Читать книгу: «Прячем лица в дыму», страница 4

4. Рад видеть вас, любители кислых яблок

Черные кудри то и дело падали на грудь Джо, но она сразу отбрасывала их за спину, словно не хотела ничего скрывать. Положив руки на бедра девушки, Раз скользил взглядом по ее худенькому смуглому телу и считал «Один, два, три, четыре, пять…» – и дальше, в такт каждому толчку и каждому стону.

Джо была гибкой, как змея, и по одному только взгляду умела угадывать желания. Дело заключалось в том, что их давно не осталось – тело по-прежнему что-то требовало, а разум хотел поскорее закончить и вернуться к порядку в мыслях.

Оша застыла сверху на несколько секунд, затем слезла с Раза и, скользнув под одеяло, положила руки на грудь парня. На лице появилась усмешка:

– Успел принять свои таблетки, да? Без них ты куда интереснее!

– Да, успел, надо же, какая жалость.

Девушка приподняла голову и долгим взглядом посмотрела на него.

– Раз, может, хватит?

– Нет, извини. Если так скучно, найди кого-то другого. Только не Феба, иначе он посчитает своим долгом позвать тебя замуж.

Джо вздохнула.

– Я не об этом. Ты уже три года глушишь чувства таблетками и цифрами. Сколько еще это будет продолжаться? Всю жизнь?

Началось! Все своим долгом считали ежемесячно напоминать ему, что лучше от таблеток не становится. От них и не должно было стать лучше – его «болезнь» уже не вылечить, можно лишь избавиться от симптомов.

Раз отодвинул от себя девушку и сел, прислонившись к изголовью кровати.

– То, что я прекратил что-то испытывать – это просто побочный эффект. Хотя ты знаешь, вчера он прошел, – парень оскалился, вспомнив ненавистное имя Лаэрта Адвана. – Это все магия, я ведь рассказывал. Ее нельзя «вылечить» – проснувшись однажды, она уже никогда не оставит. И чем реже ты пользуешься ею, тем больнее будет, когда она проявится вновь. Если я перестану пить таблетки, блокирующие магию, меня разорвет от боли. В лучшем случае. А в более реалистичном сначала я разнесу полгорода, а потом уже сдохну от боли.

Джо села плечом к плечу.

– Я помню, но быть бесчувственной деревяшкой – это не жизнь. Ты ведь не про себя считаешь, а начинаешь шевелить губами – и как придурок выглядишь! Откуда эта привычка?

– Прекрати, Джо, – буркнул Раз.

Таблетки он выпил всего двадцать минут назад. На магию они уже подействовали, на чувства – в меньшей степени, и слова девушки звучали как удар хлыста. Хотя нет, боли он разучился бояться. Эти слова так походили на разговоры с врачами, которые хотели пробраться в его мысли и найти разгадку, когда и как у него появилась магия. Даже не разговоры – монологи мужчин, женщин, пытавшихся втереться в доверие, до самой души добраться, лишь бы узнать и сделать очередную пометку в карточке.

– У тебя есть имя? Настоящее, а не цифра?

Проклятые люди-двойки. То веселые и игривые, то тихие и вдумчивые. Во второй ипостаси они дружно думали, что имеют право лезть к другим.

Имя, значит. Раз не сдержал вздоха. Было когда-то, но его знала только Рена – слышала в больнице. Он боялся вспомнить то имя и того наивного мальчишку, носившего его. Однако вчерашний день решил напомнить о них и сорвать все замки, за которыми прятались воспоминания вместе с чувствами.

– Меня звали Кираз, и больше я не хочу быть тем, кто носил это имя.

Таблетки, которыми глушили магию, вызывали сны наяву. Краешком сознания Раз понимал, что лежит на кровати связанным, но чувствовал другое. Он видел, как рыжий мальчишка со счастливой улыбкой заглядывает за плечо брата, трогает колбы, принюхивается к цветным жидкостям и задает миллион вопросов.

Слышал, как тот мальчишка спрашивает, тыча пальцем в молочно-белую воду:

– Что это такое?

Как брат отвечает ему:

– Попробуй – узнаешь!

И мальчишка покорно тянется вперед. Раз пытался докричаться до него:

– Кираз, Кираз, не надо! Отойди от него!

Но тело оставалось неподвижным, голос не был слышен – появлялся только хрип да слюни текли из перекошенного рта. И его «Кираз, Кираз!» превратилось в короткое усталое «Раз!». Но тот мальчишка в видениях не слышал даже этого и снова и снова выпивал жидкость.

А затем была другая палата. Появились новые врачи и новые таблетки, а вместо снов про мальчишку пришла боль. В той, другой палате, на стене то ли кровью, то ли дерьмом кто-то вывел: «Раз, два, три, четыре, пять». Только нацарапанные цифры, которые он повторял из часа в час, не давали сойти с ума по-настоящему. «Раз» стало новым именем и одновременно самой крепкой броней, которая защищала от реальности, от чувств, от боли.

– Зря, – ответила Джо. – Я думаю, Кираз был хорошим человеком.

– Даже слишком, – буркнул Раз. – Тебе не пора?

Девушка выбралась из-под одеяла и принялась одеваться.

– Конечно пора. Завтрак почти готов.

Губы Раза тронула грустная улыбка. Каждый здесь прятал лицо от прошлого. Джо в детстве пережила страшный голод – лютую зиму, когда из всех городов и деревень гнали «грязных» оша. Она, казалось, до сих пор не могла утолить тот голод и постоянно что-то грызла и жевала.

Девушка надела длинную юбку с неровным краем, блузку с широкими рукавами и подвязала кудрявые волосы. Уже на пороге она обернулась:

– Раз, а знаешь, кто ты?

– Кто?

– Молоко и мед. Если перегреть, будет невкусная пенка, но если верно выбрать температуру, получится вкусный сладкий напиток. Да только никто не знает, какая температура правильная. Позволил бы ты кому-нибудь подобрать ее.

– Ты даже думаешь категориями еды? – усмехнулся Раз.

– Да. Я уже всех распределила, – Джо, улыбнувшись, выскользнула из комнаты.

Раз вздохнул и запрокинул голову к потолку. Была однажды девчонка, которая подобрала правильную температуру, да ничего из этого не вышло. Вроде бы ей по-прежнему хотелось найти нужное значение, иначе бы она не оставалась в «Вольном ветре», который так не любила, но вспоминал об этом Раз всего единожды за день, с шести тридцати до семи тридцати, когда действие старой таблетки почти кончилось, а новой еще не началось.

Тяжело опираясь на трость, Найдер прошел по первому этажу таверны и замер у лестницы – всего секунда, сейчас он продолжит. Парень бросил куртку в угол и рукавом рубашки утер лицо от пыли, грязи и крови. Вряд ли это сделало лучше, но да ничего, его видели в состоянии и похуже.

Сцепив зубы, он заковылял по лестнице. Чертов Орманд знал, в какую ногу бить. Еще бы, два десятка лет назад он сам давал деньги на лечение этой ноги.

Наверху оша крикнул:

– Тащите задницы, надо поговорить!

Джо первой выскочила из комнаты и оказалась в кабинете раньше, чем до него доковылял Найдер. Сестра с ногами забралась на диван в потертом чехле и протянула:

– Да, Най, а ты все такой же… Тебе бы к Фебу сходить.

Девушка перекинула апельсин из одной руки в другую и назад.

Со вздохом Найдер опустился в кресло и положил ладони на стол. Это был не стол – старая дверь, лежавшая на кирпичах. Самое ужасное в мире наследство! Он появился еще в первый год открытия таверны. Отец все шутил: будет выручка – будут настоящие дела, тогда и кабинет себе обустроит.

Тот момент не настал. У Найдера были деньги на хорошую мебель, но он хотел выполнить желание отца – сделать настоящий кабинет, только когда выручку принесет таверна, а не продажа очередной украденной вещицы.

Следующей зашла Рена и замерла на пороге.

– Помолчи, солнце, я живой, – буркнул Найдер и, достав из кармана, с ударом руки положил на стол вырванную из уха золотую серьгу – такие носили все мужчины-оша.

– Нет уж! Я не хочу смотреть, как ты болтаешь, а кровь льет во все стороны. Хватит играть в мужика. Ты сейчас же пойдешь к Фебу, и он осмотрит тебя.

– А ты не играй в мамку.

Девушка недовольно уперла руки в бока. Ну точно мамка. Если кто здесь и умел заботиться о других, то это Рена, но чаще от ее заботы просто становилось тошно. Все ведь знали, во что ввязались, и сами выбрали риск и боль в обмен на награду.

Впрочем, в сказанном была истина, однако Найдер чувствовал, что уже не сможет спуститься по лестнице – боль потянулась выше, казалось, всю ногу ниже колена он сунул прямо в костер. Фебу действительно нужно показаться, позднее. Он не будет ползать на глазах у других.

Джо прищурилась – Найдер был уверен, что она поняла его мысли. Чертовы оша, провести их удавалось не каждому. Сам был таким же.

– А я позову его, – сестра быстро выбежала из комнаты – так легко, как он никогда не мог и не сможет.

Рена кивнула ей и села на стул у окна, которое выходило на глухую стену дома напротив. Видок был так себе, но почему-то девушка любила именно это место.

В дверях Джо столкнулась с Разом. Они переглянулись и сразу разошлись. Парень сохранил равнодушное лицо, увидев Найдера, но все равно спросил:

– Опять Орманд?

Кивок в ответ.

– Что на этот раз? – рыжий сел на диван, достал из кармана пачку сигарет, помял ее в руках, но так и не закурил.

Найдер молчал, раздумывая, что стоит сказать, а что лучше придержать при себе. Наверное, только Раз понимал его – тот сам хранил тайн не меньше. Аристократ чертов! Столько лет пришлось ждать от него признания. Все врал, что он из Цая, ага. Теперь, видимо, столько же ждать, чтобы узнать, почему он так изменился, услышав имя Лаэрта Адвана.

– Кантор и ему предложил это дело. Думаешь, совпадение? Орманд ведь никогда не воровал, он лишь деньги выколачивать умеет, дубина.

Раз потер виски – так он делал, когда чувствовал смятение, и это было единственное внешнее проявление эмоций, которое он позволял себе.

– Вряд ли. Ризар знал, как подстегнуть нас, чтобы мы шевелились быстрее.

Найдер кивнул:

– Я разберусь.

Вернулась Джо, ведя за собой Феба, и сразу возразила:

– Ага, ты всегда так говоришь, но Орманд не отстает все твои двадцать два года.

– Не я это начал, – буркнул оша.

– Не ты, но заканчивать тебе, – Джо снова забралась на диван с ногами.

– Ох, Найдер, – проворчал Феб и осторожно протянул к нему руки, словно вот-вот ожидал удара. – Мы на лекарства для тебя тратим больше, чем получаем от лавки. Не испытывай судьбу!

Оша позволил ему утереть кровь и намазать ухо какой-то вонючей щиплющей дрянью. Пока парень работал, Найдер спросил:

– Рена, ты нашла что-нибудь?

Девушка помрачнела. Так, плохой знак. То ли не нашла, то ли узнала что-то дерьмовое.

– Я была у Мики. Думаю, после сегодняшнего она больше ничего мне не расскажет.

– Да черт с ней, невелика потеря, – Найдер отмахнулся. – Давай же!

– Этого Лаэрта Адвана выгнали из университета и из гильдии, его подозревали в изучении магии.

Рыжий так выпрямился на диване, будто в спину разом палку вставили. Губы зашевелились в беззвучном счете. Ага, опять заволновался, услышав это имя. Что же там за тайна, которую никакие таблетки не могли дать забыть?

– Пару лет о нем ничего не было слышно, он вернулся неожиданно, представил свое открытие, и сразу деньги, слава, а гильдия позвала его назад. Но Лаэрт Адван по-прежнему конфликтует с ней. У него есть некие покровители, которые, видимо, затеяли игру с министрами и хотят вернуть магию. А ваш Кантор Ризар, получается, против этого, – девушка сделала паузу и спросила: – Разве мы не давали обещания не вмешиваться в политику и в дела ученых?

Феб отошел и сел на край дивана между Разом и Джо.

– Я бы спросил себя: что может дать магия? Как показывает история, она всегда была огромной разрушительной силой, подвластной лишь немногим.

Раз не сдержал громкого хмыканья.

– Целые народы были созданы и уничтожены с ее помощью, – продолжил Феб. – И если правда, что Кион хочет объединить государство, распавшееся после революции, то кто будет его главным соперником? Норт. Если разрешить магию, с изобретением Лаэрта Адвана Кион сможет подчинить не только северную столицу, но и другие города-государства.

Найдер, скрестив руки, откинулся на спинку стула:

– Я бы спросил себя: что могут дать пятьдесят миллионов линиров?

Феб тяжело вздохнул:

– Имеем ли мы право вмешиваться в историю? Если речь идет о том, что способно изменить судьбу всей Арлии…

– Воняет трусостью, – Найдер потер нос.

– Нет! – торопливо воскликнул Феб. – Я готов идти, куда бы ни завела меня моя звезда! Но каждое решение нужно просеять через три сита: силы, желания и ответственности.

Найдер переглянулся с Разом. Феб такой Феб! Тот был ровесником оша, но по количеству жизненного опыта и внутренней силы иногда казался десятилетней девчонкой.

Их знакомство началось с того, что этого горе-ученого выгнали из университета и гильдии за продажу запрещенных лекарств и тот, не выдержав позора, решил покончить с собой. Найдер вытащил Феба из петли в комнате на втором этаже «Вольного ветра». Придурок чертов. Даже место не смог выбрать нормально. Так Феб и остался – то ли из благодарности, то ли из растерянности вступил в дело и начал готовить лекарства на заказ.

Внешне это был настоящий боец: высокий, крепкого телосложения, с короткими стрижеными волосами, но все: имя, характер, увлечения, взгляды – противоречило образу. Неудивительно, если святоша струсит. Но все-таки польза от него была, отрицать это не стоило.

– Феб прав, подобных дел у нас еще не было, – Джо выглядела непривычно серьезной. – Мы даже не знаем, во что впутываемся!

– «А на дело возьмешь?» – Найдер передразнил голос сестры. – Ладно, если вы так хотите, давайте обсудим. Мне нужна моя прежняя команда, а не кучка трусливых щенков. Я знаю, что вы можете многое. И уж тем более многое можем мы вместе. Феб, речь идет о магии – ты нам понадобишься со всем своим запасом таблеток и знаниями из медицины. Неизвестно, что с нами произойдет, и как мы соприкоснемся с этой чертовой магией. Может, только ты сможешь вытащить нас с того света.

Найдер встретился взглядом с Реной. В голубых глазах ясно читался вопрос: «Ну давай, что ты мне скажешь?» Они не особо ладили, но отец говорил, что мудрый глава племени способен одолеть любую бурю в душе, он всегда думает о своих людях и знает, что сказать. Пусть из оша здесь были только двое, Найдер относился к остальным, как к своему племени и хотел быть тем самым мудрым главой. Получалось плоховато, но хоть как-то.

– Рена, ты всегда была нашими глазами и ушами. Я доверяю твоим словам, это правда. Среди нас должен быть хоть один приличный рассудительный человек, иначе мы пропадем, – Найдер улыбнулся.

Рена закатила глаза:

– Как заговорил!

Но по лицу девушки было видно, что она смутилась. Вот так вот ей. Грязный оша тоже умеет говорить и уж точно не хуже знатной нортийки.

– Эй, Джо, помнишь, что все племя собрало деньги и принесло их моему отцу, чтобы он открыл таверну? В него поверили, хотя он подвел их, ничего не вышло. Это дело поможет мне расплатиться с ними. А тебя отдадим учиться, ты ведь хотела. С такой суммой сам ректор Кионского университета поприветствует тебя!

Джо рассмеялась и с довольной улыбкой принялась чистить апельсин. По комнате разлетелся приятный запах цитрусов. Найдеру он напоминал детство: еще мальчишкой он обожал апельсины, и отец был готов на последний линир купить сыну любимый фрукт.

– А тебе, Раз, я ничего не скажу. Я знаю, ты хочешь взяться за дело не меньше моего – и плевать, по какой причине тебе это нужно, молчун чертов. Мы его доведем до конца, это я тебе обещаю.

Рыжий кивнул. Найдер был готов поклясться, что на лице парня появилась теплая улыбка, но, наверное, это он сам надумал ее. Что-то, похожее на чувства, Раз проявлял лишь ранним утром, когда его лекарства ослабевали. А, ну еще это было три года назад, когда рыжий только появился в таверне и не начал пить таблетки Феба. В общем, так давно, что уже не считалось за правду.

– Лаэрт Адван сейчас в Норте. Если мы хотим заполучить его разработки первыми, мы должны отправиться туда.

Найдер кивнул Рене. Когда речь заходила про дело, на нее можно было положиться, и неважно, что цели у них сильно различались. За умение действовать он уважал девушку. В чем-то с ней было даже проще, чем с Разом.

– Итак, мы едем в Норт, – решил Найдер. – Поплывем морем, через полтора дня будем там. Я все устрою. Отправимся впятером.

– Не люблю север, – с набитым ртом проговорила Джо.

Оша были кочевым народом, но редко заходили на север. У них говорили, что север злой. Действительно, чем южнее они ходили, тем легче была жизнь, а люди – добрее и спокойнее. Наверное, поэтому в Кионе приходилось так сложно – северные люди, злой нрав. Но Найдер, всегда живший в городе, не чувствовал себя настоящим оша: он был готов воевать хоть со всем севером, но не бежать на юг, как делало племя.

– Не люблю Норт, – в тон ей ответила Рена, но с такой же решимостью, как у Найдера, продолжила: – И все же надо опередить других. Пока Адван там, мы должны найти его и обокрасть, что бы он там ни прятал.

– Да, – насупившись коротко ответил Раз.

Сейчас он больше походил на обиженного ребенка, чем на того равнодушного жесткого парня, каким казался обычно. Надо его разговорить. Так будет легче действовать, да и правильнее. Если уж Раз решил «оттаять», стоило понять, почему это произошло и как помочь ему.

– Не знаю, Най, – начала Джо. – Всегда случалось что-то плохое, когда оша уходили на север.

Опять приметы и бабушкины сказки! Джо тянулась к знаниям и мечтала учиться, но в то же время как одержимая верила в богов и во все эти присказки оша.

– Если я не получу свои миллионы, плохо будет здесь и всем, ясно?

Рена и Джо переглянулись и одинаково покачали головами.

– Я еду с тобой, – заключил Раз, начав из руки в руку перекидывать игральную кость.

– Это тебе кости сказали так сделать? – Найдер не удержался от ухмылки.

Парень выдавил из себя:

– Это мне прошлое сказало так сделать.

Найдер задумчиво потер подбородок. А могло ли это быть совпадением? Может, Кантор Ризар выбрал их еще по одной причине – из-за тайны Раза? Да, надо попытаться разговорить рыжего. А не получится, так Рену. Под девизом: «Спасем Раза!» она всегда шла на многое – это был единственный аргумент, который действовал на нее безотказно.

Джо кивнула:

– Хорошо, Най, на север так на север. Великий Отец не оставит нас.

Найдер рассмеялся:

– Напомни, это ты про того невидимого мужика, который с неба приглядывает за каждым из нас, но так ничего и не делает?

Джо бросила в Найдера апельсиновую шкурку. Тот поймал ее и кинул назад.

– Най, так говорить нельзя! Великий Отец…

– Знал я одного человека. Он учил меня защищать себя. Не бояться труда. Стоять на своем. Он верил, что все люди могут быть равны независимо от цвета кожи, глаз и волос, от происхождения, веры, стремлений. И даже не побоялся открыть таверну, хотя все в округе презирали его – он знал, что однажды в ней соберутся разные народы и дружно поднимут кружки с пивом за прогресс – настоящий прогресс. Вот это Великий Отец. А твой невидимый молчаливый мужик – нет, я не буду звать его.

– Ты говоришь о равенстве, но презираешь меня за мою веру!

– Я не презираю, ведь отчасти это и моя вера. Просто я сделал другой выбор. Если ты будешь надеяться на себя, а не на невидимого мужика, ты добьешься большего. Ты способна на многое, я же знаю. Просто не жди чуда, а выбери его сама, ясно?

– Нет, я все равно верю в Великих Мать и Отца, они меня защищают! А твоего бога зовут деньги!

Раз, Рена и Феб молчаливо наблюдали за пререканиями – картина была не нова им.

– И часто твои боги приходили на помощь? Наверное, когда сестры умирали от голода? Или когда отца забили камнями? А может, когда ты задумала выучить алфавит, но вам даже книжку не продали, вы же оша! А мой бог решает эти вопросы, он отзывчивее и честнее.

– Най, ты самое кислое яблоко в мире. Кому-то и такое понравится, но слишком, слишком немногим.

Парень встал и театральным жестом развел руки в стороны.

– Если вы здесь… Рад видеть вас, любители кислых яблок! А теперь поднимайте задницы и собирайте вещи. Мы едем в Норт за нашими миллионами.

Постукивая тростью, он вышел, и только дверь закрылась, сразу привалился к стене. Даже три метра по комнате отозвались дикой болью в ноге: она не просто пульсировала, а разрывалась изнутри.

Найдер тяжело вздохнул и заковылял вниз. У Феба найдется что-то на время, а затем он решит вопрос – его единственный бог и не такое сможет сделать, если принести ему хорошую жертву. Найдер чувствовал себя готовым на нее.

5. Не прятать чувства – это искусство

Зал «Вольного ветра» был полон голосов и смеха. С улицы могло показаться, что в таверне собралось много шумных гостей, но сегодня, как и вчера, позавчера, даже месяц назад, так никто и не пришел.

Были только они впятером, оставшиеся слуги да несколько парней, которые обычно помогали с грязной работенкой. Джо говорила, что оша, отправляясь в путь, всегда собираются племенем и всю ночь проводят за разговорами, танцами и песнями – эту же традицию они повторяли перед каждым новым делом, если девушка была в городе.

Раз сидел за столом, подперев голову правой рукой, и с блуждающей улыбкой следил за друзьями. Ему давно не было так хорошо и спокойно – как будто спокойно в правильном смысле, а не из-за таблеток. Он не знал, то ли это оттого, что стрелки уже подобрались к пяти, и действие лекарства все слабее, то ли от выпитого вина – и даже не хотел знать.

– Э нет, мы это сделаем! – воскликнула Джо, вцепившись в Найдера.

Оша скривился, но Раз был уверен: согласится. Друг даже трость оставил в стороне – наверное, еще на первом часу вечеринки. Это было четыре, нет, пять часов назад или… Раз взывал к числам, но они упорно не хотели вставать в ряд и путались.

Джо взяла в руки гитару, доставшуюся от отца, поставила ногу на стул и провела рукой по струнам. Лицо освещала широкая улыбка, лукавая, как у ребенка, который задумал шалость. Гек, сидя за большим столом в центре, хлопнул в ладони, Дорн и Тривор просвистели.

– Ну же, Най, – подначивала Джо. – Или что, хочешь опозорить свой народ?

По лицу Найдера казалось, он вот-вот покажет сестре язык, точно оба были совсем детьми. Вместо этого парень запел что-то из баллад, которые так любили все в кочевом народе. Раз увидел, как Феб подхватил, но тихо, чтобы не мешать мелодичному голосу друга.

Да уж, проклятый оша даже петь умел. Сейчас, в такой час, когда плен таблеток ослаб, а числа отказались помогать, Раз мог признаться себе, что это-то и подкупало в Найдере. Он был хитрым, расчетливым, а еще упрямым и жестоким. Для чужих. Ладно, он и своим не всегда говорил ласковые слова, но каждый знал, что на него можно положиться, если надо, Найдер и горы свернет, и песню споет. Что бы он там ни говорил про деньги, месть и прочее.

Раз сам себе рассмеялся и потер виски. Во имя всех богов, реальных и вымышленных, как же давно он не думал таким образом! Феб, что ли, заразил? Это он любил бросаться громкими словечками и болтать о дружбе, искренности и правде.

Точно угадав мысли, Феб отвернулся от Тиммы, рядом с которой сидел, бросил на Раза добродушный взгляд и снова уставился на девушку, начав ей что-то увлеченно рассказывать. Ага, опять свою проклятую историю, наверное!

Раз сделал еще один глоток вина. Феб предупреждал, что ему лучше не пить – это ослабляет действие таблеток, но против маленькой традиции Раз не мог, да и не хотел идти. Такие вечера помогали ему хоть на несколько часов дать разуму, вечно занятому числами, вечно пытающемуся придерживаться рамок, отдых. Себе Раз мог признаться, что иногда хотел хоть ненадолго стать прежним. Воспоминания и чувства возвращались, он перебирал их как бусины на нитке, и они же помогали пережить следующий день. Точнее, не взвыть при приеме очередной таблетки – от страха, что так будет всегда, и в то же время, что когда-то придется вернуться к боли и хаосу.

Раз выпил еще немного. В первом глотке ему отчетливо запомнился мягкий, шелковистый вкус с медовыми оттенками. Это было отличное вино, привезенное из южного Алеонте – за такое дали бы не одну сотню линиров. Однако вкус уже так притупился, что стал просто сладким. Да он же даже пил из грубой пивной кружки!

Парень улыбнулся и потряс ее так, чтобы вино покрутилось по стенкам. Сложись судьба иначе, он бы сейчас сидел не в таверне в Цае, а в ресторане в Арионте, в дорогом костюме, пил бы столь же дорогое вино, обязательно из красивого бокала. Рядом бы стоял декантер и нарезка сыров, может, что-то из фруктов. Официанты бы учтиво кланялись, а дама, с которой он пришел, заглядывала ему в глаза и с придыханием слушала рассказы.

– А теперь «Снежную»! – потребовал Гек.

Найдер шутливо поклонился и кивнул Джо. Усевшись на стул, девушка начала новую мелодию, тише и спокойнее.

Но будь проклят тот образ. Вот еще одно «спасибо» для брата, что дал возможность попробовать настоящую жизнь.

– Вот это улыбка, – подошла Рена.

Тонкая черная водолазка подчеркивала стройную фигуру девушки. Из пучка игриво выбилась золотая прядь, но нортийка все равно выглядела куда серьезнее и спокойнее остальных. Раз с грустью подумал, что ну нет ей места в «Вольном ветре», да и во всем Цае. Даже в Кионе, наверное. Они оказались по одну сторону, но все равно были разной породы.

Девушка села за стол. Она даже пила кофе, а не как другие!

– Так чему ты улыбаешься? – спросила Рена, склонив голову набок. – Я давно не видела такой улыбки у тебя.

– Повспоминать захотелось, – признался Раз.

– А ты еще что-то помнишь?

– Да все я помню! Просто обычно мне плевать. Все как будто в дыму, приглушенно, или как если бы происходило не со мной, а я наблюдал со стороны.

– Ох, Раз… – протянула Рена

Она была самым красивым воспоминанием в его жизни. Раньше Раз так дорожил памятью про детство, как Лаэрт учил его читать, как защищал от мальчишек, дразнящих за рыжие волосы, как был рядом, в отличие от родителей, проводящих все время в лаборатории. Эти воспоминания оказались лживыми. Потом их заменила боль длиною в три года. Она прервалась на несколько месяцев с Реной, но предыдущий груз оказался так велик, что перевесил это короткое, пусть и до безумия счастливое воспоминание. Раз решил отказаться от каждого из них, лишь бы избавиться от прошлого.

– Ну что «Раз»? – парень улыбнулся Рене. – Ты не боишься возвращаться в Норт? Увидишь родителей?

– Родителей… Мы же вместе с тобой уехали после больницы, ты сам слышал, что сказала мне мать. Я позор и убийца. Она пыталась сдать меня назад и сделала бы это, если не ты!

– А ты думала о том, как бы сложилась судьба, останься ты в Норте?

Найдер закончил петь, а Джо взяла более веселый и задорный мотив. Феб с Тиммой вышли танцевать. Вопреки этому веселью голос Рены прозвучал грустно:

– Раз, не надо так разговаривать.

– Как?

– Будто мы снова в том августе, когда уже не было больницы, но «Вольный ветер» не появился. Сколько еще: час, два – и ты снова примешь таблетки, чтобы опять наплевать на все. Я не хочу тешить твое желание поговорить, оно возникает слишком редко, чтобы быть настоящим. Ты мне нужен весь – со всеми своими болями, которые будешь готов разделить, или не нужен вовсе, а не только на один час.

В Кионе не молились богам – их превратили в сказки, но почему-то сейчас так хотелось вспоминать эти сказки и надеяться, что кто-то более мудрый подскажет, как лучше поступить. Хотя нет, совет не был нужен – боль и магия не должны вернуться, даже если цена этому – чувства и новые воспоминания. Ведь да?

Раз быстро глотнул вина.

– Рена, я не могу иначе. Я не хочу боли и не хочу сгубить весь город, даже если речь о проклятом Кионе.

– Ты же знаешь, что я помогу. Мы бы справились.

– Три года, Рена.

Столько прошло с тех пор, как он последний раз пользовался магией и столько же с побега из больницы.

Незадолго до него благодаря безумцу-врачу Раз познакомился с нортийкой. Он до сих пор помнил ту худенькую бледную девчонку младше его на год, в длинной больничной рубашке, и сейчас этот образ стоял перед глазами особенно ярко. Все три года он не думал о себе по-настоящему и терпел, а стоило ей появиться – рискнул всем, чтобы вместе сбежать, хотя для этого пришлось разнести больницу по кирпичикам.

– Раз, ты знаешь, что я верю, это не срок, чтобы не победить. Но я недавно спросила себя: оставить человека, который три года не принимает помощи – это эгоизм или рассудок?

В голосе девушки слышалось что-то новое: более холодное, более равнодушное. Раз почувствовал жгучее желание, чтобы вопрос не был настоящим, чтобы она так подначивала его бросить таблетки. Пусть лучше опять донимает и ворчит, чем задает себе такие вопросы!

Джо оставила гитару и подсела к Фебу с Тиммой. Гека, Дорна и Тривора это не смутило – даже без музыки они, стуча пивными кружками по столу, начали петь нестройными голосами, и их пьяная песня звучала все громче и громче.

– Когда мы завершим дело, и ты получишь свою долю, чего ты хочешь?

Рена приподняла брови, удивившись вопросу, и медленно ответила:

– Не знаю. Будет зависеть от того, как мы завершим его. Это ведь опасное дело, так сильно мы еще не рисковали.

– А еще проклятое задание напоминает о прошлом. Тебе – о Норте, мне – о брате.

– Все к лучшему. Нельзя бесконечно прятаться от прошлого, его нужно принять, иначе не получится сделать шаг к будущему.

– И что же, ты придешь к родителям, чтобы принять его?

– Нет, зачем? Я ведь рассказывала, что в Норте ненавидят и презирают служителей Светлого ордена. Немногих отдают туда на воспитание. Но мои родители сделали это – как же, им предложили сотню тысяч линиров. У отца было много денег, но копить ему нравилось больше, чем воспитывать детей. Мое принятие прошлого – это вернуться в Норт со спокойной душой, не боясь воспоминаний, и я смогу так.

Раз кивнул. Он уже слышал эту историю. Рене было двенадцать, когда она обнаружила в себе силу, и обрадованные родители тут же передали ее Светлому ордену в обмен на деньги. А ведь в Норте, единственном во всей Арлии, знали, какие ублюдки служат в нем —девочку все равно не пожалели. Четыре года она училась магии, а вместе с этим жила хуже раба.

Рена со вздохом продолжила:

– Я правда не скучаю по дому, я всегда была там лишней. Ты бы видел, какая у него площадь! Но нравилось мне только в конюшнях, – на лице появилась смущенная улыбка. – Лет в семь я думала, что я жеребенок, которому просто снится, что он в теле девочки.

– А я в семь до безумия хотел стать ученым. Все требовал, чтобы Лаэрт…

Найдер настороженно повернулся к Разу и Рене, задержал взгляд на несколько секунд и снова сел спиной. Раз понизил голос – не хотел он заново рассказывать ту историю, никому.

– …приносил мне книги из школьной библиотеки. Как же я тогда увлекался географией и любил разглядывать карты!

– Раз, ты думал о том, чтобы уехать? Чтобы самому увидеть все, что изображено на картах?

– Кирийские острова, – Раз мечтательно улыбнулся. – где у каждого человека есть демон, и он может говорить с ним.