Читать книгу: «Отражение души», страница 12
− А почему бы и нет? Мы никому ничего не должны, – с величайшей невозмутимостью Макс выдержал недоуменный взгляд Артура, – никто не вправе нас осудить.
− А как же люди, которые на нас надеются? Мы же обещали. Чем мы лучше тогда тех, у кого мы забрали деньги. Согласен, мы не должны никому, как ты говоришь, кроме самих себя, а перед своей совестью отвечать всегда сложнее. Если ты и впрямь решил так поступить, я не вправе тебя отговаривать. Вопросов нет, бери свою честно заработанную долю, и я отвезу тебя на вокзал.
На некоторое время в машине воцарилась тишина, которую прервал улыбающийся Максим.
− Ладно тебе, расслабься, я пошутил, увидев, как у тебя загорелись глаза при виде шальных денег. Честное слово, я подумал, что «потерял» тебя. Извини, мне необходимо было убедиться, что ты тот, на кого я могу рассчитывать.
− Ну как, убедился?
− Вполне, и давай не будем возвращаться к этой теме, поехали отсюда подальше. Впереди у нас много нерешенных вопросов.
− Что ж, поехали, только давай сразу договоримся.
Если у тебя когда-нибудь будут сомнения на мой счет, не надо фантазировать, а говори все сразу.
− Договорились, но надеюсь, что следующего раза не будет. Дави на газ и не обижайся, пожалуйста.
− Слушаюсь, командир, – оживившись, отрапортовал Артур, резко срывая автомобиль с места навстречу неизвестности…
Глава 6
«Зло, замаскированное благими намерениями, все равно не меняет своей сути».
«Почему? Почему на земле, населенной этими примитивными существами, находятся те, кто сомневается в своем выборе? Я, многоликий, вездесущий, имеющий силу и власть. Не я ли их единственный, кому они должны служить и кого должны почитать? Как меня называют? Сатана, Люцифер, дьявол, черт, но никто не знает, что имя мне Сэт, а то, что перечислено, всего-навсего слова, которыми можно пугать. Но разве я страшен, или то, к чему призываю, не достойно людей? Ответьте мне, и не говорите, что это не так», – обратился Властелин темного мира к своим помощникам, внимательно всматриваясь в их искаженные подобострастием обличия.
− Я собрал вас всех сегодня и хочу знать, что происходит на земле. Сказать, что я вами недоволен, значит, ничего не сказать. Да, с каждым мгновением я становлюсь сильнее, но все это мелко. Сколько существует человечество? Согласен, довольно долго, если брать за единицу времени то, чем пользуются на земле. Но для меня, вас, время не имеет начала и конца и чем больше его проходит, тем хуже отношение людей ко мне, к их благодетелю. Даже с моими именами, которое они сами же и придумали, у них ассоциируется все плохое, отрицательное. А кто в этом виноват? Кто всегда пытается внушить им, мелким, никчемным созданиям, что я – это плохо. Эти, так сказать, святоши, Азм-ы, Бук-и. Создатель приблизил их к себе, а я остался не у дел. Он, наверное, решил, что спокойно смирюсь со всем и буду прозябать в вечности? И кто сказал, что я, – это зло, а Они – добро? Кто мне скажет, что такое плохо и что такое не очень плохо.
− Повелитель, – несмело подал голос один из находящихся рядом демонов, – понятия, придуманные людьми, весьма относительны. То, что для одних праздник, для других – проблемы. Мы стараемся внести в их сознание смуту, растерянность, страх недоверие, нетерпимость к ближнему – и пока нам это удается…
− Правильно, думаешь в нужном направлении, но если еще раз меня перебьешь, окажешься там, куда даже мне заглядывать не хочется.
− Прощения, мой Господин. Молчу, и без разрешения голос мой больше не прозвучит, – смиренно пролепетал нарушитель спокойствия.
− Кто дал людям то, что они хотели иметь? – продолжил свои размышления Сэт, – если бы не мое вмешательство, то они, человеки, продолжали бы до сих пор бегать нагишом и добывать себе пропитание с помощью камней и палок. Это я внушил им, что все люди разные, один в чем-то превосходит другого, что каждый имеет право на личную собственность, что материальное благосостояние это хорошо и вдвойне хорошо, если оно достигнуто еще при их физической жизни.
− Создатель научил их любить, я привнес в это разнообразие и показал, что любовь без страданий попросту не интересна. Если пойдем дальше, то с уверенностью можно утверждать, что то, о чем они пытаются рассказать людям, больше всего подходит для безумцев, которые в изобилии имеются на земле. Научить любить ближнего и при этом не указать на тех, кто может не нравиться, это же глупо, однообразно. И главное мое достижение, чем Я по праву горжусь – это изобретение денег, золота, бриллиантов. Ценности, позволяющие стать алчными, тщеславными и, как результат, целеустремленными, если хотите. Да, именно мне человек обязан этой особенностью. Желание выделиться, подчинить своей волей другого, стать выше, иметь больше денег любыми путями и жить припеваючи сегодня, а не задумываться об угрызениях, как они говорят, совести. Я дал толчок прогрессу как таковому, внедрив в сознание людей идею о неравенстве, и, посмотрите, – вот результат. Все их общество представляет собой слоеный пирог и чем больше в нем слоев, тем больше желания занять в нем более достойное место и это похвально. Чего стоят хотя бы апелляции к тому, что Я якобы источник порока. Бред, посудите сами. Создатель сотворил людей таким образом, что для продолжения рода они должны были прибегнуть к совокуплению с противоположным полом, затем кто-то из людей на земле вводит какие-то ограничения, даже смешно. Более того, они начинают преклоняться перед фактом непорочного зачатия, которое и было всего один раз, после чего на земле появился тот, кого они назвали Сыном божьим. А вы, остолопы, проморгали его появление. Хорошо, что я умный, и избавились мы от него достаточно быстро. Хотя я и говорил, что его надо сжечь, тогда его душа была бы моя, но вы посоветовали распять, в надежде на то, что глаза выклюют птицы до того, как она покинет тело. Первый и последний раз я послушался вас, идиотов. Не спорю, смерть новоявленного пророка была мучительной, но главное, – душу – мы упустили. И после всего на земле стали поклоняться кресту, на котором умер посланец, названный сыном Создателя. Где логика? Ее нет, как и во всем, что делается по воле Всемогущего. Не буду отрицать, что своим существованием я и сам обязан Ему, но я не настолько глуп, чтобы не понимать, что если бы в этом не было необходимости, обо мне никто и не вспомнил бы. Раньше поклонялись тому, чего боялись. Вполне реальным вещам – солнцу, воде, ветру, луне, все понятно. А сейчас поклоняются образам, в реальном существовании которых вряд ли кто уверен. Только я как был, так и остался, ничего не изменилось, все время провожу в заботах об этих жалких созданиях. Надоумил как-то ударить друг друга – и вот вам, пожалуйста, результат: на планете великое множество современных, хорошо оснащенных армий, а воин чуть ли не самая почетная профессия. Появилась вовремя умная мысль: «Разделяй и властвуй», – и вот тебе, пожалуйста, на арене верные слуги, именуемые себя политиками. Очень нужная для нас профессия. Представить трудно, сколько войн пронеслось по земле, благодаря тому, что они никогда не могут договориться. Где-то не поделили женщин, где-то захотелось больше денег. Кстати, о женщинах, в планы Создателя изначально они вообще не входили.
Это я убедил его, что так будет лучше, а не так, как он задумал. Размножались бы сейчас людишки, как растения. Сделано полезное дело, наслаждайтесь. Здесь вам и ревность, и измена, и коварство. Чем не веселая жизнь? Обо всем остальном я просто не говорю. И где благодарность? Вместо нее меня пытаются загнать в какие-то рамки. По-моему это несправедливо. Меня должно быть много. Я должен быть всегда и везде, иначе на земле станет невыносимо скучно. То, что они так несправедливо называют злом, на самом деле благо для них, не ведающих, что творят. Был бы мир бесцветным и однообразным: ни тебе государств, ни границ, ни богатых, ни бедных – мрак. Да если бы меня и не было, то принимая во внимание извращенное сознание землян, они бы все равно придумали бы что-то похожее. Может быть гораздо опаснее и страшнее, чем ваш покорный слуга. Ну да ладно, хватит лирики. Вернемся к нашим делам. Кто мне расскажет о них? – он прервал свой монолог, величаво обводя взглядом своих помощников.
− Если говорить о ситуации вообще, – нерешительно подал голос тот, кто находился ближе всех, – все складывается как нельзя лучше для нас. Все, что называют одним емким словом порок, активно внедряется в жизнь нашими людьми, а это – азартные игры, наркотики, проституция. С каждым днем число тех, кто готов нам служить в обмен на определенные земные блага, увеличивается…
− Я позволю себе добавить, – перебил говорившего один из тех, кто в безмолвии расположились вокруг трона, – мы делаем все возможное, для того чтобы души наших сторонников после их смерти оказывались снова у нас… Весь их мир, в котором они считают себя хозяевами, насквозь пропитан ненавистью к окружающим. Всюду мы наблюдаем спровоцированные нами большие и маленькие конфликты, где гибнут люди. И с каждым новым шагом смерть становится все изощреннее.
− Сказать по правде, меня мало волнует, что происходит на земле, – повышая голос, перебил говорившего Сэт, – важен результат, а его я не наблюдаю. Даже самый идеальный маньяк-убийца для нас потерян, если он не принес нам ни одной новой души или сам погиб от рук своих коллег, сохранив при этом голову. Мне нужно, чтобы гибель ваших подопечных была не только мучительной, но и быстрой, я бы сказал – мгновенной. Дайте больше средств и возможностей террористам всех мастей. Ведь один такой молодец, начиненный взрывчаткой, за одно мгновение доставит ко мне не только себя, но и души тех, кто находится рядом. Террорист-одиночка, вот наш герой. И в этом направлении я бы посоветовал использовать их религиозность и нетерпимость. Он сделал небольшую паузу, которой тут же воспользовался кто-то из приближенных.
− Гениально.
− Не спорю, у меня все мысли великие, – польщенный услышанным, проговорил Сэт, – и не скромничайте, побольше фанатиков, убежденных в правильности своих действий. И чем громче прогремит взрыв праведного гнева, тем сильнее стану я, а вместе со мной и вы, мои верные помощники.
Скоро, совсем скоро тебе, Создателю всего сущего, придется серьезно считаться с моим мнением. Еще немного и я смогу проникнуть туда, куда доступ мне, по твоей милости, был запрещен и где ты, пока, полновластный хозяин. Подсознание человека – вот наша цель. Не воздействие снаружи, через органы чувств, когда неизвестно как поведет себя объект. Изнутри, когда мы сможем направлять людей, независимо от их желания общаться с нами. Сны, вот наше следующее поле битвы. Получив возможность проникать в них, мы сделаем реальный шаг к нашему величию. Да восторжествует на земле Зло во всех своих проявлениях! До сих пор это было невозможно, но не сейчас, когда благодаря, так сказать, техническому прогрессу, постоянно подстегиваемому нами, мы технически сможем осуществить задуманное. Не зря же я на протяжении вот уже нескольких земных жизней подготавливаю и обогащаю уровень мышления моего подопечного. Икар, вот кто поможет нам в нашем нелегком труде и принесет победу в зубах. И если в памяти людей это имя ассоциируется лишь с мифологическим персонажем, то для меня он сделает все, чтобы его полет не прервался… Я надеюсь, очень надеюсь, что о нем не догадываются там наверху наши «благодетели».
− Все, что связано с Икаром, находится под моим личным контролем, – подал голос один из присутствующих слуг, – как и было приказано изначально, он надежно замаскирован в общей массе ученых, которые занимаются подобными вопросами. Кибернетика, так называется это направление человеческой мысли. Кроме того, чтобы все выглядело обыденно и не привлекало особого внимания, его возьмет под контроль одна серьезная преступная группировка, руководитель которой нам кое-чем обязан. Без разрешения наш любитель полетов и шага ступить не сможет. Нельзя с уверенностью говорить, что там, наверху, ни о чем не догадываются. Наверняка, подозревают что-то. Они сами знают свои слабые места и понимают, в чем их преимущество перед нами, но, по всей видимости, ничего конкретного они не разнюхали. По крайней мере, никто из их сторонников в разговорах об этом даже не обмолвился. Кроме того, мы узнали еще об одном человеке, которого они называют «Избранным», и которого они так же ведут уже не одно поколение, так, на всякий случай. Случай пока не представился, но надо полагать, если бы он знал про Икара, то, по крайней мере, попытался бы его устранить. Я после приказа, исходящего от Вас, попытался два раза его убрать, но, к сожалению, мы не всесильны и оба раза его возвращали назад. Сейчас он находится в одном из районов, который в скором времени станет очень горячей точкой. Там мы его задержим как можно дольше, или же – там его земная жизнь и оборвется.
Если нам удастся его хотя бы задержать, мы выиграем время. Нашему ученому необходимо еще, как минимум, несколько земных лет, прежде чем его машина, дающая возможность нам самим диктовать нужные мысли, заработает. После этого мы будем иметь совершенное оружие…
И еще, во многих уголках земли мы задействовали аналогичные, ложные программы, чтобы сбить с толку противника. Никто, кроме нас, не знает, где сработает наш человек. Поэтому силы Создателя, которых не так уж и много, я имею в виду пресловутых «избранников», будут распылены по всей планете. Икару угрожают только они. В нашем случае – это Максим Зотов, который сам того не подозревая, скорее всего будет работать там же, где и наш подопечный. Не исключено, что Создатель, посредством своего помощника Маата, задействует процесс восстановления циклической памяти, когда поэтапно даст возможность ему ознакомиться со своим прошлым и приобрести те навыки и качества, которыми он владел ранее. Помешать этому мы не в силах. Есть только один способ отвести угрозу от Икара – это физически устранить Максима, и даже если при этом будет потеряна душа, времени на еще одну жизнь у Создателя не будет.
− Что ж, неплохо. Пока неплохо, – приглушенным голосом отозвался Сэт.
− Что скажешь ты, мой верный Магиус, – обратился он к находящемуся за спиной и не проронившему ни звука образу.
− Я весь во внимании, хозяин.
− Только ты не боишься меня и говоришь правду. Скажи, все действительно так хорошо, как мне показалось?
− Да, хозяин. Медленно, но уверенно наши идеи овладевают массами, а это еще один шаг к победе. Поистине великой была идея разделить людей на группы и дать возможность отдельным личностям ими манипулировать. Лидеры новых образований – наши верные слуги, которые извлекают из этого максимальную пользу прежде всего для себя, и, соответственно, для нас. Удовлетворяя тем самым свои прихоти, такие как жажда первенства, тщеславие, алчность и многие другие, они сталкивают лбами целые народы, и самое главное делают все это во имя народа…
− Ну, это не новость. Политика – дело хитрое и нужное для нас. Что дальше?
− В ближайшее время страна, в которой работает Икар, превратится в полыхающий вулкан. И подтолкнут людей к войне именно новоявленные лидеры. С их подачи будет внедрена разрушительная идея о национальной исключительности. Национализм всегда был серьезным оружием в умелых руках, провоцируя людей на убийство с верою в то, что они выполняют некую священную миссию.
Пусть будет так, – Сэт чуть откинулся назад, – скоро я с вашей помощью подожгу фитиль войны, которая положит конец всему сущему. Все будет обращено в пепел, а все души погибших будут принадлежать мне вечно. Но это в будущем, хоть и в недалеком, а сейчас отправляйтесь, и пусть каждый на своем месте приближает нашу победу. Я все сказал, – всем своим видом он дал понять, что аудиенция окончена.
− О, как нелегок был этот путь! – прошептал он. – Но до конца еще не пройден.
Мысль о предстоящих трудностях отрезвила его, вернув из мира иллюзий в реальность. Реальная победа была еще недостижимой фантазией.
***
…Узнав о том, что кто-то посмел ограбить его людей и увести из кассы «общака» сто тысяч долларов, Шакал был вне себя от ярости. До сих пор грабежом промышляли только его люди. Ощущать себя в роли потерпевшего было не совсем приятно, и дело было не в деньгах. Авторитет, который он создавал годами, мог рухнуть, а это было поважнее денег. Его могли перестать бояться, а значит, перестать уважать. Нет, слишком долго он создавал себе имя способного на все злодея, и оставлять без жестокой реакции он это дело не собирался. Небольшого роста, худощавый, со злыми раскосыми глазенками, оттопыренными ушами, он вполне соответствовал своей фамилии Турашвили, что в переводе на русский язык означало «сын шакала». В свое время, когда он еще только пытался верховодить над уличной шпаной, проблем, какую кличку себе придумать, у него не было. Свой первый «подвиг» он совершил, когда ему не было и тринадцати лет, вытащив из стоящего рядом с домом автомобиля аккумулятор, чем немало удивил родных, близких и просто знакомых его семье людей. Он рос в богатстве и роскоши, с детства не зная ни в чем отказа, благодаря своему отцу, партийному функционеру, занимавшему серьезную должность в районном комитете. Дело, естественно, замяли, списав все на детские шалости, внеся небольшой взнос в карман одного из руководителей городской милиции. Подросток почувствовал свою безнаказанность и превосходство над остальными, у кого не было такого папы. И как-то само по себе он превратился из обыкновенного, лопоухого сорванца в авторитета среди своих сверстников. Он стал пропускать занятия в школе, курить, общаться с ребятами постарше, среди которых были и те, кто успел побывать за решеткой и имел уголовный опыт. Как-то раз слух о его проделках и поведении дошел до одного из старых воров в законе, на что тот с сожалением подметил:
− Этот парень далеко пойдет. У него есть то, чего не было у нас. Если мы за все, что делали, отдувались зоной, он, с помощью денег, этого сможет избежать. На зоне учат жить по понятиям, а этот молодой человек вырастет беспределыциком…
Так все и получалось, не проходило и месяца, чтобы Шакал, как с уважением его величали те, кто окружал на тот момент, не был бы замечен в какой-нибудь истории. Он отличался особой нетерпимостью к своим жертвам. Просто за то, что на него не так посмотрели, он мог забить человека до полусмерти. Разумеется, не сам, а с помощью своих верных малолетних отморозков, которые стаей ходили за ним. Сам, Шакал в благодарность за верность великодушно угощал своих новоявленных вассалов дорогими сигаретами, одалживал небольшие суммы денег, которые обязательно получал со временем обратно, мог замолвить словечко перед старшими хулиганами, словом, оказывал мелкие услуги за не детские проступки. Так продолжалось до тех пор, пока однажды, уже перешагнувший рубеж совершеннолетия Шакал на одной из очередных разборок не убил человека. Многие жители города облегченно вздохнули, хотя и понимали, что их чувство соседствует с кощунством по отношению к убиенному. Все сводилось к тому, что он получит максимальное наказание. Но не тутто было.
В дело вмешался отец, и уже через пару лет Шакал вновь оказался на свободе и его авторитет после сего был просто непререкаем. Его стали бояться еще больше, к нему обращались как к серьезному уголовнику за советом, за помощью в разрешении конфликтных ситуаций. Быстро сориентировавшись, он создает устойчивую банду из двадцати человек и начинает терроризировать второй по величине город в Грузии своими поборами. Делом рук его людей были убийства, совершаемые с особой жестокостью, (В основном тех, кто отказывался жить по правилам, предложенным бандитами.) Поговаривали, что Шакал собственноручно пристрелил своего отца, а затем сжег тело только лишь из-за того, что папа отказал своему чаду и не дал крупную сумму денег, накопленную «нелегким трудом». Все обо всем знали, но доказать или не хотели, или не могли. Наконец, когда он порядком поднадоел некоторым законникам, имеющим серьезный вес в преступном мире, они его сдали милиции за убийство, которое он совершил просто так, ради развлечения. При этом сделали так, что расследованием занялась генеральная прокуратура СССР. Улики были неоспоримы, а следователи из Москвы не обращали внимание, что в их руках гроза целого города.
Словом, Шакалу отвертеться на этот раз не удалось, и хотя «с вышки он соскочил», как ему объяснил его адвокат, пятнадцать лет лагерей он заработал с отбытием не в родной Гегутской зоне, расположенной за городом, а в далекой Сибири. Пять лет город «отдыхал» от своего истязателя. Непонятно как, но Шакал вернулся, отбыв лишь треть своего срока. Обыватели с иронией говорили: «Деньги и в аду светлее сделают». Узнать наяву, что такое ад в этой жизни, пришлось на себе тем представителям воровского мира, кто пять лет назад помог Шакалу увидеть небо в клеточку. Имея на то право, согласно понятиям преступного мира, Шакал безжалостно расправился со своими обидчиками и стал, по сути, полновластным хозяином в городе. На его счастье, развалился на маленькие, отдельные государства некогда великий Советский Союз и теперь можно было не опасаться, что приедут плохие дядьки из Москвы и упекут его опять на лесоповал. С местными правоохранительными органами Шакал быстро нашел общий язык. Кого подкупил, кого запугал, кого просто устранил и все пошло как по маслу. Синдром безнаказанности, которым он был поражен с самого детства, развился с особой силой. Но, как говорится, аппетит приходит во время еды. Так и Шакалу вскоре стало тесно в родном городе и даже скучно. Противников, живых, у него не было, все так сложилось, что не надо было никого грабить, что-то отбирать силой. Под страхом перед всемогущим Шакалом новоявленные предприниматели без проблем расставались с большей частью заработанных денег. Планы у Шакала были грандиозные, но для начала он решил покорить столицу и стать некоронованным королем преступного мира пусть и небольшого, но отдельного государства. Появление его людей в Тбилиси мало кого обрадовало и внесло смуту в ряды авторитетных уголовников, которые уже поделили город на сферы влияния и без боя отдавать свое не собирались. Тут-то Шакал и его головорезы оказались в родной «стихии».
Город стал ареной безжалостной борьбы: поджоги, похищения, убийства, взрывы, в ход шло все, что имели на вооружении все стороны конфликта. Как более организованные, победу, в конце концов, одержали отморозки Шакала. Те из старых воров, кто не подчинился воле новоявленного «Аттилы» были уничтожены или бежали из страны, остальным осталось довольствоваться тем, что великодушно отдал им новый хозяин теперь уже всего государства в государстве. Основной поток денежных средств проходил через него. Платили все, начиная от крупных бизнесменов, до лоточников на рынке. Куда потом девались огромные средства, знал лишь Шакал и его личный финансист, с помощью которого деньги перекачивались в иностранные банки. Простым исполнителям это было просто не интересно. Все, кто работал на него, получали солидные деньги и не интересовались тем, что могло быть опасным для жизни. Быть членом организации самого Шакала было престижнее, чем охранять президента Соединенных Штатов. Сам большой босс ездил на шикарном бронированном мерседесе, что для бывшей республики было неслыханной роскошью. Его всегда сопровождали две машины сопровождения, с вооруженными до зубов и хорошо обученными телохранителями. К глубокому сожалению, Шакалу еще приходилось считаться с мнением других представителей мира разбоя и насилия, воровские традиции которых еще прочно держались и держали в повиновении многих. В основном, это касалось старых воров союзного значения, которые еще отбывали свои сроки в лагерях бескрайнего Союза, и до которых добраться было попросту невозможно. В недалеком будущем их всех ждала одна участь, скорее всего, смерть. Он не собирался делиться ни с кем. Среди политиков «новорожденного» государства у него было много своих «протеже», на помощь которых он мог в любой момент рассчитывать. У простых граждан складывалось впечатление, что если Бог всемогущий на небе, то здесь всемогущий Шакал, и с этим никто ничего не мог поделать. И все было хорошо, как вдруг, как снег на голову, пришло известие о дерзком ограблении самого Шакала, которое застало последнего в родном Кутаиси. Узнав, что кто-то нагло и дерзко бросил ему вызов, он немедленно лично отбыл в столицу в сопровождении охраны и сорока наиболее преданных ему людей. Параллельно он отдал распоряжение одному из своих помощников связаться со всеми ворами в законе, кто находился в стране, и организовать немедленно встречу. Он был уверен в том, что произошедшее дело рук его конкурентов, поэтому не собирался долго думать над показательным ответом. Приезд в Тбилиси «самого», для людей, позволивших себя ограбить и при этом не получить серьезных повреждений, не сулило ничего хорошего. Остановившись в своей «загородной резиденции», как называл свой дом Шакал, он сразу потребовал привезти к нему провинившихся. Потеря ста тысяч была не слишком ощутимой, даже если принять в расчет его патологическую жадность. Такую сумму ему приносили едва ли не каждый день «сборщики податей». Решение наказать тех, кто был в этом виноват, было продиктовано желанием показать всем, кто на него работал, что пощады не будет никому.
− Трудно объяснить причину, по которой пятеро обреченных, подозревающих, что может с ними произойти, добровольно отправились навстречу неизвестности, даже не подумав о побеге или возможности скрыться в другом городе. У массивных, отлитых из чугуна ворот их встретили мрачного вида охранники и без лишних слов предложили спуститься в подвальное помещение, где размещался тир. Войдя в плохо освещенное помещение, их взору предстала не менее ужасная картина. Шакал сидел в кресле, установленном посередине подвала, закинув ногу на ногу, и отрешенно смотрел в потолок, не обращая внимания на вошедших, всем видом подчеркивая свое пренебрежительное отношение к ним. Чуть сзади него полукругом стояло несколько громил. Не трудно предположить, что чувствовали в этом мгновение люди, сами пришедшие на бойню. Сомнения в том, что живыми отсюда никто не уйдет, развеялись сразу же, как только под их ногами зашелестел заботливо уложенный на пол целлофан. Воля обреченных была парализована, животный страх сковал их в своих объятиях. Как кролики перед удавом, они застыли в нескольких метрах от человека, в чьих руках была их жизнь. Шакал чувствовал их состояние каждой клеточкой своего тела и получал от этого необъяснимое удовольствие. Выдержав паузу, он заговорил дрожащим от предвкушения расправы голосом.
− Геро, подойди поближе, – обратился он к старшему группы, которому поручалось оберегать «общак», – скажи, дорогой, разве я тебя или твоих людей когда-нибудь чем-нибудь обижал, или я мало вам платил за ваши труды? Скажи громко, пусть все слышат, было ли с моей стороны что-то такое…
− Господин Аслан… – попытался подать голос обвиняемый, но был остановлен резким жестом хозяина, который картинно раскинул руки в стороны, как бы апеллируя к присутствующим.
− Как могло случиться, что у пятерых здоровых, сытых, хорошо вооруженных человек кто-то отобрал то, что ему не принадлежит. Или я не прав? И забрали свое? Отвечай, недоносок, – прокричал он, рывком поднявшись с кресла. − Никто никогда не отнимал ничего у Аслана Турашвили, а вы, сборище дебилов, дали посмеяться надо мной всем. И кому? Двум выскочкам, которым не пришлось даже стрелять в вас. Неужели они были так ужасны, что вы потеряли возможность сопротивляться.
Шакал замолчал. В воздухе повисла зловещая тишина, прерываемая отрывистым дыханием обреченных.
«Нет, убивать вас всех я не стану, – подумал про себя Шакал, – yвидев, что я сохранил им жизнь, а наказал только виновного, они превратятся в моих преданных псов. Я их не только пощажу, более того, я их приближу к себе, после чего они станут способными ради меня на все».
Окончательно приняв для себя решение, он остановился напротив почти не дышавшего держателя «общака» и снизу вверх пристально посмотрел в его глаза, с удивлением отметив про себя, что они у осужденного на смерть – голубые.
Как человек, не отличающийся физическими данными и красотой, он всегда с завистью относился к тем, кого природа не обделила в этом плане, и не упускал возможности унизить того, кто был лучше. Сейчас был как раз тот случай. Перед ним стоял стройный, спортивного телосложения, с черными как смоль вьющимися волосам, с правильными чертами лица, голубоглазый красавец. По сравнению с ним, Шакал выглядел уродливым карликом, едва достававшим макушкой своей яйцеобразной головы, до плеч парня.
− Что ты можешь сказать в свое оправдание? – прорычал он.
− Господин Аслан, – глубоко вздохнув, подняв глаза к потолку, подал голос провинившийся, – я виноват… я не должен был допустить… я … – голос его дрожал, как и все тело, страх лишил его возможности соображать.
− Я пытался сопротивляться, – с силой выдавил он из себя, – но мне не дали опомниться. Тот, кто напал на нас, сильно ударил меня чем-то тяжелым по голове, и я потерял сознание…
− Сознание, говоришь? – выходя из себя и переходя на крик, проревел Шакал. – Ему, видите ли, стало плохо, он, как цыпленок, позволил ударить себя по голове… Она у тебя до сих пор, наверное, болит. А лекарства ты принимать не пробовал?
С этими словами Шакал, теряя контроль над собой, подскочил к одному из телохранителей, вырвал у того из рук дробовик, заряженный картечью, не говоря ни слова подбежал к своей жертве и в упор, с расстояния не более метра выстрелил ему в лицо. Сила выстрела была такой, что голова несчастного лопнула как арбуз, отбросив тело назад, к ногам, ожидавших своей участи, остальных виновных, обдав тех кровью, кусочками кости, мозгов и еще непонятно чего. Подождав пока рассеется пороховой дым, Шакал отбросил в сторону оружие, и зло сплюнув себе под ноги, проговорил:
− Теперь у тебя никогда не будет болеть голова.
Словно по команде, пораженные увиденным, остальные четверо «бойцов» бросились на колени и с мольбами о пощаде поползли к стоящему в величественной позе хозяину, который, из опасения быть вымазанным, жестом остановил их.
− Встаньте, дети мои, – с укоризненной улыбкой на лице проговорил Шакал, – я наказываю только тех, кто виноват, а не тех, кто по чужой вине совершил оплошность. В том, что произошло, я не вижу вашей вины, и если позволите, я хотел бы попросить вас всех перейти на работу непосредственно ко мне. Людей надо учить, а только потом с них спрашивать. Как я понял, ваш бывший начальник этим не занимался, так что подымайтесь с колен, негоже это настоящим мужчинам. У вас еще будет возможность доказать свою верность на деле.
