Читать книгу: «Кес Арут», страница 3
– Достаточно, хватит, – прикрикнул на них Арут, – перестаньте целовать нам руки. Лучше покажите выход отсюда. Так вы больше поможете нам.
Среди спасённых сразу возникла суета.
– Арут, – один из фидаинов показал пустой патронташ. – У многих кончались патроны.
– Дело – дрянь, – пробормотал вслух Арут, – без патронов мы долго не продержимся.
– Я знаю, где можно найти патроны, – раздался мальчишеский голос. Вперёд вышел мальчишка лет десяти и указал куда-то рукой. – Там есть военные склады. Там полным полно патронов и лошади есть.
– Лошади? – не понял Арут.
– На лошадях вы не устанете. Вам не придётся отдыхать как сейчас, – пояснил мальчик.
Фидаи рассмеялись, несмотря на серьёзность обстановки. Арут опустился на корточки и, взяв мальчика за плечи, спросил:
– Ты покажешь нам, где взять патроны… и лошадей?
– Покажу, я каждый день там играл. Проведу вас так, что ни один турок не увидит, – последовал важный ответ.
Прежде, чем уйти вслед за мальчиком, Арут громко обратился к спасённым людям:
– Будьте ночью возле гимназии Нерсесяна, мы выведем вас из города. Если вы останетесь, то неминуемо погибнете. С этими словами фидаи простились и последовали в одну из дверей вслед за мальчиком.
Вскоре им всем, в том числе и Аруту, пришлось пожалеть, что они последовали за мальчиком. Он вёл их по каким-то заброшенным дворам. Им пришлось пролезать через какие-то дыры в заборах. После этого прошли через кучу угля, отчего лица всех стали почти чёрными. И в конце мальчик заставил их зайти в какую-то трубу. Сгорбившись в три погибели, фидаины едва успевали за прытким мальчиком. Наконец и труба закончилась. Перед ними была большая грязная лужа. И сразу за ней начинался густой ряд кустарников. Мальчик показал рукой вперёд, на кустарники.
– Патроны там, а лошади… – рука мальчика двинулась левее, – там.
– Как тебя зовут? – Арут снова присел перед мальчиком.
– Арам!
– Спасибо тебе, Арам! А теперь возвращайся обратно, и спрячься где-нибудь! – Арут поднялся и двинулся в сторону кустов.
– И тебе спасибо, Кес Арут!
Арут остановился и устремил на мальчика удивлённый взгляд, не понимая, откуда тому известно его имя. Один из фидаинов улыбнулся.
– Это я сказал ему твоё имя!
Арут, услышав ответ, повернулся и направился к кустам. Он почти никогда не оглядывался назад. Но всегда знал, что за его спиной находятся боевые товарищи. Перебравшись через лужу, они легли на землю и ползком начали пробираться через кусты. Колючки цеплялись за одежду и царапали руки. Но никто на это внимания не обращал. Они целенаправленно пробирались вперёд.
– Пожалуйста…
Фидаи невольно замерли и прижались к земле. Голос прозвучал совершенно отчётливо.
– Пожалуйста, господин, не убивайте меня,…я всё сделаю… господин.
Голос, несомненно, принадлежал мужчине. Арут прислушался. Рядом раздались какие-то хрипы, за ними непонятные звуки. Арут двинулся вперёд и через несколько мгновений достиг переднего ряда кустарников. Сквозь просветы в листве он отчётливо увидел несколько больших одноэтажных строений. Левее от него находилось длинное здание. Видимо, это и была конюшня. Рядом с ней бродили несколько десятков полуодетых военных. Прямо напротив была сооружена… по всей видимости, казарма. Из открытых окон доносились голоса. А правее… Арут повернул голову вправо и тут же со всей силы воткнул пальцы в землю и, захватывая её, рука начала сжиматься в кулак. Метрах в десяти от него он увидел троих мужчин. Один был обнажён и крепко накрепко связан. Но, тем не менее, и руки и ноги дёргались в непрерывных конвульсиях. Это происходило оттого, что… оба других склонились над ним. Один держал несчастного за плечи, другой отрезал ему голову большим ножом. Кровь била струями. Но на неё не обращалось никакого внимания. Мужчина, полуодетый военный, кропотливо продолжал свою работу.
Арут сделал попытку встать, но его удержали сразу несколько рук. Возле уха раздался шёпот:
– Их много. Нас убьют.
Арут собрал все свои силы, чтобы утихомирить ярость, которая бушевала в его груди. Он сдерживался, но не в силах был оторвать взгляда от жертвы и двух палачей. Наконец, жертва затихла. Оба военных поднялись. Один держал за волосы отрубленную голову. До уха Арута донеслись слова, произнесённые на турецком языке:
– Как думаешь, это грек или армянин?
Услышав эти слова, Арут, от ярости перестал осознавать происходящее. Рука вцепилась в эфес сабли. Он поднялся во весь рост и двинулся на мясников. Его не заметили, тогда Арут прерывающимся от ярости и гнева голосом громко произнёс на турецком языке:
– Повернись, турок, и ты увидишь армянина!
Оба военных только и успели обернуться и посмотреть на Арута. В мгновение ока Арут обоих раскромсал саблей. Подобрав у одного из них револьвер, Арут сбросил с плеча винтовку. Держа в левой руке револьвер, а в правой саблю он двинулся к казарме… Пока он оставался незамеченным, но это не могло длиться долго. Фидаи звали его вернуться обратно, говорили, что это безумие, но… Арут никого и ничего не слышал. Огонь, который в нём полыхал, могла остановить только смерть.
У входа никого не было. Арут вошёл в казарму. Едва он оказался внутри, на него уставились несколько удивлённых пар глаз. Военные, занимающиеся повседневными делами, с удивлением смотрели на странного парня с кровавыми глазами. В воздухе раздался шипящий свист:
– Грек или армянин?
Ближайшего к нему военного Арут зарубил саблей. В остальных начал стрелять из револьвера. Раздались громкие крики. А вслед за ними призывы взяться за оружие. Уложив четверых, Арут двинулся дальше. Один за другим выбегали растерянные военные и попадали под яростные удары. Арут бил и бил саблей, не видя ничего вокруг. Затем он вошёл в оружейную и забрал целую охапку винтовок и коробку патронов к ним. Всё это он положил возле одного из окон, ведущих во двор. К казарме уже подбегали около полусотни вооружённых солдат.
– Грек или армянин?
Арут повёл интенсивную стрельбу из окна, вынудив солдат прижаться к земле. В ответ начали раздаваться прицельные залпы. Пули свистели рядом, но Арут не обращал на них ни малейшего внимания. Раз за разом он высовывался, и раз за разом стрелял в солдат. Он не видел, или не хотел видеть, как солдаты, стреляя, подползают всё ближе и ближе к казарме.
– Грек или армянин? – в который раз повторял Арут. – Убью всех!
Он перебежал к другому окну и продолжал стрелять в подползающих солдат. Ситуация становилась критической. Арут понимал, что ещё немного и солдаты ворвутся внутрь. Сделав ещё несколько выстрелов, Арут схватил одну из винтовок. Держа её наперевес, он двинулся к выходу.
– Смотрите, сволочи, как умирают армяне, – сквозь сжатые зубы проговорил Арут. Он уже выходил к солдатам, когда раздавшийся сокрушительный взрыв, отбросил его к противоположной стене. Крики, треск огня, ржание коней… всё перемешалось. Арут, шатаясь, поднялся, пытаясь унять страшный звон в ушах. Откуда-то издали до него доносился крик:
– Арут, Арут!
Арут схватился двумя руками за голову, пытаясь унять этот звон и осмыслить происходящее. Но ему не дали это сделать. В окне показались головы двух фидаинов. Они скользнули внутрь, схватили Арута под руки и буквально выволокли через окно. Затем его посадили в седло, а дальше… он перестал понимать, чувствуя, что проваливается в какую-то бездну.
Несколькими часами позже, – глубокой ночью, – тяжело раненного Арута, вместе с остальными ранеными, вывезли из города. В эту ночь город покинули более пятисот горожан. Это были в основном женщины и дети. Их уход сопровождали фидаи из отряда Сепуха.
Глава 5
Константинополь 14 апреля 1909 года
Посольство России
Моложавый мужчина в форме полковника, скрестив руки, стоял в небольшой комнате. Рядом стоял стол с телеграфными аппаратами. Телеграфист, сидевший за столом, повернув голову в сторону полковника, ожидал его слов.
– Шифровка в Генеральный штаб контрразведки, – негромко, но отчётливо произнёс полковник. Сразу после этих слов, раздался стук.
– Докладываю вашему превосходительству. Полученные сведения заставляют предполагать самое худшее в намерениях Османской империи по отношению к России. Имеются доказательства, что в настоящий момент ведутся тайные переговоры между правящей партией Османской империи «Единение и Прогресс» с правительством Германии. Доподлинно известно, что планы, которые обсуждаются на оных переговорах, в том числе и военные, имеют целью нанести вред России. Отмечаю особую угрозу для России, исходящую от правительства Османской империи. Есть доподлинные сведения о том, – полковник сделал небольшую паузу и продолжал тем же отчётливым голосом, – что министерство внутренних дел, возглавляемое Талаат пашой, правящая партия «Единение и Прогресс» при непосредственном участии военного министерства и с участием министра обороны Энвера паши, в полной секретности создали две организации: «Тешкилат» и «Махсусе».
Задача первой организации, которую возглавляет уже известный нам Аскери Сулейман Бей – вести подрывную, шпионскую деятельность среди мусульман России с целью ослабления могущества нашей империи, а впоследствии и создание на территории России ряда независимых мусульманских государств.
Задачи второй организации, который возглавляет Бехаэтдин Шакир, под прикрытием реформ и переустройства уничтожать внутренних врагов империи, коими считаются все те, кто не является мусульманином. В особенности, это касается армянского населения империи, которое, как известно, является многие годы верным другом и союзником России.
С опасением и тревогой докладываю о тайных действиях этой организации. Ибо уже сегодня они спешно вооружают местное население. В особенности городских дадашей, которые известны своей необузданностью и ненавистью к армянам. Известны так же случаи умышленного освобождения из тюрем лиц мусульманского происхождения, осуждённых за тяжкие преступления. Для каких целей это делается, пока выяснить не удалось.
Полковник дождался, пока шифровка была полностью передана, и только после этого покинул комнату. В то время, когда полковник покидал комнату, к послу входил дежурный офицер с пакетом в руке.
– Ваше превосходительство, донесение от генерального консула из Эрзерума!
Зиновьев, не переставая писать и не поднимая головы, указал дежурному офицеру на стол. Положив донесение, офицер развернулся и вышел из кабинета.
Зиновьев макнул перо в чернильницу, собираясь продолжить писать, но остановился и, подняв исписанный лист, бросил взгляд на запечатанное донесение из Эрзерума. Некоторое время Зиновьев раздумывал,… затем осторожно отложил начатое письмо, наверху которого было выведено большими буквами:
«Министру иностранных дел Извольскому от русского посла в Константинополе».
И взяв донесение, быстро распечатал его. Генеральный консул в Эрзеруме писал:
«Положение в самом Эрзеруме и в Эрзерумском Вийалете целиком остаётся крайне напряжённым и опасным. Особое беспокойство вызывает тяжёлое положение коренного армянского населения. Известны многочисленные случаи ущемления армян. В частности известны факты зверских убийств, сожжения деревень, многочисленных безосновательных избиений, а так же беспричинного отбора имущества у этих людей.
Наблюдая за действиями городских властей, создаётся впечатление, что армяне для них нечто вроде скота и не более.
С опасением и тревогой докладываю о тайных действиях властей города. Ибо уже сегодня они спешно вооружают местное население. В особенности, городских дадашей, которые известны своей необузданностью и ненавистью к армянам. А так же поставляют оружие местным племенам курдов. Известны так же случаи умышленного освобождения из тюрем лиц мусульманского происхождения, осуждённых за тяжкие преступления. Для каких целей это делается, остаётся неясным».
– Остаётся неясным! – повторил Зиновьев последние слова донесения. Он свернул послание и сунул в один из ящиков массивного стола. Затем он запер ящик на ключ. А ключ сунул во внутренний карман пиджака. Зиновьев посмотрел на часы. Они показывали без четверти восемь. «Время ужина, – подумал Зиновьев, – Катенька, наверное, уже ждёт. А есть не хочется. Нужно составить доклад министру. А как это сделать, если обстановка чуть ли не с каждым днём меняется».
– Ваше превосходительство!
Зиновьев оторвался от своих размышлений и посмотрел на дверь, из которой вновь появился дежурный офицер.
– Ашот Эгоян – представитель армянской общины Константинополя – просится к вам на аудиенцию.
Зиновьев улыбнулся, услышав эти слова. Он лично знал Эгояна и глубоко уважал этого человека. Он всегда был рад встрече с ним.
– Просите!
Через несколько минут в кабинет вошёл человек приблизительно одного возраста с Зиновьевым. Эгояну исполнилось 50 лет. Это был невысокий лысоватый мужчина с густой бородой и со спокойным лицом. Эгоян был одет в незамысловатый пиджак с галстуком. В руках он сжимал шляпу.
– Господин Эгоян!
– Ваше превосходительство!
Приветливо улыбаясь, Зиновьев вышел из-за стола и пошёл навстречу Эгояну. Они крепко пожали руки друг друга. После этого Зиновьев проводил Эгояна до своего стола и, пригласив занять свободное кресло, сам прошёл к своему.
Ещё до того как разговор начался, Зиновьев ощутил лёгкое беспокойство. Что-то в облике Эгояна беспокоило посла. Что именно – он не знал, но понял, что и на сей раз предчувствие не обмануло его, едва прозвучали первые слова Эгояна.
– Уезжаю. Проститься пришёл! – коротко сообщил Эгоян, нервно теребя держащую в руках шляпу.
– Жаль, – протянул Зиновьев; ему действительно было жаль терять такого интеллигентного собеседника, спокойного и рассудительного. – Далеко собрались, господин Эгоян?
– Пока в Эрзерум, господин посол. Дальше будет видно. Я в партию «Дашнакцютюн» вступил. Буду выполнять поручения партии.
– Вы шутите? – обескураженный услышанным, Зиновьев аж привстал с кресла. – Вы учитель, человек, который всю свою жизнь призывал к миру и дружбе… вступили в ряды одной из самых экстремистских группировок!?
– Я больше не верю в мир и дружбу, – Эгоян отвечал тихо.
Зиновьев пристально рассматривал лицо Эгояна, пытаясь понять, что заставило совершенно безобидного человека вступить в ряды военизированной группы боевиков. Однако ничего на ум не приходило.
– Почему, Ашот? – Зиновьев смог задать лишь этот вопрос.
– Почему? – Эгоян поднял на него потерянный взгляд и коротко выдохнул одно слово: –«Адана».
– Адана? Что это значит?
– Так вы ничего не знаете, господин посол?
– А что я должен знать?
– Этого города больше нет!
– Как нет? – Зиновьев вскочил с места и в крайнем волнение повторил: – Как нет? Что вы говорите, Ашот?
– Город уничтожен. Всё армянское население вырезано. Вот так, господин посол. И грош цена 61 статье Берлинского договора. Правительство по-своему разобралось с «Армянским вопросом». – В голосе Эгояна чувствовалась глубокая горечь.
Зиновьев в крайне нервном состоянии вернулся на своё место. Услышанное производило тяжелое впечатление. Он вытащил из чернильницы перо и, теребя его в руках, слушал Эгояна.
– После событий 1895 года я был в числе тех, кто призывал к миру и согласию. Я был уверен, что подобное не повторится. Я призывал к дружбе с турками. Я, как и многие другие, жестоко ошибался. Они не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат последнего из нас. Они уничтожают армянский народ. И Адана лучшее тому доказательство. Избиения, грабежи, изнасилования, убийства армян происходят по всей империи. Я не буду ждать, пока ко мне домой придут убийцы и на моих же глазах уничтожат всю мою семью. Нет. Я возьму в руки оружие и буду уничтожать врагов нашего народа. Отныне – только этот путь остался у нас.
– Ашот, вы отдаёте себе отчёт в том, что такой путь может ухудшить обстановку в империи?
– Хуже некуда, ваше превосходительство. Благодарю, что выслушали и позвольте откланяться.
Зиновьев не стал задерживать Эгояна. Не стал задаваться вопросом о том, для чего нужен был этот странный визит. Скорее всего, это была обычная вежливость со стороны Эгояна. Он оставался учтивым и культурным человеком, несмотря на резкую перемену взглядов.
Поклонившись, Эгоян покинул кабинет, оставив Зиновьева в глубоких раздумьях. Размышления продолжались недолго. Зиновьев с некоторой поспешностью написал несколько писем. Запечатав письма, он вызвал дежурного офицера. Вручая ему письма, Зиновьев коротко произнёс:
– Секретно. Первое письмо в Санкт – Петербург, министру иностранных дел. Второе – в Тифлис, генерал квартирмейстеру. Третье – титулярному советнику Шелковникову с приказом немедленно отправиться в Адану и составить полный отчёт о происходящих событиях. И ещё… – Зиновьев остановил уходящего офицера, – будьте любезны, сообщите Талаат паше, что я хотел бы встретиться с ним.
– Слушаюсь, ваше превосходительство!
Оставшись один, Зиновьев вновь возвратился на своё место. Он и думать забыл об ужине. Ситуация крайне обострилась. Хотя в Константинополе пока не было и следа каких-либо беспорядков. Тем не менее ситуация в вилайетах оставалась очень тяжелой. И особенно остро вставал вопрос об армянском населении. Что им грозило? Настолько ли велика опасность? И насколько могут оказаться правдивы слова Эгояна о том, что существует реальная угроза уничтожения народа? Донесения из провинций косвенно подтверждали эти опасения, однако представители правительства и в первую очередь министерства внутренних дел, категорически отрицали какой-либо злой умысел в отношении армян. Наоборот, они всячески подчёркивали свою непричастность к происходящим событиям.
– Что же на самом деле происходит? – пробормотал в задумчивости Зиновьев. – И что же на самом деле произошло в Адане? Я склонен полагать, что Эгоян существенно преувеличил масштабы трагедии.
Глава 6
Покинув посольство, Ашот Эгоян отправился в дом своего близкого друга, писателя Тиграна Чеокюрана. Уже совсем стемнело, когда Эгоян постучался в дом друга. Двери престижного двухэтажного особняка раскрылись, едва был услышан голос Эгояна. Мать писателя почтенная Ареват самолично встретила Эгояна.
– Какое горе, Ашот джан, какое горе, – с этими словами, почтенная женщина обняла Эгояна.
А чуть позже появился и молодой Тигран. Он был вдвое моложе Эгояна но, тем не менее, между ними возникла крепкая дружба. Едва прошли первые объятия, как почтенная Ареват и Тигран Чеокюран проводили гостя в гостиную. В гостиной уже находилось человек пятнадцать молодых людей. Парней и девушек. Они сидели вокруг стола, пили чай и о чём-то с жаром спорили.
Присутствующие с энтузиазмом встретили приход Эгояна. Многие из присутствующих были наслышаны об Эгояне. Несколько человек сразу потеснились за столом, давая ему место. Сам Тигран остался стоять, а его мать как всякая добрая хозяйка захлопотала за столом. Едва Эгоян оказался за столом, как на него обрушился град вопросов. Большей частью касающиеся происходящего в Адане. Эгоян только и мог, что переводить растерянный взгляд от одного к другому.
– Помолчите же, наконец! – голос принадлежал девушке с весьма решительным лицом. Она поневоле обратила внимание Эгояна. Дождавшись относительной тишины девушка, наконец, задала интересующие её вопросы.
– Господин Эгоян, ответьте нам, что намерена предпринять ваша партия в связи с событиями в Адане? Мы снова будем искать справедливости у всякого рода пашей и европейских эмиссаров? Или, наконец, ответив подлым убийцам так, как они заслуживают?
Эгоян думал недолго.
– Ответим. Всем, чем сможем. К сожалению, наши возможности не велики. К тому же, случившаяся трагедия не смогла образумить константинопольских армян. Они ведут себя так, словно эта беда их не касается. Они не понимают, что время бездействия закончено. Они наивно считают, что армяне получат равные права с местным населением.
– А как считает партия «Дашнакцютюн»? – задала вопрос всё та же девушка.
– Мы считаем, что всем армянам пора взяться за оружие. Мы полагаем, что Адана всего лишь начало. Дальше будет гораздо хуже, – Эгоян отвечал подробно, стараясь донести те чувства, какие испытывал сам.
– Скажите, господин Эгоян, правдивы ли слухи о фидаине, который в одиночку уничтожил сорок турецких солдат? – девушка с прежней настойчивостью задавала вопросы Эгояну. Тот не смог не показать удивления, услышав этот вопрос. Эгоян и понятия не имел, о ком шла речь. Он посмотрел на Тиграна, словно прося помощи, но тот в ответ лишь плечами пожал, как бы говоря: Я знаю не больше твоего!
– Как же так? – снова заговорила девушка, от которой не укрылся немой диалог Эгояна с хозяином дома. – Партия, которая направляет действие армянских фидаи, поставляет им оружие… и понятия не имеет о таких героях?
– Я в партии совсем недавно, – вынужден был признаться Эгоян. – И, честно говоря, я и понятия не имею, о ком идёт речь. Если это вообще не выдумка.
– Это не выдумка, – в словах девушки послышалась заметная обида. – Этот фидаи из отряда Сепуха в Эрзеруме. Идут слухи, что он возглавлял горстку людей, которая сражалась в Адане, и только благодаря им из города были выведены более пятисот человек.
– И как зовут этого героя? – не смог не спросить Эгояна. Он сам должен был вскоре отправиться к Сепуху по заданию партии, но об этом никто не знал.
– Арут Акопян! – последовал ответ. – Его ещё называют Кес Арут.
– Акопян? – это фамилия ровным счётом ничего не говорила Эгояну. Поэтому он осторожно повернул разговор в другое русло. Говорить о том, что могло быть связано с отрядом Сепуха, он не хотел. Среди присутствующих вряд ли кто-нибудь мог оказаться предателем и донести на него. Но как говорится: «Бережёного бог бережёт».
Разговор снова вернулся к теме Аданы. Эгоян ответил на десятки разных вопросов. Затем, улучив минутку, уединился с Тиграном. Тот с явным удивлением следил за тайными передвижениями своего друга.
– Утром я навсегда покидаю Константинополь, – коротко сообщил Эгоян.
Тигран с нескрываемым удивлением выслушал эту новость.
– А как же твоя семья? Ты их бросаешь здесь? – не мог не спросить он.
– Я отправил семью в Карс к родственникам, – последовал ответ Эгояна, – и тебе советую поступить так же. Бросай писать, Тигран. Бросай писать, бери винтовку и иди с нами. Мы должны сражаться, иначе нашему народу не выжить.
– Глупости, – Тигран отмахнулся от Эгояна, – ты слишком близко к сердцу принял трагедию Аданы. Подобное больше не повторится. Мы все так думаем.
Спокойный Эгоян неожиданно вспылил после слов Тиграна.
– Турки уничтожают наш народ в течение пятисот лет. И каждый раз среди армян находится глупец вроде тебя и говорит: «Подобное больше не повторится». Да поймите вы все, наконец. Армения должна быть свободной и независимой. Только так мы избавимся от опасности быть уничтоженными. Попытки примирения и прощения могут привести к ужасающим последствиям. Эти люди принимают такие попытки за слабость и ещё более ожесточаются против нас. Начиная с 1893 года все убийства армян остаются безнаказанными властями. Даже ты должен понять, что безнаказанность порождает новые волны насилия. Насилия будут продолжаться и каждый раз всё в более изощрённой и отвратительной форме. Мы можем и должны противостоять этому всеми силами, какие только сможем собрать.
Пылкая речь Эгояна не произвела ни малейшего впечатления на Тиграна. Он лишь сочувственно смотрел на своего друга, не желая говорить, что считает его позицию неправильной. Но Эгоян и так всё понял по взгляду Тиграна. Он понял, что его слова падают в никуда. Они не доходят до слуха его друга.
– Прими совет, Тигран, отправь семью в Карс. Российская империя – единственная, кто защищает нас от полного истребления. Отправь их, иначе тебе придётся горько сожалеть, что ты не послушал моего совета.
Сказав это, Эгоян оставил своего друга. Наскоро попрощавшись с почтенной Ареват, Эгоян взял шляпу и вышел на улицу.
Ночные улицы Константинополя были совершенно пустынны. Дом Эгояна находился в квартале отсюда. Он направился домой. Он шел, постоянно озираясь по сторонам, словно ожидал засады. Однако его опасения оказались напрасными. Ему удалось благополучно добраться до дома. Уже засыпая в пустом доме, Эгоян негромко пробормотал:
– Скорее в Эрзерум. Константинополь смердит тупостью и скудоумием армян!
