Читать книгу: «Завтра всё наладится», страница 2

Выдохнув, Сергей допил чай одним глотком, поставил чашку в мойку и пошел скрывать дырки на майке рабочей одеждой.

– Ты что же, яичницу не дождешься? ― крикнула вслед Машка и продолжила тише, уже для Антонины: ― И вот куда они все спешат, нет бы поесть нормально, ничего ж не сготовлено ещё!

– Так они-то работают, ― беззлобно подметила Тоня и налила себе ещё чаю. ― Это ты встаешь ни свет ни заря, только чтобы в ванной ребятам помешаться. Спала бы на час подольше ― и то польза.

– Что вы, Тонь-Ванна, как же можно до обеда спать? Сейчас вот Генку растолкаю, чаю закинем и ― гулять.

– Где ходите-то хоть? По магазинам всё, небось?

– Нет, что сразу «по магазинам»? ― оскорбилась Машка. ― Вчера вот в парке Горького уточек смотрели. Ещё на выставке были недавно, этой, современного искусства.

– И как же тебе современное искусство?

– Да знаете, прямо говоря ― фигня! Но вот одна картина из пятен мне понравилась, я на неё минут двадцать смотрела, так и не поняла ― что в ней тоскливого.

– Да, сила живописи, ― кивнула Тоня и потянулась за книгой.

– Одно жаль ― никак работа не находится. Пишем-пишем анкеты эти в интернете, а они не читают даже ― зовут то в уборщицы, то в официантки.

– Тоже труд, что ж теперь.

– Понимаю, но Генка-то с его спиной не пойдет грузчиком, да и я куда потом из уборщиц?

– Мне всегда казалось, что лучше начать хотя бы с чего-то. Может, в процессе удастся куда получше перейти.

– Да уж, если так и не найдем, то придется. Но какую же квартиру мы на такие деньги снимем. Вам-то скоро совсем надоедим, не год же жить.

От перспективы терпеть дальнюю родню в квартире год Антонина Ивановна поморщилась и кивнула:

– И то верно. Надеюсь, вам повезет в ближайшее время.

– Дай-то Бог. Вам с Игорем Семенычем яишенки оставить?

– Спасибо, Маша, не стоит, нам жареное вредно.

– И точно, всё время забываю! Ну ладно, пойду будить…

Страницы романа затягивали всё глубже, и, вглядываясь в непослушные буквы, Тоня едва заметила, как сбежала обратно в постель кошка, как ушел на работу Сергей и как, наконец, отчалили на поиски искусства с утками иногородние захватчики.

Игорь Семенович, успевший задремать, проснулся от тяжести на ногах и чуть не скинул перебежчицу.

– Муська, ты что ли? Всё, разошлись кормильцы? Ты ж моя бедняжка. Иди сюда, почешу. Пальцы у меня уже не те, женщин гладить такими стыдно, но ты ведь привыкла? Только ты меня и любишь по-настоящему, красавица. Думал ли я в молодости, что импотенция ― не главная проблема в отношениях с барышнями, настигающая в старости? Да, знаю, ты каждое утро это слушаешь, а всё же иногда досадно, согласись. Что там Тонечка, читает небось очередные романчики? Хоть бы радио включила погромче.

На кухне Тоня вздрогнула над книгой, вспомнив, что мужа пора бы и будить. Перевернув томик на стол, давая цветам на скатерти время разделить с ней восхищение сюжетом, она повернула ручку радио и достала любимый заварочный чайничек Игоря.

Игорь в комнате улыбнулся и обернулся к окну. Облаков на посветлевшем за последние часы небе не наблюдалось. Отличный день, чтобы вытащить Тоню пройтись до ближайшего парка. Но сначала ― одеться, умыться, пожарить тостов, намазать их абрикосовым повидлом, прочитать газету и покормить Муську.

Каждое утро в старом доме начиналось одинаково. Каждый вечер в старом доме завершался одним и тем же.

Соня

― Снова опаздываешь?

– И тебе доброе утро, Оль, ― Софья кинула сумку на стул за стойкой и встала за спиной у коллеги.

– Да какое доброе, это ты спала ночью.

– Кто тебе такую ерунду сказал. Экзамены сами себя не подготовят.

– Всё приятнее, чем за котами в три часа ночи убираться. Тридцать вторая снова шумела полночи, соседние, как всегда, на них жаловались.

– Когда они съезжают?

– Кажется, не в этом месяце. Ты же знаешь ― лучший хостел района.

– Да уж, мы элитные, ― хмыкнула Соня. ― Давай, освобождай место, мне надо отчеты делать, а тебе ― спать.

– Сейчас, пасьянс доразложу. Пройдись лучше пока по коридору, вдруг кто уже хочет уборку.

– Убедила.

«Корона» не была местом мечты. Хостел на пятьдесят комнат в пятнадцати минутах ходьбы от метро, последний ремонт был лет пятнадцать назад, зарплаты не повышались, кажется, столько же. Второе место работы, «Роза», нравилось Соне куда больше, но там у неё были смены лишь вечерами пятницы в ресторане. Вот и что потянуло в гостиничный бизнес?

Соня с детства мечтала стать переводчицей. Видела себя как наяву рядом с дипломатами, в руках ― диктофон, в кармане ― телефон и блокнот, в сумке ― пара бутылок воды. И со встречи на встречу, с корабля на бал, с самолета на прием. Если бы не двое младших, вечный бардак дома и злобная англичанка ― был бы хоть один шанс поступить на бюджет, но нет, последнее место заняла лучшая подруга Лариса.

Долго плакать глупо, поэтому по результатам мониторинга институтов семейным советом был выбран гостиничный бизнес как наилучшая замена дипломатам. В качестве практики мама тут же договорилась о ставке в кофейне, где работала сама. Там Софья и поселилась уже с первого курса, и если бы не мамины секреты, обернувшиеся дикой пошлостью, осталась бы на всё время учебы. Выносить обман долго девушка не смогла и при первой возможности сбежала в отели. Благо, друзья уже появились, без работы в Москве не остаться.

Рассеянно листая на ходу методичку, девушка периодически поднимала глаза на дверные ручки, но табличек на них не было. Так и не заметила бы Диму, если бы ни врезалась в него.

– Ой, прости! ― покраснела Соня.

Дима был куда свежее коллеги, хоть и работал сутки через сутки. Высокая должность обязывала его контролировать хостел днем и ночью, а Соня была бы совсем не против остаться с ним как-нибудь в ночную смену, да родители не поймут.

– Где твой пиджак? ― уточнил начальник.

– Я только пришла, Оля ещё на месте. Вот, решила проверить, просит ли кто уже уборку.

– И когда ты видела просьбы об уборке до завтрака? Будто первый день работаешь, Соф. Подружку гони и за отчет, бегом.

– Да, иду. Хорошего дня.

Дима кивнул и скрылся в своем кабинете, зашумела кофемашина.

Если бы не этот блондинчик ― ушла бы давно.

Оля уже собирала сумку, компьютер мигал нарисованным фейерверком, отмечающим везение утреннего игрока.

– Ого, четыре масти, ― отметила из вежливости Соня, падая на стул. Виски ломило, глаза закрывались. Надо бы дойти до столовой и тоже организовать себе кофе.

– Ну, тебе в любви повезет.

– Ой, сомневаюсь, Олюш. Это у тебя семья идеальная.

– Ага, то-то муж каждый раз на меня смотрит так, будто придушить хочет за бессонную ночь у кроватки, конечно, ― хмыкнула коллега. ― Давай, не усни, а то Димитрий придет и отшлепает.

– Тьфу на тебя, ― покраснела Софья.

Оля подмигнула.

– А вообще, не хочешь ли с нами в клуб завтра? Познакомишься там с кем-нибудь, я уверена. Ну или деловые связи, может, наладишь, вдруг как хостес тебя позовут, у тебя фигурка что надо, не мой пятьдесят второй размер.

– Спасибо, но я пожалуй пока на учебе сосредоточусь, ― девушка демонстративно открыла книгу, дожидаясь, пока загрузится на компьютере тормозящий 1С.

– Ну смотри, как знаешь, ― пожала плечами Оля. ― Хорошей смены.

– И тебе отдохнуть успешно.

По утрам в хостеле тихо, лучше, чем дома. Вот бы и правда кого встретить, прынца какого, а там недалеко до отдельного жилья, вдвоем они бы аренду потянули… Тиндер что ли поставить когда-нибудь… Хотя, глупости это всё. Нету никого ― и не судьба. Да и на кого оставить бабушку с её мытьем полов, маму с её скандалами, Юру с Зиной наконец?

Встряхнув головой, Соня встала за кофе. Начинался суматошный день, хлопали двери. Вот бы успеть до вечера хоть двадцать страниц учебника прочитать, а то экзамен уже в понедельник…

Гена

В Москве весной пахнет так же, как в провинциальных городках. Когда Геннадий, тогда ещё просто Генка, приехал в столицу впервые с однокурсниками посмотреть кино и посмотреть на девушек в коротких платьях, он больше всего удивился запаху. Если идти по старинным улицам, даже не по парку, и на миг прикрыть глаза, то совершенно не поймешь, что за город вокруг.

Не менее уютно, чем на старых улицах центра, вдали от кольца. Стоит углубиться от метро во дворы теплым солнечным днем, найдешь обязательно болтающих бабушек с болтающимися без дела внуками, дедушек с пивом и давно уже просроченным домино, мамочек с колясками, парочки, стесняющиеся целоваться, и всё это в бликах зеленого и синего от свежих блестящих скамеек.

Выйдя из подъезда вслед за танкомчащейся женой, Гена неторопливо похлопал по карманам длинного серого пальто, вытащил пачку из кармана, зажигалку из пачки и сигарету из-за уха, где она заранее притаилась в ожидании скорой, но яркой дымящейся смерти. Утро было уже по-настоящему весеннее, звонкое, мокрое от тающего снега и капающих сосулек, блестящее зачем-то помытыми в такую погоду соседскими машинами и расцвеченное теми самыми, с юности запомнившимися, юбками московских барышень.

Жена бормотала что-то про хозяйку квартиры, поиск работы, закончившийся чай и новое пальто, но первый час дня Гена никак не мог заставить себя её слушать.

Ещё в районе почему-то совсем не пользуются светофорами. В центре бегают через шоссе только отчаянные, а тут невидимые следы пешеходов раскиданы по всей дороге от одного перехода до другого. И ладно бы молодежь, но ведь и бабка с дедом какие-то туда же ― дороги толком не видят, размахивают палками изо всех сил, ползут как два серых слизня прямо под недовольно тормозящие машины.

Жить в Москве Гена никогда не планировал. После первого памятного визита прошло уже лет двадцать, дай Бог памяти, и всё это время вспомнить и поностальгировать по ножкам на высоких цокающих каблуках совсем не тянуло, возможно, потому, что юбки вместе с кинофильмами стали нормой даже в их неблизком к центру России городке.

Утренние философские сигареты всегда соревнуются в скорости прогорания с вечерними, кухонными, шипящими в мокрой от постоянного ополаскивания пепельнице одна за одной, вдвое или втрое преобладающими числом своим над темами разговора, доползающими до самой ночи в желтом свете настольной лампы под тканевым абажуром с кружевами.

В детстве Гена писал стихи. Стихи, по мнению мамы, выходили неплохие. Но после отправки их в издательство курс родительского настроения сменился, и Генины тетрадки исчезли под учебниками обществознания и истории. Смешно вспоминать о них сейчас, но забыть после вчерашнего звонка бывшего одноклассника не удавалось.

Одноклассник, мечтавший учить детей или на худой конец запускать в космос ракеты, стал скромным главным редактором незаметной газетенки с тиражом в пару миллионов экземпляров еженедельно. В газете, как ни странно, была колонка стихов, почему-то не полностью забитая фантазиями графоманов.

– Я же помню, ты хорошо писал в школе, классе этак в восьмом? Как не пишешь? Может, хоть те стихи сохранились? Блин копченый, ну так ты попробуй, что сложного? Да я бы, еперный театр, сам себе уже давно стихи писал в колонку эту, но ведь я не могу в разных стилях писать, да и авторство свое отдавать не лох. Да соберись ты, не каждый день редакторы сами к авторам приходят, понимаешь? Жду пробное стихотворение до завтрашнего вечера, а ты как хотел, год что ли?

Хорошо, Машка разговора не слышала, а то уже вовсю ныла бы, что он теряет шанс заработать денег. Да и какие деньги на стихах, смешно.

А всё же жаль, ни одного завалящего образца, всё сжег в шестнадцать лет, стараясь не заплакать и поверить в юридическое светлое будущее…

– Ты слушаешь меня или нет? Говорю, надо завтра минимум два собеседования назначить, сейчас газету купим, в шаурмичную сядем и сразу искать, договорились?

– Может, в парк лучше, Маш? ― робко уточнил Гена и сделал последний глубокий глоток дыма с запахом сырой подснежной земли.

– Вот найдешь куда сходить ― и хоть в цирк!

Вздохнув, Геннадий выкинул окурок и зашагал быстрее, догоняя жену в её стремлении к ларьку Союзпечати. Утро чирикало всеми птицами: «Сейчас бы пива, пиу-пиу, пива-пива…»