Читать книгу: «Живая: Принцесса ночи», страница 18

Глава двадцать первая

Любовь – милая штука, драгоценный мой Нед, но она не изменяет природу человека…

Джордж Мартин, «Игра престолов»

Должно быть, лёд уже сошёл на реке, подумала Зоя, выходя из дома, давно уже сошёл. Она несколько месяцев практически не покидала квартиру – тренироваться на улице было ещё слишком холодно, а она почти всё свое время отдавала упражнениям, чтобы подготовиться к последнему походу на Габриэля. А может быть, она боялась обнаружить, что как раз зимнего холода-то она теперь и не почувствует.

Но когда она вышла мартовским вечером из дома, глубоко вдохнула прохладный воздух весны, то почти закашлялась, как от крепкой сигареты. И это несколько успокоило Зою: словно в ней оставалась частичка Айкена, как заноза, как впаянный в жилы имплант, как продетая сквозь кожу серьга, которую теперь можно вырвать только с мясом – и болью.

Девушка купила в киоске баночку кока-колы. Курить не хотелось. Она шла, потихоньку отхлёбывая газировки, щекотавшей нёбо, – хотелось чихнуть, и, слава Богине, оттого не удавалось заплакать.

Зоя дошла до моста, провела по гладкой мраморной поверхности рукой: однажды именно тут она шагала, а Айкен поддерживал её. Когда чувства между ними стали слишком очевидны, чтобы их скрывать. В тот день началось их падение в эту пропасть горя.

– Он уже достиг дна, – пробормотала кукла, поставив баночку на парапет. – А я ещё лечу, кажется.

Она перебросила ноги на сторону, ведущую к воде, устроилась поудобнее и устремила взгляд на заходящее вдалеке солнце. Будь у нее человеческое сердце, она бы сказала, что чувствует, как его в этот момент распинают на железных крюках. Горе и тоска по Айкену догнали её сейчас – почти через полгода после его смерти. Все долгие дни до, которые она проводила в вынужденном, вымоленном у сознания забвении, рухнули всей неисплаканной тяжестью в тот миг ей на плечи, согнули, исторгнув из груди тяжёлый вздох, тихий стон. Девушке пришлось встряхнуться, как птице, чтобы снова выпрямиться.

Зоя подумала, что уже слабей, чем раньше, чувствует холод камня, на котором сидит. Её по-человечески обострённые чувства начали возвращаться в прежнее – неживое – состояние. По крайней мере, рядом с Карлом это происходило не так же быстро, как с Габриэлем. Девушка покачивала банку колы, опустив кисть между немного расставленных коленей. На губах остался сахар газировки, ветер трепал волосы.

– Ты давно полюбила сидеть у воды?

Зоя обернулась. В тот же миг Карл набросил пальто ей на плечи.

– Вовсе незачем, мне уже не холодно, – девушка покачала головой.

Но Карл сел с ней рядом, не взяв пальто назад.

– Ты следил за мной? – она закусила губу.

– Нет. Но знал, где ты будешь. Всё-таки, мы связаны изнутри, этого нельзя отрицать.

– Я думала, с Айкеном мы тоже связаны.

– Так и было. Наверное. Не забывай, я украл твою душу у человека – кто знает, какой ей был уготован путь в перерождениях?

– Это так странно, ты знаешь. Еще недавно я думала, что если Айкен умрет, то и я тоже. Что просто не смогу без него. И я действительно чувствую, что не могу! Но я всё ещё существую. И, больше того, я почти уверена, что просуществую так до конца времён. В день Страшного Суда из земли встанут мертвецы, соберутся перед Спасителем, а я останусь одна-одинёшенька на опустевшей планете. Что мне делать целую вечность?!

Карл улыбнулся, потянулся рукой коснуться рыжего завитка, спадающего на шею, струящегося на лопатку, как ручей лавы, но Зоя словно предчувствовала его движение и отодвинулась.

– Для нас Богиня, должно быть, приготовила что-нибудь поинтереснее, чем встреча с христианским мессией, ты не считаешь?

– Я считаю только, что глупо делать вид, будто в курсе, что планирует Богиня. Ох, просто поразительно, как вы любите говорить нечто подобное, словно Она действительно сообщила вам о Своих планах. Не слишком ли много гордыни? Не слишком ли вы много нагрешили и без того?

Зоя обернулась через плечо, и Карл не смог побороть в себе желание солгать:

– Если Богиня не говорит с тобой, не значит, что мы, остальные, не слышим Её голоса.

– Что ж, наверное, я не вправе злиться на свою природу.

Карлу стало стыдно – он не просто сказал неправду, он ещё и дал девушке сделать неверный вывод, будто он намеренно создал её не подлежащей божественному призору.

– Камни в тебе принадлежат природе Сатурна.

– Они нечисты, я знаю. После смерти я просто не существую. Если я, даже косвенно, создание Богини, Она, видимо, хотела, чтобы я стремилась к тому, что вы, якобы с Ее слов, называете грехом. Есть ли у меня друзья? Не уверена, – Зоя потерла подбородок. – И не уверена, что кода-либо были. Я могла бы назвать Хэвена, но он, скорее, мой учитель.

– Но теперь ты не одна, – покачал головой Карл. На его лице было написано и участие, и жалость, и нежность. – Теперь ты со мной. Навечно. Я обещаю…

– С тобой я одинока так сильно, как не одинока, когда существую только я и больше никого, – со вздохом загадочно произнесла Зоя.

Принц не стал спрашивать, когда такое бывало: он не хотел знать, что она пережила без него. От её прошлого веяло ужасом, который он не мог себе вообразить. Быть может, то были его домыслы, но Зоя действительно не была под защитой Богини – до недавнего времени. Кто знает, чему подверг её рок…

– Думаю, всё скоро изменится… Ты победила нечестивую Виду, тебе дарована сила низвергнуть нежелательного Богине короля. Ты уже не та, что прежде, поверь, ты освящена Ее благословением – отныне, любимая.

Зоя с трудом выдохнула – то чувство, что наполнило её изнутри и опустилось сверху тяжёлым покровом, отдалённо напоминало то, которое она ощутила после боя с Паломой. Её путь к Богине напоминал её путь к Карлу, но во многом и отличался. Девушка едва удержалась, чтобы не завыть, такие переполняли ее радость, тоска, трансцедентальный ужас и счастье глубинного узнавания – запах, прикосновения, возвращение прошлого во плоти.

– Просто ужас, как мы до сих пор можем считать, что всё ещё любим друг друга, – одними губами прошептала Зоя. Карл покачал головой, счастливо улыбаясь.

– Мы любим друг друга на самом деле – это единственная причина.

Девушка слабо улыбалась, но теперь крошечные морщинки ложились у её глаз так, что казалось, будто Зоя вот-вот расплачется.

– Я не знаю, почему все так происходит, – она покачала головой. Волосы потеряли блеск и пышность, свешивались плотным зловещим занавесом, скрывая половину лица девушки. – Это Судьба? Я считала, что моя судьба – Айкен.

– Так и есть, – Карл кивнул. – Он твоя судьба, но и я тоже. И все точно так, как было предначертано. Ты ищешь меня всю свою жизнь, так теперь – не отрекайся.

Зоя зажала рот рукой. Ей хотелось кричать или бежать. Или ударить Карла – как бродячую собаку, без причины, просто потому, что из груди чернотой поднялась злость, залила глаза, отравила мозг, просто затем, чтобы услышать, как он взвизгнет.

– Я не выдерживаю, – проскулила она сквозь пальцы. – Я была несчастна с тобой. И буду.

Карл снова кивнул, уже не так уверенно. Придвинулся, взял девушку за плечи, но не обнял, робея.

– Но таково наше предназначение – страдать. Это значит – быть людьми, – изгнанный принц вдруг улыбнулся. – Ты себе не представляешь, как я этого хотел! Когда понял, наконец. Все последние месяцы. С тобой. Мечтал быть людьми.

– Дурак, – безэмоционально отметила Зоя, одновременно готовая ринуться прочь, как олень сквозь чащу, и не имея на то сил – ни капли. Буря, в минуту всклокотавшая в ней, утихла, оставив после себя разруху чувств.

– Ты любила Айкена больше, чем меня?

Зоя подняла плечо, потерла им щеку, будто пытаясь отгородиться от Карла и оттянуть момент… Но все же ответила, немного погодя:

– Не знаю, он никогда меня не предавал, – помолчала секунду и добавила. – Айкен никогда не делал мне так же больно, как и ты. И мне никогда не приходилось прощать его за такие тяжкие грехи. Не знаю, смогла бы… с тобой, как видишь, смогла.

Карл на мгновение онемел, но потом кое-как выдавил:

– Красивый закат, правда?

– Да, – Зоя положила молодому человеку голову на плечо. – Не смотри на него. Я вижу, у тебя глаза слезятся.

Ветер бросил её волосы ему на лицо.

Они вернулись домой вместе. Пальто Карла всё ещё оставалось на плечах Зои. Она не сняла его даже в прихожей, прямо с ним прошла в спальню: они словно повиновались условиям древнего ритуала, который должен был быть наконец совершен.

– А ведь Айкен Купер умер счастливым, – Карл самодовольно улыбнулся. – Он думал, что ты его любишь.

– А на самом деле? Ну, скажи мне это, а то я пребываю в неведении, – скорее, с металлическим звоном ярости в голосе, нежели с скарказмом проговорила Зоя.

– Мы, сиды, можем жить вечно, если постараемся. Мы ближе к той вселенской, не-телесной любви, которую знают Богиня и Бог. За долгие годы мы отдалились от неё почти так же, как смертные, но шанс всё повернуть вспять ещё есть.

– А знаешь… мне не хочется этого, – скривилась девушка. – Мне нравится людская любовь, несовершенная.

– Мне тоже. Но ты вдруг стала такой покорной – не из любви ли ко мне? – ни голос, ни выражение лица Карла не изменились, но он вдруг приобрел какую-то утерянную в наземном мире нотку, которую Зоя помнила глубинной памятью не тела даже – впаянных вглубь камней. Она чуть было не потянулась к нему, лишь усилием воли сдержав порыв.

– Нет. Это просто выполнение долга.

Карл пожал плечами, заставив девушку снова бороться с собой.

– Просто по-твоему – это не одно и то же. Всего-то лишь.

Пальто тяжело, как мёртвая кожа, соскользнуло на пол. Зоя распрямилась, поднимая подбородок, жилистая, ловкая, прекрасная – белая в смутном свете ночника, словно мраморная статуя амазонки. Не такой её ваял Габриэль.

– А если я попрошу тебя показать мне эту человеческую любовь, разделить со мной ту каплю… того, что дал тебе Айкен?

Девушка не ответила, во всяком случае – не сказала ни слова. Но начала медленно раздеваться. Сумеречное солнце, растёкшееся тонкой полосой на горизонте, освещало её кожу сквозь толщу давно не мытого оконного стекла, деля на две половины. Чёрную и багряную. Звери потягивались на её теле, руны подрагивали, вспыхивали белым и алым: магия пробуждалась. Секс без магии не имел смысла, во всяком случае, теперь Зоя видела только одну причину для этого занятия.

Карл сел на кровать, чувствуя, как дрожат колени. Зоя и пугала, и возбуждала его одновременно. К тому же, комната… Магия завихрилась, стены будто сдвинулись к центру, воздух уплотнился, каждый вздох – как попытка протолкнуть в лёгкие желе. Пол слабо завибрировал там, где давным-давно (казалось бы, века назад) бесновались ведьмы на ритуале, проводимом Клариссой. Зоя опустилась на корточки, погладила гудящие линии, и дрожь магии льнула щенком к её руке. Если Богиня посылает магию – значит, она одобряет. Уж коль кукла не слышит её голоса, она должна угадывать благословения, как может.

Зоя двигалась на четвереньках, припадая к полу – но не ползла, скорее, пружинистно шла, как если бы была кошкой. Мартовской кошкой.

Карл отпрянул: ало-стальной отблеск угасающего гнева и пробуждающейся похоти на дне её зрачков напугал и взволновал его, погнал ток по коже от пальцев рук до плечей.

– Каждый раз, когда я отдавалась тебе, мой принц, это была коронация, – Зоя вынырнула меж коленей Карла, взялась за ремень его брюк. – Вот поэтому Габриэль заставлял нас терять память и друг друга сразу после этого. Чтобы ты не мог заявить свои права на трон.

Она трепетала, она была жадной, как в день праздника: сахарная вата, яблоко в карамели, заполняющие её рот, долгое время голодовки до, неизвестно, сколько – после. Она кое-как насыщалась Карлом, буквально и метафорически, изголодавшаяся по мужскому телу, по занятиям любовью.

Но дальше всё было вовсе не так, как она хотела. То был принц – не тёплый смертный. Зоя и не ждала, что всё будет так, как с Айкеном, но это настолько различалось с тем, что она помнила и о самом Карле, хотя бы по снам, что больше всего на свете девушке хотелось высвободиться из его объятий и отойти как можно дальше – вжаться в стену в противопопложном конце комнаты или вовсе уйти в гостиную. Подумать только, она считала, что ищет его, веками ищет, но это было ничем иным, как прошлым. Их спонтанный секс в Румынии уже был незначим на самом деле – отравленная жизнью, познавшая её с Эдмундом, Зоя пыталась вернуться к Карлу, но то, что между ними тогда произошло, не было пропитано такой… любовью. Разве что – памятью, привязанностью, привычкой. Он спал с ней, не считая её самой желанной. Возможно, он думал в этот момент о Медб, с горечью размышляла Зоя. Она была неправа, но не знала об этом.

Сама же она вдруг начала думать о чем-то постороннем, о предстоящей решающей битве с Габриэлем… Безусловно, не было ничего важнее этого, но… Раньше она бы так запросто не отвлеклась.

Когда все кончилось, девушка едва подавила вздох облегчения.

Зоя сидела на краю кровати, застегивая пуговицы блузки. Ноги она поставила на носочки, чтобы пол не холодил ступни. Какие же у нее стали тонкие ноги, подумал Карл почти с отторжением, никогда не видел у НЕЁ таких тонких ног!

– А всё-таки, ответь. Ты на самом деле прощаешь меня? Простила уже – за то, что я сделал с тобой, с Айкеном?

– Я не злюсь. Я хотела бы тебя ненавидеть, видит Богиня, ты это заслужил, – девушка покачала головой, закрыв глаза и поджав губы знакомым Карлу движением: как перед плачем. – Наверное. Но я в любом случае не могу. Слишком люблю тебя.

– А как же Айкен?..

Зоя отсела на самый край постели.

– Его я любила по-другому. Не трогай меня, – девушка отмахнулась от протянувшейся к ней руки мужчины.

– Тебя влекло к нему, это нормально, – пожал плечами Карл. Зоя попробовала заглянуть ему в лицо, чтобы удостовериться, что на нём нет и тени издевки – как не слышалось её в голосе. Словно, несколько месяцев назад ступив в Сияющую страну, принц снова обрел то достоинство и величие, которых лишился за время пребывания в мире смертных. – Я простил тебя, ты легко простила меня. Как же сказать, что это не любовь хотя бы чуть более совершенная?

Зоя покачала головой, сложив губы в горькую линию боли.

Нет, подумала она, не хочу я так – всё, что вы почитаете совершенным, ложно. Лучше я буду животным, но живым, чем снова обращусь в вашу совершенную вещь. Нет, даже Габриэль тут лучше, чем ты, король.

Она приложила руку к груди, с облегчением и изумлением заметив, что сердце всё ещё бьётся. Пусть медленно, как у умирающего человека – едва ли раз в минуту.

«Забавляйтесь со своим совершенством сами, возвращайте его, если хотите – я не только ушла уже слишком далеко, я вовсе предмет иной природы.»

– Ты прекрасна, – восхищенно пробормотал Карл, прерывая ее мысли. – Раньше я не понимал этого. Думал, это я создал идеальную женщину: всё исключительно функциональное, широкие плечи, высокий рост, сила больше человеческой и немота…

Принц горько рассмеялся, приподнялся на локтях, придвигаясь к девушке.

– Я лишь спустя годы понял всю прелесть живых женщин. Приятно ощутить под рукой естественную грудь, гладкость настоящих мышц, выступающих от напряжения…

Он задумался, глядя на лицо Зои, но она вздрогнула, подозревая, что молодой человек вспоминает в этот момент не о ней, не об их свиданиях в Румынии, – о своей идеальной белокурой королеве. Что бы он ни придумывал себе, а она, Зоя, всегда оставалась не его мечтой. Чьей угодно – Габриэля, Айкена, но не изгнанного принца. И потому их общая неразрывная судьба казалась насмешкой над обоими.

Однако Карл читал по лицу Зои и теперь не хуже, чем раньше.

– Не сомневайся, пожалуйста. Я не знаю, как смогу жить без тебя. Ты самая красивая вещь, которую я когда-либо видел, – принц вновь протянул руку, чтобы коснуться лица Зои, но она скривилась и отшатнулась.

– Вещь?! Так вот как ты меня воспринимаешь?! – девушка взволнованно убрала со лба влажные волосы. – Конечно, ты прав. И ты действительно не сможешь без меня, потому что я – твой Грааль, твоя грёбаная Власть, твой единственный шанс на трон.

Палец Зои больно ткнулся в грудь Карла, так что он опрокинулся навзничь, и только подушки мешали ему оказаться в полностью подчиненной беспомощной позе, как псу.

– Ты уже не сможешь вынуть из меня камни и потому расстроен, ведь так? – принц испуганно мотал головой, но ноготь девушки только еще сильней втыкался ему в тело. – Но не беспокойся, я возведу тебя на трон, потому что ты настоящий Неблагой… а Двор, за всё то зло, что он принес мне, заслужил наказание в виде тирана.

Зоя отдёрнула руку и резко развернулась. Карл попробовал поймать её за руку, крикнул:

– Постой! Я прошу прощения. Я не знаю, как смогу изменить твое мнение о себе…

– Никак, – Зоя коротко глянула из-за плеча. – Не требуй от меня невозможного. Я уже обещала тебе трон, так довольно. Видит Богиня, я была бы счастлива этого не делать…

Зоя осеклась. Карл пытался скрыть боль, но его лицо едва уловимо дрогнуло и побледнело.

– Прости, я снова не то ляпнула, – голос сухой и пыльный, как библиотечная полка, без тени искреннего раскаяния.

– Да, что бы ты ни говорила, ты приносишь только боль.

Принц надеялся, что девушку это шокирует, но она только горько усмехнулась – как бы говоря «я знаю». Действительно, ничего нового она не услышала. Давно привыкла быть причиной неудобств, если не страданий.

– Вот как! Я понял…

Карл вздрогнул, рывком поднялся на постели.

– Ты переспала со мной, как будто сказала «что ж, ничего другого просто не остаётся».

Зоя не ответила, склонила голову (рыжая прядь выскользнула из-за уха, крутнулась у щеки, развивая медное кольцо), улыбнулась. Незачем говорить «да» или лгать словом «нет», если собеседник сам чудом понял, что произошло.

– Я хочу покурить, мой принц. Спи, завтра много дел.

Завтра – предпоследний день перед Остарой. Последний день, в который можно не думать о возможной смерти.

Он обнаружил её на кухне. Зоя стояла у окна, курила и смотрела на улицу. Лунный свет отражалася от стекла – рама была только наполовину открыта – и в нём, как в зеркале, Карл видел бегущие по щекам девушки слёзы, прикушенные губы…

– Иди спать.

Зоя медленно подняла склонённую было голову. На её лице отпечаталось изумленное выражение.

– Мне надоела твоя тоска по этому см… Айкену.

Карл и сам сообразил, что надо бы снизить обороты. Когда Зоя повернулась к нему, её лицо было… недоумённо-весело.

– Мне показалось, что ты только что… отдал мне приказ? Должно быть, послышалось?

Карл нервно вздохнул.

– Я…

Он не успел договорить – острый ноготок Зои впился под ключицу, коля и отталкивая.

– Ты пока ещё мне не король. Так что держи себя в руках.

Молодой человек отспупил к двери, прячась в тень. На самом деле, он был доволен реакцией Зои. Его любимая куколка осталась такой же, как он хотел: покорной и дерзкой одновременно и попеременно. Единственным минусом стало то, что она больше не была так же молчалива, как прежде.

– Я дала тебе своё тело как обещание власти, я дам тебе корону, но пока ты мне не господин, я – единоличная владычица власти, что есть во мне.

– Да. Ты права, – горло Карла в момент село, он мог только сипеть.

– Да. Она права, – эхом отозвался от двери Хэвен.

Зоя повернула к нему голову, так что волосы взметнулись кардиналовой волной.

– Ты всё так же тверда в своем решении, Вида?

– О да. Мы возьмем Аннувн штурмом, – Зоя невесело усмехнулась. – Просто поразительно! Я искала какие-то другие пути, пока не поняла, что единственный путь, который нам доступен – это лобовое столкновение.

– К чести сказать, эта мысль у тебя порой мелькала в последний год, – безэмоционально отметил Хэвен, роясь в пачке сигарет так, словно для него покурить на данный момент было самым важным в жизни. Но нутром он чувствовал, как Зоя горит изнутри.

– Да, но тогда я даже не знала, с какой стороны подступиться к этому делу. А теперь план готов, – девушка сжала кулаки. Карл поёжился – движение точь-в-точь, как у Клариссы.

– Ты стала такой жестокой, – с неудовольствием прошептал он. – Я тебя не узнаю. Неужели ты теперь способна на хладнокровное убийство?

– Я полгода добивался от неё этого, – буркнул Хэвен, наконец выудивший последний мятый бумажный цилиндрик. Никто не обратил на его слова внимания.

Зоя улыбнулась, присела на край стола, манерно приложила пальцы к груди, снова – до боли клариссиным движением.

– Знаешь, я победила Палому и вдруг поняла – не такое уж это важное дело, убить кого-нибудь, кто выглядит, как человек. Больше того, если вонзать сталь в плоть практически самой себя, сердце очень быстро ожесточается. Особенно, если ему нужно только вспомнить, а не учиться жестокости заново, – девушка наклонилась вперед, и Карл невольно опустился на колени, внимательно слушая, как её голос упал до шёпота, едкого, как шипение змеи. – О, ты знал меня и жестокой, Натаниэль, просто не хочешь считать преступлениями свои приказы. Ведь тебе недостаточно знать, что ты не виновен в одном преступлении, ты хочешь выглядеть абсолютно чистым. Но не получится. Так что будь счастлив, что я иду делать за тебя грязную работу, заткнись и приготовься стать королём.

От последних резких слов Зои Карл вскочил на ноги. Руки его тряслись, по пальцам пробегали нервные мурашки.

– А что ты скажешь, если… Если я скажу, что мне не нужен трон? Не нужна власть? Если я даже на тебя перестану претендовать? Иди, куда хочешь, делай, что хочешь…

Карл не договорил. У его шеи застыл холодный металл ножа, перед лицом качался влажный оскал Зои.

– Если ты рискнешь повторить это, даже в шутку, я перережу твое горло, вырву сердце, и с ним, как со знаменем, войду в Сияющую страну, – она не повышала голос, напротив, начала почти шептать, и от этого каждое её слово звучало страшнее и весомее. – Если ты хотел отказаться, мог бы сделать это раньше… Века на два-три. Но не теперь. Тем более, не сейчас, когда погибли люди, когда умер Айкен, когда я бросилась выстилать твой путь к трону. Не когда я была тысячу раз продырявлена клыками, ножами. Не теперь, когда в моей жизни не осталось ничего, кроме цели сделать тебя королём.

Нож вдавился на секунду в кадык принца, взрезав первый слой кожи.

– И если тебе это больше не нужно, то я буду делать это ради себя.

Зоя отступила на несколько шагов, смерила принца гневным взглядом. Карл потёр шею, взглянул на ладонь: кровь.

– Просто царапина, не делай вид, что серьёзно ранен, – скривилась девушка.

– Я просто… – начал Карл хрипло, – твоя убеждённость в том, что я должен взойти на престол… Это не просто так, задумайся! Кларисса играет тобой…

Нож вонзился в стену рядом с его ухом. Гул металла слышался принцем, как звон похоронных колоколов.

– Не пытайся увильнуть. Никак. Или… ты слышал, что я пообещала. Трон или вырванное сердце. Выбирай.

Хэвен зажал сигарету меж губ и несколько раз одобрительно хлопнул в ладоши.