Читать книгу: «Уроки лирики. Анализ стихотворения», страница 6
Урок 22 «Бал» Е. Баратынского
В 19 веке жизнь имела особенные оттенки и окраски. Одним из самых ярких событий в повседневной жизни светского общества оставался бал. И русские писатели не могли обойти это яркое мероприятие стороной. Практически все важнейшие события совершаются там. Перелистывая романы 19 века, мы переносимся с одного праздника на другой, и видим то счастливые встречи, то грустные расставания, а то и настоящие трагедии, которые там происходят.
Именно на балу морально раздавлен и почти уничтожен А. Чацкий, когда он узнает сплетню о собственном сумасшествии. На балу встречается Татьяна с Онегиным и дает ему отповедь навсегда, на маскараде совершается злодеяние, из-за которого Арбенин отравит Нину, а Анна Каренина разбирает судьбу Кити, показывая истинное лицо ее будущего мужа. С этого бала Вронский уходит свободным человеком, безнадежно влюбленным в прекрасную даму, и вся его дальнейшая судьба будет странно изменена. И Наташа Ростова окажется лицом к лицу с влюбленным в нее Болконским.
Но в литературе 19 в. есть еще одно произведение, оставшееся в тени, как и все творчество Е. Баратынского – это его поэма «Бал». Изящное и странное повествование, о светской львице княгине Нине, которая позволила после всех ветреных похождений себе роскошь влюбиться в печального мечтателя Арсения. Он не мог не заинтересовать ее, а потом и вызвать в душе глубокое, вроде бы даже ответное чувство, но сам герой возвращается благополучной к своей первой возлюбленной, которая сначала увлеклась его другом, но потом вернулась к нему. И Нина, познавшая силу глубокой любви, не может жить дальше, хотя вроде бы все есть, и ей не о чем особенно переживать.
Баратынский всегда считался поэтом печали. И на этот раз у него все окутано ореолом таинственности:
Глухая полночь – подчеркивает поэт, но в освещенный дворец съезжаются гости, чтобы стать свидетелями чужой драмы.
Невольно вспоминаются строки Грибоедова по тому же поводу:
Ну, Фамусов, умел гостей назвать,
Уроды с того света.
И не с кем говорить, и не с кем танцевать.
Наверное, что-то подобное испытывал каждый, кто оказывался в этой праздной толпе чужих в сущности людей, с которыми все время приходилось сталкиваться. Но только там они и могут встретить в этой странной толпе близкого человека, хотя чаще такие встречи заканчивались большими страданиями.
Терпимый к светскому обществу Е. Баратынский не так категорично настроен. Но он показывает их полное равнодушие ко всем, кто находится рядом, и близким, и дальним. Самое большое, что они смогли заметить и отметить, это то, что княгиня поспешно уехала, и каждый снова занялся своими привычными делами: танцы, игра, интриги. Так будет продолжаться вечность, и невольно возникает сомнения, а живые ли это люди?
Наверняка, знавший поэму М. Ю. Лермонтов назовет героиню «Маскарада» тоже Ниной. Хотя его героиня станет прямой противоположностью яркой княгине Баратынского. Она бесхитростна и не искушена. И хотя итог для них один, но она «ни в чем не виновата», это бездушные люди из общества, вечно плетущие интриги, все сделали для того, чтобы в душе мужа ее закипела безумная ревность. Арбенин отравил свою невинную и горячо любимую жену. Герой не мог представить, что он станет жертвой сплетен и обмана все того же высшего света, который он презирал, но с мнением его не мог не считаться, потому что оставался его частью.
Но творец интриг и страстей Лермонтов не мог сравниться с печальным и изящным Е. Баратынским, который рисует нам вполне обыденную историю, где человек сам создает те страсти и трудности, которых не может пережить. И насколько он блестящ, спокоен и счастлив в этом обществе, но только до того момента, пока не полюбил. Потому что там самый обыденный персонаж кажется зловещим:
В роскошных перьях и цветах,
С улыбкой мертвой на устах.
И так в мелких штрихах и деталях, где все вроде бы узнаваемо, перед нами адский круг, то ярко освещенный, то погруженный во мрак. И внешнему блеску противопоставлено внутреннее состояние мертвых душ. Героиня на фоне этой обстановки несомненно мила:
Как в близких сердцу разговорах
Была пленительна она!
Как упоительно нежна!
Какая ласковость во взорах.
Иронично замечает поэт, что она никогда не станет Пенелопой, но иногда похожа на Медею. И эта разрушительная обреченность, она рано или поздно обязательно даст о себе знать. Потому что такие люди идут всегда до конца, и самоуничтожаются. Но нужны ли такие глубокие и яркие чувства в обществе? Вот о чем чаще всего думал поэт-философ, не лучше ли оставаться легким и веселым мотыльком, не обращая внимание на происходящее в этом мире, на то, что думают и говорят о тебе другие.
Рано или поздно такая натура сталкивается с сильной личностью, которой на время готова подчиниться. Но страшно даже представить, что может быть, если тот, другой человек оставит ее.
Мы во всех деталях знаем трагедию Анны Карениной. Здесь происходит нечто подобное. Она уже не может вернуться к прежней жизни, и Медея разрушает себя сама, на этот случай у нее всегда заготовлен яд, на этот раз в старинном восточном перстне. Но Арсений, тот, кто чувствует так же сильно, как и она, понимает, вероятно, главную вещь – им не может быть места рядом. Потому он и выбирает не только юную, но и бесхитростную Ольгу, которая способна кокетничать и увлекаться, но не способна на отчаянные поступки и нечеловеческие страсти. Этакая демоническая натура героя страшна для Нины и странно привлекательна одновременно:
Он в разговоре поражал
Людей и света знаньем редким.
Глубоко в сердце проникал
Лукавой шуткой, словом едким.
И сразу же всплывает образ Арбенина, который на этот раз ушел от искушения, не захотел остаться с женщиной подобной Нине, он выбрал Ольгу, но мы знаем, как он расправится со своей юной женой. Правда такую историю в «Маскараде» нам уже расскажет М. Ю. Лермонтов.
Но перед нами в лице Арсения появляется несколько более глубокий и зловещий Онегин. И становится понятно, почему, не только бесхитростная девушка Татьяна, но и княгиня Нина им покорена. Когда мы узнаем более широкий круг произведений 19 в., чем предлагают нам рамки школьной программы, то можно представить себе всех этих героев на том самом балу. И невольно создается единая картина. Вот обиженная Софья рассказывает своим гостям о том, что ее друг Чацкий явно стал сумасшедшим. Вот Болконский идет, чтобы пригласить Наташу на первый в ее жизни танец. Промелькнула Нина, и браслет с ее руки остался лежать на полу. Но его поднимет княгиня для того, чтобы отдать случайному знакомому, как собственный подарок и назначить свидания. А вот и наша героиня в последний раз пришла на бал, чтобы взглянуть на своего любимого, уже обручившегося со своей невестой. Все говорят о том, что она его спешно покинула, и тут же переключаются на других гостей.
И неискушенная няня ее не понимает, отчего это Нина так недовольна своей жизнью.
Как погляжу я, полон дом,
Не перечесть каким добром.
Ты роду-звания большого,
Твой князь приятного лица.
Душа в нем кроткая такая,
Всечасно высшего творца
Благословила бы другая,
Ты позабыла бога.
И на самом деле у нее нет причин для отчаяния, кроме одной, она не хочет оставаться в бездушном мире, где нет любимого человека, и все остается только беспечной игрой. У нее все есть, но она несчастна – и в этом главная беда героини.
Спокойно реагируют на ее уход и милый муж, и бывший любовник, и только поэт напишет о ней несколько строк и их напечатает журнал. Все. Колесо жизни вертится дальше, сбрасывая тех, кто оказал сопротивление и посмел мечтать о чувствах. Она грешна, она совершила самоубийство, но только к ней обращен взор печального поэта, певца пиров и грусти томной.
И самое удивительное, что и грешная страстная Нина у Баратынского, и ни в чем не повинная Нина Лермонтова, столкнувшись с обществом, обречены погибнуть. Но может быть отрава, это не только яд в бокале вина, а и та жизнь, которая блестяща внешне и убийственна для многих?
Обществу всегда были чужды те, кто способен на глубокие сильные чувства, потому что это они создают главные проблемы. Они заставляют других видеть собственную бездушность и пустоту.
Урок 23 Бал А. Одоевского
Описание бала – как одного из главных событий в жизни света в 19 веке, есть у каждого из поэтов и писателей того времени. Но очень интересно описание бала, который происходит в двух измерениях – на том и на этом свете. Намек на такое развитие действий есть у А. С. Грибоедова в его бессмертной комедии, правда, там это скорее метафора, помните реплику во время бала у Фамусова:
Ну, Фамусов, умел гостей назвать
Уроды с того света,
И не с кем говорить, и не с кем танцевать
У А. Одоевского в стихотворении «Бал» – действие действительно развивается в двух измерениях
Открылся бал. Кружась, летели
Четы младые за четой;
Одежды роскошью блестели,
А лица – свежей красотой.
Усталый, из толпы я скрылся
И, жаркую склоня главу,
К окну в раздумье прислонился
И загляделся на Неву.
Она покоилась, дремала
В своих гранитных берегах,
И в тихих, сребряных водах
Луна, купаясь, трепетала.
Стоял я долго. Зал гремел…
Вдруг без размера полетел
За звуком звук. Я оглянулся,
Вперил глаза; весь содрогнулся;
Мороз по телу пробежал.
Свет меркнул… Весь огромный зал
Был полон остовов… Четами
Сплетясь, толпясь, друг друга мча,
Обнявшись желтыми костями,
Кружася, по полу стуча,
Они зал быстро облетали.
Лиц прелесть, станов красота —
С костей их – все покровы спали.
Одно осталось: их уста,
Как прежде, всё еще смеялись;
Но одинаков был у всех
Широких уст безгласный смех.
Глаза мои в толпе терялись,
Я никого не видел в ней:
Все были сходны, все смешались…
Плясало сборище костей.
Первая половина – обычный и привычный бал, где блестят одежды роскошью, а лица свежей красотой – на самом деле это очень красивое зрелище – танцы, музыка. Но мы все знаем, что балы длятся в полночь и заканчиваются к утру, а в это таинственное время суток случиться может все, что угодно.
Герой отвлекается, любуется сонной Невой и Луной, которая над ней висит, и хотя еще ничего особенного не происходит, но обстановка явно накаляется, у него за спиной вершатся какие-то странные, а то и страшные перемены
Стоял я долго. Зал гремел…
Вдруг без размера полетел
За звуком звук. Я оглянулся,
Вперил глаза; весь содрогнулся;
Мороз по телу пробежал.
Вот переломный момент в праздничном стихотворении. Отчего у него мороз пробежал по телу, что он там увидел? Это действие немецкие романтики называют «Плясками смерти», только не в переносном, а в прямом смысле, потому что перед нами пляски скелетов, мертвецов, в которых превращаются молодые и красивые люди в дорогих одеждах.
И что же в них осталось от людей? Только смеющиеся уста на фоне того ужаса, который царит
Но одинаков был у всех
Широких уст безгласный смех.
Их невозможно узнать, различить невозможно, и очень страшно живому оказаться среди мертвецов. И он не понимает, что делать, куда бежать, когда рядом такое творится
Все были сходны, все смешались…
Плясало сборище костей.
Лермонтов в стихотворении «1 января нам» тоже намекает на мертвецов на балу, но там скорее холод внешний, скорее бездушие, а не пляска костей. Именно такую картину за основу берет и М. А. Булгаков в «Бале сатаны» – там где нет живых людей, изначально перед Маргаритой появляются мертвецы, и она должна пережить мрак и тлен, выслушать истории, что-то сказать.
Но вот ведь оказывается, что все это было уже в веке золотом, и новое в романах двадцатого века, это хорошо забытое старое. Наверное, подобные картины в разные времена волновали воображение и служили залогом того, что если есть музыка и бал на нашем свете, то есть он и на том другом. И в полночь это особенно очевидно.
Урок 24 В. Одоевский «Бал»
В удивительной прозе В. Одоевского были заложены все те законы мистического повествования, которые так вдохновляли и привлекали творцов серебряного века, позволяя им создавать свои шедевры.
Короткий рассказ «Бал» поразительно перекликается с главой «Бал Сатаны» в романе века. Нет сомнения в том, что М. Булгаков прекрасно знал этот рассказ и какие-то образы и детали были перенесены туда..
Первое и самое главное – атмосфера бала, где сначала, на первый взгляд просто под музыку кружатся пары, но только на первый, напряжение нарастает, и все меняется.
Как утверждает автор, меняет это именно музыка, мы знаем, что это самое древнее, и сильнодействующее на сознание человека явление. У Булгакова будут звучать вальсы, и дирижировать оркестром будет сам Штраус – все совершенно, кстати, не стоит забывать, что одно время вальс был под запретом, как именно дьявольский танец.
Здесь нет знаменитого музыканта, но дело в самой музыке, как нам поясняет сам автор
все дело в музыке; я ее нарочно так и составил, чтобы она с места поднимала… не давала бы задуматься… так приказано… в сочинениях славных музыкантов есть странные места – я славно подобрал их – в этом все дело; вот слышите: это вопль доны Анны, когда Дон-Жуан насмехается над нею; вот стон умирающего Командора; вот минута, когда Отелло начинает верить своей ревности, – вот последняя молитва Дездемоны. Еще долго капельмейстер исчислял мне все человеческие страдания,
Музыка напоминает о переломных моментах, и заставляет обычных людей, которые пришли на бал, преображаться, вспоминая о самых страшных страданиях. В ней, по мнению автора, есть что-то обворожительно – ужасное, и оно передается человеку вольно или невольно.
И чем дальше он погружен в эту музыку, тем ярче чувства – холод пробегает по жилам, волосы встают дыбом – человек реагирует непосредственно и непроизвольно на то, что происходит. В ней отражены самые страшные страдания, какие есть в этом мире «от первого вопля новорожденного до последней мысли умирающего Байрона»
Почему и тут появляется мятежный лорд, думаю совершенно понятно, в это время все грезили мифами о нем, о его подвиге, о бунте и страшной его гибели в Греции, не было другой такой фигуры, которая была бы так известна и понятна каждому.
Собственно, чем дальше мы пребываем в этом пространстве, тем укрепляется убеждение в то, что все мы находимся в аду, разве не там так должна на нас действовать подобная музыка?
А так как бал разгорался все сильнее – словно костер, который тоже у нас находится в аду в первую очередь, то и люди не просто разоблачались. В романе Булгакова они восстают из гробов и потом начинают двигаться, здесь же, наоборот, от одежды ничего не остается, от тел остаются только скелеты, совсем как у Александра Одоевского в стихотворении «Бал»
Сплетясь, толпясь, друг друга мча,
Обнявшись желтыми костями,
Кружася, по полу стуча,
Они зал быстро облетали.
Лиц прелесть, станов красота —
С костей их – все покровы спали.
Одно осталось: их уста,
Вот все, что осталось, сплетенные в танце скелеты, здесь же
кажется, что пляшут не люди… в быстром движении с них слетает одежда, волосы, тело… и пляшут скелеты, постукивая друг о друга костями… а над ними под ту же музыку тянется вереница других скелетов, изломанных, обезображенных…
Картины повторяют одна другую, словно поэт и писатель побывали на одном и том же балу. В противоположность аду – олицетворенному на этом самом балу, раем является храм, куда перебрался с бала герой, но там пусто и уныло. Все проехали мимо церкви, никто не слышал слова священника о Вере, Надежде, Любви. Они в этом храме остаются в одиночестве.
На этом повествование и обрывается, каждый остается в своем пространстве, и герой мечется между двумя мирами, на балу ему страшно, потому что он все видит и знает, куда попал и что его там ждет, а в церкви пусто – и что же тогда ему остается, живому среди мертвых? Финал повествования открыт, он ни о чем не ведает. Только бал будет повторяться, и повторяться у всех современников В. Одоевского, доживет до нового века и примет еще более жуткие и трагичные формы..
Урок 25 А. С. Грибоедов Портрет в стихах
Иногда случается так, что биография самого творца, какие-то факты его жизни становятся сюжетом для романов и стихотворений других литераторов, и рождаются удивительные легенды об их жизни и деятельности, так, что литературные произведения отходят на второй план. Да и куда мятущемуся и неустроенному в этом мире бунтарю Чацкому до автора этой уникальной комедии. Но то, что происходило с ним в реальности, взволновало творцов разных поколений. И биография писателя, желчного, и недовольного этим миром, появилась в творениях писателей и поэтов ХХ века. Он оказался не просто современником А. С. Пушкина, но во многом и превзошел его. Почти вся она уместилась в стихотворение Д. Кедрина «Грибоедов»
Помыкает Паскевич,
Клевещет опальный Ермолов…
Что ж осталось ему?
Честолюбие, холод и злость.
От чиновных старух,
От язвительных светских уколов
Он в кибитке катит,
Опершись подбородком на трость.
Было принято говорить о тех преследованиях цензуры и власти, которые сопровождали наших вольнолюбивых творцов, но забывали о том, сколько неприятностей они доставляли всем, мирно живущим в России. Списки его комедии находили почти у всех декабристов при обысках, и он не мог не знать о ее влиянии на умы и сердца тех, для кого был так мил « русский бунт бессмысленный и беспощадный».
На груди его орден.
Но, почестями опечален,
В спину ткнув ямщика,
Подбородок он прячет в футляр.
Полно в прятки играть.
Чацкий он или только Молчалин —
Сей воитель в очках,
Прожектер,
Литератор,
Фигляр?
Автор стихотворения очень точно передает ту атмосферу реальности, в которой оказались все наши литераторы в то время. Подобно герою ему приходилось отправляться прочь из Москвы, бросив вызов всем тем, кто узнавал себя в его крамольной пьесе, и он предавал осмеянию людей, среди которых продолжал жить. Вряд ли они собирались терпеть подобное к себе отношения и насмешки. А положение литератора тем более было унизительно для дворянина, и, ступив на тропу войны, он уже не мог с нее сойти. Тем более что все жестко общество относилось к людям, подобным самому А. С. Грибоедову. Появилось известие о том, что сумасшедшим был объявлен П. Чаадаев, и его самого ждала подобная участь. Уже повешены главари бунта, и в мире напряженная атмосфера, когда от их вольности не осталось следа:
Прокляв английский клоб,
Нарядился в халат Чаадаев,
В сумасшедший колпак
И в моленной сидит в бороде.
Дождик выровнял холмики
На островке Голодае,
Спят в земле декабристы,
И их отпевает… Фаддей!
Атмосфера еще более напряженная, чем случилась с героем в его пьесе, хотя многие вещи странно повторяются, и не о чем больше думать и мечтать. И тогда самое разумное из всего, что было для него – это поручение, похожее на ссылку. Он остается на службе у государства, но отправлен на совершенно невыполнимое задание. Тегеран с его бесконечными бунтами будет страшнее Сибири и Кавказа. Но говорили, что он один там мог заменить целую армию. Только в этот раз своевольная Фортуна отвернулась от опального драматурга, он оказался в руках разъяренной толпы.
От мечты о равенстве,
От фраз о свободе натуры,
Узник Главного штаба,
Российским послом состоя,
Он катит к азиатам
Взимать с Тегерана куруры,
Туркменчайским трактатом
Вколачивать ум в персиян.
Мы знаем, чем завершится этот визит и эта его труднейшая миссия, хотя трудно тут в чем-то обвинить молодого государя, литератор был на дипломатической службе, и угодил он как раз в момент восстания, и был зверски убит после бунта. А потом еще долго ждал того момента, уже мертвый, когда тело его вернут на родину, чтобы просто похоронить.
Лишь упрятанный в ящик,
Всю горечь земную изведав,
Он вернется в Тифлис.
И, коня осадивший в грязи,
Некто спросит с коня:
– Что везете, друзья?
– Грибоеда,
Грибоеда везем! —
Пробормочет лениво грузин.
Но мы знаем о том, что тот самый путник, который встретился им на пути, был не кто иной, как наш великий поэт А. С. Пушкин. Он и описал этот уникальный и поразительный случай, столкновения в Кавказских горах с прахом человека, имя которого еще гремело и будоражило умы в обеих столицах. И он знал о той самой дуэли с его лицейским товарищем, на которой и был прострелян палец писателя.
Кто же в ящике этом?
Ужели сей желчный скиталец?
Это тело смердит,
И торчит, указуя во тьму,
На нелепой дуэли
Нелепо простреленный палец
Длани, коей писалась
Комедия
«Горе уму».
Они расстались на этой старой грузинской дороге. У поэта еще оставался какой-то небольшой отрезок времени, для того, чтобы бурно ее закончить и написать свои самые значительные произведения, для драматурга и дипломата это было последний путь к месту жительства его юной жены, и месту, где он навсегда будет погребен среди грузинских князей и царей.
И покуда всклокоченный,
В сальной на вороте ризе,
Поп армянский кадит
Над разбитой его головой,
Большеглазая девочка
Ждет его в дальнем Тебризе,
Тяжко носит дитя
И не знает,
Что стала вдовой.
Такая вот история о жизни и смерти русского драматурга, погибшего в 34 года. Русский царь получил извинение от властей и щедрые дары.
О жизни и судьбе Грибоедова задумался и другой узник сталинского режима, поэт Даниил Андреев. Его стихотворение, обращенное к драматургу, начинается с тех самых трагических событий в Тегеране:
Бряцающий напев железных строф Корана
Он слышал над собой сквозь топот тысяч ног…
Толпа влачила труп по рынкам Тегерана,
И щебень мостовых лицо язвил и жег.
Трещало полотно, сукно рвалось и мокло,
Влачилось клочьями, тащилось бахромой…
Давно уж по глазам очков разбитых стекла
Скользнули, полоснув сознанье вечной тьмой.
Поэта поражает и волнует в большей мере противостояние двух миров, отношение между востоком и западом, бунт в мусульманском мире, в котором по воле судьбы оказался русский человек, европеец. Он словно предвидел все события нашего сегодняшнего дня.
Поистине страшно это воззвание к аллаху, которым они всегда прикрывали любую свою агрессию:
Хвалы, глумленье, вой. – Алла! Алла! Алла!
Он, брошенный, лежал во рву у цитадели,
Он слушал тихий свист вороньего крыла.
И мы видим, как и во все времена брошенного нашим правительством на произвол судьбы русского человека. Он всегда и везде был одинок, но в этом жутком мире одиночество его кажется абсолютным.
О, если б этот звук, воззвав к последним силам,
Равнину снежную напомнил бы ему,
Усадьбу, старый дом, беседу с другом милым,
И парка белого мохнатую кайму.
Но не милые сердцу картины должен был напомнить ему крик ворона, а совсем другие события, происходившие в столице. Оба поэта не могут не вспомнить о скандалах, которые были связанны с именем писателя.
Но если шелест крыл, щемящей каплей яда
Сознанье отравив, напомнил о другом:
Крик воронья на льду, гранит Петрова града,
В морозном воздухе – салютов праздный гром, —
И снова воспоминания о другом бунте, участником которого если не прямо, то косвенно он все-таки был, и понятно, что во многих своих бедах, и в том, что оказался там, поэт был виноват сам.
Быть может, в этот час он понял – слишком поздно, —
Что семя гибели он сам в себе растил,
Что сам он принял рок империи морозной:
Настиг его он здесь, но там – поработил.
Каждый сам определяет свою судьбу, он ушел от наказания в собственном мире, но во многом был виноват, и потому расплата не могла его не застигнуть. Он выбрал свободу и вольность, и не мог не увидеть, как дорого за нее приходится платить.
Его, избранника надежды и свободы,
Чей пламень рос и креп над всероссийским сном,
Его, зажженное самой Душой Народа,
Как горькая свеча на клиросе земном.
Но смерть – расплата за все, что случилось в этом мире, за вольности и за бурю, которая была посеяна им же совсем недавно.
Смерть утолила все. За раной гаснет рана,
Чуть грезятся еще снега родных равнин…
Закат воспламенил мечети Тегерана.
И в вышине запел о боге муэдзин.
Поэт в первой половине ХХ века, собственной жизнью и свободой расплачивавшийся за идеи тех, кто разбудили Герцена и всю остальную смуту, наверное, имел право упрекнуть того, кто был причастен к первым искрам бунта, уничтожившего весь этот мир. Ему не могло и присниться в кошмарном сне все, что пришлось пережить этим людям, которые оказались жертвами бредовых мечтаний о свободе, равенстве и братстве, беспощадной критики строя и устоев.
Слово убивает, лишает права на достойную жизнь, если к штыку прировнять перо.. Мы слишком дорого заплатили за их вольности и за их идеи.
