милости монарха или могущественного министра.

У простого народа это верноподданническое чувство выражается еще, кроме того, в безграничном, никогда не прекращающемся благоговении перед носителем абсолютной власти и в не менее безграничном доверии. Простой народ относится к абсолютизму, как к религии.

Также совершенно очевидно, что «чернь» была отделена от монарха не только гранями незримыми, но и строгими предписаниями, неприступными стенами, изгородями и заборами. Вход в огромные парки и сады, окружавшие резиденции государя, был строжайше запрещен, для их посещения требовалось особое разрешение, и нарушение этого правила каралось обыкновенно драконовыми наказаниями. Когда монарх совершал прогулку по городу, то нередко целые улицы и бульвары оцеплялись, и только издали народ обретал высокое счастье лицезреть священную особу монарха. Так было в Веймаре при жизни Гете. А тот, кто удостаивался его взгляда или милостивого обращения, постигал величайшее счастье, которое только может выпасть на долю смертного, и на всю жизнь он чувствовал себя вознесенным высоко над своими согражданами. На нем покоилось око самого божества, его коснулся луч божьей милости. А тот, кто почувствовал постоянный интерес государя, до известной степени сам приобщался к его божественности».

Думаю, лучше всех природу нового режима понял писатель М. Булгаков. Для него было очевидно, что Сталин лишь использует в своих целях внешние атрибуты коммунистического режима: идею всеобщего равенства, марксистскую идеологию, интернационализм, марксистско-ленинскую философию и т. д. А на деле он является абсолютным монархом, новым Людовиком XIV. Булгаков не был глупцом и хорошо понимал, что его до сих пор не уничтожили лишь благодаря незримому покровительству Сталина, которому понравились его книги. Более того, Сталин снизошёл до того, что сам позвонил писателю и после этого жизнь Булгакова улучшилась, ему позволили работать. Вот тогда он и написал, очевидно, с дальним прицелом, пьесу «Кабала святош». В пьесе речь идёт о судьбе знаменитого французского комедиографа Жан-Батиста Мольера. Церковники запретили к исполнению его пьесу «Тартюф», и он ищет справедливости и покровительства у короля Людовика ХIV. Образ короля описан льстиво, это скромный гений, стоящий высоко над миром и невероятно мудрый, более того, лишь он один и способен понять по-настоящему беднягу Мольера. Зато настоящими злодеями и фальшивыми лизоблюдами, скрывающие свои злые намерения под маской благочестия, рисуются в пьесе святоши и слуги короля-солнце. Сюжет содержал очевидный двойной смысл: гениальный Сталин и плетущие против него заговоры «соратники», придворные интриганы.

Неизвестно, прочитал ли Сталин эту пьесу. Вероятно, прочитал, поскольку хотя её после семи представлений спектакль запретили, тем не менее Булгаков благополучно избежал трагической участи других жертв Большого террора. Всех прочих, даже стоявших у самого трона красного монарха, расстреляли, как бешеных собак или стёрли в лагерную пыль. А Булгакова, который в пьесе показал свою полную лояльность и восхищение мудрым королём, был оставлен в живых и оставшиеся ему годы провёл на свободе. Правда, судьба оказалась гораздо более жестокой по отношению к великому писателю, чем вождь народов: он умер молодым, находясь на самом пике своего творчества.

Булгаков

Правда, Булгаков не понял, что Сталин одновременно с элементами абсолютного монарха сочетал в себе также элементы криминального авторитета. Он умело изображал из себя государственного деятеля, на самом деле являясь «capo di tutti capi»³¹. Даже более того, глава мафии был вне закона, его могли арестовать и осудить за преступления, а Сталин поставил законы страны на службу своей мафии и лично себе. Его преклонение перед гением царя Ивана Грозного зиждилось не на пустом месте, поскольку Сталин парадоксальным образом сумел построить столь масштабное царство страха и террора, которому позавидовал бы даже сам полубезумный государь московский. Но Иван Грозный родился монархом, а Иосиф Джугашвили дорвался до высшей власти в результате невероятной борьбы и в его стране новая опричнина ни на минуту не ослабляла своей железной хватки, выжигая калёным железом не только заговоры, но даже и малейшую возможность даже просто поговорить на кухне. Доносы и стукачество цвели пышным цветом. Родственники отрекались друг от друга, дети доносили на родителей и требовали их расстрела, как врагов народа. Это был даже не апокалипсис, а дно ада.

 
                                                        * * *
 

Лично я глубоко убеждён в том, что И. Сталин являлся абсолютным, я бы сказал, эталонным преступником, который по масштабам своих злодеяний намного превзошёл даже своего «коллегу по цеху» тиранов А. Гитлера. Поэтому при оценке любых событий, связанных с его демонической личностью следует принимать за аксиому установку: ВСЕ его мысли, слова и деяния были лицемерны и преступны.

Глава II. Воспоминания очевидцев

«Товарищ Наполеон всегда прав».

Дж. Оруэлл «Скотный двор»

А. Авторханов³² в книге «Загадка смерти Сталина» пишет:

«Сталин никого не убивал из любви к убийству. Не был он и садистом и еще меньше – параноиком. Такие оценки его действий вытекают из неправильной «антропологической» предпосылки: Сталина рассматривают как человека со всеми человеческими атрибутами, а поэтому все его нечеловеческие поступки сводят к душевной болезни. Между тем все поступки, действия, преступления Сталина целеустремлены, логичны и строго принципиальны. У него нет зигзагов душевнобольного человека: помрачение ума, а потом просветление, восторг сейчас, меланхолия через час, злодеяние сегодня и раскаяние завтра, как бывало с действительно больным Иваном Грозным. Сталин был политик, действующий уголовными методами для достижения цели. Более того, он представлял собою уникальный гибрид политической науки и уголовного искусства, превосходя этим всех других политиков.

Сталин был принципиально постоянным в своих злодеяниях – в восемнадцать лет он выдал свой марксистский кружок в Тифлисской духовной семинарии жандармам (оправдывая себя тем что так он сделал кружковцев революционерами); в двадцать восемь лет он руководил убийством людей на Эриванской площади в Тифлисе во время вооруженного ограбления казначейства; в тридцать восемь лет он лично командовал в Царицыне массовыми расстрелами пленных «белогвардейцев»; в сорок восемь лет начал подготовку к истреблению крестьянства; ему было пятьдесят восемь лет, когда по его приказу в 1937 – 1938 годах чекисты умертвили миллионы невинных людей; ему было уже семьдесят лет, когда он без суда расстрелял дюжину членов ЦК, своих ближайших помощников.

Теперь он решил взяться за остальных. Сумасбродные действия, как говорит Хрущев?

Ничуть не бывало. Целеустремленные и целеоправданные действия с гениальным чутьем предвидения.

Если бы Сталину удалось уничтожить Политбюро 1952 года, он, вероятно, жил бы подольше, а антисталинского XX съезда партии в истории вовсе не было бы».

Сталин в 1940 году

 
                                                        * * *
 

Главное отличие Сталина от бесноватого фюрера на мой взгляд заключалось в том, что он умело маскировал свои преступления и во время публичных выступлений всегда носил маску добродушного простака, за которой скрывалось безжалостное кровавое чудовище. Ложь и обман были не менее действенными его орудиями, чем нечеловеческая жестокость и террор. Он до такой степени был хорошим актёром, что очень многие до сих пор сомневаются, а был ли он столь плох на самом деле? Ведь именно он был Верховным Главнокомандующим в годы войны с нацистами и, несмотря на кошмарные поражения первых лет войны, затем командовал успешно, «освободил» Восточную Европу от нацистской чумы, спас евреев от Холокоста (Красная Армия освободила Аушвиц, не так ли?), принял Россию с сохой, а оставил её с атомным оружием и так далее.

Это колоссальная ошибка, поскольку даже то немногое, что можно записать ему в позитив, на поверку также оказывается преступлением, правда, завёрнутым в яркий цветной фантик. Например, на Ялтинской конференции в 1945 году Сталин подписал обязательство в освобожденных от нацистов Красной Армией странах провести свободные выборы. В «Декларации об освобожденной Европе» было чётко определено право народов на самоопределение:

«Установление порядка в Европе и переустройство национально-экономической жизни должно быть достигнуто таким путем, который позволит освобожденным народам уничтожить последние следы нацизма и фашизма и создать демократические учреждения по их собственному выбору».

Верховный главнокомандующий

Но как сталинская система могла дать народам тех стран, куда ступал сапог сталинского солдата свободу, если в самом СССР не было никакой свободы? Конституция, демократические выборы, власть народа, справедливое правосудие – всё это было не более, чем филькиной грамотой, в лучшем случае потёмкинской деревней. Одиозный сталинский прокурор Андрей Януарьевич Вышинский по профессии был юристом, закончил юридический факультет университета в Киеве.

Это малоизвестно, но он написал серьёзный труд по юриспруденции под названием «Теория судебных доказательств в советском праве». Цитата из этого труда:

«…было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее, их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого… В достаточно уже отдалённые времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае считавшейся наиболее серьёзным доказательством, „царицей доказательств“ (regina probationum)».

Вышинский на московских процессах

Неизбежно возникает вопрос: как образованный юрист, автор этих прекрасных строк мог председательствовать на московских процессах 1937—38 гг.?! Ведь это же нонсенс, поскольку презумпция невиновности, которую он так превозносил в теории, была полностью отвергнута Вышинским на практике. На кровавых судилищах он пел соловьём уже совсем другие песни:

«Вся наша страна, от малого до старого, ждёт и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу Родину, расстрелять как поганых псов! …Пройдёт время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа. А над нами, над нашей счастливой страной, по-прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождём и учителем – великим Сталиным – вперёд и вперёд к коммунизму»!

Ведь хорошо известно, что те процессы являлись насмешкой над правосудием! Только вот он не мог поступить иначе, поскольку являлся продуктом системы, в которой абсолютно все понятия имели двойной, извращённый смысл. Во время Нюрнбергского трибунала именно он фактически руководил советской делегацией, как самый опытный и квалифицированный юрист, умело показавший себя на кровавых московских процессах тридцатых годов, а главное – как цепной пёс, готовый безропотно пойти на любое приказание со стороны своего хозяина. И он вполне оправдал ожидания своего шефа: на процессе полностью «замяли» тему о секретных протоколах пакта «Молотов-Риббентроп», а также о катынском расстреле пленных польских офицеров палачами из НКВД. Англичане и американцы понимали, с кем имеют дело, но при этом широко улыбались своему «союзнику». Сталинским обвинителям в Международном трибунале не должно было найтись места, поскольку справедливо было бы посадить их рядом с нацистами, как совершившими чудовищные преступления против человечества в таких же масштабах. Англичане и американцы во время войны также совершили немало вещей, за которые сегодня им стыдно, но у них за плечами не было ни Колымы, ни Катыни, и своих граждан они не репрессировали и не гнали на убой в штрафных батальонах. Но об этом более подробно поговорим позднее.

В СССР официальная пропаганда и СМИ говорили о мире, но при этом на протяжении всей советской истории страна лихорадочно готовилась к войне, надрывая экономику в гонке вооружений, готовясь захватить весь мир, с восторгом воспринимая любого бандита, который захватывал власть путём переворота и объявлял себя революционером, поскольку это и был столь воспетый «ленинский путь». Вот лишь один пример лицемерия, возведённого в ранг государственной политики. Газета «Правда» опубликовала официальное сообщение о том, что 26 ноября 1939 года на участке советско-финской границы вблизи деревни Майнила группа советских военнослужащих была обстреляна артиллерией с финской территории, было убито трое рядовых и один младший командир. На этом основании СССР начал военное вторжение в Финляндию. Нельзя не признать, конечно, что в этом случае Сталин просто скопировал действия своего германского коллеги, который напал на Польшу после реализации операции «Консервы» (нем. Aktion Konserve) – инсценировки нападения Польши на немецкую радиостанцию в городе Глайвиц. Конституция в СССР на бумаге была самой прогрессивной в мире, а на деле граждане страны были лишены даже самых элементарных прав и их планомерно гноили в ГУЛАГе и физически уничтожали миллионами, крестьяне же и вовсе были лишены паспортов и прикреплены к колхозам и совхозам, обречены на голод и тяжкий низкооплачиваемый труд. Царскую Россию справедливо называли тюрьмой народов, но в советской империи преступления великодержавного шовинизма превзошли всё вообразимое, репрессиям подвергались не только отдельные люди, но и целые народы. Президент США Рональд Рейган назвал СССР империей зла. Но надо признать, что это была уже издыхающая империя, а во времена Сталина она находилась в зените славы, в самом расцвете сил и представляла из себя самую мощную в мировой истории империю зла, невиданную тиранию.

Так вот, если говорить про подписанные в Ялте (а затем и в Потсдаме) международные обязательства, то Сталин их не только не соблюдал, но более того, никогда и не собирался соблюдать. Для него это было не более, чем составной частью дипломатической игры. А к союзникам по антигитлеровской коалиции он всегда относился, как к временным попутчикам, которых нужно использовать до тех пор, пока это выгодно, а затем все договорённости в необходимый момент можно выбросить в корзину для мусора. В занятых Красной Армией странах в коалиционные правительства немедленно были поставлены на ключевые позиции завезённые из Москвы коммунисты, сталинские марионетки. Прежде всего они заняли кресла руководителей силовых структур, а всё остальное было уже делом техники. На штыках Красной Армии и под пристальным надзором тайной полиции уже в самом скором времени были созданы марионеточные промосковские коммунистические режимы и все надежды на свободу и демократию были похоронены. Так что Черчилль имел все основания прозорливо заявить в Фултоне уже в 1946 году, о том, что

«от Щецина на Балтике до Триеста на Адриатике над европейским континентом опустился железный занавес». Он также подчеркнул: «Коммунистические партии, которые были весьма малочисленны во всех этих государствах Восточной Европы, достигли исключительной силы, намного превосходящей их численность, и всюду стремятся установить тоталитарный контроль».

К концу сороковых годов с демократией и либеральными свободами в странах, занятых Красной Армией, было покончено на долгие десятилетия.

В своё время Черчилль предвидел подобное развитие событий и пытался своевременно договориться с советским диктатором, чтобы сохранить демократию и свободу хотя бы в Западной Европе. 9 октября 1944 года он подписал с «кремлёвским горцем» «Naughty Document» («Непристойный документ»). На небольшом клочке бумаги он написал названия стран и «сферы влияния» в процентах СССР и союзников в Европе. Было это так (из мемуаров Черчилля):

«Создалась деловая атмосфера, и я заявил: «Давайте урегулируем наши дела на Балканах. Ваши армии находятся в Румынии и Болгарии. У нас есть там интересы, миссии и агенты. Не будем ссориться из-за пустяков. Что касается Англии и России, согласны ли вы на то, чтобы занимать преобладающее положение на 90 процентов в Румынии, на то, чтобы мы занимали также преобладающее положение на 90 процентов в Греции и пополам – в Югославии?»

Сталин и Черчилль

Пока это переводилось, я взял пол-листа бумаги и написал:

«Румыния:

Россия – 90 процентов

Другие – 10 процентов

Греция:

Великобритания (в согласии с США) – 90 процентов

Россия – 10 процентов

Югославия – 50/50 процентов

Венгрия – 50/50 процентов

Болгария:

Россия – 75 процентов

Другие – 25 процентов».

Я передал этот листок Сталину, который к этому времени уже выслушал перевод. Наступила небольшая пауза. Затем он взял синий карандаш и, поставив на листке большую птичку, вернул его мне. <…> Исписанный карандашом листок бумаги лежал в центре стола. Наконец я сказал:

«Не покажется ли несколько циничным, что мы решили эти вопросы, имеющие жизненно важное значение для миллионов людей, как бы экспромтом? Давайте сожжем эту бумажку».

«Нет, оставьте её себе», – сказал Сталин».

После войны Черчилль проиграл выборы и утратил пост премьер-министра, так что Сталин вовсе не собирался соблюдать договорённости, поскольку с глубочайшим презрением относился к закону и был, образно говоря, настоящим хозяином своего слова: захотел дал, захотел взял обратно. Подобно Гитлеру, он глубоко презирал западные демократии и относился к международным договорам, как к туалетной бумаге. Сталин вовсе не собирался ограничиваться поглощением одной лишь Восточной Европы, его агентура развила активную деятельность также и в Западной Европе. В правительства Бельгии, Италии и Франции вошли коммунисты и этот процесс, казалось, шёл неудержимо, словно сход снежной лавины. Главный же оплот западной демократии – США – уже давным-давно последовательно подвергался тайной и явной сталинской экспансии. Коммунистическая партия была образована в США ещё в 1919 году и с тех пор являла собой настоящую «пятую колонну», рассадник шпионов и злейших врагов Америки. При этом они закамуфлировались под борцов за социальную помощь неимущим и гражданские права. Не скрывая своей ориентации на Москву, они при этом умело притворялись законопослушными гражданами США. Надо признать, что их идеология нашла широкий отклик в среде левой интеллигенции, которые уже тогда соответствовали тому меткому определению, которое дал им В.И.Ленин. Всех прекраснодушных и недалёких людей, симпатизировавших коммунистам из числа либеральных интеллектуалов, политиков и общественных деятелей Ильич ласково именовал «полезными идиотами». Не могу не признать, что это весьма уместное прозвище. Ещё более правильно он говорил про то, что «капиталисты сами купят веревку, на которой мы их повесим». И опять же он как сквозь воду глядел, поскольку показательна нулевая реакция Америки на чудовищные репрессии в СССР и на Голодомор, развязанный большевиками против собственного населения. На официальном уровне хранилось полное молчание по поводу порабощения рабочих, которые трудились день, создавая оружие Сталину и на распространение агентов Интернационала по всему миру. Ответ был красноречив – в 1934 году Рузвельт, которого все почитают, как величайшего из всех американских президентов, признал Советский Союз. Американская пресса во всё горло пела гимны коллективизации и индустриализации, гению доброго и простого вождя трудящихся в СССР «Дядюшке Джо». С тех пор тираны и диктаторы всего мира начали рассматривать всякого рода либеральные движения как своих союзников в лагере демократических стран. Сам Ленин на скрывал своего презрения к этим, как он говорил,

«болтунам, боящихся революционного насилия».

Он издевательски делился с писателем М. Горьким своим истинным мнением об умственных способностях интеллигенции, мол: «на деле это не мозг, а говно». А ведь Ленин был дворянином, образованным человеком и интеллигентом, закончившим университет, в отличие от Сталина, который был выходцем из самых низов, необразованным и совершенно неинтеллигентным. Можно только представить себе, до какой степени не получивший никакого образования Сталин ненавидел и презирал интеллектуалов! Он прекрасно осознавал, что из подобных людей, поражённых комплексом без вины виноватых «белых воротничков», проникнутых симпатией к некому абстрактному «народу» и идее социализма, можно верёвки вить и он это использовал в своих целях, умело используя политику кнута и пряника. Ведь они, словно слепцы, не обращали внимания на чудовищные репрессии в СССР. Их не волновало ни физическое уничтожение всех «буржуев» включая женщин и детей, ни тотальные расстрелы участников Белого движения, ни ликвидация наиболее трудолюбивого крестьянства во время пресловутой «коллективизации», ни становление системы ГУЛАГа, ни даже кровавая вакханалия 1937—38 годов. Так, всемирно известный писатель Лион Фейхтвангер, посетив сталинскую Москву, написал жалкую книжонку, в которой восхвалял кремлёвского тирана и его диктатуру. Предисловие к этому великому произведению Иосиф Сталин писал собственной рукой! Вероятно, книга ему понравилась, ещё бы, ведь среди прочего бреда Фейхтвангер, например, написал, что

«больше всех разницу между беспросветным прошлым и счастливым настоящим чувствуют крестьяне», которые имеют обильную еду и «ведут свое сельское хозяйство разумно и с возрастающим успехом».

К этому времени миллионы людей уже умерли от голода, а оставшиеся в живых с трудом выживали. Даже ПОСЛЕ Второй Мировой войны в СССР умерло от голода от миллиона до двух несчастных! Интересна его дальнейшая судьба. В 1933 году нацисты лишили его немецкого гражданства, конфисковали всё имущество, его произведения попали в список запрещённых книг и публично сжигались гитлеровцами, как в средние века. За его голову была объявлена награда. Он укрылся во Франции, жил в городе Санари-Сюр-Мер, но в 1940 году нацисты захватили и эту страну. По иронии судьбы Фейхтвангер, как германский подданный, был интернирован французскими властями в лагерь, правда, ненадолго, поскольку благодаря кипучей деятельности своей жены ему вскоре удалось бежать – сначала в Марсель, а затем через Испанию и Португалию… нет, не в Москву, а с помощью американского священника Уайтстила Шарпа и его жены Марты, в США. Ведь в тот момент СССР и Третий рейх были лучшими друзьями! Ширер Уильям³³ (Shirer William L.) в книге «Берлинский дневник» пишет:

«Молотов вызвал Шуленбурга, чтобы от имени Советского правительства принести поздравления „с блестящим успехом германского вермахта“».

Если бы он переехал в воспетый им коммунистический рай, то, скорее всего, его в рамках советско-нацистской дружбы, как многих других немецких евреев и коммунистов, депортировали бы в Германию и выдали гестапо на расправу. Он поселился в Калифорнии, на вилле «Аврора» в Лос-Анджелесе (названной так явно не в честь революционного крейсера), где благополучно прожил до конца своей жизни. Думаете пережитые невзгоды изменили, урок, который ему преподали большевики, заключив договор о дружбе с нацистами, пошёл ему впрок? Он до конца жизни так и остался леваком, его не интересовало ни чудовищное преследование (после Холокоста!) евреев в СССР, ни расстрел Еврейского Антифашистского комитета, ни «Дело врачей», ни антисемитская кампания в СССР, ни демонизация созданного в 1948 году Израиля. В приютившей его стране он написал пьесу «Помрачение умов, или Дьявол в Бостоне», в которой обрушился на организаторов «охоты на ведьм». Вот что его возмущало, так это процессы комиссии по расследованию антиамериканской деятельности по разоблачению сталинской агентуры в США. Он яростно выступал против этого. Но вот прошло время и тайное стало явным. В 1995 году Агентство Национальной Безопасности США рассекретило и обнародовало документы по проекту «Venona». Благодаря опубликованию этих документов выяснилось, что Компартия США была на содержании Москвы и являлась резидентурой советской разведки, точнее – одной из нескольких её штаб-квартир на американской территории. Генсек компартии Эрл Браудер и его товарищи были платными советскими агентами и почти легально вербовали новых шпионов. Алджер Хисс, Ноэль Филд и Лоуренс Дугган из Государственного департамента, Чарльз Крамер из Сената, Гарри Декстер Уайт из Казначейства, Джордж Сильверман из Совета по железнодорожным пенсиям, Харольд Вере из Министерства сельского хозяйства, Лохлин Кюри из Белого дома и сотни, если не тысячи прочих служащих американских государственных учреждений на деле являлись сталинскими шпионами, активно работающими против США. Особенно шокирует дело супругов Розенберг. На протяжении десятилетий их считали невинными жертвами новоиспечённых охотников на ведьм, неоинквизиторов-маккартистов. Как эффективно советская пропаганда и левая пресса использовали их казнь в своих целях! В СССР Америку стали сравнивать с нацистской Германией. Прошло время, и генерал Павел Судоплатов³⁴ (который после ареста своего шефа Берии был арестован и чудом избежал расстрела, проведя много лет в заключении и имитируя безумие) написал, что супруги Розенберги были привлечены к сотрудничеству советскими спецслужбами ещё в 1938 году (агентами Овакимяном и Семеновым). Полный список переданной Юлиусом Розенбергом информации остаётся секретным, однако доподлинно известно, что в декабре 1944 года он добыл и передал советскому разведчику Александру Семеновичу Феклисову подробную документацию и образец готового радиовзрывателя³⁵. Оказалось, что шпионы понесли вполне заслуженное наказание! Был ли и писатель Фейхтвангер советским агентом, я не знаю, но «полезным идиотом», несомненно, был.

Нет, что не говорите, а Ленин в некоторых своих определениях был исключительно точен.

 
                                                       IV
 

После революции 1917 года в России большевики кричали на всех углах, что их целью является построение идеального общества, всеобщего равенства, улучшенная при помощи марксизма реализация утопии Томмазо Кампанелла «Город Солнца», установление рая на Земле – но без помощи Бога, рая материального. В этом благородном деле они не особенно преуспели, зато им вполне удалось построить в своей стране филиал АДА на Земле, который они мечтали распространить на весь земной шар. Во главе этих счастливых чертей, как и положено, после затянувшейся на годы схватки пауков в банке, стал человек, который стал живым воплощением Лукавого. Можно сколько угодно верить или не верить христианским догматам, но та характеристика, которая даётся дьяволу, вполне соответствует образу добрейшего Иосифа Виссарионовича. Был ли он убежденным грешником? Несомненно, ПОСТОЯННОЕ совершение самых чудовищных преступлений было неотъемлемым атрибутом Сталина, его сутью. Все характеристики врага человеческого рода один в один совпадают с воспоминаниями очевидцев с обликом товарища Сталина: