Читать книгу: «Молчаливое признание», страница 2

В этот жуткий год Андрей не забывал о Кате, искатель, отправленный на ее поиски, сначала присылал письма с полным отчетом, а потом почта перестала доходить, и поддерживал только друг Петр. Он брал любимый Катин гребешок из слоновой кости, закрывал глаза, чтобы с помощью магии искателя обнаружить беглянку. Через несколько минут открывал горящие зеленым огнем глаза и сообщал:

– Катя во Франции и, главное, жива. Мы найдем ее, когда все закончится. Верь мне.

«Вы будете вместе», – тихо подтверждал призрак далекого предка и подмигивал Андрею. Только маг не очень доверял мертвым душам. Это зрячие с детства прислушивались к советам ангелов-хранителей, а Андрей был рожден создателем и привык полагаться только на собственные силы. Дар зрячего он приобрел после связи с парой, а Катя, его синеглазая серебряная душа, стала еще обладать силой создателя.

Магия зрячего очень пригодилась, иначе живым Андрей бы не выбрался из страшной бойни. Армия князя Норова была разгромлена, и остатки постыдно бежали с поля боя. Вот тогда Андрей и получил страшное ранение в ногу. Спас его Петр. Друг упрямо тащил его на спине, а потом отыскал телегу, и с выжившими офицерами они продолжали бежать из страны.

Тогда очень пригодился дар самоисцеления, которым обладали все зрячие, но силы были подорваны голодом и усталостью. В деревнях их не больно привечали, лишь страх перед силой магов вынуждал крестьян им помогать.

Из-за Андрея офицеры двигались медленно, и стало ясно, что если отряд не ускорится, то преследователи догонят магов. Создатель сам попросил друзей оставить его в деревне, не хотел быть виновным в гибели магов, с которыми бился в бою с врагом плечом к плечу.

Но Петр остался, хотя знал, что крестьяне не будут скрывать аристократов и сразу расскажут обо всем солдатам. Так и случилось. Они только спрятались на сеновале, когда в деревню въехали преследователи.

– Эх, Андрюха, никогда я не любил порталы, но сейчас был бы очень рад, если бы ты его создал, – усмехнулся Петр, покусывая сухую травинку.

– Можно попробовать. – Андрея страшно лихорадило, и голова раскалывалась от боли, но больше всего мучили жар в правой ноге и постоянная неприятная пульсация.

– Они идут сюда, – мрачно произнес искатель, следя за людьми сквозь щелку в стене сарая.

«Вы еще можете спастись», – шепнул призрак Андрею, и он от неожиданности даже вздрогнул. Не привык еще к таким появлениям мертвых душ. «А еще отыщешь жену. Пусть твой друг найдет ее с помощью магии искателя, я передам тебе координаты, а ты создашь портал».

«У меня не хватит сил», – с трудом ответил Андрей призраку, худощавому мужчине с черной аккуратной бородкой.

«Хватит, – усмехнулся ангел-хранитель. – Если хочешь жить, то хватит».

«Почему же ты раньше не предложил такой вариант», —захрипел от боли Андрей, зажмурился, пытаясь не потерять сознание от ноющей пульсации в ноге.

«Ты не очень-то мне доверяешь. А сейчас у тебя нет другого выхода», – спокойно ответил призрак.

Действительно, другого выхода не было. Громкие голоса стали ближе. Люди спорили: войти в сарай или безопасней его поджечь. В итоге большинство выбрало поджог, и Андрей понял, что медлить нельзя. Рассказал Петру план спасения призрака, и искатель не стал тянуть, сам отыскал у друга во внутреннем кармане кителя Катин гребешок.

И когда стены сарая затрещали и внутрь повалил едкий дым, собрав последние силы, Андрей создал портал, а Петр, подхватив раненого приятеля на спину, шагнул в неизвестность.

А после этого Андрей ничего не помнил, сплошная боль и жар в нездоровой ноге. Он сходил с ума, пока не впал в спасительное беспамятство.

Сколько он пробыл без сознания и куда в итоге они переместились, не знал. Медленно приходил в себя, настороженно прислушиваясь к тихому шороху, а потом сердце забилось быстрее, когда услышал известную мелодию, ее напевал женский голос. Такой знакомый! Андрей не смог сдержать себя и попытался открыть глаза.

С трудом разлепив веки, он наблюдал за расплывчатым белым пятном, силуэт ходил между кроватями, а потом приблизился и к нему.

К этому времени он уже четко видел, в горле пересохло и ужасно хотелось пить. Медсестра наклонилась к нему, и он узнал ее. Катя. Его неверная жена. Но как же она изменилась. Похудела, и белый платок, который скрывал ее рыжие волосы, только подчеркивал бледность кожи лица с россыпью веснушек. В темно-синих глазах, обрамленных длинными коричневыми ресницами, больше не было задора и беспечности. Нежные губы не улыбались, а хранили горькую складку у рта. Катя взирала на него серьезно и слегка обеспокоенно. Так смотрят доктора и медсестры на особо тяжелых пациентов, но никак не на мужа.

Тупой болью отозвалась в груди тоска. Как же он любил Катю. Готов был положить к ее ногам целый мир, а сейчас… Сейчас, кроме презрения, он ничего не ощущал. Жена. Хотелось сплюнуть это слово, слишком горько стало во рту.

А когда-то он ласково называл ее Китти на английский манер, и для него она была самой сладкой, как мед. Ненавидел ли Андрей ее теперь? Нет. Презирал. Катя предала самое святое. Их любовь. Выбор серебряных душ. Но странно и ужасно было осознавать, что супруга просто не узнала его. Или притворялась? Причем очень хорошо.

Катя, не замечая эмоций в его глазах, помогла приподняться и поднесла к сухим губам стакан с водой. А маг, прикрыв глаза, вдыхал родной запах, который не спутал бы ни с чьим другим. Приятный, сладкий аромат, слегка разбавленный духами с запахом сирени. Катя обожала сирень.

Андрей жадно пил воду, но супруга не дала ему вдоволь напиться. Тихим голосом по-французски произнесла:

– Хватит, – помогла опуститься на подушку и настороженно спросила: – Почему вы так смотрите на меня?

Катя, нахмурившись, внимательно изучала его лицо, и тогда Андрей понял: она действительно не помнит его. Супруга не притворялась. Внутри поднялась такая волна злости, что Андрей раздраженно прошептал.

– Ничего… ступай. – Он вдруг почувствовал себя слабым и совсем не хотел, чтобы неверная супруга видела его таким. Пусть даже не помнила своего мужа.

Катя сделала тихий вздох, и ее сладкое дыхание коснулось его щеки. Как же он сейчас ненавидел ее и как… любил?

– Вижу, открыли глаза, значит, стало лучше, – услышал Андрей мужской голос и только сейчас заметил невысокого лысого зрячего в белом халате. Умные глаза внимательно следили за ним, а добрая улыбка вселяла надежду.

– Жар еще держится, – прохладная Катина ладошка коснулась на мгновенье лба создателя, – но месье уже командует.

Супруга говорила по-французски, и Андрей не видел, а скорее понял, что она улыбалась.

– Офицер, одним словом, – усмехнулся доктор и вежливо представился: – Меня зовут месье Франсуа Готье, а это медсестра, мадемуазель Жюдит. Вы находитесь во Франции, наш маленький городок расположен недалеко от Парижа. Три дня назад вы и ваш друг буквально вывались на крыльцо больницы из портала…

– Петя, – прервал Андрей доктора и попытался приподняться. – Он здесь? Я хочу его видеть.

– Тише, – ласково произнесла Катя, ее руки легли на плечи. – С вашим другом все хорошо. Он сейчас прогуливается в саду.

Губы супруги улыбались, но глаза оставались грустными, и она пытливо разглядывала создателя, словно старалась что-то найти или понять, но сама не знала что.

– Давайте я осмотрю вашу рану. – Месье Готье откинул одеяло, открывая забинтованную ногу Андрея. – Жюдит, помоги мне.

Жюдит? Ей шло это французское имя. Красивое, как и сама Катя. Снять бы с нее проклятый белый платок, что совершенно не идет ей, и распустить рыжие локоны, дотронуться до шелка волос, зарыться в них лицом и вдыхать аромат сирени.

Резкая боль в ноге вырвала из мыслей о супруге, и маг, застонав, прикрыл глаза.

– Простите. – Он почти не слышал Катин тихий голос. – Может, позвать старшую медсестру? Она лучше справится, чем я.

– Нет, я уже закончил. Рана глубокая, но кровь чистая, а это главное. Иди домой, Жюдит. Сегодня был тяжелый день.

– Месье Готье, я дождусь вас…

Дальше он не слышал их разговора, потому что Катя и доктор покинули палату, но зато раздался довольный голос Петра.

– Я обещал найти Катерину и нашел ее.

Боль отступала, и Андрей наконец-то смог расслабиться. Взглянув на улыбавшегося искателя, князь язвительно произнес:

– Спасибо, но после последнего отчета сыщика я уже передумал возвращать изменницу домой. Хотел ее увидеть лишь для того, чтобы посмотреть в глаза.

– Катя не узнала ни меня, ни тебя, – хмурясь, произнес Петр, – Не помнит, кто она, и удивилась, что понимает родную речь. Здесь не обошлось без убедителя…

– Дом она покинула с Михаилом по своей воле, – криво усмехнулся Андрей, – ее никто не заставлял. Но вот что произошло потом?

Князь взглянул на призрака, который прозрачной фигурой застыл возле окна. Необычно видеть далекого предка, родителя твоего деда, но еще необычнее слушать от него советы и понимать, что они идут вразрез с твоими желаниями. А еще больше раздражало, что призрак ничего не объяснял, а порой молчал, как сейчас, а ведь было столько вопросов.

Каким счастливым князь чувствовал себя, когда любимая супруга отдыхала в постели после жаркой ночи. Андрей смотрел на нее и не мог оторваться. Алые губы, припухшие от поцелуев, растрепанные рыжие волосы на подушке, нежная кожа, покрытая следами его страсти. Его. Князю было мало ночи, но Китти требовался отдых, и она сразу засыпала, стоило создателю покинуть спальню, чтобы приказать служанке принести им что-нибудь перекусить.

Странным было для Андрея любить женщину с такой силой. Ставить ее желания выше своих. Заботиться о ней и жаждать ее счастливой улыбки, восхищения в глазах. Бывшая невеста не вызывала столько разных и сильных эмоций. Софи была хорошим другом и создателем, как и Андрей. Они прекрасно понимали друг друга в работе, когда изобретали что-то новое. Но князь никогда не смотрел на Софи, как разглядывал Китти. Словно боялся, что на него нападет слепота и он больше не сможет наслаждаться красотой жены.

Вот тогда Андрей впервые заметил призрака. Быстро прикрыв супругу одеялом, князь напряженно вглядывался в прозрачные глаза визави.

– Князь Василий Разумовский, – прошелестел голос призрака. Магия зрячих видеть умершие души многих приводила в восторг, но только не практичного Андрея. Высокая сопротивляемость к болезням и самоизлечение – это отлично, но вот видеть ангела-хранителя, особенно в такой неподходящий момент, совершенно не устраивало создателя.

Андрей приветственно кивнул, не зная, как себя вести с призрачным предком.

–Извини, что помешал наслаждаться тебе видом супруги, но Россию ждут смутные времена, а тебе отведена важная роль, как и Катерине. Береги ее. Вам повезло встретиться.

«Я знаю все и без тебя», – хотелось ответить, но Андрей продолжал молчать. Все меры предосторожности были приняты, вещатель – советник императора – опережал предателей и иностранных шпионов на шаг. А призраки зрячих молчали и лишь туманно говорили о будущем.

– Нам всем отведена важная роль, извини, ты меня не удивил. Но я с удовольствием выслушаю дельные советы.

– Мне запрещено вмешиваться, —грустно молвил Василий. Вот и сейчас Андрей лицезрел ту же гнетущую грусть в глазах призрака.

– Хорошо, увидел ты Катю, – отвлек от воспоминаний Петр, – и что теперь? Оставишь ее здесь, в этой дыре? Ты сейчас единственный близкий для нее маг на всей планете.

Андрей взглянул на друга. Он бы сам хотел понять, как дальше быть. Пока боролся за родину, пытался всеми силами, как мог, восстанавливать порядок в стране, Катя прохлаждалась во Франции.

Князь знал от слуг, что супруга самостоятельно приняла решение покинуть дом перед ужином вместе с Михаилом, который снова был у них в гостях. Там, в порту, он помнил растерянность и страх своей пары, но отчет искателя о Китти развеял все сомнения. Сыщик видел княгиню на вокзале в Париже, ухоженную и хорошо одетую, бывший жених помог ей выйти из кареты, и они отправились к поезду.

Тогда и возникло желание найти, чтобы взглянуть в глаза изменщице и спросить, чего ей не хватало. Презрение к жене росло с каждым днем и питало ненависть в груди. Князь давно уже передумал увидеться с Катей, мысленно запрещал себе даже вспоминать ее, поэтому рвался в бой и был всегда на передовой.

Оттого странно было видеть блеклую тень когда-то веселой и яркой зрячей. А еще неожиданней было, что Китти не помнила его.

– Я думаю, надо поговорить с доктором и узнать, как… она оказалась здесь. – Андрей заметил одобряющий кивок призрака и почувствовал раздражение. В советах ангела-хранителя не нуждался. – Ее гребешок у тебя?

– Да, – ответил Петр, – я успел достать его из кармана брюк, прежде чем меня одели в больничную одежду.

– Отдай ей, но пока не говори, что я ее муж.

Петр вопросительно взглянул на друга.

– Я сам скажу, когда придет время.

Глава 3

На следующий день, когда я отправилась на утренний обход вместе с месье Готье, думала о русских офицерах и совсем не ожидала встретить такое разное отношение ко мне. Если один был рад нашей встрече, то второй холодно взглянул и презрительно скривил губы.

Красивый, взлохмаченные светлые волосы, худоба и темная щетина не смогли испортить его вид. Даже сейчас, когда маг беспомощно лежал в кровати, смотрел на меня с превосходством. Создатель. Портал, говорили в больнице, способен сотворить лишь сильный маг. Куда простой зрячей да еще потерявшей память и со страшными шрамами на запястьях до незнакомца. По взгляду мужчины поняла, что он меня вспомнил, но не собирался ни о чем говорить, лишь бросал колючие взгляды.

А я от чего-то расстроилась, может быть, потому, что на моей памяти впервые мужчина так грубо относился ко мне, и хотелось понять почему. Поэтому решила во чтобы то ни стало поговорить с Петром и все выяснить. Хотя я настолько привыкла к имени Жюдит и к жизни в больнице, что совсем не собиралась ничего менять. Но если русские офицеры были из моего прошлого и знали, кто я, могли помочь с поиском родных. Вдруг они тоже бежали из России во Францию?

Катя. Екатерина. Имя звучало красиво, но каким же казалось чужим. Жюдит была роднее. Я ее понимала, ее поступки и мысли не вызывали вопросов. Но Катя… Какой она была? Убрала руки за спину и пальцами постаралась опустить ниже рукава платья, чтобы спрятать шрамы. О них знали только доктор и старшая медсестра.

В палате, где лежали русские, был еще пожилой мужчина, пьяным упал с лошади и сломал два ребра. У всех состояние было стабильное и приподнятое настроение, кроме колючего русского. Тот отвечал на вопросы доктора односложно, «да» или «еет». На меня бросил ледяной взгляд и больше не смотрел. Зато искатель шутил и спросил у Франсуа, когда можно прогуляться.

– После дневного сна, – ответил ему месье Готье. Мы переглянулись с Петром и прекрасно поняли друг друга. «Колючий» тоже понял, и я услышала его раздраженный шепот, когда выходила с доктором из палаты.

– Не смей ничего ей говорить…

Что? О чем? Но впереди был рабочий день, и пришлось забыть о вопросах. Первая половина дня прошла в заботах. Больница у месье Готье небольшая, но единственная на всю округу, и если маги могли позволить себе вызвать врача на дом, то люди шли сюда, а Франсуа помогал всем. Такие мы, зрячие. Не можем пройти мимо чужого несчастья. Мы никого не делим на богатого и бедного, плохого и хорошего, мага и человека. Спасти жизнь – это наше призвание! Когда после нескольких часов или недель борьбы за незнакомого тебе человека или мага на твоих глазах происходит чудо, начинает биться сердце или больной идет на поправку, ты ощущаешь такую эйфорию, такое неземное счастье, которое невозможно передать словами.

Я любила свою работу, единственное, что немного напрягало: я жила у месье Готье. Если доктор был совсем не против, то его жена не одобряла решение мужа и делала мне намеки, что пора бы съехать. Но куда я могла уйти? Снимать комнату в городке было дорого, зарплата у медсестры маленькая, а месье Готье хотел бы платить больше, но и так содержал больницу за свой счет. А теперь у меня появилась надежда найти родных с помощью русских.

После дневного сна я вышла в сад, чтобы найти русского офицера. Искатель уже ждал на скамейке и курил папиросу. Заметив меня, поднялся.

– Зачем? – с улыбкой спросила я. – Садитесь.

– Мужчина всегда приветствует даму, – усмехнулся доброжелательно искатель.

– Здесь вы больной, а я медсестра. Ну же, садитесь. В больнице можно не соблюдать правила этикета.

Петр меня послушался и присел рядом. Я думала, что маг тут же начнет все рассказывать, но он молчал, и тогда решилась сама спросить.

– Вы сказали… мое имя Катя, а как… дальше?

– Княгиня Екатерина Михайловна Разумовская по мужу и Ушакова по отцу.

– Княгиня? – Разве я похожа на княгиню? Бледная, тощая девица с рыжими кудрями, которая весь день носится по больнице с утками и бинтами. А княгиня ходит плавно, с гордо поднятой головой, ухоженная, в дорогом платье. – Вы наверно ошиблись, простите, а вы?

– Петр Сергеевич Семенов, офицер русской гвардии. – Искатель хотел снова встать, но я удержала его. – И я не ошибся. Мы с тобой вместе выросли. Наши семьи дружили, я даже был влюблен в твою старшую сестру.

В зеленых глазах искателя появилась грусть, и он отвернулся, чтобы выкинуть папиросу.

Сестра? У меня была сестра? Как ее звали, где она сейчас? Я ужасно разволновалась и сжала пальцами подол серого платья на коленях. Хотелось все узнать здесь и сейчас.

– Когда в стране началось это безумие, когда люди восстали против магов и сдержать их больше не было сил, многим аристократам пришлось отправить родных поездом «Москва – Париж». Но поезд не доехал до назначенного пункта. Люди его… подорвали. Твоя мать и Лиза… твоя сестра тоже… погибли.

Я не помнила родных, но узнать об их смерти оказалось тяжело. Прижала руки к груди и тихо спросила:

– Почему же вы не воспользовались официальными порталами? И ваш друг… ведь он создатель.

– Ну почему же, многие успели воспользоваться, но потом на вокзал пробрался один из террористов и взорвал на себе бомбу. В итоге сотни жертв, в основном женщины и дети, порталы были разрушены. Создатели находились на передовой и бились с людьми. В городах остались в основном создательницы, они старались, как могли, переправить всех. Их вычисляли и убивали. Так погибла Софья…

Петр снова замолчал и полез в карман за еще одной папиросой.

– Софья? Она тоже была моей сестрой?

Страшно представить, что испытали русские. От услышанного мороз пробежал по коже, такое сложно пережить. И как после всего искатель еще мог улыбаться? Теперь я понимала второго, «колючего», русского.

– Нет, Софья работала с Андреем, моим другом, что сейчас лежит в палате. На чем я остановился? Ах да. Поэтому поезд был самым безопасным средством передвижения. Он почти доехал до Парижа, когда сработала бомба.

Я видела, как Петру тяжело говорить обо всем, и не могла поверить, что такие ужасы творили люди. Они ведь не владели никакой магией и всю жизнь прислуживали аристократам. Неужели терпению пришел конец или кто-то надоумил?

– А я… как я оказалась здесь? Вы знаете? А мой отец? Он… жив?

Искатель отвернулся, затягиваясь новой папиросой, и я поняла, каким будет ответ.

– Твой отец был создателем и командиром полка. Он погиб… как герой… Когда люди стали побеждать, он вместе с офицерами вышел на поле боя… весь полк остался там… А в это время поезд готовился к отправке, и мы думали… что наши старики, матери, сестры, жены и дети будут спасены.

Снова наступила тишина, она давила на плечи, я не выдержала и спросила:

– Вы сказали, что меня искали. Но почему нашли только сейчас, когда не осталось живых родственников?

– Когда ты пропала, то сразу отправили сыщика на твои поиски. Отчеты приходили ежемесячно, а потом прекратились, и началась война.

Петр полез в карман брюк и достал женский гребешок из слоновой кости.

– Он твой, по нему я определил, что ты жива и где находишься. Андрей создал портал, так мы оказались здесь. – Он тяжело вздохнул. – Россия потеряна для нас навсегда. Власть вроде и перешла к людям, но ими управляет кучка магов-предателей.

Искатель бросил папиросу и резко поднялся.

– В Париже много наших соотечественников, поэтому, как только Андрей встанет на ноги, отправимся в город любви. Поедешь с нами?

Вопрос застал врасплох, и от неожиданности я потеряла дар речи. Одно дело поехать, чтобы отыскать родных, и другое – отправиться с неизвестными мужчинами непонятно куда.

Анна замерцала рядом со мной и что-то эмоционально начала объяснять, но, к сожалению, я не услышала. Воздействие убедителя на мою память лишило меня преимущества зрячей. Призрак давал советы, а я не могла понять, о чем Анна говорила. Но для меня было ясно одно: интуитивно я доверяла Петру, а «колючему» русскому – нет. Голубые глаза создателя пугали ледяным взглядом и одновременно приковывали внимание.

– Сомневаешься? – усмехнулся Петр. – Подумай, что тебя ждет, если ты останешься…

Маг не успел договорить, раздались громкие голоса и резкий приказ. Искатель сорвался с места и для больного слишком быстро побежал, я отправилась следом и едва свернула с аллейки, как увидела ужасную картину.

Возле главного входа больницы стояла карета полиции с пугающими решетками на окнах. На широком крыльце двое стражей порядка держали подмышки бледного русского создателя, который с трудом стоял на одной ноге в больничной одежде и тапочках. Графиня Фурнье не позволяла никому пройти, загородив дорогу обширной фигурой и сложив руки на полной груди, поддакивала доктору. Месье Готье возле экипажа спорил с третьим полицейским и пытался убедить, что русского сейчас нельзя трогать, иначе все лечение будет бесполезным. Пациенты прервали прогулку и стояли плотной кучкой в конце аллеи, здесь же я заметила Петра. Прищурившись, он наблюдал за всеми.

– Больной поправится, и делайте, что хотите, но пока он находится в больнице, я не позволю вам калечить моего пациента! – возмущался месье Готье.

– Князь Разумовский нарушил закон и обязан заплатить штраф или отработать долг. Суд определит наказание, – довольно жестко произнес полицейский, взглядом резанул по графине, и та отступила в сторону, позволяя стражам порядка пройти. Месье Готье попытался еще возразить, но его никто не стал слушать.

Русского создателя посадили в карету, полицейским было все равно, как одет нарушитель и в каком состоянии, они исполняли все четко по инструкции. Мне стало жаль Колючего, денег у него не было на штраф, на работы он ходить не сможет, останется только тюремный срок.

Я подбежала к растерянному Франсуа, который продолжал смотреть в сторону, куда уехал полицейский экипаж.

– Месье Готье, что теперь с ним будет?

– Не знаю… не знаю. Жюдит! – Доктор неожиданно схватил меня за плечи. – Если со мной… если вдруг что-то случится… я прошу тебя найти князя Разумовского.

– Что вы такое говорите? – пролепетала я, вспоминая слова Петра: «Княгиня Екатерина Михайловна Разумовская по мужу…»

Доктор снял с безымянного пальца тяжелый серебряный перстень и вложил в мою ладонь со словами.

– Русским офицерам ты можешь доверять. А если останешься одна, то любым способом постарайся попасть в Париж. На улице Тампль стоит церковь, она украшена знаменами и крестами. Покажи священнику мой перстень. – Франсуа указал на внутреннюю сторону украшения, где был нарисован красный крест на белом фоне. – Скажи, что от меня и что тебе необходимо встретиться с маркизом Жаком де Шарне.

– Месье Готье…

Но дальше нам не дали поговорить, Петр попросил вернуть одежду его и друга.

– Да-да, конечно, а потом заедем ко мне домой. Сбережения у меня имеются, но еще неизвестно какую сумму запросит суд, – покачал головой доктор.

– Ну что вы… – попытался возразить искатель, я видела, как ему было неудобно.

– Перестаньте, отдадите, когда сможете, а сейчас надо поторопиться, пока не стало слишком поздно. Прощай, Жюдит. – Франсуа обнял меня и поспешно отвернулся, но я успела заметить решительность и грусть в его глазах.

Мужчины чуть ли не бегом устремились в больницу, а ко мне подошла графиня Фурнье.

– Не думала, что в полиции работают такие черствые маги. Бедный создатель, а ведь только пошел на поправку, – вздохнула старшая медсестра. – Идем, Жюдит, пациенты ждут, и у нас полно работы. Надо еще проведать роженицу и ее малыша.

Весь день тревога никак не отпускала и одолевали плохие предчувствия. Князь Разумовский. Княгиня Екатерина Разумовская. Муж? Но почему промолчал? И радости совсем не было в голубых глазах, когда мы встретились. Вопросы мучили сознание, благодаря пациентам я немного отвлекалась от беспокойных мыслей, но перед глазами стояла картина, как бледного князя вели к полицейской карете. Да, создатель нарушил закон, но разве за это необходимо забирать больного мага из больницы? Он бы никуда не делся, и везли бы уже на суд здорового аристократа.

Так думала я, пока меняла повязки, промывала раны и делала инъекции. Пациентов было немного: одного, особо тяжелого больного, ударила лошадь копытом в грудь; роженица с младенцем; старик со сломанным бедром; женщина, у которой распухли вены на ногах; месье Бужо; пятеро шахтеров с небольшими ожогами на теле да пожилая вдова, которая каждую весну и осень придумывала себе разные несуществующие болячки, так говорила старшая медсестра.

Закончив все дела и устав, я отправилась в сад, чтобы глотнуть свежего воздуха, от запаха хлорки уже свербело в носу. Опустилась на скамейку, расслабленные, наконец, ноги налились тяжестью. Стараясь не обращать на них внимания, любовалась цветами. Хоть я ничего не помнила, но точно знала – я обожала весну. Мне нравилось наблюдать, как просыпается природа, распускаются листочки на деревьях, зацветают цветы и птички заливаются на все голоса. Весеннее солнышко приятно грело, и я подняла лицо, прикрыв глаза. Как же хорошо. Подул легкий ветерок и, сняв с головы платок, позволила беспечному вихрю взметнуть мои волосы. А потом словно почувствовала чей-то взгляд, резко открыла глаза. На меня смотрел русский. Он стоял посреди аллеи, опираясь на костыль, губы сжались в тонкую линию, а взгляд, полный презрения, обжег меня. Несколько раз моргнув, поняла, что это старшая медсестра.

– Жюдит, я знаю, что ты устала и сегодня у меня ночное дежурство, но… утром приехала в гости младшая сестра с семьей. Месье Готье обещал меня отпустить и хотел сам остаться. Его все нет, а мне пора уже идти.

Такой просительный взгляд я видела первый раз у графини.

– Конечно… – Не успела ответить, как старшая медсестра быстро обняла меня и затараторила:

– Я уверена, месье Готье скоро появится. Необходимо будет приглядеть за роженицей и малышом, у остальных стабильное состояние. Спасибо еще раз, Жюдит. – Зрячая поспешила к больнице, на ходу снимая фартук.

Рядом появилась Анна, присела со мной на скамейку.

«Это действительно принадлежит мне?» Я достала из кармана платья гребешок, который вручил мне Петр.

Призрачная девушка кивнула, и тогда я решилась задать ей вопросы, что мучили целый день.

«Мое настоящее имя Екатерина Разумовская?»

«Да». Анна снова кивнула и спокойно продолжала смотреть, а у меня внутри поднималась мелкая холодная дрожь.

«Русский… создатель… мой муж?»

«Да», – прочитала по губам призрака и откинулась назад. Растерянность сменялась злостью. Один проклятый убедитель стер мне память, украл мою жизнь, но здесь, в небольшом французском городке, у месье Готье, я нашла пристанище и ничего в своей жизни сейчас менять не собиралась.

Вспомнила о кольце, что передал мне доктор. Как только Франсуа вернется в больницу, сразу отдам ему украшение. Сердце учащенно забилось, я обхватила себя руками, стало страшно.

– Я никуда не поеду! – прошептала, безучастно глядя вперед. Щеку пощекотала приятная прохлада, это Анна коснулась прозрачными пальцами моего лица.

«Я не знаю, как мне поступить», – обратилась к ангелу-хранителю. Призрачная девушка склонила голову набок, изучая меня. Если бы я только слышала ее голос, уверена, Анна многое бы рассказала. «Ехать мне с этим… колючим русским в Париж»?

Ангел-хранитель кивнула.

«То есть ты предлагаешь мне покинуть… месье Готье?»

«Да» – был ответ Анны.

Тяжело вздохнув, поднялась со скамейки. Вернется доктор, мы все обсудим, а сейчас пора идти работать.

*****

Отбой уже давно был объявлен, и время неумолимо приближалось к полуночи, а Франсуа до сих пор не появился в больнице.

– Может, месье Готье, поздно вернулся и теперь отдыхает, – хриплым голосом успокаивал меня сторож. Пожилой мужчина громко отхлебнул горячий чай. – Доработаешь смену, а утром пойдешь домой. Красота-а-а.

Я улыбнулась бывшему боксеру. Вот и его месье Готье пожалел, пристроил ночным охранником в больницу. Пусть оплата была небольшая, но доктор никогда ее не задерживал.

Я в очередной раз посмотрела в окно, которое выходило на главные ворота. Пусто. Никого там нет. Наверное, сторож прав, и Франсуа до утра остался дома. Стараясь не думать о плохом, повернулась к столу, поправила на плечах белоснежную шаль и еще раз проверила все назначения старшей медсестры, полистала истории больных.

– Попей чайку, – придвинул мне чашку месье Кавелье. Но пить совершенно не хотелось, как и есть. От беспокойства ничего не лезло в горло.

– Сыграем еще в картишки? – Реналь сидел на стуле, вытянув загипсованную ногу вперед, костыли лежали на полу, и быстро мешал колоду карт. Заметив мой суровый взгляд, добавил: – Последнюю партию и по кроватям.

– Месье Бужо, – начала я говорить строгим голосом, – давайте больше не будем нарушать дисциплину. Отправляйтесь спать…

– Милая Жюдит, я не могу с вами спорить. Улыбнитесь, вы такая красивая, когда улыбаетесь.

– Месье Бужо… – Но злиться на Реналя было невозможно. Прикусила губу, чтобы не поддаться очарованию молодого аристократа и не разрешить ему еще одну партию.

– Ах, Жюдит, вы разбиваете мне сердце, лишая последнего развлечения. – Месье Бужо театрально приложил руку ко лбу, взгляд переключился с моего лица мне за спину и замер. – Что это?

– Где? – одновременно воскликнули мы с месье Кавелье. Повернулись к окну и в ужасе замолчали. Ночное небо озарялось пламенем. Горел дом, пылающий силуэт отлично было видно во тьме. Единственное здание, которое находилось рядом с больницей, было домом доктора.

– Жюдит! – крикнул мне сторож. – Стойте!

Но я не послушала месье Кавелье и побежала к выходу из больницы. Пытаясь не обращать внимания на плохое предчувствие, неслась в темноте, а свет огня, как маяк, определял мое направление. В том, что горел дом Франсуа, сомнений больше не было. Что могло произойти? Вспомнились слова месье Готье. «Если со мной… если вдруг что-то случиться… я прошу тебя найти князя Разумовского. Русским офицерам ты можешь доверять. А если останешься одна, то любым способом постарайся попасть в Париж…» Неужели доктор тогда прощался со мной? Нет, нет.