Читать книгу: «Разбитое зеркало. Демониада. Мистика 21-го века», страница 7

Глава 25 В логове зверя

Мефисто миновал всех консультантов, странно оробевших перед его появлением, что на этих проныр совсем не было похоже, обычно они цеплялись мертвой хваткой в любого, из тех, кто даже проходил мимо, и спокойно открыл дверь в кабинет того самого начальника, о котором слышал немало лестного.

Он вел себя так, словно тот всю жизнь только и делал, что ждал его, и он уже заставлял себя ждать, а чем черт не шутит, может быть, так оно все и было на самом деле?

Среднего роста седовласый начальник в хорошем костюме поднялся к нему навстречу. Он улыбнулся незнакомцу, и что-то подчеркивало, что и на самом деле он был рад его видеть. Впрочем, как и любого другого клиента, но тут было что-то еще особенное. И они уселись на мягкие стулья и стали беседовать о последнем хитросплетении лжи, именуемом автогражданкой.

Сергей Васильевич терпеливо в сто пятый раз ему объяснял, как и что получится, если он застрахует новенький «Джип». Он показал все расчеты и объяснил, в каком случае и что получит солидный клиент. И взглянул на него, пытаясь понять, что же будет дальше, состоится ли сделка. И вдруг тот спросил без всякого перехода

– А жизнь ваших близких застрахована?

Этим вопросом он, поставил главного консультанта в тупик, хотя тот был породы людей, которым, как говорится палец в рот не клади.

Оказывается, даже с начальником компании это было не так трудно сделать. И после этого он и пояснил:

– Я передумал страховать машину, хочу свою жизнь застраховать, – произнес он и усмехнулся, – знаете, заглянул накануне к одной знаменитой писательнице, так она чуть не свела меня с ума.

– Доказывая мне, что меня не существует, – повторил машинально седовласый начальник.

Ему очень нравилась фраза из романа века, который он помнил почти наизусть – память у него была очень хорошей.

– Да нет, вы романов начитались, вижу. Хорошо, что такие продвинутые чиновники теперь, прежде этого добиться было невозможно. Да и книжек таких днем с огнем не найдешь, хотя одно Гений нам всем доказал, что рукописи не горят, а такие как у него точно. И знаете, что мне интересно, а может быть еще хоть одна рукопись такого же уровня где-то далеко спрятана. Вот бы издатели за нее ухватились, но для этого они должны ее найти и извлечь, но это почти невозможно сделать. Уж если даже бригада, я не об операх ваших, а о демонах, тех самых демонах говорю, которые сбились с ног и с копыт, то видно дело дрянь. А писательница, моя знакомая, – он усмехнулся, понимая, о чем подумал его собеседник, но не стал оправдываться, приятно было сознавать, что кто-то и этим еще интересуется хотя бы теоретически, пусть и на его счет заблуждается, почему нет. Помолчав немного, и улыбнувшись своим мыслям, он продолжил.

– Нет, она достаточно разумна для того, чтобы знать о том, что Дьявол в этом мире царит. Она просто решила отказаться от лучшего своего, классического творения, представляете, бывает же такое, и сколько не убеждал ее в обратном, не доказывал, что сие не в ее власти, ни в какую не соглашается, хоть тресни.

Вот я и хотел узнать, можно ли застраховать литературный труд, даже вопреки воле автора? Машина что, ударил ее об столб, как ваш главный юморист говорит, ее и нет, осталась только куча железа. А романы, они могут и бессмертными оказаться. И обидно, если какой-то проходимец потом присвоит себе чужой труд, и без всякого зазрения совести будет пользоваться им. Да еще над добрыми людьми посмеиваться, и девиц покупать, потому что по-другому они с ним никуда не пойдут. Думаете, такого не может случиться?

При этом так пытливо смотрел Мефисто на своего собеседника, словно только что узнал, что это Сергей Васильевич сам решил похитить чей-то хороший роман, а потому и предупреждает его, что делать этого не стоит, ведь в этом случае он будет иметь дело с ним.

Откуда такое чувство было у проницательного начальника страховой компании. Ведь он всегда был человеком серьезным и порядочным. И Мефисто мог подтвердить под присягой, если бы его вызвали в суд, что из всех, с кем ему приходилось сталкиваться в последнее время, этот был лучше многих, и он искренне не понимал ничего из сказанного в его собственном кабинете странным пришельцем. Но как проницателен. Ведь знает же, что не машину пришел страховать элегантный незнакомец, но и не просто так поговорить о том, что могло бы быть если. И выдержки ему не занимать. Только к Маргарите когда-то испытывал Воланд подобное сочувствие, а вот теперь этот мужчина, солидный, всего добившийся, и пока уверенный, что все у него замечательно складывается.

В кабинет кто-то заглянул, но хозяин жестом попросил его подождать, и не только из вежливости, ему показалось в тот момент, что он мучительно ищет ответ на вопрос, и уже почти нашел его, но в последний момент он от

него ускользнул, бывает же такое. Наконец, он решил, что молчание затянулось, и пора бы уже что-то ответить, ведь не собирается же он никаких романов воровать.

– Конечно, может застраховать теоретически, – подтвердил благоразумный чиновник, – только страховки такой еще не придумали, у нас с творчеством всегда большие проблемы были, да и законы по охране авторских прав еще хуже всех остальных, там сам черт ногу сломит, знаете ли.

– И очень плохо, вот и подумайте об этом, а то, что же получается, любую самую захудалую машину я могу застраховать, а роман, который может оказаться бессмертным, нет, это как-то по-свински получается.

Вздрогнул и взглянул на него Сергей Васильевич, ему показалось, что он стал участником какой-то знаменитой сцены. Он был чуток к литературным стилям, и мог биться об заклад, что это уже слово в слово где-то все прописано. Он точно это читал и слышал.

Глава 26 Нарочно не придумаешь

В тот момент зазвонил сотовый, и начальник на минутку отвлекся, каково же было его удивление, когда он повернулся к креслу напротив, а оно оказалось пустым, совершенно пустым. И массивная дверь была так же плотно закрыта, как и прежде, он мог в суде свидетельствовать, что ее никто не открывал. Потому что бесшумно открыть ее было нереально трудно.

– Никогда не разговаривай с неизвестными, – только и осталось повторить ему, а что еще мог он сказать? Да ничего, конечно.

Но работа его и состояла в том, чтобы разговаривать с неизвестными и делать их своими клиентами, иначе они вылетят в трубу.

Но надолго в своем кабинете один он не остался. К нему ввалился тоже без особенных церемоний знакомый полковник милиции, которого мы с вами уже видели в психушке, и, оглянувшись по сторонам, словно в кабинете мог еще кто-то прятаться, страж порядка попросил плотнее прикрыть дверь. Уж ему ли не знать, что и у стен есть глаза и уши, он сам жучки в кабинете своего друга и устанавливал. Но молчать все-таки не мог, да и что скрывать, если доброй половине города и всей доблестной милиции это уже известно.

Они были старыми приятелями, когда-то вместе начинали служить в тех самых органах внутренних дел, где полковник был и до сих пор, а Сергей Васильевич перешел в страховую компанию, как только вышел на пенсию, и был новым делом вполне доволен.

– Сережа, ты слышал, что у нас вчера случилось? – спросил он.

– А что у вас с твоими орлами только не случается, как в сериале про разбитые фонари, – говорил Сергей, все еще продолжая думать про вторжение незнакомца и его странные намеки. Словно он о чем-то предупредить хотел, и бесследно исчез.

– Я к тебе бедой пришел поделиться, а ты мне сериалы дурацкие напоминаешь, и без них тошно. Но хорошо, что киношникам ничего неизвестно стало о том, что творится. Все их придуманные герои могли бы по миру пойти с теми, кто их придумал, ослы непутевые.

Но он знал, что его друг никогда не выражался нецензурно, и ему не разрешал, потому и говорил он медленно, убирая те самые слова, которых в речи его и было подавляющее большинство. Да при такой жизни, где другие и взять? И все-таки полковник старался выражаться без матерных слов.

– И что же творится, надеюсь, они не поубивали друг друга, потому что они у тебя все застрахованные, а сдуру да спьяну чего только не сотворишь от безделья-то полного.

– Вот то-то и оно, если бы пьяные были, да после работы, а то на работе на боевом посту, дважды дурку вызывать пришлось.

– Что, прямо с Куйбышева? – не поверил Сергей.

– А у нас в другом месте их вроде бы и нет еще, оттуда.

– И что же они учудили на этот раз.

– Галлюцинации, – загадочно произнес полковник и замолчал, не зная как продолжить рассказ, если матов не употреблять, не было у него других слов. Потому он и молчал теперь озадаченно.

– Ты хоть понимаешь, что это значит, Игорь.

– Еще бы не понимать. Не ты один умные книжки читаешь. Старшине на посту генерал какой-то мерещился. Обыскались везде: ни машины, ни генерала, естественно, не нашли. Да и с какой стати бы он к нам пожаловал? У нас он один, да и тот, как тебе известно, вторую неделю в Москве обитает, у них там, в Думе, заседания, в честь чего бы ему было тайком домой возвращаться. Но он так докладывал, что в первый момент и я поверил, пока сообразил, что к чему уже пальба открылась.

– Вот невидаль, – усмехнулся Сергей, – а то они у тебя не палят по воробьям, где надо и не надо, уж мне не рассказывай, это для журналистов оставь.

– Да не издевайся ты, капитан мой один был в кабинете, там никого больше тогда не было, и вдруг стрелять начал, никто туда не идет к нему, кому охота, едва-едва ребят из Альфы дождались, хорошо, что патроны у него уже кончилось.

– И что? – заинтересовался Сергей, он и на самом деле такого еще не слышал. А ведь вся сеть и весь город должны о том говорить, хотя он в сеть заглянуть не успел.

– Да что, снова врачей пришлось вызывать, а он орет, что у него был Калигула и над ним издевался. Я сначала думал что придуряется, а когда мне врач объяснил, кто такой этот Калигула, думаю, капитан мой так придуряться не может. Книжки он, как и ты читает, но с фантазией у него похуже будет, он оперативник, а не замполит. Ты прости, я тебя обидеть не хотел, просто сил уж нет никаких.

– Самый жестокий римский император, который помер молодым черт знает когда, воскрес и явился к вам в отделение, – задумчиво говорил Сергей Васильевич.

И вдруг он вздрогнул, словно одна из шальных пуль в него попала, странно побледнел и схватился белыми пальцами за подлокотниками кресла. Лицо полковника вытянулось.

– А ты что, тоже этого Калигулу, или как там его, видел? Только не пугай меня дорогой, у меня и без тебя уже второй день крыша едет. Нет, чтобы Наполеона или Гитлера видеть, те ближе, роднее, а то черт знает кто, имен не запомнить даже, и это надо же до такого дойти. В середине рабочего дня, когда никто ничего еще и обмыть не успел, и трезвый вроде. Сам нюхал, водкой от него не пахла, а он по Калигуле палил без остановке.

– Вот именно, в середине рабочего дня.

– Да о чем ты, – по-настоящему разозлился полковник, – я к тебе шел посоветоваться, беду свою рассказать, а ты мне будешь историю от рождества Христова до наших дней рассказывать, хорош утешитель.

– Не от рождества, от распятия, – поправил его тот.

– Ну что ты несешь, мне, что и к тебе в психушку передачи носить, ты избавь меня от этого, ну слишком там атмосфера тягостная, невыносимая, просто ужас какой-то.

– Успокойся, мне бы хотелось сойти с ума, так проще и спокойнее, но боюсь, что все мы в трезвом рассудке и здравом уме.

– Я не понимаю, того, что ты говоришь.

– Ладно, не ломай свою светлую голову, только думаю, что психушку ты зря вызывал, и капитан твой и старшина здоровы, тут дело в другом, он пришел.

– Да кто, пришел, тот самый римский император что ли? Ты хочешь сказать, что мой капитан укокошил его и тело спрятал где-то в отделении, мне этого только не хватало, а ведь я об этом сразу в первый момент подумал.

– Да не бойся, убить его нельзя, тело можешь не искать, а то, что он мог появиться, это правда.

Полковник поднялся, и ушел из кабинета, не прощаясь. Он не могу слушать, это было выше его сил и понимания, недаром говорят, что горе от ума. Ну, нельзя быть умным, и книжки не надо читать, мудрый народ недаром правило золотое придумал – чем меньше знаешь, тем спишь крепче. А как только начитался, так и пошло поехало, вот и капитан читал запоем, а где он теперь, и нормальным людям еще головы морочат.

Всю дорогу к себе в отделение полковник ехал молча, он боком вошел во вверенное ему подразделение, готовый услышать еще нечто, и готовил доклад для своего генерала, которому еще придется объяснить, как они дослужились до такого. И понимал, что погон лишиться может уже завтра.

Но на этот раз все прошло без происшествий.

А в это время в тенистой аллее старого парка, где почти никого больше не было, Мефисто встретился с Демабом – они с самого начала назначили здесь встречу – самое удобное место – сосны, пруд, птицы поют, и никто не потревожит их, не посмеет.

– Я видел его, хороший мужик, умный и проницательный, но как ему поможешь, и хотел бы да не могу. Его ждут такие большие неприятности и потрясения, хотя сам он ни в чем не виноват. Но прав наш кот, когда повторяет, что с такими родственниками лучше быть круглым сиротой.

– А как он там? – поинтересовался Демон искушения.

– Как всегда, лучше всех, на даче у писательницы, устанавливает своих порядки, всех разогнал, а кого не разогнал, воспитывает, у него все нормально, да и не может быть по-другому. Кот у нас на все времена, да и ыы в квартире у нее не плохо устроились.

_- И тебя ждем.

– Конечно, куда я денусь, приду, но у меня еще дела, очень важные, других не бывает.

Мессир поднялся и ушел первым, Демон смерти посидел еще немного, а потом поднялся, огляделся по сторонам и отправился в противоположную сторону. Они все еще оставались незаметными для этого мира

Часть 2 Операция Демониада

Глава 1 Снова при свечах

Демоны шли по долине смерти молча, в память о тех, кто в те лихие годы погибал под этой землей без суда и следствия. Говорят старые палачи, что между улицей названной именем их вождя и площадью стояла прокуратура на другой стороне, и туда водили этих несчастных, чтобы списать на них, ничего не ведавших, все людские преступления, которые палачи всегда сами и совершали. А эти под землей, понимая, что все равно погибнут, подписать могли что угодно. Они признавалась во всем, а если и не признавались, какая разница, все оставалось так же – виновен, тогда вообще царила презумпция виновности. Какие же темные и глухие это были времена, даже Демоны поежились от воспоминаний. Они все видели, а то, чего не видели, могли посмотреть сейчас, переместившись туда, только вопрос в том, хотелось ли им переживать это снова. Но с тех пор, как они были сброшены на землю, всегда и все так и было.

– Долина смерти, – тяжело вздохнул Мефисто, – какой дьявол такое мог бы придумать, не стоит людей с ним сравнивать, не надо обижать Дьявола. Они значительно страшнее.

Демаб, шедший рядом с ним, помалкивал, не потому что ему было жаль этих несчастных, это не по его части жалеть виновных или невинных, вовсе нет, но он думал о страховой компании, куда вместе с Мефисто они недавно заглянули. О ней и говорить начал:

– Какие странные создания эти люди, вот и этот Сергей, образован, книги читать любит, у него их тысячи на полках стоят, но он с упоением страхует машины, хотя и не считает их высшей ценностью в мире. Не должен считать, так набор железок.

– Ценностью их считают другие, а он должен зарабатывать себе на жизнь, чтобы те же книги покупать. Хорошо, что они стоят гораздо меньше, чем машины, – услышал он голос Мефисто.

И в тот момент они и оказались в каком-то подвале, куда и пригласил Рогатый своего собеседника. Тот в один миг по его приглашению тут и оказался, и удивленно посмотрел на того, с кем совсем недавно беседовал, и другого в черных очках. Лучше даже и не думать о том, кто он был такой. То, что он оказался здесь, не удивило его, уж если некоторые по велению Демонов в Сочи попадали через миг (он туда собирался ехать отдохнуть с женой своей), то перенестись через два квартала, на соседнюю улицу – сущий пустяк, да и некогда ему было о том раздумывать, если честно.

– Вот, Сергей Васильевич, у вас ведь одни вопросы после моего вторжения остались. Возможно, что-то могу пояснить, это мой помощник, он за литературный процесс и отвечает, и очень, знаете, любит литературу всю без разбора, прямо беда с ним от этой любви самозабвенной. Я только некоторые вещи выделяю, но сегодня мы с вами в самом печальном месте – это ваши орлы называют спецхраном, а я кладбищем сгоревших и потерянных рукописей. Здесь такая странная штука, их не существует, тех, которые все-таки сгорели, спрятаны, уничтожены другим путем. А это – он указал на горы бумаги – только иллюзия, напоминание о том, что было, что могло быть, их уже нельзя прочитать, восстановить, если бы кто-то мог знать, сколько нам пришлось повозиться с романом века, никакие реставраторы в мире не способны на такое, но игра стоила свеч. Мы вернули его в этот мир, и не только его, но и те главы, которые не вошли в него тоже вернули, если вы помните, второй том оказался еще больше первого.

И после того, как была произнесла эта фраза, действительно вспыхнули свечи со всех сторон, и они могли увидеть и разглядеть даже папки и кипы бумаг. На них даже фамилии и имена красовались, но и только, как куклы, которые вместо пачек денег подсовывают преступники доверчивым гражданам, когда заключают фиктивные сделки, они были пусты, хотя никто не сомневался, что их писали, творили неведомые писатели.

– Вот это, – Мефисто указал на объемистый том, – роман 18 века, он мог бы стать лучшим, если бы автор его не утонул слишком рано, случайно, из-за того, что его бросила любимая девушка. А этот, он заложил его за гроши, этот странный француз и так и не смог выкупить, но был уверен, что это так, безделица. А здесь уже ваш русский писатель в отчаянии жег все, что под руку попало, потому что ему показалось, да мало ли что и кому может показаться, ничего не осталось, только имя и название, какая жалость, скажу я вам. Мы кое-что спасали, конечно, но никакой страховой компании не хватит, чтобы за всем уследить и все спасти. А ведь это творчество, помните, как ваш поэт сокрушался о том, что у него в усадьбе сожгли библиотеку, ничего ему не было так жаль, как тех самых уникальных книг, вместе с которыми сгорели души и тела тех, кто создавал их. Но что-то я в какую-то лирику вдался окончательно. Просто не хочется думать, что машины дороже этих сокровищ. И прав был старик Гете, мой творец, кстати, когда твердил о том, что думая о зле, мне приходится совершать благо. А как же по-другому то может быть. Ведь кто-то должен, я порой думаю о том, что сбросив нас на землю, он хотел, чтобы мы обо всем этом позаботились, а если и не хотел, у нас все равно не было другого выхода.

Сергей смотрел на все, что было тут, и не мог не дивиться, таким странным и необычным казался ему этот полутемный зал, в который его черт принес. А тот между тем продолжал.

– Страховая кампания – это, пожалуй, то, что надо. Именно этим нам и приходится, знаете, заниматься, мы отбираем и оцениваем их, не считаясь даже с желаниями самого автора, я уж не говорю о критиках. Да и что с ними считаться, собственно. И ведь знаете, часто приходится спасать их не только от проходимцев, всегда готовых себе присвоить то, что плохо лежит, но и от самих авторов, я приводил вам уже наглядные примеры. А сколько возни с издателями, вы это себе и представить не можете, только мои демоны с этим и справляются, а куда им деваться, если больше некому. И мы не устраиваем таких поборов свинских, как за бедные машины ваши товарищи дерут. Только моральное удовлетворение, и знаете ли, это оказывается значительно важнее, чем те мешки дензнаков, из-за которых все сходят с ума нынче, как будто в них счастье

За все это время ни Сергей, ни Демаб не произнесли ни звука.

– Но сейчас, – наконец услышал Мефисто голос Сергея, – ведь вы прибыли не просто так, прогуляться по нашему миру. Он поверил во все, о чем тут говорилось.

– За рукописью, – согласился с ним тот, – просто на этот раз многое совпало, еще тогда Гений просил нас, если найдется что-то стоящее, то позволить писателю жить и творить, чтобы он смог исправить какие-то свои промахи и ошибки. Но более того, здесь все совпало, и рукопись неплохая, необычная так бы я сказал, и проходимцев аж два крутится даже нам с ними сладить не так просто. И автор еще не стар и может что-то исправить и написать новое, и место – нам хотелось именно в ваших краях побывать на этот раз. А страховая кампания, я вот и подумал, как бы это могло быть славно, если бы человек, типа моего помощника, любящих литературу стал бы страховым агентом, только писатели, что с них взять никогда ни о чем не заботились, они так беспечны, знаете ли. Разбрасывают свои труды, где придется. А потом бегай, собирай их по всему миру, сравнивай, анализируй, доказывай, что сотворил это именно он, а не какой-то шустрый упырь, который почувствовал запах шедевра и явился, не запылился. Но все ваши машины, как бы они хороши не было давно на свалках валяться будут в тот момент, когда она, эта книга возрождаться будет снова и снова, вот ведь что самое главное и важное. И тогда кладбище это не будет увеличиваться, ведь так, и возможно лет через 200 мы с вами встретимся совсем при других обстоятельствах.

Речь его, как и прежде была фантастической, но почему Сергей решил, что это вполне реально? Понять, тем более объяснить этого он никак не мог.

– Вы вернетесь к себе, но там останется напоминания об этой встрече, – пообещал Мефисто, и какой-то непроизвольный жест, сдул не такого уж легкого Сергея, и растворил его в воздухе, но и они сами уже исчезли за железной дверью подъезда с домофоном, где и поселились теплым летним днем наши Демоны.