Читать книгу: «Гелла – дочь Одина Одноглазого», страница 7
Серый с поперечными полосами напряг память и смог вспомнить только то, что происходило в последнюю неделю. Он не помнил ни своего детства, ни юности, ни зрелых лет. Он не помнил ни праздников, ни войн, ни побед, ни возлюбленных. Не помнил когда трудные и голодные годы унесли многие жизни его соплеменников, когда за его век случались стихийные бедствия. Даже своих детей он уже не слишком помнил, хотя тоже в свое время сам давал им имена и заучивал свою родословную.
– Да зачем мне это помнить всю жизнь? – ворчливо спросил поперечнополосатый. – Что проку-то? Будет новый день – будут новые события. Ты же знаешь поговорку "Кто старое помянет – тому глаз вон!" Вот я вижу ты где-то это старое и помянул, одноглазый! Кхе-кхе-кхе, – заперхал-засмеялся он, с видом всезнайки поглядывая на собеседника.
– Дурррак ты, наглые твои глаза! – сочувственно ответил кот-долгожитель. У меня есть, что вспомнить перед смертью, вокруг меня соберутся дети и жены, которых я созову по праву отца и мужа, и я перед уходом на Радугу спою им свою последнюю песню, повествующую о моей героической жизни, наполненной невероятными событиями, такой длинной, что твоему короткому умишку и не обозреть! Расскажу о своих счастливых и горестных днях, о бесконечной любви к ним и их матерям, о природе, меняющей свое лицо сообразно сезонам года, о быстрых реках, возле которых я когда-то пробегал, о рассветах после битвы, когда на когтях еще не обсохла кровь врагов… Да мало ли еще о чем… Ты тоже будешь приглашен, послушаешь… А о чем и кому в свое время споешь ты? Тебе же и вспомнить нечего. Все твои истории – выдумки, потому, что твоя память наследия предков пуста…
– Я спою… Я спою… – забормотал поперечнополосатый себе под нос и не смог ничего придумать, потому, что его долговременная память и правда была пуста…
…Солнечный Кот видел двоих стариков и слышал их разговор. Он всегда внимательно слушал свой народ и приходил ему на помощь, если замечал в чем-то нужду. После удачной охоты на Лунную Кошку и благополучно закончившиеся любовные игрища с ней, Огненный Кот находился в блаженном и довольном расположении духа.
– А ведь и правда, – подумалось ему, – почему мне не подарить моему народу глубинную память веков, которая незримо станет накапливаться в их мозгу, помогая им учить потомство на своих личных ошибках, создавая истории своих родОв и племен. Пусть гордятся прошлым и мечтают повторить подвиги своих великих героев. Пусть помнят жизненные уроки и не оказываются не подготовленными и растерянными в минуты опасности. Пусть юные черпают знания из окружающего мира, я подарю им способность слышать голос природы, скрип деревьев, предупреждающий о бурях, шорох опавших листьев, шепчущих о надвигающихся холодах, журчание воды, напоминающее нежное мурчание матерей, поющих колыбельные. Они услышат ветер и землю. И эти звуки не станут для них пустыми, как было до этого дня. Природа сама станет обучать их, как своих детей, наставляя и пЕстуя. И эти уроки они запомнят навсегда, даже не желая того. Их память глубоко погрузИтся в начало времен и озарение первознанием опустится на их умы мягким покрывалом. Они даже не поймут, что изменились. Просто станут жить другой жизнью полного осознания смысла своего существования. Да будет так!..
…Солнечный Кот взмахнул хвостом и огненный смерч ожег верхушки деревьев, оставляя природе зарубку на память.
Поперечнополосатый вдруг поперхнулся и замяукал:
– Я вспомнил, я все вспомнил, мне тоже будет кому и о чем спеть свою последнюю песню! Это счастье, это невероятное счастье знания, мой одноглазый друг!
В порыве чувств поперечнополосатый лизнул в нос одноглазого и побежал передавать свою жизненную науку внукам…
…И никто не заметил, что шерсть одноглазого, замшелого кота вдруг стала ослепительно рыжей и сияющей, усы протянулись лучами, и он растворился в воздухе, будто его и не было вовсе…
…С той поры у котов появилась древняя память предков, которая с поколениями накапливается в мозгу, независимо от их желания. Они просто помнят и все! Котам не нужно напрягаться, чтобы услышать предупреждения природы. Их уши всегда настороже и слышат все звуки вселенной. Но главное – они всё и всех понимают, как будто знают все языки мира. Всё вокруг нас и есть наши книги! Мы читаем их носом, языком, глазами, ушами, лапами – да вообще всем телом! Теперь коты могут жить во всех мирах одновременно, и знание тайн бытия, подаренное нашим прародителем, Огненным Котом, повергает несведущих в мистический трепет, когда мы рассказываем им о величие вселенной. Это огромный дар. Он несет много боли и страданий от того, что мы помним обо всем плохом, что случалось когда-либо, но он же дает и невероятную радость понимания, окрыление и надежду, что никто в этом мире не проживает свою жизнь зря. Особенно мы, коты… Ээээээ, да ты совсем уже спишь, моя одноглазая слушательница! Твой отец, Один Одноглазый, и мой, Огненный Кот, если вдуматься и хорошенько порыться в глубинной памяти веков, похоже, братья, а может и вообще одно лицо! Кхкхкхкх… Мррррррр…
…Я крепко спала. Мне снился мир, бесконечно и стремительно меняющийся. Я видела, как мгновенно вырастали горы и высыхали моря, как вместо лесов возникали пустыни, и вулканы, извергаясь жидкой лавой, заливали глубокие овраги и реки… Я видела как в океане зародилась первая жизнь, и первое сухопутное создание выползло на берег, широко раскрывая зубастую пасть и колотя чешуйчатым хвостом. Мое сознание погрузилось так глубоко в прошлое, что мне стало страшно во сне. Я почувствовала себя крохотной мышкой в неохватном водовороте вселенских событий. Я тоненько запищала от страха, и в то же мгновение моя глубинная память открыла мне зеленые поля Радуги, где я увидела несметные ряды своих предков, с нежностью и гордостью глядящих на меня и приветливо машущих хвостами.
– Мы знаем тебя… Мы помним тебя… Мы с тобой… – доносилось оттуда тихое многоголосое пение. – Мы любим тебя, дочь Одина…
Испуг тут же прошел и меня мягко накрыло покоем и уверенностью, что моя жизнь не случайна, и я нужна кому-то. Нужна этому миру, Ма и Па, даже мудрому Фоксу нужна. Нужна своим ушедшим предкам и Солнечному Коту, который когда-то подарил мне великий дар – глубинную память веков…
Мне показалось,
Будто один я на свете
Луной любуюсь…
Но кто этим дивным сияньем
Пренебрежёт без причины?
(Кагава Кагэки)
ГЛАВА 11. ЛУНЫ ХОЛОДНОЕ СВЕЧЕНЬЕ…
…Мы переехали на дачу. Не скажу, конечно, что сам факт переезда был приятным событием, но, к счастью, путешествие в переносках оказалось не слишком длительным. Оказавшись в доме, мы с Фоксом тут же обследовали его, узнавая свои запахи, отыскали несколько тщательно спрятанных, а потому забытых осенью, игрушек, поели и легли отдохнуть.
Ма и Па почему-то нас в этом не поддержали. Люди вообще странные создания! Почему, когда можно лежать и ничего не делать, они обязательно находят себе какое-то занятие. И ладно бы это было острой необходимостью – например поесть или порыться в лотке, но переставлять с места на место пакетики и коробочки, распихивать по ящикам одежду, расставлять по полочкам баночки – ну кому это, скажите на милость, может быть остро необходимо? На мой взгляд достаточно было все привезенное просто оставить в пакетах на полу – и все! Удобно, практично и всегда знаешь, где искать.
Конечно я, как хорошая девочка и мамина помощница, помогала разбирать сумки, вытаскивая из них вещи на пол, пока Ма, потеряв терпение, не пригрозила запереть меня на втором этаже. Оскорбленная таким отношением, я разбудила Фокса и мы снова отправились обнюхивать и осматривать укромные уголки.
Фокс был прав, когда говорил, что книги котов лежат у них под носом. Я ходила и читала, как меня совсем маленькой принесли сюда прошлой осенью. Слабый запах моего тогдашнего пребывания остался, хоть и стал едва уловимым.
Фокс гордо расхаживал по дому хозяином и со знанием дела показывал мне тайные места, о которых я не знала, где всегда можно было спрятаться самому или что-то спрятать, если захочешь.
– Вот смотри, – комментировал он очередное местечко, – здесь я люблю прятать мышей, чтобы потом их искать, а там я прячусь сам, когда на охоту выходит ПыЛеСос Ужасный. Теперь и ты можешь ими пользоваться по желанию.
Я кивала головой, соглашаясь и благодарила его за подсказки, потому что все хорошие девочки всегда опрятны, вежливы и никогда не безобразничают. Так меня учила Ма…
…Мне нравится жить на даче. Сидишь себе у открытого окна – птички прямо перед носом на ветке чирикают. Хорошо! Травой пахнет, цветами… В моих детских воспоминаниях не сохранился запах свежей травы. Когда я родилась, дело шло к осени, трава перестала обновляться. Она постепенно жухла и увядала, как и вся природа, а по утрам и вовсе покрывалась инеем. Сейчас, весной, все вокруг пахло настолько ярко, свежо и сладко, что мой нос не прекращал попыток вынюхать и запомнить запахи вечернего благоухания, росного утра, знойного полудня.
Иногда мы с Фоксом наблюдали за незнакомыми котами, проходящими по дорожкам нашего участка. Наглые чужаки, видя, что нас разделяет оконная сетка, оскорбительно скалились и изображали хвостом "фиги", прекрасно понимая, что выйти и набить им лицо мы не сможем.
Фокса это совершенно выводило из себя. Он яростно сопел, раздувал щеки и бегал от окна к окну, с этажа на этаж, чтобы не пропустить дислокацию противника и хоть из-за сетки показать ему длинные клыки и объяснить, что он не прав. Но пришельцам было наплевать. Они усаживались на бетонный столбик забора прямо перед окном, в котором торчали наши носы, откровенно насмехались над "грозными стражами за решеткой", корчили нам рожи и демонстративно показывали зад. Фокс, сверкая глазами и шипя ругательства, становился передними лапами на сетку и возмущенно плевался, не в силах сдержать свой гнев.
Я относилась к чужакам совершенно спокойно. К нам проникнуть они не могли, а на улице вольному – воля, пускай себе бродят, если у них своего дома нет! Конечно я понимала, что у Фокса, хоть он и превратился в домашнего кота, остались живы инстинкты охотника и защитника. Мне, родившейся в коробке со взрослыми самками и не успевшей ознакомиться с правилами охраны территории, было все равно.
Так мы и проводили бы лето, если бы не случилось событие, изменившее нашу привычную жизнь.
Как-то раз Ма и Па пришли домой с котенком. Это была девочка. Такая же рыжая, как и Фокс, только маленькая, с огромным, распухшим пузырем вместо правого глаза. Я втянула носом воздух и отшатнулась.
– Опасность… – зазвучал в голове голос глубинной памяти.
– Болезнь… – застучало в висках.
– Берегись, не подходи!.. – шевелили поднявшийся дыбом загривок воспоминания детства.
Я угрожающе зашипела и попятилась. Фокс, вероятно, тоже почувствовал что-то неладное и отошел на безопасное расстояние.
– Это маленькая больная кошечка, – сказала, обращаясь к нам, Ма. – Она умрет, если мы ее не примем в нашем доме и не вылечим. Не обижайте ее и постарайтесь полюбить. Она будет жить с нами и станет вашей сестрой, но пока мы ее не проверим на болезни, она побудет на втором этаже, отдельно от вас. А вы пока привыкните к мысли, что теперь вас трое.
Кошечку отнесли на второй этаж, даже не дав нам перемолвиться с ней парой мявков, и закрыли люк. Я сочла это неуважением и надулась.
– Подумаешь какая цаца! – сказала я Фоксу. – Хоть бы познакомиться разрешили! А то сразу "привыкайте, она станет жить с нами!" А может я против! Зачем здесь еще одна кошка? Да еще и такая больная! Ведь нам и так хорошо было! Теперь Ма и Па только ей и станут заниматься, а нам ноль внимания, так, слегка шею почешут – и все! Ты согласен со мной, Рыжий Фокс?
Фокс спокойно лежал на подоконнике, положив голову на лапы и смотрел куда-то далеко перед собой, словно что-то обдумывая.
– Ты не права, одноглазая Гелла, – наконец сказал он. – Прошлой осенью так же, как и эту маленькую дочь Огненного Кота, в дом принесли тебя. Крохотную, с гноящимся глазом, слабую, как новорождённый птенец. Я тоже сначала зашипел на тебя. Все инстинкты подсказывали мне не подходить близко. Ты умирала, я чуял это. Радуга уже вовсю звала тебя, и ты была готова уйти. Но Ма и Па не слышали ее зова, они поступали, как люди, и бросили Радуге вызов, решив попробовать спасти тебя. Они отказались смиряться и решили дать открытый бой Черным Змеям Печали, разрушавшим твое тело, тем самым отобрав у Радуги возможность управлять единолично твоей судьбой. Три Кошки Радуги были крайне возмущены этим вмешательством и долго не желали возвращать тебя в мир живых, но человеческие шаманы, к которым тебя постоянно носили и их чудодейственные снадобья оказались сильнее их воли. В итоге ты осталась жива и даже выздоровела. Кто знает, может и этой дочери Огненного Кота повезёт так же, как тебе… Ты заметила, она будет одноглазой, как и ты. И тоже на правый глаз. Может это знак судьбы… Не знаю, не знаю…
Фокс пожевал губами и глубоко задумался…
– Я расскажу тебе старинную легенду, дочь Одина, – наконец промурчал он, – а там ты сама решай, что тебе делать и как относиться к малышке…
…Давным-давно, так давно, что никто не сможет вспомнить, что видел это своими глазами, в лесу жили племена диких котов. Жили они хорошо, дружно. Вёснами играли свадьбы, летом воспитывали детей, осенью проводили состязания за звание лучшего бойца, зимами вместе пировали после удачной охоты. Жизнь текла неторопливо, ряды их множились, потомство было крепким, обильным и здоровым, охотничьи угодья кишели добычей, а Огненный Кот с удовольствием обходил небесные пределы каждый день и любовался своим народом.
Конечно на охоте и в битвах за территории коты получали серьезные ранения и, бывало, погибали, но в общем и целом в племенах почти все были здоровы, потому что Черные Змеи Печали редко заползали в наши края – Огненный Кот нещадно жег и хлестал их своими горячими усами, и Змеи уползали прочь в свои болота.
Так бы могло продолжаться вечно, если бы однажды Три Кошки Радуги не поспорили с Лунной Кошкой за обладание Млечным Путем.
Лунная Кошка, надо сказать, ужасно ревновала Огненного Кота к кошкам Земли. Хоть она и была лишена чувства любви, но все равно предпочитала, чтобы небесный Кот замечал лишь ее персону и занимался только бесконечной погоней за несбыточной мечтой обрести ее благосклонность. Лунная красавица была холодна и равнодушна, но завистлива и мстительна. Она знала, что Огненный Кот каждую весну обходит земных кошек, и потом у тех рождаются солнечные котята. Так Кот показывает смертным, что любит их и заботится об их благе. Солнечные дети становятся его земным воплощением и даже среди людей бытует мнение, что рыжий кот – счастье в дом. Потому что и люди, живущие рядом с солнечными котами, попадают под благоволение Властителя Неба.
Когда Солнечный Кот занят земными кошками, его огненный глаз отворачивается от лунной принцессы и погоня останавливается. Мертвенно-белёсый глаз Лунной Кошки начинает мерцать от бешенства. Она сгоняет полчища серых небесных крыс, чтобы скрыть за ними свое обезображенное яростью лицо. Стегая их длинным хвостом, Кошка, заставляет крыс скрежетать и клацать зубами – в это время мы слышим раскаты грома. Но и этого ей оказывается мало, чтобы выместить весь свой гнев, и она мечет в крыс молнии, чтобы тучи двигались быстрее и хаотичнее. Иногда в стае обезумевших от ужаса крыс образуется брешь, и молния, проскакивая в нее, ударяет в дерево или водоем, а бывает, что находит себе жертву и среди теплокровных.
Наши предки на Радуге наблюдают за этим беспределом и горько плачут от жалости. Тогда идет проливной дождь с громом и молниями, а может и градом. Это называется грозой, потому что такое событие угрожает жизни всех живущих на Земле.
Короче, Лунная Кошка приревновала своего огненного поклонника к земным самкам и, оскорбленная его невниманием, обратилась к Трем Предвечным Кошкам Радуги с обидными упреками.
– Эй, вы! – громко мяукала она. – Три глухих кукушки! Сидите там, разводите облачных мышей и в ус не дуете! Принимаете в своих чертогах недостойных смертных! А я вынуждена страдать из-за того, что моя несравненная красота часто остается неоцененной, когда палящий взор Огненного Кота обращается на убогие земные создания, которым вы благоволите! А почему они достойны большего внимания, чем я, скажите на милость?! Я – единственная в своем роде, сияющеликая властительница небес, а эти лесные дикарки настолько незаметны и серы, что меня удивляет, как Кот вообще их замечает среди земной грязи! Что в них есть такого, чего нет во мне?
Кошки Радуги посоветовались между собой и ответили.
– Конечно, никто не спорит, что ты единственная в своем роде и очень красива. Но в тебе нет самого главного свойства, которым обладают все земные кошки. Поэтому Огненный Кот, хоть и теряет голову от твоей совершенной красоты, но иногда прозревает и видит внутреннюю пустоту и отсутствие у тебя души, тогда как с земными самками он счастлив и всегда любим. Кроме того, общаясь с ними, он имеет возможность продолжить себя в их потомках. А что даешь ему ты, кроме вечной тоски по недостижимому и бесконечной погони? Мы с сестрами посоветовались и решили показать, чем земные создания привлекательнее тебя, луноликая! Просто говорить – что воду в ступе толочь. Ты все равно не поверишь. Однако, может поймешь, когда увидишь сама. Раскрывай пошире свой глаз и открывай уши! Мы спорим с тобой на Млечный Путь, что любая земная кошка окажется лучше тебя!
– Хорошо! – воскликнула Лунная Кошка. – Я принимаю спор. И если вы проиграете, я уничтожу племена земных котов, наслав на них страшную, бесконечную зиму…
…Три Кошки Радуги решили испытать Лунную Кошку милосердием. Они послали ей навстречу маленького, больного котенка, когда-то белого, как облачко, а сейчас грязного и свалявшегося, с гноящимися, текущими глазами. Котенок отправился по лунной дорожке ночью в поисках подножия Радуги. Его мать, подцепила опасную болезнь, гуляя возле Черных Болот, одна из Змей Печали укусила ее в брюхо. Котенок тоже родился больным. Мать вскоре умерла и малыш остался один. Болезнь была неизлечимой. Котенок должен был вскоре неизбежно уйти вслед за матерью, если только кто-нибудь из земных созданий не согласился бы занять его место в радужных чертогах. Старшая Кошка уже почти перерезала косу жизни, но остановилась и решила позволить котенку прожить еще немного, чтобы показать Лунной Кошке ее настоящее обличие в кривом зеркале надменности и бессердечия.
Котенок плелся по лунной паутине на подгибающихся от слабости лапках и горько плакал, призывая мать.
Приблизившись к Лунной Кошке, котенок воскликнул: "Мама, мама, это ты? Я знал, что найду тебя здесь! Мне больно и страшно! Змеи Печали кусают меня! Я почти ослеп, но не виню тебя за свою болезнь! Забери меня на Радугу, и мы вместе станем гулять по зеленым полям и ловить облачных мышек! Пожалей меня, мама! Подари мне материнскую любовь, которой я лишился на Земле! Пусть на Радуге, но мы соединимся и станем семьей – ты и я! Здесь я никому не нужен, я несчастен и одинок! Возьми меня к себе, мама!
Лунная Кошка угрожающе выгнула спину и громко зашипела от ужаса. Сильный ветер ураганом промчался по макушкам деревьев, сбивая с них листву и ломая стволы, как спички. Единственный глаз Кошки горел нестерпимым белым сиянием.
– Мерзкий ублюдок! – закричала она. – Не смей приближаться ко мне, больной заморыш, чтоб тебя змеи сожрали! Как ты вообще посмел назвать меня своей матерью, грязный блохоносец! У тебя больные глаза, ты можешь повредить моей несравненной красоте, передав свою болезнь! Ты все равно сдохнешь, тебя не спасти, так почему я должна пострадать из-за того, что тебе так плохо и одиноко без твоей такой же блохастой, мерзкой и грязной матери? Убирайся, чтобы я больше тебя не видела и слижи языком свои грязные следы с лунной дорожки, чтобы я не заразилась, сматывая лунную паутину! Вон! Кыш! Брысь отсюда!
Лунная Кошка взмахнула хвостом и резко ударила по лунному лучу, рассекая его и обрекая котенка на падение с высоты.
Три Радужные Кошки дружно ахнули и подставили падающему котенку свои хвосты, чтобы он смог зацепиться и не разбиться оземь. Младшая Кошка, самая добрая из трех, аккуратно опустила котенка на лесную поляну, где было становище самого большого клана лесных котов, прямо перед спящей крепким сном женой вождя.
– Смерть… – прошелестела Старшая Кошка, хватая ножницы. – Ты принесла им смерть… Они все умрут, если примут его…
– Подожди, сестра, – муркнула Средняя, – не лютуй, давай посмотрим, что будет, а потом примем решение. Щёлкнуть ножницами – дело недолгое. Но то, что разрежешь, потом не сошьёшь… Давай подождем…
Котенок из последних сил подполз к спящей жене вождя. Он уже почти ничего не видел. Гной тек из его глазниц, пачкая когда-то белую шерстку, но он был еще жив и страдал.
– Мама, мама, – заплакал он, – обними меня, мама! Мне так плохо без тебя! Мне больно и страшно. Я не вижу тебя, но чую, что ты рядом! Можно я подползу под твой бочок и согреюсь? Не гони меня, мама! Я знаю, что скоро умру, пожалей меня!..
Жена вождя проснулась и увидела прямо перед собой чужого, грязного, больного заморыша с впалыми боками и мордочкой, покрытой гнойной коростой.
Сначала она ужасно испугалась, потому что почувствовала запах болезни и смерти. Кошка резко отпрыгнула и остановилась на безопасном расстоянии, внимательно глядя на малыша.
– Мама, мама, – плакал котенок, – неужели ты позволишь мне умереть вот так, одному, всеми брошенному и отвергнутому?
Кошка всхлипнула от жалости и приблизилась к малышу.
– Не бойся, маленький, – нежно замурчала она, – я твоя мама, и я здесь, рядом с тобой, мое сокровище. Иди ко мне, я обниму тебя лапками и вылижу твою маленькую мордочку. Я спою тебе колыбельную, и мы вместе отправимся гулять по сочной, зелёной траве Радуги. И птички будут щебетать нам прохладными утрами, а сверчки станут петь лунными ночами. Мы будем вместе, ты и я. Никогда ты больше не будешь одинок, мой малыш, иди ко мне, я так люблю тебя…
Кошка вылизала котенка с ног до головы, подгребла его лапками под свое теплое брюхо и стала баюкать. Она понимала, что теперь обречена и уйдет искать подножие Радуги вскоре за этим незнакомым ей сироткой, но не смогла отказать ребенку в последней милости. Не смогла оставить его умирать в ужасе одиночества.
– Теперь ты видишь, холодная и высокомерная царица небес, – воскликнула Старшая Кошка, – чем земные самки отличаются от тебя? Они милосердны! У них есть любящее сердце, способное откликнуться на чужую боль! Они готовы отдать жизнь за чужого ребенка! Эта самка знает, что скоро погибнет от той же болезни, да еще и стаю может заразить, но равнодушно отвернуться от плачущего малыша выше ее сил. Это милосердие в ее крови. Оно дано ей с рождения. Огненный Кот наделил живых способностью чувствовать и сострадать! А на что годишься ты, равнодушная? Ты не знаешь ни горя, ни радости, не даришь ни любви, ни тепла, ты, как огромная светящаяся ледяная глыба, мертвая и никчемная. Одно лишь благо от тебя – ночь не так темна, как могла бы быть. Ты проиграла спор! С сего дня тебе запрещено лакать звёздное молоко на Млечном Пути! Прощай!
– Постой, сестра, – спохватилась Младшая Кошка, – а что делать с котенком и женой вождя? Они оба обречены. Может заберем их с собой сразу и прекратим их земные мучения?
– Ну уж нет, – проворчала Старшая, – это было бы несправедливым по отношению к жене вождя. Ведь это мы подвергли ее страшному испытанию. Она с честью выдержала его и помогла нам победить в споре саму Лунную Кошку. Было бы правильным, если бы эта небесная вертихвостка исправила то, что натворили ее болотные твари…
– Эй, красавица, – крикнула Средняя Кошка уходящей с утренней зарею Луне, – отзови своих Змей Печали от этой парочки, и мы позволим тебе раз в году вволю похлебать молока на Млечном Пути. Согласна?
– Согласна… – отозвалась Лунная Кошка в яростном бессилии соскребая лапами звезды с небосклона и криво сматывая лунную паутину.
В тот же миг больной котенок исцелился. Черные Змеи Печали оставили его тельце и уползли в свою трясину. Шерсть котенка распушилась одуванчиком и заискрилась на восходящем солнце. Он раскрыл здоровые глаза, цвета расплавленного золота и впервые с рождения взглянул на этот мир, в котором его ждала долгая, счастливая жизнь. И его новообретенная мама была рядом, а умершая мать и все ранее ушедшие предки, смахивая слезинки счастья, наблюдали за ними с Радуги, махали хвостами и пели бесконечную Песню Радости…
– Теперь ты понимаешь, что мы не можем отвернуться от этой маленькой, больной, одноглазой дочери Солнечного Кота? – обратился ко мне Фокс. – В нашей крови живет милосердие, за которое мы платим дорогой ценой. Когда сюда принесли тебя, дочь Одина, месячную, смертельно больную, испуганную и страдающую, я тоже мог бы отвернуться. Я понимал опасность, знал, что твоя болезнь заразна, но ты протянула ко мне свои тощие лапки и беззвучно заплакала от боли, бессилия и одиночества. Тебе больше не к кому было обратиться на нашем языке и рассказать о том, как тебе плохо. Люди, конечно, помогали и жалели тебя, лечили и спасали, но только я, как кот, мог выслушать и понять тебя, пригреть, вместо матери прижав к брюху, высушить языком твои слезинки, несущие мне гарантированное заражение, расчесывать твою шерстку и петь колыбельные. Я не смог остаться равнодушным и в итоге тоже пострадал, заболев. Милосердие дано нам свыше, и только совершенно бессердечное существо, подобное Лунной Кошке, может отвергнуть просящего помощи малыша. Ты ведь не ее потомок? А, Гелла? Хоть тебе и дано имя Сияющая, ты ведь не холодное порождение Лунной Кошки? Правда?
Рыжие глаза Фокса сверлили меня взглядом.
– Ты во мне дырку проглядишь, – проворчала я, отворачиваясь. – Конечно, мы примем малышку в свою семью… Что я, зверь что ли?.. Конечно, жалко ведь… Маленькая, одна…
…Так мы и порешили между собой, что когда станет можно познакомиться с рыжей кошечкой, мы отнесемся к ней со всей возможной теплотой, нежностью и терпением, невзирая на ее опасную болезнь.
А как может быть иначе? Ведь не звери же мы…
…В эту ночь я почти не спала. Маленькая кошечка, стуча коготками по доскам пола, бродила над нашими головами и тихо плакала, зовя мать. Видать больной глазик сильно ее беспокоил. Мы с Фоксом то и дело забирались по лестнице к самому люку и успокаивали малышку, мурча ей песенки о яркой Радуге и зеленых лужайках, потому что в наших сердцах пылал яркий огонь милосердия, подаренный нам с рождения Огненным Котом…
Как хорошо,
Когда проникнешь один
В истинный смысл
Книги, чью скрытую суть
Прочим постичь не дано.
(Татибана Акэми)
