Читать книгу: «Cassandra», страница 12

– Не сердись. Я попросила его остаться, а там посмотрим. Катя так радуется, да и я не ожидала от него подобного поступка. Ты папе пока не говори ни о чём, я сама ему позвоню.

Александра не ждала совета от Яны. Ей просто хотелось поделиться с кем-то новостью о приезде Антона, ей нужно было выплеснуть эти эмоции. Покончив с приготовлением салата, она поставила на плиту сковороду, через минуту положив в неё голени кур, которые «приняли» в себя порцию соли. «На гарнир будет у нас вермишель», – подумала она, заметив вышедшего из спальни Антона.

– Сашка, ты знаешь, я даже не мечтал о таком тёплом приёме. Спасибо, Саш, – целуя её в висок, говорил Антон.

– Давай отпустим наше прошлое, за исключением приятных моментов, и будем жить настоящим, как тогда в Москве. Так нам будет проще. Не будем загадывать далеко вперёд, и просто жить сегодняшним днём, – предложила Саша.

– Хочешь, я вам покажу завтра, где работаю, где живу.

– Хочу! Я многого чего хочу, но дочь не спит, и я молчу, – глядя на него с улыбкой, сказала Саша, заметив проснувшуюся Катю.

– Пап, ты похож в этой одежде на дедушку. – Мам, тебе помочь?

– Папе помоги. Включи ноутбук и пусть он позвонит дедушке Илье, пока там не наступила ночь. – Отец переживает за тебя. Ты мог бы пригласить его в гости, а я выслать приглашение на двоих, чтобы они получили гостевую визу.

Отец Антона очень обрадовался звонку. Сын держал его в курсе всех событий. Он догадался и о встрече, заметив на коленях сына внучку.

– Жизнь налаживается, Антон? Всё получилось. Теперь держи крепче в руках свою синицу.

– Спасибо, отец. Ты не хочешь приехать с Лизой в гости?

– Разве есть такая возможность?

– Саша тебе вышлет приглашение на гостевую визу, и вы с Лизой сможете приехать.

– У меня отпуск в октябре. Спасибо ребята. Мы подумаем, а вам обоим успехов и удачи, она вам понадобится. Принцессе я шлю воздушный поцелуй.

Поужинали за разговорами о предстоящей поездке. Уложив Катю спать, почитав ей на ночь, Антон положил книжку на полку и вышел из спальни, оставив слабый свет ночника.

– Саш, ей не страшно спать одной? – спросил он, обнимая Сашу за плечи.

– Она второй месяц спит одна, а по утрам, если просыпается раньше, бежит ко мне. Ты теперь мне почитаешь сказку на ночь? – улыбнулась Саша.

– Я тебе расскажу её по памяти, и начну с присказки, – целуя её, ответил Антон…

Утром, проснувшись позже обычного, Саша рассматривала лицо спящего Антона, подперев голову рукой, и не могла поверить, что её любимый мужчина здесь. «Как же мне хорошо рядом с ним. Я не хочу расставаться», – думала она, когда Антон открыл глаза.

– Тебе не нравится мой вид? – улыбнувшись, спросил он.

– Он у тебя слишком довольный, – ответила Саша, положив свою голову ему на грудь.

– Мама, папа, мы завтракать сегодня будем? – спросила Катя, входя в спальню.

– Обязательно будем, если ты мне поможешь его приготовить, – ответил отец, вставая с постели и надевая штаны, выданные ему напрокат. – Что вы обычно кушаете на завтрак?

– Кашу, творог, хлопья с молоком, бутерброды – это то, что есть в холодильнике, – ответила дочь, выходя в гостиную. – Мама пьёт только кофе.

– Это плохо. По утрам завтракать нужно плотно. Проверим, что у нас есть на сегодня, и то, что из этого ты любишь больше всего, – говорил отец, шагая следом. – После завтрака поедем в мой госпиталь.

– Пап, это далеко?

– Немного пройдём пешком до остановки, потом автобусом минут двадцать через Темзу, затем ещё чуть-чуть пешком и мы на месте. Давай умываться, принцесса.

День прошёл незаметно. Больницу, где работал Антон, они осмотрели снаружи и побывали в холле. Квартира, в которой Антон снимал комнату, находилась в старом доме и располагалась на двух этажах. Собрав свои вещи в сумку, Антон простился с хозяйкой и соседом и, выйдя на улицу, смущённо сказал:

– Я первый месяц так уставал морально, что как-то не замечал больших неудобств.

– Пустяки, мне приходилось жить и в худших условиях. Здесь главное хорошее соседство, – успокоила его Саша. – В следующий выходной, нам стоит подготовить тебя к «зимовке» в местном климате, учитывая твои поездки в общественном транспорте. Вещи должны быть не только по сезону, но и удобными для езды и ходьбы. Я тебе помогу, если доверишься.

– Договорились. Деньги у меня есть на карте. А вы сами к зиме готовы?

– Мы, в отличие от тебя, уже год прожили в этом климате. Уверяю, холодов не будет, а вот сырость никто не отменял. Антон, ты заметил, что манера поведения здесь далеко не та, что у нас. Мне просто необходимо дать тебе совет, чтобы ты чувствовал себя увереннее что ли. Здесь под запретом надменный тон при любом собеседнике. В разговоре добавляй вежливые слова и улыбайся. Интересуйся делами собеседника, потом переходи к делу, никогда не опаздывай. Соблюдай правила. Здесь правила честной игры действуют на все сферы жизни. Для англичан честь, репутация, порядочность, вежливость, хорошие манеры в крови.

– Я буду больше слушать, улыбаться и меньше говорить – сойду за умного.

– Не иронизируй. В чужой монастырь не ходят со своим уставом.

Глава 12

Первые поздравления в свой тридцать второй день рождения Александра начала получать с шести часов утра. Это был будний день, и первый телефонный звонок её застал в ванной комнате. Это был отец.

– Пап, спасибо за поздравление. У меня для тебя маленький сюрприз. Обещай не волноваться по этому поводу. К нам приехал Антон. В город он приехал два месяца назад, а три дня назад пришёл к нам, и мы его не отпустили, – весело сказала Саша.

– Ну, вы девчонки даёте. И что он там делает, позвольте спросить? – растерялся Торопов.

– Работает, пап, работает. Заключил контракт с госпиталем на три года и трудится по специальности.

– Ты хочешь сказать, что он прошёл переаттестацию, и его взяли на работу? На это нужно время, дочка, и деньги. Хотя, если он хотел вас вернуть таким образом – у него, я так понимаю, получилось.

– Пап, не забивай голову подобной информацией. К этому его подтолкнул Илья Иванович с женой, а всё остальное его заслуга. Как будет дальше, я не знаю, но сейчас нам троим очень хорошо вместе. Я тебя целую. Привет Марине Алексеевне.

– Отец не в восторге от моего приезда? – спросил негромко Антон. – Я его понимаю. Не дай Бог, если мою Катюшу обидит или обманет какой-нибудь фрукт, – говорил он поднимаясь. – Санька, я тебя люблю. С днём рождения, дорогая. Подарок для тебя у нас с принцессой общий. Нужно немного подождать, – сказал он, выходя из спальни.

Через три минуты Антон вернулся с дочерью, букетом и подарком. Спев поздравленье по-английски, и расцеловав мать, Катя пригласила всех к завтраку. Саша удивилась, стол к завтраку был накрыт.

– Когда вы всё успели? – спросила Саша, ставя цветы в вазу.

– Это наш секрет, правда, папа, – ответила Катюша.

Они не успели закончить завтрак, когда курьер принёс букет для Ковалевской Сандры. Цветы были от Джеймса.

– Антон, если Джеймс нагрянет к нам в гости, не устраивай сцен ревности, – улыбнулась Саша, глядя на него.

– Есть повод? – улыбнулся он.

– У нас с Джеймсом были несколько необычные отношения. Он хороший друг, приятель, но не более того. Я познакомилась с ним в Швейцарии на горнолыжном курорте, а приехав в Лондон, попросила о помощи. Он был моим единственным знакомым на то время. По устной договорённости я изображала его невесту, он познакомил меня со своей семьёй, «выводил в свет». Он мне нашёл квартиру, оплатив полгода вперёд, сделал гражданство, помог с оформлением покупки этой квартиры. Не удивляйся. Джеймс от всех скрывал свою нетрадиционную ориентацию. Отнесись к этому с пониманием, – сказала Саша и услышала звонок своего телефона. – Да. Спасибо, Джеймс. Я получила свой подарок. Какой? Самый желанный. Метр девяносто ростом и весом девяносто килограммов. Отец Кэт приехал. Ты рад? А уж как я довольна. Он уже работает в больнице Челси. Спасибо. Заезжай.

– Британский лорд обещает быть?

– Дату и время не назвал, но обещал заехать по пути. Ты зря иронизируешь. Джеймс внешне совсем не похож на гея. Скорее он похож на обычного британского аристократа, как и вся его семья. Я именно так и подумала при знакомстве. Он сам мне предложил такую необычную сделку, а я, прежде чем согласиться, долго ждала подвоха, но всё оказалось так, как он и предлагал. Он был в этой квартире, перед тем, как мы ее оформили. Получается, мы с ним не виделись с апреля. В мае приезжал папа, я была в отпуске. Так что, причины для ревности нет, – вспоминала Саша. – Сегодня я освобожусь раньше и приготовлю праздничный ужин. А теперь поторопитесь, иначе рискуете опоздать на работу, Антон Ильич.

Был праздничный ужин и торт со свечками. Уложив Катю спать, родители устроили романтический вечер при свечах.

– Антон, а ты не хочешь на мне жениться? – улыбаясь, спросила Саша.

– Хочу. Четыре года прошло с тех пор, как я тебе делал предложение здесь, в Лондоне, а два года назад ты вернула мне кольцо. Хочешь об этом поговорить? – грустно спросил Антон.

– Мы можем подать заявление, и нас распишут через двадцать восемь дней. Подумай, когда мы можем это сделать?

– Теперь ты делаешь мне предложение, от которого я не могу отказаться. Ты предлагаешь мне то, к чему я стремился. В чём подвох, Саш? – смутился Антон. – Прошло четыре дня, как мы с тобой встретились, и ты каждый день меня чем-то удивляешь. Чего ты сама от этого ждёшь?

– Не знаю. Предложила и даже не подумала о том, что ты можешь отказаться. Здесь в порядке вещей жить с партнёром без регистрации брака и получать при этом какие-то гарантии.

– Кто тебе сказал, что я откажусь от такого предложения? Мы можем подать с тобой заявление в любое время, главное, чтобы ты сама не передумала. Я для себя, в браке с тобой, не ищу выгоду. Для работы, я могу продлевать визу столько, сколько позволит мне их министерство, а гражданство получу не через четыре года, а через шесть лет. Разницы большой я в этом не вижу. Когда мы идём в регистрационный отдел?

Их брак зарегистрировали восемнадцатого октября. На регистрации присутствовали Яна с мужем Максимом, прилетевшие на десять дней. Гостей на мероприятие не приглашали. Всё прошло в квартире в тесной компании. На Рождество прилетел отец Антона с женой Лизой. Они провели три недели в гостях, прежде чем вернуться домой. Катарине исполнилось четыре года.

– Сань, как ты отнесёшься к тому, чтобы поехать летом к морю. Мне стыдно признаться, но я видел его только в далёком детстве, а мне в это году будет тридцать пять.

– Определись, когда ты сможешь получить свой отпуск, а я к нему постараюсь «пристроиться». Есть два «но», которые ты должен учесть. Он должен быть до сентября, и не рассчитывай на длительный перелёт. Думаю, Греция, Турция, Италия, Кипр нам по карману, а Катюша четырёхчасовой перелёт осилит.

Восемнадцатого февраля Саше приснился кошмарный сон, от которого она проснулась в холодном поту. Её сильно знобило, и она не могла сказать ни слова. Если коротко, то сон «забрал» не только её родителей и бабушку, но и Антона. Шёл такой сильный дождь, что дороги, по которой двигался автобус, не было видно. Он начал медленно переваливаться через ограждение моста. Началась паника. Несколько минут Саша пыталась изо всех сил удерживать Антона за руку, чудом оказавшись на перилах моста, но не смогла. Двухэтажный красный автобус рухнул в пропасть. Она стояла на краю развороченного моста и, словно сквозь туман, видела цифры 3, 4, 5. Они становились всё меньше, пока не исчезли совсем.

– Саша, Сашенька, успокойся. Это всего лишь сон. Ты вся дрожишь, – говорил Антон, накинув на жену одеяло и крепко прижав к себе. – Не пугай меня так. Принести воды?

– Ты на каком автобусе добираешься на работу? – спросила Саша, едва справившись с ознобом.

– Их два: 170 и 345, – ответил Антон, не выпуская Сашу из своих объятий.

– Антон, я тебя очень прошу, не садись в автобус номер 345 до конца недели, пожалуйста.

– Почему?

– Мне трудно тебе это объяснить. У меня плохое предчувствие и этот сегодняшний сон. После выходных можешь посмеяться надо мной и моими страхами, а пока сделай, как я прошу, – говорила она, глядя ему в глаза. – Антон, не заставляй меня провожать тебя до остановки. Я не так много прошу.

– Саш, успокойся. Раз ты просишь, я буду ходить на остановку другого маршрута. Ну, успокоилась? Сто семидесятый даст мне возможность пройти пешком большее расстояние. В этом есть свои прелести – подышу свежим воздухом. Я тебе обещаю, на работу и с работы до конца недели добираться определённым маршрутом.

После завтрака, Антон отправился на остановку. Ему не хотелось менять привычный маршрут, но он не хотел, обманывать и Сашу. «Чего доброго, пойдёт следом. Сделаю, как обещал», – думал он, поворачивая в сторону. Автобус почти проехал мост через Темзу, останавливаясь дважды, как будто впереди была «пробка». Мост был узким, с двусторонним движением и двумя тротуарами для пешеходов. Мост заканчивался и начинался регулируемый светофором перекрёсток. На нём что-то произошло, и проезд уже регулировали полицейские. Автобус остановился, и Антон попросил открыть двери, сказав, что он врач. Пробежав метров двадцать, он увидел автобус, лежащий на боку. Как эта махина умудрилась завалиться на бок, было загадкой. Его вдруг прошиб холодный пот. Именно на этом автобусе по графику он должен был ехать, не пообещай он жене изменить маршрут. Из автобуса доставали пострадавших. Подъехали с сиреной кареты скорой помощи. Антон, подошёл к человеку, которого достали из кабины. Присел перед ним и приложил пальцы к шее. Он был без сознания, а пульс нитевидный.

– Здесь внутреннее кровотечение, – сказал он вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, и заметил коллегу. – Этого можете довезти, если поторопитесь, – предложил он и подошёл к другому пассажиру, которого достали из салона. Он задыхался. – Что думаете делать? – спросил он, склонившегося над пострадавшим медика. – Его спасет только трахеостомия. У вас мало времени.

– Вы в своём уме? – возмутился тот.

– Я в уме, а вот вы его не довезёте. Я доктор Сосновский, работаю в Челси. Дайте мне скальпель, спирт и канюлю. Я сам всё сделаю. Шевелитесь, мать вашу. У вас пара минут. – На самом деле операция эта достаточна простая для медика, но требует «железной воли и стальных нервов», а также аккуратности и внимания. Антон рисковал. Он протёр спиртом кожу, нащупав трахейную мембрану, сделал небольшой, но глубокий разрез и вставил в него трубку. – Давай пластырь, – попросил он, фиксируя трубку и понимая, что воздух свободно поступает в лёгкие. – Я поеду с вами, – сказал Антон, наблюдавший, как пострадавшего укладывают на носилки и замечая, что руки его к крови.

Он опоздал на работу на три минуты, но разговор предстоял далеко не по этому поводу. Оправдываться было глупо. Антон, как провинившийся школьник стоял и выслушивал обвинения в свой адрес. Он «влез далеко не в своё дело», « не имел права заставить усомниться присутствующих в непрофессионализме бригады».

– Чёрт возьми, Вы хотели, чтобы он умер? Парню нет и тридцати лет, а я должен был стоять и смотреть, как он задыхается? Да, это было не моё дело, признаю. Где Ваша хвалёная экстренная медицина? Делайте то, что Вам предписано, а я буду делать то, в чём давал клятву без всяких предписаний и бредовых ограничений, – возмутился Антон и покинул кабинет.

Вернувшись в отделение, он никак не мог успокоиться. Он понимал, что без навыков, приобретённых в России, вряд ли пошёл на риск, здесь мало навыков, здесь нужно себя настроить морально. Он вошёл в палату, куда уже перевели из операционной пациента с внутренним кровотечением.

– Энтони, ты молодец, – похлопав по плечу, сказал ему хирург.

– Скажи об этом Джефферсону, – равнодушно ответил Антон. – Он мне целую проповедь прочёл. Я работал на реанимобиле, мне всякое приходилось видеть. Виноват в том, что пострадавший жив? – Антон вернулся в кабинет. Плановые завтрашние операции для него могли не состояться, но нужно было всё ещё раз проверить. «Сашка меня сегодня спасла. Как она могла предвидеть ситуацию? А местное руководство утопит не задумываясь», – думал он, открывая папку и набирая номер жены.

– Сань, как дела?

– Что у тебя с голосом? – вопросом на вопрос ответила жена.

– Всё нормально у меня с голосом. Охрип, доказывая, что я не верблюд, – пытался пошутить Антон. – Ты как планируешь свой день?

– Часа в три освобожусь. Катюшу заберу вовремя. У тебя в кармане куртки список – не забудь зайти в аптеку. Антон, ты в разговорах будь сдержаннее. Ты, дорогой мой не в России. Здесь не принято доказывать очевидное, лучше промолчи.

– Сделаю. Целую. Пока.

Время до полудня тянулось долго. Когда Антона вызвали на «ковёр» второй раз, он уже не ожидал ничего хорошего и смирился, что самовольные действия закроют дорогу в профессию, если не совсем, то надолго. У него сложилось впечатление, что здесь, как и дома, посты в системе здравоохранения занимают в большинстве своём теоретики, а не практики. Врачи, которые если и были в больнице, то только во время студенческой практики, а потом просто учились и делали карьеру. «Чёрт с ними, пойду куда угодно, но извиняться не буду», – думал он, открывая дверь в кабинет. Разговор был более доброжелательным и не столь официальным. Говоря простым языком, его просили больше не делать ничего подобного.

– Я практикующий врач и должен в первую очередь спасать людей, а не думать, нарушаю ли я предписания, и чем закончится для меня инициатива. Я делал это вне стен госпиталя и внерабочее время. Хотите уволить – увольняйте, а причину укажите, что по моей инициативе пациент остался жив. С меня довольно этого цирка. Я меньше всего виноват в том, что мой коллега оказался не столь расторопным. Я могу извиниться за несдержанность в разговоре, за тон, но честь и порядочность, извинения не требуют, – сказал Антон, покидая кабинет.

– Зря вы так, Джефферсон. Сосновский реаниматолог в первую очередь. У него десятилетняя практика. Скольких людей он вернул к жизни с того света? Это тебе не плановые операции два-три дня в неделю по вскрытию нарывов. Доктор Сосновский, как все русские импульсивен, но специалист хороший. Ни вам, ни мне и в голову не пришло так рисковать, а он это сделал. Вам стоит, если и не извиниться, то как-то сгладить сложившуюся ситуацию, – говорил представитель медицинского комитета. – Как вы думаете, что скажут родственники пострадавшего, узнав, что вы уволили доктора, спасшего парня?

– Я не собирался его увольнять. Каждый должен делать то, что должен. Теперь он это знает. Вы думаете, мне всё это нравится? Он, если захочет, может уйти без всякой рекомендации. Я видел его работу в операционной – ни одного лишнего движения или слова. Сосновский у нас всего восемь месяцев, нельзя ему дать уйти.

Домой Антон возвращался с чувством лёгкого дискомфорта от разговоров, сочувствия и лицемерия.

– Что-то случилось? – спросила жена мужа, переступившего порог квартиры. – Вид у тебя ни то расстроенный, ни то сердитый.

– Сашка, ты знаешь, что спасла меня сегодня дважды? – спросил он её, подхватывая на руки и кружа по квартире.

– Во-первых, поставь меня на место, а во-вторых, объясни толком, что произошло.

– Принцесса где? – спросил он, опуская Сашу на пол, снимая верхнюю одежду и моя руки под краном.

– У неё урок. Просила не беспокоить, – ответила Саша. – Так, что случилось? – повторила она вопрос, присаживаясь на диван.

– Во-первых, твой ночной кошмар помог остаться мне в живых или не раненым, – сказал он, и коротко передал события сегодняшнего утра. – Во-вторых, исходя из всего сказанного, меня чуть не уволили с работы, – говорил Антон, обнимая Сашу за плечи.

– Спасибо, что прислушался к моему совету. Я не могу тебе всего объяснить потому, что сама не знаю этого, – говорила Саша. – Чем всё закончилось? Будешь искать новую работу?

– Работать буду по старому графику, но добавить зарплату мне не обещали, – улыбнулся Антон.

– Бог с ней с зарплатой, главное ты жив и здоров. Зови ученицу к столу, – целуя мужа в щёку, говорила Саша.

– Теперь я тебя буду называть Кассандра и верить всему, что ты мне напророчишь.

– Ты смеёшься, а мне от этих видений не сойти бы с ума. Мне очень непросто видеть всё это во сне, а потом ещё и ждать наяву.

В июле семья две недели отдыхала на Средиземном море. Больше всех отдыхом доволен был Антон. Здесь Саша узнала, что он не только отличный пловец, а и любитель экстремальных видов отдыха. Он радовался как ребёнок. Ещё «не отдышавшись» от дня минувшего, уже планировал завтрашний день. Саша терпеливо наблюдала за «шалостями» мужа, присматривая за Катей на берегу, давая ему возможность полноценного отдыха. Зимой, когда Кате было почти пять, они поехали на горнолыжный курорт Куршевель во Францию. В шестнадцатом году летом семья три недели провела на Кипре, а осенью Катя пошла в школу. Следующие свои отпуска родители планировали так, чтобы они совпадали с каникулами дочери. Лето следующего года Саша провела с дочерью в городе, а Антон поехал с Катей на пляжи Брайтона. Три года в семье царила гармония. Каждый занимался своим делом, но всё свободное время они проводили вместе. Антон предложил поехать летом на Юбилей отца. Илье Ивановичу седьмого июля исполнялось шестьдесят лет. Саша была согласна с поездкой в Россию, но ей не давали покоя тревожные сны. С тех пор, как в квартире поселился Антон, она получала только видео письма, но стала беседовать с бабушкой во сне, как с живой по скайпу. Она видела сильный пожар в своей квартире, большую змею, которую не удавалось поймать.

– Не надо бы тебе летать домой. Ничего хорошего там тебя не ждёт, – говорила бабушка.

– Бабуля, я через неделю вернусь. Увижу как там отец, навещу родителей и прилечу назад. Я не была дома пять лет.

– Твой дом здесь, и родители за спиной, а вот мужа так не удержишь.

– Ты о чём, бабуля? Я насильно никого не держу.

– Всё равно сделаешь по-своему. Только спокойное время для тебя, Василёк, закончилось. Ты про камень не забывай, может он тебя вразумит

Ещё смущали два вопроса: куда они после отпуска определят дочь и как быть с новым проектом, которого ждут, и который «застрял», отнимая много времени и сил. С семилетней Катей было проще. Её можно было брать с собой на работу, можно оставлять одну в квартире. В свои семь с половиной лет она была девочкой самостоятельной и сообразительной, но сидеть часть каникул в офисе или квартире было неправильным. Она поделилась своими сомнениями с мужем.

– Саш, мы что-нибудь придумаем, когда вернёмся.

Саша с мужем и дочерью прилетели утром шестого июля. В аэропорту их встретил Максим, сказав, что Яна с сыном уже у деда. От Максима они и узнали, что Артём с Кристиной разошлись в апреле шестнадцатого года, чуть раньше, Артём потребовал у отца раздела компании.

– Сергею Ильичу не удалось убедить его в риске. Сошлись на том, что в счёт доли его акций, открыли дочернее предприятие. Но когда он стремился к власти – это одно, он из кожи лез, а когда он стал руководителем, вместе с желанием работать ушёл и азарт. Его хватило на неполных три года. Он зол на всех. Мы держимся на плаву и виноваты в том, что он утонул, – внимательно глядя на дорогу, говорил Максим.

– Почему мне отец ничего не сказал? – спросила Саша и вспомнила свой сон, в котором отец застал Артёма за вскрытием сейфа. Артём толкает отца, тот падает, но с трудом встаёт со слезами на глазах. Саша никогда не видела, чтобы Торопов плакал. Утром она позвонила отцу, но он уверил её в том, что и дома, и на работе всё в порядке. Мол, были разногласия с Артёмом, но теперь он руководит дочерним предприятием самостоятельно. Это было осенью две тысячи пятнадцатого. Отец прилетал в гости с женой, но разговора об Артёме не было.

– Саш, о чём говорить? Сергей Ильич устал от его претензий. Мне кажется, если бы не требования Артёма, он сам предложил бы ему раздел бизнеса чуть позже. Артём потерял доверие отца.

– И что он делает сейчас?

– В поисках. Знаешь, я всего на год моложе его, но мне и в голову не пришло сломать собственными руками то, что строилось десятилетиями. Я тоже предпочитаю новые методы и технологии, но нельзя ломать старое, не создав основу для нового. Новый дом начинают строить, если есть возможность до новоселья пожить в старом. Это моё мнение. А он и старый дом снёс и новый не сумел построить. Ты, Саш, с отцом не заводи разговоров на эту тему. Для него это больной вопрос. Ты знаешь, что они планируют продать дом и переехать в одноэтажный? Я посмотрел несколько вариантов. Есть добротные дома в хорошем месте. Думаю, к осени переедут и Степановну с собой заберут.

– Макс, ты хочешь сказать, что Артём и долю от дома теперь требует? Пять лет прошло, а он и бизнес развалил, и развёлся и отца обижает, в ожидании наследства, – грустно сказала Саша.

– Сергей Ильич имея две третьи доли акций компании, год назад составил завещание на трёх внуков, чтобы у него не было бесплодных ожиданий, – ответил Максим. – Мы редко видимся с Артёмом, но, думаю, сегодня он явится и без приглашения. Саш, жди от него провокаций, но не принимай их всерьёз. Отцы ваши договорились устроить праздник в доме, а жить вы можете по двум адресам по очереди.

До начала праздничного обеда, Саша и Антон сумели поговорить и с Сосновскими и с Тороповыми. Оба деда не могли не восхищаться внучкой. Катюше было только семь с половиной лет, а она рассуждала как взрослая и сразу взяла под свою опеку Стаса. Обед прошёл в дружественной обстановке, а вот после обеда семейную идиллию нарушил Артём, приехавший слегка навеселе на такси. Он поднял руку в знак приветствия: «Всем привет» и расположился за столом рядом с сестрой.

– Я на торт успел? Или и свечи задували в моё отсутствие?

– Не заводись. Будет и торт, и свечи, и маленький салют, – ответила Яна. – Испортишь мне праздник – пеняй на себя, дорогой брат.

– Саш, как долетели? Что нового в вашей семье? – обратился он к Александре, поглядывая на Антона. – Как дела у лондонского доктора? Ты Антон, хорошо устроился. Умница жена, красавица дочь, хорошая квартира жены. Молодец!

– У тебя всё это было. Кто виноват, что ты всё это потерял? – спокойно спросил Антон. – Да, Саша получает денег в два раза больше меня, но это не отражается на наших отношениях.

– Да ты живёшь за её счёт, – не унимался Артём.

– Чего ты добиваешься, Артём? – спросила Саша. – Ты лучше вспомни, за чей счёт живёшь ты сам последние лет десять. Если тебе плохо в нашей компании и не о чем больше поговорить – уходи, не нужно портить людям настроение своими ошибками. Мы собрались здесь совсем по другому поводу – имей уважение, хотя бы к сестре.

Был праздничный торт, был небольшой салют, которого так ждали дети, были вечерние посиделки. Артём больше не пил, а старый хмель постепенно выветрился. Он сумел поговорить с Сашей спокойно, без иронии и претензий, присев с ней рядом на скамейку.

– Сашка, а ты помнишь, что произошло восемнадцать лет назад в такой вот день рождения? – с лёгкой грустью спросил он. – Ты меня в то время ненавидела так же как сейчас?

– Это было в июне, а сейчас июль. Я была в то время в тебя влюблена. А сейчас я в тебе просто разочарована. Во мне нет к тебе ни ненависти, ни сострадания – одно сплошное разочарование. Ты сам добился такого отношения. У тебя виноваты все кругом, кроме тебя самого. Теперь ты для меня знакомый из прошлой жизни. Я могла понять твоё отношение ко мне, но я никогда не пойму твоего отношения к отцу, который тебя вырастил, выучил, вложил в тебя свою душу, а ты на него наплевал ради своих амбиций. Это даже не предательство, это подлость, – говорила Саша, глядя на звёзды.

– Что ты знаешь о моей жизни?

– Тёма, не прикидывайся бедной овечкой. Мне достаточно знать то, что ты трижды подставлял отца. Чего тебе не хватало? Ты развёлся с Крис, которая устала от твоих бесконечных измен, сам лишился поддержки тестя. Чего ты добился? Тебе семья пошла на встречу и дала возможность проявить себя. Что в итоге? Ты сам устроил себе такую жизнь. Хотел всё и сразу без забот и труда? Вот и получил то, что заслужил.

– Тебе меня совсем не жаль?

– Нет! Сочувствуют и пытаются помочь тому, кто хочет выбраться из ямы, а не тому, кто пытается эту яму вырыть другому.

– Ты стала совсем взрослой, рассудительной и сексуальной.

– Тебя что больше всего расстраивает? – усмехнулась Саша. – Мне тридцать шесть лет будет осенью, а повод для рассуждения ты, как нестранно, даёшь сам. Я прошу, не провоцируй Антона, или быть тебе битым. Это не угроза, это дружеское предупреждение. Мы через неделю уедем, а пока наше присутствие тебе придётся потерпеть, или не приезжать к отцу это время.

– Я бываю здесь крайне редко. Могу попрощаться заранее. Ты позволишь мне тебя обнять?

– Ничего ты не понял из сказанного, – усмехнулась Саша, поднялась и пошла в сторону дома.

Сосновские остались ночевать в доме Тороповых. Артём уехал на такси. Яна и Саша с мужьями, уложив детей спать, сидели в гостиной и тихонько переговаривались. Здесь же решили, что Саша с утра поедет с Яной в свой город, оставив детей на мужчин.

Вернувшись из поездки, узнали, что приезжал нетрезвый Артём, разговаривал с Антоном, после чего между ними произошла драка. Саша не спрашивала о причинах, она о них догадывалась.

В Лондон они вернулись тринадцатого июля и до конца отпуска провели на пляжах Брайтона две недели. Двадцать третьего июля вышли оба на работу. Александра брала Катю с собой. Уже через три дня ей стало жаль дочь, которая была предоставлена сама себе. Катюша не жаловалась, но мать сама понимала, что провести каникулы, таким образом, хуже, чем наказание.

– Катюша, девочка моя, я не успеваю с тобой не погулять, не поиграть. У меня очень важная и срочная работа недели на две-три, – говорила Саша за ужином. – Может, мы с тобой попробуем найти няню на полдня? У тебя ещё месяц каникул и нельзя просидеть его в четырёх стенах. Как-то мы не подумали заранее о летних лагерях, а теперь уже поздно.

– Саша, это плохая идея, – возразил Антон.

– Что ты предлагаешь? Запереть её в квартире? Я тебя перед отпуском предупреждала, что у нас могут возникнуть проблемы. У меня не так часто бывают форс-мажорные обстоятельства, но сейчас именно такое время. Ты можешь войти в моё положение? – говорила Саша с горечью в голосе.

– Мне всё меньше нравится твоя работа.

– А деньги, которые я за неё получаю, тебя нравятся? Я ухожу на работу позже тебя, возвращаюсь раньше. За четыре года, что мы живём вместе, таких моментов было два-три. Заметь, Антон, я не домохозяйка, но отвожу Катю в школу, забираю, готовлю ужин, стираю, убираю, ни у кого не прошу помощи и делаю это сама. Я могу сменить работу, но график станет более жестким, и ты об этом знаешь. Чем ты не доволен? – спрашивала Саша с обидой.