Читать книгу: «Сон в летнюю ночь для идеальной пары. Роман», страница 4
После блестящего окончания математического факультета Леднева получила распределение в общеобразовательную школу, и ее личная жизнь совсем зачахла. В школе работали одни женщины, а кроме работы она мало где бывала. Евгения смело утверждала, что отсутствие возможности познакомиться с мужчиной совсем не тяготит ее, и тешила себя мыслью, что посвятила жизнь чужим детям, сомневаясь, что когда-либо рискнет завести своих собственных.
В двадцать восемь лет Евгения Юрьевна Леднева имела любимую работу, репутацию безнадежной старой девы и холодный, трезвый взгляд на жизнь. Она убеждала себя, что это – как раз то, к чему она стремилась все эти годы, но по вечерам было так тоскливо и одиноко, что Женя была готова коротать их даже с пожилой, но милой соседкой, которая пекла чудесные пироги и обладала исключительным умением слушать.
Журавский не мог объяснить, почему его так тронула эта история. Может быть, потому, что в отличие от семьи Евгении, в его семье всегда царило тепло, а родители очень любили друг друга. А, может быть, из-за данного им однажды обещания не бросать на произвол судьбы беременных девиц? Слава Богу, это обещание ему еще ни разу не приходилось выполнять, но… Если бы у Жени был от него ребенок – он бы ни за что ее не оставил!
Ха! Вот это номер! Они едва знакомы, а он уже о детях думает! Да она его и на пушечный выстрел не подпустила, какие там дети? Впрочем, девушка она действительно необычная. Как будто, не из нашего времени, «тургеневская»… Нет, не совсем: умна, образованна, обаятельна, но уж больно остра на язык, себя в обиду не даст! Как ловко провела его с «бутафорским» днем рождения! Эдуард усмехнулся: логика у нее явно не женская.
На легкомысленных девиц Журавский уже насмотрелся: большинство его подружек не могли отличить Рембрандта от Ремарка, к тому же все они были до банальности доступны. А Евгения, она – будто снежная королева, которая заковала себя в ледяной панцирь с начертанным для надежности девизом: «Держитесь от меня подальше!» На самом же деле, когда она смеялась, через ее зеленые глаза на этот мир смотрел настоящий, живой и теплокровный человечек.
Эдуарду понравилось растапливать ледышки в ее изумрудах, вот только… Черт, как он поторопился! «Должно быть, я показался ей грубым мужланом со своей прогрессивностью!» – внезапно расстроился он, и просьба тети Маши попросить у Жени прощения прочно засела у него в голове.
Розовый букет был припасен заранее. Все утро Эдуард делал вид, что чистит в прихожей ботинки, но едва хлопнула соседская дверь, он пулей вылетел из квартиры, не забыв прихватить цветы.
– Женя! То есть… Евгения Юрьевна!
Она оглянулась и увидела Журавского… в коленопреклоненной позе.
– Простите мне вчерашнее сумасшествие, – скороговоркой произнес он, протягивая ей розы. – Я сделал это под влиянием минутного помрачнения разума, больше это не повторится!
– И долго Вы речь учили? – хмыкнула Евгения, гадая о причинах таких перемен.
– Я вел себя, как идиот, – поспешил добавить Журавский. – Не сердитесь, пожалуйста!
Заметив легкую припухлость его левой щеки, Женя вдруг испытала угрызения совести.
– Ладно уж! Вставай, кающийся грешник!
– Мы снова на «ты»? – обрадовался он и вручил ей букет.
Леднева улыбнулась:
– Только если будешь хорошо себя вести, – поставила она непременное условие. – А теперь мне пора на работу, я не люблю опаздывать.
– Я сегодня никуда не тороплюсь, можно тебя проводить?
Эдуард спросил об этом, не особо надеясь на положительный результат, но она согласилась.
Несколько дней они встречались в подъезде или на улице, перекидываясь словечком о его новой статье или ее учебной программе на следующий год, и разбегались по своим делам. Эдуард искал способ провести с Женей хоть немного свободного времени, но театральный сезон еще не начался, а его приглашения в кино и ресторан она вежливо отклоняла.
– Может быть, позовешь меня в гости? – полюбопытствовал он как-то, прощаясь с ней на лестничной площадке. Почему-то ему очень не хотелось ее отпускать…
– Еще чего! – фыркнула Леднева. – Буйных гостей с меня достаточно!
Журавский хотел было возразить, но сдержался.
– Но ведь где-то тебя можно застать, если не дома?
– Конечно. Например, на работе, – рассмеялась она.
С досады он чуть не хлопнул ладонью по перилам лестницы. Ситуация застопорилась.
Следующая ночь оказалась бессонной. Так и не сумев выбросить мысли о Евгении из головы, Эдуард до утра просчитывал варианты развития событий. Когда звезды потускнели, и стало светать, он понял, что все пути сходятся в одну точку. У задачки было только одно решение, и оно было рискованным.
Утром, появившись в редакции небритым и с синяками под глазами, он изложил коллегам свои соображения и услышал от друзей, что он «законченный псих», «объелся белены» и «губит свою карьеру». Единственный, кто отнесся к решению Журавского с одобрением и энтузиазмом, был главный редактор, да и тот сделал это из корыстных побуждений. Подобный поворот событий на целый год избавлял его от основного конкурента, настырного и талантливого.
– Это может быть даже интересно, – не скрывая довольной улыбки, главный редактор дружески похлопал молодого сотрудника по плечу. – Назовем это, скажем… журналистским экспериментом. А если надоест – возвращайтесь. Да! И статьи привозите! Надеюсь, что сотрудничать с нами как внештатный корреспондент Вы не откажетесь?
Одним словом, Эдуард Андреевич Журавский сделал то, чего сам от себя никак не ожидал: он уволился.
Власта Эрастовна, директор школы, в которой преподавала Евгения Юрьевна Леднева, гостеприимно проводила нового учителя литературы в свой кабинет и занялась его документами. Она была учителем старой, еще «сталинской» закалки, и считала тщательные проверки вновь поступающих на работу строгой необходимостью. В свои без малого шестьдесят лет Власта Эрастовна не видела причин для изменения давно укоренившихся привычек.
– У Вас имеется педагогический опыт? – задала директриса профессиональный вопрос и подняла глаза на Эдуарда Журавского.
– Да, – не смутившись, ответил он. – После службы в армии я некоторое время работал учителем в сельской школе.
Это было истинной правдой. «Мама болела», – с тоской вспомнил Эдуард нелегкий период своей жизни. В его родном поселке всегда были рады специалистам из города, но, как только семейные обстоятельства позволили ему уехать, Журавский вернулся во Владивосток.
Власта Эрастовна с сомнением покачала головой:
– Никак не пойму Ваших мотивов. «Комсомольская правда»… и вдруг – учитель литературы? Мы, конечно, находимся не в тех обстоятельствах, чтобы привередничать: преподаватель нам нужен, как воздух, и все же…
– Видите ли, Власта Эрастовна, – Журавский откашлялся, придумывая на ходу правдоподобную версию. – У меня, так сказать, творческий кризис. Живое, непосредственное общение с детьми и педагогами поможет мне… В общем, я пишу книгу, и мне нужно прожить часть истории, чтобы сделать ее… ну, реальнее, что ли.
Власта Эрастовна забеспокоилась.
– Надеюсь, что все написанное Вами о нашей школе будет иметь положительную окраску? Мне не хотелось бы иметь под боком бомбу замедленного действия, да и всевозможных проверок я уже натерпелась!
– Что Вы, что Вы, – замахал руками новый филолог, стараясь убедить ее в своей лояльности. – Это будет повесть о благородном труде советского педагога, об образцовой пионерской дружине… Да и номер школы я изменить могу!
– Зачем же менять, если напишете только хорошее? – Власта Эрастовна подарила ему официальную улыбку. – Ладно, не буду мешать Вашим творческим планам. Добро пожаловать в наш коллектив!
Она приподнялась и крепко пожала ему руку.
– Спасибо, – Журавский тоже встал и, переступив с ноги на ногу, не удержался от вопроса. – А в каких классах преподает Евгения Юрьевна?
Директриса вмиг насторожилась. Ее глаза, спрятанные за очками, сузились до щелочек.
– Леднева? А Вы кем ей приходитесь?
– Мы живем в одном доме, – просто объяснил Эдуард.
– Надеюсь, не в одной квартире? – церемонно поджала тонкие губы Власта Эрастовна и строго предупредила новичка. – Имейте в виду: я не приветствую среди учителей своей школы служебных романов!
«Как будто я собираюсь спрашивать у кого-то разрешения», – посмеиваясь про себя, хмыкнул Журавский и попрощался со своей новой начальницей.
Конец августа выдался по-приморски жарким, поэтому в аэропорту стояла невыносимая духота. Самолет опаздывал, и Валентин Сергеевич Лучинский в который раз взглянул на часы, сравнивая их показания с табло, где недавно открылась строчка с рейсом «Москва – Владивосток». Он встречал жену и дочек, которые возвращались после каникул, проведенных на Украине, в гостях у его тещи. Сам капитан уже неделю, как прибыл из морей, и одиночество в родном доме казалось ему неестественным.
Наконец, объявили прибытие рейса, в зал ввалилась толпа пассажиров только что приземлившегося самолета, и все четыре его девочки одновременно очутились в объятиях главы семьи.
– Ну, как Украина? Как себя чувствует бабушка? В Москве с пересадкой проблем не было? – забросал он их вопросами.
– Украина на месте.
– Бабушка здорова.
– Киевский рейс задержали, поэтому полдня мы в аэропорту провели.
Капитан Лучинский обвел взглядом свое семейство: ну, вот теперь он чувствовал себя по-настоящему дома. Как здорово, что главные в жизни ценности остаются неизменными!
Впрочем, нет, девочки изменились. Оленька загорела и приобрела «украинский» румянец, двойняшки подросли, а Лиза… Лиза и вообще невестой стала! Пятнадцать лет… Ох, как быстро взрослеют дочери!
Загрузив багаж в машину, Валентин Сергеевич открыл переднюю дверцу для супруги и сел за руль. Девчонки расположились на заднем сидении.
– Вам удобно? – побеспокоилась Ольга Михайловна, наблюдая за возней дочерей, которые никак не могли поделить места у окна. – Валя! Может быть пора купить машину побольше? Что ты думаешь о микроавтобусе?
– Не вижу смысла, – пошутил Лучинский. – Все равно их скоро замуж выдавать!
– Валентин! – одернула его жена.
Лиза и Аня дружно прыснули.
– Вот еще! – поджала губы Катерина. – От меня вы так быстро не избавитесь. Мне всего девять лет, или вы забыли об этом?
Лиза неожиданно поддержала сестру:
– Да, пап, мы пока не торопимся! Подходящих кандидатур на горизонте еще не обнаружилось.
– Странно, – пожал плечами Валентин Сергеевич, лукаво поглядывая в зеркало заднего вида. – А я вот знаю двоих: целую неделю пороги в нашем доме обивают! Догадайтесь, кто просил вам привет передать?
– Олег и Саша, – хором пропели девочки.
Легковушка остановилась у подъезда, и пассажиры еще не успели выйти на улицу, как с футбольной площадки донесся крик: «Лиза!» От всевидящего ока Ольги Михайловны не укрылось, что первыми на зов обернулись двойняшки, в глазах которых мелькнула девичья влюбленность, а потом – Лиза, с повседневно-приветливой улыбкой на лице.
Пространство двора было преодолено в несколько прыжков, и двое загорелых парней поприветствовали Лучинских:
– Здравствуйте, с приездом!
– Хо-хо! Сантиметров десять-пятнадцать! – оценила Лиза прибавку друзей в росте, теперь она едва доставала Сашке до уха. – В Приморье шли грибные дожди?
Олег весело кивнул и остановил свой взгляд на Ане.
– Малышки тоже выросли! – поддразнил он голубоглазую девчонку и протянул руку к ее чемодану. – Давай, помогу?
Анютка обиженно надулась:
– Я не малышка, мне уже девять лет!
– Ладно, не сердись, – примирительно проговорил он, принимая из ее рук багаж. – Кстати, мне вчера книги пришли, которые мы по почте заказывали, помнишь? «Большая биологическая энциклопедия», первые три тома. Если не очень устала – могу показать.
Глаза Анютки загорелись.
– Ни капельки я не устала, идем скорей!
Махнув родителям, ребята исчезли в подъезде, увлеченно обсуждая новости прошедшего лета.
Сашка неотрывно смотрел на Лизу.
– Ты тоже изменилась… – тихо произнес он.
Волнение в его голосе почувствовали все, кроме девушки, которая являлась причиной этого волнения. Валентин Сергеевич кашлянул и, взяв супругу под локоть, увлек ее к подъезду. Катя не сдвинулась с места.
– И что же во мне нового? – задорно прищурилась Лиза и вдруг с притворным ужасом дотронулась до верхней губы. – Неужели у меня появились усы, как у тебя и Олега?
Рот Сашки расплылся в улыбке.
– Нет, конечно, но ты стала… – он запнулся, – совсем взрослой!
– Так ведь и ты не помолодел! – хихикнула она. – Ну, что, старичок, пойдем, постреляем из рогаток?
И парочка рассмеялась к неудовольствию Кати, которая продолжала стоять рядом.
– Саша, а ты купался этим летом? – попробовала она обратить на себя внимание парня.
– Не помню… – машинально бросил Задорин, едва ли вникнув в суть вопроса. Он провел все лето на море, но сейчас это не имело никакого значения, ведь Лиза вернулась!
Тут же забыв про Катю, старшая сестра и Сашка подхватили дорожную сумку за ручки и отправились вслед за родителями. Девочка огляделась вокруг. «Даже вещей не осталось!» – ворчливо подумала она и с пустыми руками поплелась домой.
Лифт опять не работал, а двумя этажами выше раздался новый взрыв смеха: Лиза демонстрировала Сашке свои познания в украинском языке, дурачась и коверкая слова.
– Да ты, оказывается, хохлушка! – раздался голос Задорина.
Топот двух пар ног доказывал, что последнюю часть пути парочка проделала бегом.
– Я тоже! – почти крикнула Катя, в отчаянии глядя наверх. – Только тебе до меня, кажется, нет никакого дела!
Валентин Сергеевич растянулся в спальне поперек кровати и, делая вид, что читает, украдкой наблюдал за женой. Почему-то она не торопилась к нему присоединиться. Дождавшись, пока впитается крем на лице, Ольга Михайловна сделала легкий массаж коже вокруг глаз, а потом задумчиво уставилась на свое отражение в зеркале.
– Оля, – позвал ее муж. – Что-то случилось?
– А? – вздрогнула она.
Он повторил вопрос, Ольга кивнула и присела на постель рядом с ним.
– Валентин, я давно хотела сказать, что тебе не стоит подначивать девочек по поводу Олега и Саши. По правде говоря, меня очень беспокоят их отношения.
Лучинский отложил книгу и после секундного размышления пожал плечами.
– А что в этом особенного? Дети дружат.
– Валя, у тебя все в порядке с математикой? Мальчиков ведь только двое, а дочерей у нас три!
Она встала и взволнованно заходила по комнате:
– Аня просто бредит Олегом, который бегает к нам каждый день из-за нашей старшей дочери. Катя молчит, но уже третий год вздыхает по Сашке. Саша не видит никого, кроме Лизы, а Лиза… Уж я и не знаю, кто ей нужен?
Валентин Сергеевич потер переносицу.
– Просто «Дом, который построил Джек» получается!
– Валя, да будь же серьезнее! – всплеснула руками Ольга Михайловна. – Может быть, стоит поговорить с Лизой, чтобы не морочила мальчишкам головы? Иногда мне кажется, что младшие девочки взрослеют быстрее нее…
Супруг поморщился.
– Оленька, ты сгущаешь краски! Дети сами во всем разберутся! – он перекатился на спину и, поймав жену за полу халата, снова усадил рядом. – Думается мне, что по поводу Ани ты волнуешься совершенно напрасно. Ты видела, как Олег ее опекает? Сколько книг по медицине он перетаскал для нее из дома? И все потому, что наша дочь изъявила желание стать врачом! Да они часами могут спорить из-за какого-нибудь мускула или средства от облысения.
Ольга улыбнулась: муж говорил правду.
– Но Катя…
– Тут уж мы ничего не можем поделать, дорогая! Жизнь покажет, кто кому больше нужен, – Валентин Сергеевич вздохнул. – Наша Лиза как раз в том возрасте, когда в голове гуляет ветер. К сожалению, вмешательство родителей тут неуместно. Наберись терпения – придет и к Лизе любовь…
– … и тогда Катя будет очень несчастна! – закончила фразу Ольга Михайловна. – А мне бы так хотелось уберечь дочерей от переживаний!
Капитан Лучинский привлек к себе любимую жену и философски заметил:
– Это утопия, Оленька! Никто не может уберечь человека от любви.
В лаборантской кабинета математики было шумно и тесно. Евгения Юрьевна одним взглядом окинула собственные владения и подопечных, которые толпились вокруг в ожидании информации и учебников за девятый класс.
9 «В». За лето выросли, загорели… Совсем взрослые! После окончания восьмилетки класс немного поредел: кто-то ушел в училище, кто-то в лицей. Вот только от Лихаманова отделаться не удалось! Леднева поморщилась. Стараниями мамы несчастного Гришку запихнули в старшие классы, и сейчас этот образец незаслуженно попранной свободы с тоской взирал в сторону окна, где на воле резвились воробьи и дошколята.
Все остальное осталось неизменным: Белянская продолжала играть в королеву класса, Золотов – в плейбоя, троица Лучинская – Задорин – Клементьев, как обычно, держалась особняком. Снежана, радуясь возможности побыть в центре внимания после перерыва каникул, вызвалась раздавать учебники, и к ней сразу же выстроилась очередь. Артем купался в лучах девчачьих взглядов, направленных в вырез его расстегнутой на три пуговицы рубашки, которая, как бы невзначай, демонстрировала появившуюся за лето растительность на его груди. Лиза и Сашка, оседлав парту, играли в крестики-нолики за спиной Олега. Жизнь входила в привычное русло учебного года.
Да! В 9 «В» трое новеньких: два мальчика и девочка. Евгения Юрьевна поискала их глазами и поняла, что за новенькую она волновалась напрасно. Галя Архипова, стройная невыразительная девушка, похоже, быстро вписалась в свиту Снежаны и даже помогала ей с учебниками. Леднева немного удивилась переменам, произошедшим в ее внешности за последние полчаса: когда новенькая появилась в классе, ее волосы натурального светлого цвета были просто убраны в хвост, а сейчас – зачесаны набок, как у Белянской, и глаза успела подвести! Евгения Юрьевна хмыкнула: ну и чутье у этой Гали! Десяти минут хватило девчонке, чтобы сообразить, с кем надо дружить.
Кто там у нас еще? Гордеев, Виктор, по документам, вроде бы, отличник. Ну, это еще проверить надо, не «дутые» ли у него оценки? Кажется, в учительской говорили, что он кем-то приходится нашей директрисе, и Власта Эрастовна, конечно же, не оставит мальчика без присмотра. Но к чему предвзятость? Пока что он ведет себя совершенно нормально: руки сложены на груди, спокоен, серьезные внимательные глаза серо-стального цвета изучают новых одноклассников, взгляд пристальный… слишком пристальный. Евгения поежилась, поймав у себя странное ощущение: как будто, парень наперед просчитывает шахматную партию! Интересно, что он за фрукт?
А вот с другим парнишкой все более или менее ясно: хохмач и оболтус! Фамилия Фролов, зовут Тимур, ну и сочетание! Несмотря на имя – типичный цыганенок: живая мимика, жаркие карие глаза, лихие кудри (надо бы заставить его подстричься!). Короче говоря, держитесь, девочки!
«О чем это я?» – строго одернула себя Леднева и решила, что настало время для напутственной речи.
– У меня для вас две хорошие новости, – провозгласила она, и гомон в лаборантской сразу утих. – Одна – от меня, другая – от министерства образования. С какой начать?
– Начните с начальства, – лениво посоветовал Золотов.
Евгения Юрьевна кивнула:
– В этом учебном году, в порядке эксперимента, решено отменить школьную форму. Но! – повысила она голос, стараясь перекрыть восторженные вопли своих учеников. – Это совсем не значит, что Лихаманов может приходить в школу в джинсах, которые порвал прошлой весной на субботнике, а Белянская – в декольтированном платье. Будем уважать эстетические чувства друг друга! Второе: послезавтра, 1 сентября, я разрешаю вам выбирать соседей по парте по своему усмотрению, больше я в этот вопрос не вмешиваюсь, – Леднева вздохнула, будто заранее жалея об утрате некоторых полномочий, но, улыбнувшись, продолжила. – Вы же теперь старшеклассники, с чем я вас и поздравляю!
Пока народ делился впечатлениями от услышанного и прикидывал, кто с кем сядет за парту, Евгения Юрьевна представила троих новичков. К Гале и Гордееву интерес вяло проявили и тут же утратили, но белозубая улыбка Тимура вызвала бурные эмоции. Казалось, все только ждали разрешения бросить пару реплик в адрес колоритного одноклассника.
– Ничего себе «Фролов», – хмыкнул Артем, намекая на цыганскую внешность новичка. – Тебя в роддоме не перепутали?
– А Тимуром назвали в честь кровожадного восточного князя? Или твои родители – поклонники творчества Аркадия Гайдара? – добродушно поинтересовался Сашка.
Фролов ничуть не обиделся.
– Гайдара не читал, а вот моя бабушка по материнской линии была поклонницей цыганского барона, который бросил ради нее свой табор и до сих пор живет в городе.
Смешливые дьяволята, плясавшие в зрачках Тимура, так и не позволили понять, правду он говорит или бессовестно сочиняет. Фролов обвел взглядом присутствующих, проверяя эффект от своих слов. Парни усмехались, глаза девчонок заблестели немного ярче. Эффект Фролову понравился, и он даже рискнул подмигнуть чуть полноватой симпатичной брюнетке, которая тут же запылала румянцем на круглом лице.
Этот цирк быстро наскучил Евгении Юрьевне, и она прервала представление:
– Кстати, у вас теперь будет новая учительница по литературе. Я ее пока не видела, но совершенно уверена, что этот предмет у вас никто не отменял. Знаю, как противно вы можете вести себя с незнакомым преподавателем, поэтому прошу всех проявить сострадание к ее женским нервам и не испытывать их на прочность.
– А что случилось с Тамарой Николаевной? – поспешила задать вопрос Варя Ракититна, щеки которой все еще алели после адресованной ей улыбки Фролова. – Она уволилась?
– Не совсем, – Евгения Юрьевна замялась и вдруг сама покраснела: при обсуждении некоторых вопросов она чувствовала себя, как смущенная девочка. – Тамара Николаевна ушла в декрет, скоро у нее родится ребенок.
Проповедь классной руководительницы давно была закончена, и большинство ребят, получив книги, расходилось по домам. В лаборантской остались только те, кто не лез в очередь за учебниками, а предпочел подождать, пока схлынет основная волна. Пока Сашка с Олегом деловито делили по двум рюкзакам три комплекта учебников, внимание Лизы привлек ехидный голос Снежаны:
– Извини, Гордеев, но это – твоя алгебра! Других не осталось!
– Не осталось, – эхом повторила Галя Архипова, копируя интонации новой подруги, и также как она, уперлась кулаками в бока.
Виктор задумчиво покрутил в руках алгебру за 9 класс, которая, судя по отвратительному состоянию, побывала в собственности десятка варваров из раннего средневековья.
– Она не может быть моей, – уверенно произнес он. – В ней не хватает половины листов, а я не привык делать дела наполовину.
– Ну, если ты такая цельная личность, – раздраженно фыркнула Снежана, – то отправляйся в библиотеку и поменяй учебник сам! Посмотрим, что тебе на это скажут.
– Не вопрос, – легко согласился Гордеев, и по его тону стало ясно, что он решал проблемы и посложнее. – На каком этаже школы библиотека?
От такого напора Белянская немного опешила, потом сузила подведенные глаза и хохотнула:
– Понятия не имею! Неужели я похожа на тех, кто просиживает там штаны? Я предпочитаю парикмахерскую…
– И это, безусловно, тебе идет! – закончил за нее Виктор.
Лиза тихо прыснула от смеха, а Снежана на секунду задумалась: комплимент ей сделали или наоборот? Решив, что разбираться в этом – выше ее достоинства, Белянская удалилась, увлекая за собой свою фрейлину.
Лизе вдруг захотелось помочь новому однокласснику, она приветливо улыбнулась и сделала шаг навстречу.
– Библиотека у нас на втором этаже, кабинет 207. Хочешь, покажу, как туда добраться?
Гордеев обернулся, и стальные глаза с высоты его роста нырнули в серебристые. Лиза вопросительно смотрела на собеседника, но Виктор почему-то не сразу нашелся с ответом.
– Спасибо, – улыбка, наконец, заиграла на его тонко очерченных губах, – теперь я и сам найду.
Чуть выше воротника его белой рубашки, как раз на уровне Лизиных глаз, равномерно подрагивала голубая жилка. Упрямый подбородок, нос с горбинкой. Интересный парень…
Он не уходил, и Лучинская вежливо продолжила беседу:
– Неласково у нас встречают новеньких, да?
– Да, в общем-то, везде так.
Не зная, что сказать дальше, Виктор замолчал. Мысли не слушались, остроумные фразы заблудились в пути. В кончики пальцев вонзились острые иголочки электрических искорок… Что, черт возьми, с ним происходит?
– Лиза, мы готовы. Ты идешь? – громко поинтересовался Задорин, забрасывая свой рюкзак на плечо.
– Я знакомлюсь, – сообщила Лиза и тут же вспомнила. – Ой, я – Лиза, а это Олег и Саша, – пусть с опозданием, но представила она себя и своих друзей.
– Виктор, – коротко отрекомендовался Гордеев, пожимая протянутую руку Клементьева.
Сашка от рукопожатия воздержался и, нервно переступив с ноги на ногу, потянул Лизу за рукав:
– Давайте закругляться с разговорами! Мне отец привез видеозапись последнего Гран-При «Формулы-1», жутко хочется посмотреть, кто победил в гонке. К тому же на 46-й минуте столкнутся две машины…
– Кто? – озабоченно переспросил Олег.
Задорин пожал плечами:
– Да не знаю я! Смотреть будем – все поймем.
Гран-При Лизу не заинтриговало, и она неожиданно сменила тему:
– Витя, а с кем ты сядешь за парту?
Сашка резко поднял глаза, сердце споткнулось и ухнуло вниз. Какая разница, кто будет соседом этого высокомерного придурка? Какое им вообще до него дело?
Гордеев развел руками:
– Нет идей. Наверное, один. Я думал, что Тимур составит мне компанию, но у него, похоже, другие планы.
Все четверо оглянулись на Фролова. Подперев плечом стену, Тимур водил ладонью над головой и что-то самозабвенно врал Варе про звезды над ночным табором. Варя завороженно смотрела на небо-потолок, ее скулы украшал милый румянец.
Лиза понимающе кивнула:
– А знаешь, что? У нас ведь на троих две парты! Одно место уже два года пустует…
«Нет!» – чуть не вырвалось у Задорина. На секунду ему показалось, что Лиза предлагает новичку его, Сашкино место.
Олег ухватил суть идеи гораздо точнее:
– Моя сестренка относится к числу добрых самаритян, – улыбнулся он стараниям Лизы преобразить мир к лучшему, – но, в принципе, я не против. Будем соседями?
– Будем, – легко согласился Гордеев.
Сашка круто развернулся и, не попрощавшись, направился к выходу. Олег хлопнул нового соседа по плечу и побежал догонять друга.
– Увидимся, – бросил он напоследок. – Лиза, догоняй!
Лучинская подхватила сумочку, но Виктор удержал ее вопросом:
– А ты и вправду учишься в одном классе с братом?
– Даже с двумя, – рассмеялась она.
– Поэтому они тебя так ревнуют?
Ее брови взлетели вверх. Неужели он думает, что имеет право спрашивать ее об этом? Лиза лукаво прищурила глаза и, покидая класс, заодно ушла и от ответа:
– До свидания!
Первое сентября не похоже на все остальные дни учебного года. Это – новости, это – знакомство, это – начало. Уроки сокращенные, задания – чисто символические, и даже Евгения Юрьевна в этом году решила соблюсти традиции: первым уроком был урок Мира, а не математики.
Звонок со второй перемены уже прозвенел, но учительница литературы так и не появилась. 9 «В», также соблюдая традиции, ничуть не напоминал класс из института благородных девиц. Стоя на парте, Золотов изображал прыжок с парашютом, который он якобы совершил на каникулах. Снежана, Галя и другие девчонки сопровождали его «полет» искусственным «ветром», созданным дневниками и тетрадями.
– М-да, детский сад какой-то, – озадаченно протянул Гордеев, оглушенный хохотом и воплями.
– Ага, – беззаботным тоном отозвался Олег, не отрывая взгляда от журнала «Формула-1». – Я бы даже сказал «сумасшедший дом». Впрочем, нет: здесь забавнее.
Гордеев усмехнулся, среди присутствующих он чувствовал себя единственным взрослым человеком. Сидящий впереди Задорин увлеченно распиливал ластик Лизы Лучинской, которая со смехом лупила его гнущейся пластмассовой линейкой.
– Послушай, Олег! – Виктор рискнул снова отвлечь соседа от чтения. – А вы трое и вправду родственники?
Вопрос мучил Гордеева уже два дня, возможно, от этого его голос прозвучал чуть более взволнованно, чем хотелось бы. Клементьев с интересом посмотрел на нового одноклассника и отложил журнал.
С того памятного вечера, когда Сашка почти признался Лизе в любви, Олег называл ее не иначе как «сестренка». Обращение придавало отношениям озорства и демонстрировало другу отсутствие притязаний в адрес девушки. Как бы все это доходчиво объяснить новенькому?
– Формально – нет, – осторожно подбирая слова, проговорил Клементьев. – Но мы уже так давно дружим, что можно смело считать нас родней.
Рассуждения Олега о кровных узах были прерваны появлением в классе незнакомца. Высокий мужчина в джинсах и клетчатой рубашке вошел в кабинет и уверенной пружинистой походкой направился сразу же к учительскому столу.
– Вы что-нибудь потеряли? – вежливо осведомилась Снежана, пустив в ход все свое приторное обаяние. – Или что-нибудь ищете?
Незнакомец улыбнулся одним уголком рта и задал вопрос:
– Это 9 «В», класс Евгении Юрьевны Ледневой? – и, получив утвердительный ответ, довольно кивнул. – Значит, я уже нашел.
Разговоры постепенно стихли, а Золотов, уже успевший приземлиться на грешную землю на своем воображаемом парашюте, громко предположил:
– Вы, наверное, пришли прочитать нам лекцию о вреде алкоголя или курения? В прошлом году у нас побывал Ваш коллега. Рассказывал такие ужасы, что мы всем классом бросили курить! – съязвил он, демонстративно поигрывая новенькой блестящей зажигалкой. – А вообще-то, у нас по расписанию должна быть литература!
– Ничего не имею против расписания! – заверил всех «пришелец». – О вреде курения мы поговорим позже, а сейчас я расскажу вам о тех литературных произведениях, которые мы будем изучать в этом году. Дело в том, что я – ваш новый преподаватель, и зовут меня Эдуард Андреевич.
Не по-осеннему резвая муха пролетела над головами школьников, и ее полет был единственным звуком, нарушившим удивленную тишину 9 «В». Первым опомнился Лихаманов:
– Да-а, этот в декрет не уйдет! – подвел он итоги со свойственной ему прямотой.
– И с женскими нервишками, похоже, проблем не будет, – вполголоса добавил недовольный Золотов.
Молчаливым согласием Эдуард Андреевич подтвердил оба умозаключения и приступил к обзору литературы на учебный год.
«Окно» в расписании оказалось как нельзя более кстати. Отпустив своих девятиклассников после математики только двадцать минут назад, Евгения Юрьевна уже начала волноваться по поводу их дисциплины на следующем уроке: разбалованные каникулами, они способны вести себя как взбесившиеся гиппопотамы! У новой учительницы литературы, наверняка, предобморочное состояние.
