Читать книгу: «Симбиоз», страница 4
Из истории нового человечества (6)
А самый первый зонд, посланный к системе Альфы центавры, просто исчез. Это было ожидаемо и логично. Но по плану полёта через расстояние в световой год он должен был отключить ускоритель времени и послать сигнал к Земле о своём "самочувствии". Через год никакого сигнала не поступило. Тогда один из профессоров, работающий в Темпоральном НИИ, взял на вооружение гипотезу о временном поле, о хрононах и предположил об индукции этого ускоренных хрононов на сам зонд. Иначе говоря, ускоренное время пространства корабля могло с затуханием, но затрагивать временное поле самого зонда и ускорять его без прямого облучения. При таком раскладе этого было бы достаточно, чтобы зонд резко состарился и вышел из строя.
Гипотеза была практически сразу же подтверждена в пределах Солнечной системы. Отправили зонд до Урана и обратно с временным ускорением. И зонд вернулся в плачевном состоянии, будто его эксплуатировали лет сто. Индукция ускоренных хрононов от пространства к зонду как факт была налицо. Выход, казалось бы, на поверхности: при запуске зонда и его ускоренно-временном движении можно было бы внутри зонда запустить второй хронокапмс на замедление времени, равное величине полученной индукции. Но сложность, а точнее, даже невозможность точно измерить меру индукции теоретического временного поля, сводила на нет эту светлую идею. Слишком малое замедление не даст нужного эффекта, и зонд рискует «состариться» и выйти из строя, слишком большое замедление снизит скорость передвижения зонда на неизвестную величину, соответственно, неизвестно, сколько будет длиться полёт до Альфы Центавра.
Выход был найден в использовании палладиевого стекла. Его на испытаниях апробировали в качестве щита от луча хронокампса. И палладиевое стекло не пропускало луч искривления времени. Более того, оно каким-то образом не просто отражало луч, а поглощало его в себя и рассеивало. И по долговечности этот материал не уступал алмазу. Таким образом, обтекаемый купол из палладиевого стекла, закрывавший нос и переднюю часть зонда, сохранял последний от ненужного побочного ускорения. Испытание в ближнем космосе к всеобщему удовлетворению прошло успешно. Можно было совершать вторую попытку отправки исследовательского аппарата к звёздной системе Альфа.
Открытие отсутствия нагревания хронокампса, а точнее предположение об отведении избытка тепловой энергии в неопределённое время в будущее или прошлое, вкупе с изобретением палладиевого стекла как поглощающего временное излучение материал помогло решить проблему с охлаждением комнаты искусственной гравитации на космическом корабле. Избыточное тепло отводилось в большой кожух из палладиевого стекла, наполненный смесью триэтаноламина с дистиллированной жидкостью. И эта жидкость облучалась хронокампсом, отправляя сверхизбыточное нагревание в никуда, точнее, в никогда или в когда-нибудь.
В прессе не предали слишком большой огласке отправку зонда, лишь пара скупых упоминаний проскочило в СМИ. Риск неудачи всё-таки всегда присутствует, поэтому не стоило вселять надежду во всех. Зонд без каких-либо помех и происшествий стартовал. И ожидаемо пропал с экранов радаров, войдя во временное ускорение. Через световой год он должен выйти в режим обычного времени и послать сигнал к Земле о своём "самочувствии". Таким образом, сигнал от зонда люди ждали через год, три месяца и двенадцать дней после его отправки.
6
В общем-то, все задачи экспедиции сводились к одной – узнать, насколько эта планета пригодна для проживания человеческому виду. Необходимо было собрать данные о том, возможно ли на Эльпиде дышать воздухом, нужны были результаты предварительных исследований о возможности борьбы с местными вирусами и бактериями с помощью известных проверенных антибиотиков и иммуностимуляторов, о съедобности местных растений, об опасных животных.
Как только команда вышла из корабля, Айк тут же воскликнул по радиосвязи:
– Вы только посмотрите на это чудо! – и протянул руку в небо.
А там действительно было, на что посмотреть: клонясь к закату (по расчётам Айка до наступления сумерек оставалось около трёх часов), с голубого-преголубого неба на космонавтов глядели два солнца. Одно примерно такое же, как и на Земле – большое, с бело-жёлтым сиянием; второе, находящееся чуть левее, было в два с лишним раза меньше первого светила, а цвет его был ближе к оранжевому.
Все пришельцы Эльпиды ахнули и застыли от прекрасного зрелища. Конечно, все они наблюдали двойное солнце с орбиты из корабля. Но здесь, в условиях меньшей плотности местного воздуха (из-за увеличенного количества водорода и меньшей доли кислорода), все краски казались ярче, видимость предметов дальше, как будто природа на этой планете скорректировала базовые установки яркости и насыщенности в большей степени по сравнению с этими же показателями на Земле. И двойные светила оказывали просто чарующее воздействие на людей. Айк делал фото в личный телефон – на память. Мало ли, вдруг пригодится, вдруг доживёт до возвращения домой. Люди – они такие оптимисты.
Команда постояла столбом несколько секунд. И продолжила свои дела. Красоты красотами, а миссию никто не отменял.
На "лбу" скафандра каждого члена экипажа находилась небольшая камера, передающая изображение на экран в рубке, где сейчас дежурила Сиена. Кроме этого Киоши отправил в полёт все пять имеющихся дронов – для наблюдения за животным миром планеты. Каждый дрон вёл видеотрансляцию, вот только передавать сигнал более чем на километр в диаметре, не мог – на Эльпиде не было ни спутников, ни вышек для поддержания и передачи сигналов на далёком расстоянии. Оставалось довольствоваться этим ареалом просмотра. Киоши заложил маршрут облета беспилотников в разных направлениях на расстоянии километра, поднял их повыше, чтобы не повредить при внезапном столкновении с высоким деревом. Так Киоши и стоял, пялясь в экран, куда шла картинка от дронов, периодически нажимая кнопку для просмотра обзора очередного беспилотника.
Паола и Евгения пошли собирать образцы: частички почвы, воды, разноцветные листья растений, нашли каких-то червячков в земле. Всё это они упаковывали в дышащие пакетики с зип-лок и клали в медицинский переносной саквояж.
Давид и Витольд стояли «на шухере» – обозревали окрестности, особенно недалёкий лес, откуда могли внезапно вырваться опасные звери. У каждого астронавта на поясе был закреплён пистолет. Но Давид на всякий случай взял с собой пару гранат.
– Капитан! – окликнул Сергея инженер из Азиатского Анклава. – Взгляните сюда! Вот она, первая увиденная жизнь на Эльпиде! – в голосе ядерщика чувствовался восторг.
Сергей подошёл и взглянул на экран на пульте управления: к озеру на водопой из леса вышло стадо животных. Напоминали они чем-то наших антилоп. Только у всех было по шесть конечностей, по три глаза – два привычно расположенных и один во лбу. Окрас "антилопы" был синим, один в один под листву деревьев. Вот только размеры… А высота этих эльпидовских шестилапых антилоп в холке, по примерным прикидкам инженера Киоши, составляла около двадцати метров. И вряд ли это самое крупное животное на планете. После увиденного капитан в первую очередь подумал о бесполезности пистолетов-пукалок против гигантских зверей. Расстреляй всю обойму – такая антилопа и не заметит. Это как дротики для игры в дартс бросать в носорога.
Сергей подозвал Давида и поделился соображениями о возможной угрозе со стороны животных-гигантов. Военный кивнул.
– Вполне ожидаемо при такого размера деревьях. Меняем концепцию. Выходить малым числом. Один всегда на охране с плазменной пушкой – так хотя бы есть шанс завалить несущуюся на нас тварь. При выходе на поверхность первым идёт Киоши или Фанг, запускает свои дроны вокруг и отслеживает приближение животных. Далеко не отходить…
– Капитан, капитан! – вскричал инженер. – Вот это зверюга!
Сергей с Давидом прильнули к экрану. Квадрокоптер передавал картинку развалившегося и спящего на широких ветвях хищника. Это был явно не травоядный зверь: саблезубые клыки торчали из верхней челюсти, череп сверху был усеян многочисленными острыми роговыми наростами. Мощные лапы, без копыт. Зверь чем-то напоминал леопарда, только тёмно-зеленого цвета. Удивительно, что инженер вообще сумел его разглядеть среди зелёной листвы.
– Киоши, как далеко эта тварь от нас? – обеспокоенно спросил капитан.
– Судя по данным беспилотника, метров шестьсот к югу.
– Неблизко, но и недалеко. Если зверюга проснётся, то может внезапно поинтересоваться новичками. Услышит или учует. Рисковать как-то не хочется. Предлагаю поскорее завершать вылазку и загружаться в корабль. Паола, Евгения, вам ещё долго собирать образцы?
– Уже почти всё собрали, капитан. Ещё бы какого-нибудь млекопитающего поймать для изучения крови.
– Будет. И млекопитающее, и кровь. Но не сегодня.
За пятнадцать напряжённых минут врач и биолог завершили свои дела, и космонавты вернулись на корабль. Паола и Евгения закрылись в медицинском отсеке и начали проводить исследования и анализы взятых проб.
Из истории нового человечества (7)
Пока аппарат летел к ближайшей звезде, на Земле начали испытывать воздействие временного поля на живые организмы. Сначала на клетки in vitro. Потом на животных, потом на людях. Результаты были поразительны. Клетки молодели, их время отматывалось назад. Это было словно волшебство! А резко ускоренный луч времени уничтожал клетки, аннигилировал их в ничто. Животные нормально переносили старение и омоложение. И человеческие добровольцы тоже. Первая мысль, возникшая у учёных после омоложения первого добровольца, была о бессмертии. Ведь человек сможет жить бесконечно, просто отматывая назад свой жизненный цикл, своё время! Но тут возникла иная проблема: при омоложении все клетки откатывались назад в своём личном времени, но трансформация затрагивала не только тело. Человек в своём развитии, в своём личностном состоянии возвращался назад. Если его омолаживали до двадцатилетнего возраста, то он вновь был двадцатилетним – полностью, у него словно не было прожитых лет, он их не помнил. После выключения обратнонаправленного временного луча человек недоумевал, где он, почему он здесь, а не в институте на учёбе, ведь он студент. Это значительно снижало всю ценность омоложения. У субъекта отсутствовал весь его жизненный опыт, все наработки, все его знания, гении человечества не смогут продолжать свой полезный труд в новом молодом теле, потому что вся память стиралась, «омолаживалась». Зато в этом новоизобретённом способе видны были прекрасные перспективы для имплантологии: можно было вырезать у больного нерабочий орган, омолодить его и вставить обратно. И проблем с отторжением донорской плоти не будет.
Конечно же, военные заинтересовались использованием ускоренного временного луча для уничтожения противника. Они выбили у государства разрешение на проведение опытов по увеличению мощности, толщины луча хронокампса и убежали в свои секретные лаборатории. Думаю, у них всё получится, но это совсем другая история.
7
Врач и биолог застряли в лаборатории до глубокой ночи. Сергей хотел поначалу дождаться результатов анализов, но, поняв, что это надолго, лёг спать. Другие члены экипажа уже давно набирались сил во сне. На ночь включили датчики движения, которые отслеживали любые перемещения в радиусе десяти метров от шаттла. В случае обнаружения движущихся объектов датчики сигнализировали противным писком на личном коммуникаторе у капитана на поясе. Не услышать было невозможно.
А с утра на совместном завтраке две учёные поведали о предварительных результатах своей работы. Они обе были изрядно невыспавшиеся, но всё равно в их глазах светилось научное любопытство, придавая дополнительную бодрость.
– Я исследовала местные бактерии, червей из почвы, растительные клетки, – начала доклад Паола. – Проверила их устойчивость к нашим антибиотикам, посмотрела их действие на культуру животных клеток. В общем, они мало отличаются от наших земных бактерий. Антибактериальные средства их убивают. И в клетках тоже. Конечно, это нельзя экстраполировать на все бактерии этой планеты, для этого надо находить и изучать разного рода патогены, опять-таки, у меня пока нет под рукой вирусов… Но есть одно "но", капитан, что сводит на нет все ваши неоднократно озвученные мечты о местной пище – бактерии-грибы.
Тут врач замолчала и многозначительно посмотрела на Сергея. Видимо, в её понимании волшебное словосочетание "бактерии-грибы" должно было по умолчанию всё объяснить. Вопреки ожиданию Паолы глубина познаний капитана челнока в медицине была невелика. В чём он, собственно, и признался:
– Паола, объясни подробнее, я ничего не понял. "Бактерии-грибы" для меня означает, что там бактерии и грибы, не более.
Паола вздохнула, поправила на носу очки и продолжила.
– Они обладают свойствами и бактерий, и грибов. Эти микроорганизмы являются симбионтами, которые вторглись в метаболизм всех существ этой планеты. Они повсюду – в клетках растений, в животных клетках, в почве, даже в воздухе полно их спор. Внутри клеток они объединяются в единую грибницу, как сеть окутывают и клетки, и межклеточное пространство.
– Они паразиты? Просто жрут ресурсы без усилий?
Тут и Евгения вклинилась в разговор:
– Не совсем так, они симбионты. Я рассматривала растительные клетки. Здесь у растений нет своего хлорофилла. Большинство растений имеет синий цвет из-за особого фермента бактериородопсина, выделяемого бактериями-грибами. Благодаря ему они преобразуют энергию света в углеводы. Только выделяется при этом не кислород, а водород. В зелёных растениях они выделяют фермент бактериохлорофилл, вот здесь уже идёт привычный нам фотосинтез с образованием кислорода…
– Девушки, коллеги, всё это замечательно. Только почему же их нельзя съесть? – с улыбкой перебил Сергей.
– В процессе миллионов лет эволюции на Эльпиде все организмы, простые и сложные, привыкли жить с этими бактериями-грибами, – эстафетная палочка была вновь у Паолы. – Без них они и не выживут. В животных клетках червей нет митохондрий, зато, угадайте с первого раза, кто там вместо них? Правильно! Снова бактерии-грибы, помогающие утилизировать молочную кислоту и жирные кислоты с образованием энергии. Судя по всему, здесь несколько разновидностей этих организмов. В свою очередь, большинство видов этих симбионты за долгий период эволюции «обленились» и не могут полноценно существовать вне взаимодействия с другими организмами. В воздухе летают споры, которые сами по себе неактивны. Но достаточно им почуять слизистую – они тут же входят в полную форму, начинают есть ресурсы носителя и размножаться.
А к ответу на ваш вопрос, капитан: при взаимодействии с земными клетками бактерии-грибы просто пожирают их ресурсы. И клетки погибают. Стимуляторы иммунитета, антигрибковые препараты и антибактериальные средства тут бессильны. Мы перепробовали всевозможные препараты, что захватили с Земли. Можно их уничтожить прямым контактом с агрессивной средой – с этанолом или пероксидом водорода. Но в этом случае погибнут и живые клетки человека.
Паола сняла очки, показывая, что ответ закончила. При этом и врач и биолог восторженно и где-то глуповато улыбались, глаза их сияли.
Глядя на их восторженные улыбки, командир экспедиции ломал голову и пытался в озвученной информации найти повод для радости. Не нашёл.
– Кхе-кхе, коллеги, правильно ли я понимаю, что есть в сыром виде на этой планете ничего нельзя, дышать воздухом нельзя?
Врач с биологом синхронно и радостно закивали.
– Тогда откуда это искрящаяся радость в ваших глазах и улыбки на лицах, будто вы только что сообщили чудесное известие?! – начал выходить из себя капитан.
– Сергей, это же чудесное открытие! Более того, у нас есть подозрение, что эти симбионты могут уничтожать в организмах любые иные патогены, включая онкологические опухоли. Только представь, какой прорыв можно совершить на Земле в излечении болезней, если только решить проблему сотрудничества бактерий-грибов и человеческого организма! – Джонни была счастлива.
– Ну да, ну да… Осталось всего ничего. Правда, девушки? – Сергей невесело рассмеялся. – Решение этого вопроса как раз и есть камень преткновения, который нам теоретически мешает колонизировать Эльпиду. Это если не считать огромных зверей-монстров. И миллионы разных новых бактерий и вирусов, которые мы пока не изучали.
Паоле и Евгении пришлось признать правоту слов командира.
– Паола, личная просьба: попробуй провести термическую обработку местных растений и тех же червей. Может быть, хоть в жареном виде они станут съедобными?
– Хорошо, капитан. Я проведу подобный опыт.
Опыт получился как вещь в себе: в лесу рядом с кораблём на низкорослых деревьях нашлись какие-то плоды. После термической обработки, а для этого пришлось разжигать костёр возле корабля, анализы Паолы подтвердили, что бактерии-грибы в клетках фруктов мертвы. С этой точки зрения плоды стали съедобны. Но там содержались ещё какие-то соединения, неизвестные земной науке. Это могли оказаться токсины. Может быть, даже опасные для жизни. И снова Сергей остался без местной пищи.
