Читать книгу: «Цветение», страница 7
– Может, – поникла Суви и сказала еле слышно, – раз она смогла бросить меня, почему не могла знать темную магию?
Парцифаль снисходительно улыбнулся.
– Я думаю, она не бросала тебя. Она не смогла вернуться. Это разные вещи, Суви. Или я убеждаю себя… – в голосе профессора послышалась горечь, – Я знаю, что Астрид вела дневник. Покажешь мне его?
Не очень хотевшая этого, Суви покорно достала дневник его из рюкзака и протянула Парцифалю. Тот без проблем открыл его и прочитал первую надпись. Ведьмак коснулся пожелтевших страниц и прошептал, подумав об Астрид:
– Я знаю твои секреты, – страницы дрогнули и увеличились, с каждой секундой их становилось все больше и больше. Парцифаль вернул дневник Суви, – так алхимики прятали свои записи. Главное думать о том, кто наложил чары. Не все темные заклятия страшные. – Он ласково произнес последние слова, но вдруг сделался очень серьезным, даже испуганным, – но не читай сейчас, дай своему горю еще время, ладно?
Когда Суви ушла, Парцифаль призвал огромного грозного филина. Фамильяр по имени Космея встревоженно забила крыльями.
– И все же, никак ты не успокоишься, – заметила Космея, недовольно щелкая клювом.
– Если ты перестанешь ворчать и просто побудешь рядом, я буду благодарен тебе. – Сказал Парцифаль, чувствуя тепло крыльев фамильяра.
Выйдя от профессора, Суви быстро добралась до пустого класса и спряталась за одной из парт. Она получила не то, что хотела. Впрочем, Суви не понимала, чего хотела, придя к профессору Регену. Ведь на самом деле ей было все равно, врала Георгина или говорила правду, был ли профессор таким, как говорилось в статье или таким, какой есть сейчас. Просто ей вдруг понадобилось это сделать.
Она даже и подумать не могла, что профессор может быть близким человеком для Астрид. От этого что-то предательски кольнуло в сердце. Она оказалась ближе и при этом дальше от матери.
Дневник в ее руках жег пальцы. Суви хотелось кричать, но она не могла.
Перед Суви села Лаура. Суви даже не заметила ее шагов, но не дернулась, увидев подругу.
– Я нашла тебя заклинанием поиска… ты как долго тут?
Суви лениво взглянула на часы.
– Может часа два, три… – пожала плечами Суви.
Лаура посмотрела на книгу в руках Суви.
– Это он? Дневник?
Суви лишь кивнула.
– Когда мама умерла, я долго хранила ее вещи, фотографии. Я не могла без слез смотреть на них, но и не могла убрать в чулан… это было так… так невыносимо. – Лаура мягко улыбнулась. Я списывала это на то, что была маленькой, еще очень маленькой, но, на деле, у чувства тоски и потери нет возраста. Сколько бы нам ни было, не будет легче переживать, как бы ми ни осознавали эмоции, нам не будет легче справиться.
Суви поджала губы и с хрипом выдохнула.
Это пройдет?
– Однажды. – Лаура вязла Суви за руку, – однажды ты проснешься, а небо все еще синее, и боль лишь привкус, а не горький и самый яркий вкус. Я волнуюсь за тебя… мы так и не говорили об этом, я не решалась заговорить, боялась озвучить и ранить тебя. Но, знаешь, это надо, ведь только так ты будешь в порядке.
Суви вытерла слезы, подступившие к глазам, и задорно рассмеялась.
– Я буду в порядке, правда, – соврала она, и обняла подругу, чтобы спрятать заплаканное лицо.
Глава 9. Роза щедро дарит нам любовь
Вскоре наступила весна. В лазарете столпилось несколько учеников. Прия осматривала их мутным взглядом. Медленно она поняла, что находиться в лазарете и лежит на одной из кроватей. От осознания разболелась голова. Эхом боли на это ответило тело.
– Солнце? – послышался встревоженный голос Давида.
Прия слабо улыбнулась ему.
– Что случилось?
– По дороге ты упала в обморок. – Быстро выговорил Давид.
Прия по очереди осмотрела встревоженные лица Давида и Суви, которые угадывала лишь по очертаниям. Ее взгляд прошелся по лицам старших на курс Эмблы Энгберг и Кавана Маккаринна, и младшей Ритвы Канервы. Каждый из них составлял Прийе здоровую конкуренцию. И только они решили прийти. Тайно Прия была благодарна им за это.
– Ты ударилась головой, что-то помнишь?
– Я вы… Мы выиграли? – Встревожилась Прия.
– Да, мы все на первом месте как команда. Но отдельно Ритва заняла первое место из всех, второе место Иглика из Болгарии, а третье эта Кармела Серра из Италии, – с призрением сообщила Эмбла.
Прия хотела пустить в Ритву заклятие, но Давид и Суви сжали ее руки. Ритва смущенно произнесла:
– Сейчас это не важно. Главное, ты в порядке, Прия. Мы все так волновались!
– Вот как…
Прия не смогла договорить, в лазарет ворвалась Инна. Она грозно приблизилась к Прийе и, выровняв дыхание, сжала ее в объятиях.
– Ты первый раз обнимаешь меня, – прошептала Прия, не уверенная, как реагировать.
Следом подошла Лаура. Ее голубые глаза блестели тревогой.
– Когда профессор Дюбуа сообщил, что случилось, я приготовилась ринуться к тебе, но профессор Блэр сказала, что это не повод пропускать пару! Нет, я знала, но подумала, что наш куратор ее убедит! – Инна отстранилась и сложила руки на груди, – как ты могла подвергнуть себя такой опасности? Ты должна была, по правилам, покинуть площадку или остаться позади!
– Нет! Не должна!
– Должна! А если это серьезно?
– Я просто месяц назад упала с виверны, это ушиб, – Прия надела очки и до боли придавила их к переносице, – просто ушиб. И не ты ли постоянно рискуешь? Почему мне нельзя?
Инна недовольно поморщилась.
– Инна права. – Вставила Лаура. Суви нечего было ответить.
С разрешения главной целительницы Давиду позволили остаться рядом с Прией. Он пристроился на другой кровати, взяв принесенные командой сладости. Прия не сводила с него взгляд. Вид умиротворенно поедающего конфеты с вишней и вербеной Давида всегда ее успокаивал. В такие моменты в его утонченных чертах появлялась мягкость, легкая и невинная.
Прия вдохнула запах амаранта, сорванного Давидом в оранжерее во время занятия, и сладко улыбнулась.
– Прости… что не послушала тебя. Ты отличный капитан, а я не могу быть в команде не на первом месте. Профессор Кираз сделала правильный выбор, назначив тебя капитаном.
Лишь кротко кивнув, не способный произнести слова, Давид протянул ей пачку с ирисками с нектаром разрыв-травы.
– Я ведь так кричала на тебя.
– Да. Хотела даже расстаться, – Давид подмигнул ей, – но я рад, что ты передумала. – Его взгляд стал серьезным, – но, когда ты оттолкнула Ритву и пошла стрелять третий раз… я должен был настоять, заменить тебя. Я знал про травму и…
– Ты говорил тогда и не летать на виверне, сказал, что у Мирте проблемы.
– А если бы я знал, что будет? Ты бы полетела?
Прия сняла очки и осторожно сложила их. Укрывшись одеялом, она, наконец, спросила:
– Тогда почему ты считаешь, что настоял бы?
Давид протянул руку и над их головами загорелись, точно настоящие, скопление галактик. Они кружились, создавая прекрасные узоры по желанию Давида. Давид и Прия знали их все. Разрушая тишину, они наперегонки называли имена звезд и созвездий. И космос, поднимаясь к потолку лазарета, согревал их холодным мерцанием.
Ночью Прия проснулась от резких звуков. Свернувшись на соседней койке, Давид плакал, судорожно сжимая волосы, словно стараясь их выдрать. Он не спал. Больше не спал. Каждую ночь он видел во сне свое детство.
Давид вдыхал идеально чистый воздух лазарета и никак не хотел возвращать. В его голове отдавались эхом крики драконов и виверн. Все тело, покрытое шрамами, которые он так отчаянно скрывал, отзывалось на воздух жуткой болью.
Прия встала, морщась от боли. Каждое движение сказывалось пульсацией в висках. Она осторожно подошла к Давиду и легла рядом. Точно боясь, что он испугается, кинется на пол виверной и улетит, изнывая от боли в порванных крыльях, Прия обняла Давида, прижалась к его спине, вдыхая тепло в покрытую шрамами и холодным потом шею.
Вскоре Давид уснул, улыбаясь. Ему ничего не снилось. Такие моменты были очень редки, и все они были рядом с Прией.
Утром Прию навестил профессор Дюбуа. Он пришел в сопровождении главной целительницы Эйрлис Корсен. Профессор долго подбирал слова, от чего даже покрылся легкой шерстью.
Прия разволновалась, но сохраняла видимое спокойствие. Эйрлис Корсен приняла самый добродушный вид, отражая в глазах все сочувствие мира.
– Полгода ты не сможешь стрелять, так же кататься на вивернах. Из-за использования огромного количества магии при стрельбе, в чем я, несомненно, восхищаюсь тобой, не каждый способен на такое в шестнадцать, но тебе нужно долго восстанавливаться. Как и залу, где вы сражались… Тут магия бессильна, Хатри. Тебе нужен отдых.
Давид почувствовал, как ногти Прии впились в его руку.
– Но я отдаю тебе должность старосты. Ты отлично сражалась, правда, – Гаспар осторожно погладил Прию по голове, как котенка, которого не может забрать с собой, – набирайся сил. Ладно?
Прия лишь хмыкнула в ответ. Он сжала рукой простынь и выдохнула. Если бы Прия перевела взгляд на профессора, он бы превратился в пепел.
– Если ты не хочешь, я могу вернуть должность Суви. – мягко сказал Гаспар.
Прия посмотрела на спокойное лицо Давида, но в этот раз оно лишь злило ведьму.
– Уйдите! – рыкнула Прия, но еле слышно добавила, – я не отказываюсь.
Когда дверь закрылась, Давид обнял Прию, крепко прижимая к себе ее дрожащее тело.
Выйдя из лазарета, Гаспар врезался в Сигве. Гаспар набрал в легкие побольше воздуха и судорожно выдохнул.
Сигве сказал:
– А я шел проверить подругу Лауры. Как она?
– Все уже лучше. Но стрелять не сможет.
– Ох, – со свистом выдохнул Сигве, он вдруг внимательно посмотрел по сторонам и наклонился к Гаспару. – Меня пугает ваш друг, Рене.
– Что с ним? – Насторожился Гаспар.
– Он пугает меня. Ходит, смотрит…
Сигве рассмеялся и протянул Гаспару коробочку леденцов, перевязанную лентой, которая явно предназначалась Прийе. И тогда он посмотрел в его глаза, бездонные, теплые, уловил легкую печальную полуулыбку. Сердце его до боли сжалось.
– Я поговорю с ним, – мягко пообещал Гаспар.
– Она чуть с ума не сошла от злости? – спросил Адам, устроившись у небольшого моста через речку.
Отвернувшись от Академии, можно было смотреть на еще холодную речку, горы, покоренные мелкой травой и мхом, на журчащие ручейки, бегущие к ледяной воде. Вершины гор прятались в утреннем тумане. Спокойные и грациозные олени шли к воде, не обращая внимания на людей. Мир застыл, точно надвигался не туман, а буря. Адам подумал, что такую картину мог бы написать Стюарт.
Суви села рядом. Она с печалью смотрела на спокойно покачивающиеся ветки дубов. Их шелест успокаивал.
– От отчаяния. – Суви взглянула на Адама и прищурилась, решая, делиться ли откровенным, – а я поймала себя на мысли, что хочу оказаться на ее месте. Я так захотела так же упасть с виверны и больше не учувствовать в соревнованиях. – Суви вздрогнула, – нет, я люблю стрелять, это захватывает дух и дает ощущение силы. Точно ты можешь все! А стрела, сорванная с тетивы это как жизнь, стремительная и полная случайности. Но все эти соревнования…
Суви уткнулась лбом в колени и с силой сжала рукава зеленого твидового пиджака, собирая силы для улыбки. Цветы на ее пиджаке сжались. Тогда Адам сказал:
– Ты разбираешься в травологии. Я даже видел твою статью… поздравляю, кстати!
Суви никак не отреагировала.
– То есть все, что я могу, определенно мой силой? – спустя время тихо спросила Суви. – В моей комнате, когда исполнилось тринадцать, тетя Тильда поставила мебель с цветочным узором, зачаровала обои с листьями. Они шевелятся, когда на улице ветер или поникают, когда на улице дождь… там стоит много цветов … а стены украшают гербарии в рамочке.
Адам пожал плечами, дорисовывая последние штрихи в воображении. Ему так сильно захотелось оказаться в этой комнате, наполненной цветами и запахом луговых трав.
– Почему бы и нет? Зато ты талантлива хоть в чем-то. Так же в тебе есть способность. И ты любишь это, я вижу. А я бы просто хотел идти куда глаза глядят, и может там, по дороге, я найду себя. Кто я? Даже внутри, оболочка, раздираемая ведьмаком и волком.
– Для этого есть слово, от которого ты же и мечтаешь убежать, – заметила Суви, бросив на Адама колкий взгляд.
Суви положила руку на землю и вдруг почувствовала тепло. Это тепло было мощнее тепла от обычных зерен, оно жгло и пульсировало, так быстро, точно сердце колибри. Билось и билось об ладонь ведьмы. Звало, стонало. Просило о помощи.
– Может, отправиться путешествовать и искать затерянные артефакты? – Пожала плечами Суви.
Адам рассмеялся.
– Куда тебе? Мы давно выросли из сказок. Подумай о будущем.
Суви потупила взгляд и смущенно усмехнулась.
– Я же шучу, – нарочито небрежно добавила она.
– Уходи из спорта и читай еще больше книг. Нужно знать, как помочь нам.
– Нам? – Суви сжала землю и, вскоре, рядом с ее пальцами пророс диковинный, святящийся изнутри цветок. Его фиолетово-белые лепестки пахли медом и лесом. Казалось, вот-вот он издаст самые прекрасные звуки, на которые слетятся мотыльки.
– Послушай, – Адам обнял Суви, уткнувшись подбородком в ее плечо. Он глубоко вдохнул запах луговых трав, – ничего нет в наших книгах. Нужно больше!
– Ты даже не заметил этот цветок! Может, ты просто не замечаешь очевидного?
– А ты?
Суви бросила вымученный и восхищенный взгляд на цветок. Он мерно покачивался в своем ритме, точно дышал. Дышал отдельно от всего леса, поляны и гор. Легкие Адама наполнил его запах. Сладкий, тягучий. Ему захотелось кашлять. Завороженный запахом цветка и красотой Суви, Адам произнес на глубоком выдохе:
– Я бы хотел встречаться с тобой.
Суви подняла на него удивленные светло-карие глаза. От возникшей в груди тяжести пересохли губы. Еще никогда так сильно она не хотела откуда-то сбежать. При этом и поступить так с Адамом она не могла.
– Прости, – Адам натянуто улыбнулся, – я не хотел тебя смутить.
– Все… все нормально, – Суви покрылась краской, – просто я не… знаешь, мне нужно подумать.
– Думай, времени у меня много. – Мягко ответил Адам.
Но порой и так много времени оказывается очень мало.
Была ясная ночь. Праздник в честь основания Совета Чародеев в Объединенной Школе Магии Ирландии. Мальчишки и девчонки всех курсов шли по дороге. Спокойный ветер еле разносил их звонкие голоса.
– Да здравствует Верховный Чародей! – кричали они, – наш Верховный Чародей!
До того дня ученики выбирали своего Верховного Чародея в честь дня основания Совета. Обычно ими становились не самые успешные ученики. И тогда выбрали одного из отстающих десятилетних мальчиков, сына профессора.
Адам сидел на высоком троне, что несли на плечах старшекурсники. Светлые волосы закрывали его лицо. Адам и звонко смеялся, и горько плакал. Страх, отвращение к этим людям смешались с радостью от праздника, с восторгом от того, что его заметили. Да, все это не было настоящим, да, они не считали его за достойного. Но вот сейчас, прямо сейчас, его несли на плечах без всякой магии. Он возвышался над ними в короне из старых веток ольхи и падуба. Они называли его своим королем. Адам – король!
А дети смеялись. Смелись над ним. Как не смеялись над другими королями.
Дриады осторожно выглядывали, перешептывались. Их шепот слышен был ветром в листве.
– Наш король!
– Да здравствует Верховный Чародей Адам!
– Король Тьмы!
Испуганного мальчика опустили на лодку, уложенную еловыми ветками и полынью, восковыми свечами. Адаму хотелось выть, вцепившись когтями в лодку. Корона, скатившись, закрыла один глаз. Чудом маленькие веточки не проткнули его. Адам ощутил, как заострились клыки.
– Плыви, волчок!
– Наш Король!
На лодке зажгли свечи. Зачарованный, Адам смотрел на огоньки, вдыхая горький запах полни и хвои.
Поддавшись импульсу, лодка поплыла. Буйные, яркие волны, будто тронутые кистью Айвазовского, несли лодку, качали во все стороны. Свечи не падали, огнь развивал нависшую тьму.
Адам никогда не звал отца и мать, никогда не хотел видеть их рядом, но тогда выкрикивал их имена, рычал из-за всех сил. Так отчаянно, так громко, что пробивал криком бой возникших волн.
Адама пробила дрожь. Тело жгло так, словно волны превратились в сполохи огня. Казалось, глаза вот-вот вырвутся из орбит, а кожу прорвут еще слабые кости. Магия, застряв внутри, скоро бы разорвала его тело.
Холодные руки морской девы схватили ребенка, крепко прижимая к себе. Что случилось дальше, Адам не помнил.
Проснулся Адам в лазарете школы, весь перевязанный бинтами. Адаму стало больно двигаться, больно даже думать. Из открытых окон раздавалось веселое:
– Наш Барон! Наш король победил смерть!
– Вы видели великое представление, волка спасла рыба!
– Верховный Чародей! – отдавалось гулким эхом в сознании.
На пристани острова Туле разбушевался ветер. Волны осторожно бились о скалы, словно стараясь дотянуться до леса, чтобы смыть его. Как и в ту ночь на другом острове. Из сна Адама вырвала режущая боль от своих же острых когтей.
Адам окончательно проснулся, почувствовав, как Давид крепко сжал его запястья. Исцарапанные руки Адама покрыла дрожь, но Давид, прилагавший все силы, чтобы сдерживать оборотня, выглядел спокойным. Впрочем, это было легче, чем сдерживать драконов. Но кто-то должен был заботиться о них. Кто-то должен был заботиться и об Адаме.
Тяжело дыша, Адам открыл глаза. В их беспросветной серости застряли осколки луны. Его взгляд упал на шрамы на руках Давида. Адам рыкнул, отклоняя голову назад.
Только тогда Давид разжал ладони, а потом обнял друга. Обминая вместе с ним и того маленького мальчишку, призрак которого тянул изломанные руки из прошлого, так мечтая коснуться горла взрослого себя.
– Я кричал? – голос был Адама точно не отсюда, а застрял где-то там, за ливнем.
– Выл, рычал… я сначала не понял, что это не в голове…
– Прости. – Боль медленно покидала Адама. А на ее место возвращалась тягучая вина.
Всю дальнейшую ночь шел сильный ливень, и нельзя было разглядеть ничего, что было дальше метра от окна. Но двум испуганным мальчикам это казалось лучшим спасением.
Последняя неделя обучения ознаменовалась экзаменами. Так как учитывалась, в первую очередь, работа во время всего семестра, а экзамены были лишь формальностью, четверокурсники должны были написать контрольную работу.
На контрольной по зельям нужно было описать приготовление десяти любых эликсиров продвинутого уровня и сварить отвар от отравления живым ирисом, подробно записать все действия.
На все давалось два часа. И то большая часть времени уходила на то, чтобы раздавать зерна аконита и перетереть их, а потом помешивать полчаса, не переставая и без магии. Иначе, как заявляла профессор Ульвен, нельзя было понять весь смысл труда.
Суви прекрасно справилась с обеими частями задания. На зелье не вырос даже маленький росточек ириса. Ее солнечная улыбка озарила пасмурный день.
На травологии требовалось совершенно немного: отделить ядовитые цветы и травы от неядовитых, магические от не магических цветов и трав. А потом описать один цветок с особой подробностью: стебель, корень, цветки, особенности и способ сбора, а также цель использования. Суви написала о розмарине: это растение с сине-фиолетовыми цветками следовало собирать на рассвете, так в нем накапливалось больше сока. Его использовали для зелья памяти, и как часть многих подобных зелий, и даже для простой пряности. А еще его очень любили собирать цверги, спускаясь с гор ради них.
Те, кто справился, могли спокойно прогуляться по оранжерее, наблюдая, как остальные курсы сдают практические задания.
Профессор Моен решил, что пока он разгребает горы бумаг, ученики могут походить по Академии. С помощью чар поиска требовалось найти шесть артефактов каждому. Прия все время причитала, что это задание было глупым. И как это было низко для такого интеллектуального и сильного мага, как Рене Моен – дать такое задание. Но Прия взяла свои слова обратно, обнаружив, что к каждому тайнику предлагался клочь в виде использования сложных чар или помощь фамильяров.
Так, проведя экзамены для всех групп четвертого курса, Рене Моен смог успеть выполнить ту бумажную работу, которую откладывал за целый учебный год. Следил за всем Лютик, не терпящий нечетной игры.
К удивлению учеников, профессор Реген решил не проводить контрольную. Вместо этого дети целую ночь смотрели на звезды и слушали легенды о них. Реальные и выдуманные людьми.
– Всегда бы так, – мечтательно сказала Инна.
– Сегодня день рождения Георгины, – мечтательно сообщила Суви, – мама писала об этом в дневнике.
– Это прекрасно, – вздохнула Инна.
Профессор Дюбуа задал всю неделю готовить проект по пройденным темам и сдать его в день контрольной.
Профессор Блэр не смягчила строгость. Она задала описать за полтора часа всех пройденных животных и особенности ухода за ними. Строго контролируя любую попытку сжульничать. Прии поставили высшую оценку автоматом, так как она получила травму, наклонившись так, что потерявшая контроль Мирте чудом избежала столкновения со скалой. Но сама Прия получила рану и упала с виверны.
– Ты такая благородная девочка! – похвалила профессор Блэр.
– Тоже мне, – закатила глаза Инна.
Прия самодовольно приподняла подбородок.
Профессор Селланд вовсе не задал ничего. Он угостил всех чаем и леденцами, а потом, за пять минут до конца пар сообщил, что оценки выставляются за работу по всему году. Суви было нечего бояться.
После Прия потащила Давида в библиотеку.
– Ты не сделал? Если ты не будешь все делать по плану, то не получишь хорошую оценку! Ты подведешь меня, мы работаем в команде, помнишь?
– Не забывал, – отозвался Давид.
Давид бросил злобный взгляд на книгу «Ши и чародеи, трактат о великой магии» Линуса Адельхейда и откинул ее небрежным движением пальцев. За это Прия наградила его еще более злобным взглядом, поправив очки. Казалось, не будь стекол, она бы взорвала Давида одними глазами.
– Если мы не напишем эту исследовательскую работу, я превращу тебя в лягушку!
Давид усмехнулся.
– Жаль, что не сможешь! Чародеи, способные обращаться в животных, слишком давно не рождались.
– Но есть один, как оказалось! – уточнила Прия.
– Вы еще не справились? – более бодрая, чем Давид, Суви села рядом. – О, вы выбрали тему Великой Войны ши и чародеев? Мы с Лаурой тоже хотели, но решили не брать. Инна и Мелисса пишут о сожжениях ведьм. Банально, но всегда есть, что сказать… Мальву Адельхейд как-то сжигали, но она управляла огнем. Думаю, было весело посмотреть на их лица.
Суви весело видела с друзьями, пока к ней не подошел Адам.
– Привет, – смутилась Суви. С того дня они не разговаривали.
– Привет. – Адам протянул Давиду книгу о ши, живущих на островах Южной Америки. – Если нужно будет еще, я найду.
С этими словами Адам ушел, бросив на Суви вполне приветливый взгляд. Но Суви знала, что он смущен и растерян.
– Я не просил ее, – заметил Давид, – но почему бы нам не добавить про Южноамериканских ши? – он подмигнул Прии, не прекращая говорить с Суви, – ты ему ответишь?
Суви выдохнула. Адам ей нравился. И ее к нему тянуло. Но что-то было не так. И Суви не могла понять причину.
– Он не чистокровный, – фыркнула Прия, – ты же из рода Адельхейд, вы все выбираете чистокровных. Даже твоя мама выбрала чистокровного.
– А тетя нет! – с жаром ответила Суви.
– А ты со мной не из-за рода Лунд? Знаешь, может они не Адельхейд… – Давид осекся, виновато взглянув на Суви.
Прия взяла Давида за руку и с нежностью посмотрела на него.
– Как думаешь? – тихо спросила Прия.
Давид покраснел.
Суви резко схватила первую попавшуюся книгу и направилась в отдел о знаменитых чародеях, где стоял Адам. Суви вложила книгу об обрядах горных шаманов десятого века, авторства печально известной Циннии Адельхейд, в руки ошарашенному Адаму.
– Это не правда! – выкрикнула Суви.
– Ладно. – Неуверенно ответил Адам.
Суви приподнялась на мыски и поцеловала Адама. Адам чуть не выронил книгу. Но потом ответил на поцелуй.
– Я согласна, – сообщила Суви и быстро убежала, оставив Адама в полной растерянности.
И все же он улыбнулся, провожая Суви взглядом.
После контрольных профессор Дюбуа собрал четверокурсников в своем кабинете. Столы стояли небольшим полукругом. Для каждого на столе стояли чай из розмарина и печенья с маслом сандалового дерева. Гаспар Дюбуа хотел создать душевную, теплую атмосферу.
– Я вами всеми очень горжусь. Вы уже проделали огромный путь, – профессор взглянул на Суви, а потом обвел взглядом каждого, – даже если вам так не кажется. Впереди трудный год. И я верю, что куратор пятых курсов, профессор Реген, сможет помочь вам справиться. – Голос Гаспара дрогнул, – мне было приятно быть вашим куратором. Да и учить вас. Жаль, через год расстанемся навсегда.
– Мы тоже будем скучать по вам, профессор! – Хором ответили ученики.
Суви распустила за окном прекрасные белые розы. Через открытое окно послышался их сладкий аромат. Гаспар усмехнулся, и подмигнул Суви.
Некоторые ученики кинулись обнимать профессора. За ними последовали и другие. По щекам Гаспара спустились слезы, путаясь в броде.
Лаура застала Прию одну в комнате. Прия сидела, читая учебник, только вот взгляд ее оставался недвижим. Лаура убрала книгу из рук Прии, но она, будто, ничего не заметила.
– Я знаю, что ты делаешь так каждый раз, когда у команды тренировка.
– О чем ты? – Прия напряглась.
– Я слышала, как профессор Кираз говорит, что видела тебя на тренировках. Ты просто подглядываешь, тайно. Будто брошенный ребенок, который смотрит на теплую уютную жизнь другой семьи.
– Как поэтично, – хмыкнула Прия.
Лаура погладила ее по плечу и сочувственно улыбнулась. Вдруг Прия сказала:
– Если бы тебя лишили возможности плавать, морская дева, чтобы ты сделала?
– Думаешь, я не понимаю, что ты чувствуешь? – Лаура замялась, но все же продолжила. – Я не говорила вам, но год назад я могла вылететь из команды. Тогда первый раз после смерти мамы я… я почувствовала себя брошенной. Я, конечно, не следила за другими, но все же вела себя не здорово. Я…
– Мне жаль.
Лаура поджала губы и выдохнула.
– Мне тоже жаль, – сказала Лаура.
Маленькие чародеи всех времен верили в фейри, и что они, танцуя ночью, оставляют круги. И по контору этого круга утром вырастают белые грибы. Адам и Суви подошли именно к такому месту. Они не знали, что рядом, за тисами и холмами, было место, где жили ши.
– Ох, – выдохнула Суви.
У терновника росли кусты бузины и яркие фиалки, тимьян, колокольчики и примула. Солнце освещало поляну, путаясь в цветах и ветках.
– Я же говорил, – сказал Адам, – я знаю волшебное место. Но нам придется подождать.
Суви присела на траву. Фиалки мягко обняли ее руку. Адам сел рядом, с улыбкой смотря на Суви.
– И чего мы ждем?
Адам пожал плечами.
– Воплощения сказки, – просто ответил Адам.
Суви вскинула брови.
– Что, к нам прилетят феи? – Сквозь смех спросила Суви.
Но прилетели не феи. Отделяясь от холмов, вышли маленькие, сантиметров двадцать, существа с золотыми глазами. Они были точно высечены из камня и, казалось, будут неуклюже двигаться. Но, весело шумя, они ловко побежали к цветам и начали их собирать, совершенно не обращая внимание на чародеев.
– Толли? – Усмехнулась Суви. – Необычное первое свидание, ходить, смотреть на троллей.
Адам взял ее за руку и, наклонившись, поцеловал. В его серых глазах горел подозрительный огонек. Суви улыбнулась сквозь поцелуй и рассмеялась.
Закончив собирать цветы, тролли ушли, забрав свой смех, и оставив без него в душе Суви невероятную пустоту.
– Тролли живут с ши, чародеям не показываются. Я, возможно, единственный чародей, находивший их в копне листьев… Они безобидные, а из цветов варят себе сидр.
– А ты видел, как они это делают?
Адам кивнул. Суви представила, как маленький Адам сидит в окружении крохотных троллей и смотрит, как они из цветов варят напиток. По ее душе растеклось тепло, вырываясь наружу улыбкой.
– Ни чародеи, ни ши не принимают меня. А они приняли, если так можно сказать…
– Значит, ты волшебный, Адам. – Серьезно заключила Суви.
Лицо Адама стало розовым. Он опустил взгляд.
Быстро стемнело. Адам лег на траву, и Суви разместила рядом. Они смотрели на усыпанное звездами небо, когда размером с яблоко, близко к их головам, не поплыли синеватые звезды, выплывшие из терновника. От них веяло теплом и прохладой.
Суви глубоко вздохнула. Адам взял ее за руку и прошептал:
– Дождались.
– Этого стоило ждать, – на выдохе сказала Суви.
Огоньки кружились над ними, задерживались над головами. Суви казалось, что она слышит тонкий, точно хрустальный смех. Не выдержав, она засмеялась вместе с ними. Адам лежал, смотря, как она смеется, окруженная сотней огней. И это было самое красиво, что он когда-либо видел.
Глава 10. Когда расцветают гвоздики в лесах
1777 год.
Кустарники, полные ягод, и ручей, огибающий туманную рощу, пробуждались от сна. Холодный ветер с неумолимой силой разносил истории о дальних берегах, бушующем море, где он только что побывал. Он так хотел рассказать, вот только не мог, затихая в перипетии тумана.
Воздух наполнил свежий запах диких роз.
Солнце вставало, окрашивая поле и березовую рощу в медно-рыжий, точно на них застыла давно пролитая кровь.
Хёнд Адельхейд наклонился над мальчиком, которому только исполнилось девятнадцать. Хёнд смотрел в его пронзительные, болотного цвета глаза, и что-то надрывалась от осознания правды. Только вот глаза эти и были болотом: глубоким, затаскивающим в себя и губящим, трясиной. В этих глазах уже потонуло заживо сотня оборотней.
Хилюр улыбнулся ему, надломлено и искренне. Почему-то он был счастлив, сейчас, смотря на Хёнда в утреннем тумане, зная о его планах, и слушая тревожный шелест травы, наслаждаясь ее пробуждением. И тогда он почувствовал, как руки Хёнда, коснувшиеся его лица, дрогнули и похолодели. Хилюр хотел призвать цветы, вырастить их, но запястья крепко сжали тугие серые бусинки. Магия больше не была подвластна ему.
– Разреши, – тихо произнес Хилюр, – последний раз, хоть один… один цветочек, – голос его, мягкий, еле окрепший, переполнился подступающими слезами.
– Не могу. – С трудом ответил Хёнд, чувствуя на себе тяжелый взгляд.
Наступила минута, в которой не было слышно кузнечиков и сверчков, проснувшихся птиц. И даже деревья притихли.
– Мой папа, – вдруг сказал Хилюр, – как-то сказал, что защитит меня от мира: от невзгод, от зла, от моего проклятия. Он сказал… сказал… ска-азал… – Хилюр заплакал и рассмеялся, глаза-болота обратились в море. – Мне холодно, папа…
– Замолчи, – Хёнд хотел сказать это резко, но вышла жалобная мольба.
Хёнд дотронулся пальцами до холодного лба Хилюра, и запел, тихо, мерно, чуть покачиваясь, баюкая юного чародея в своих руках.
– Спи, засыпай, засыпай ведьмак в последний раз.
Хилюр выдохнул и закрыл глаза. Слабость наполнила его хрупкое тело. На измученном эмоциями лице отразился покой. Плотно сжатые губы дрогнули в улыбке, разгладилась привычная складка между бровями, которой он пошел в отца. Веснушки казались золотом в лучах утреннего солнца. Этим туманным, холодным утром не было ничего прекраснее.
