Читать книгу: «Новеллы о…», страница 2

Одновременно шла проработка новых воровских набегов, Михаил никогда не подумал бы, что они могу быть такими умными. Мельчайшие подробности, варианты – это напоминало разгадку каких-то сложных ребусов… Парень начинал понимать, насколько тяжёлая всё-таки у них эта работа, это не пришёл взял и убежал, каждый шаг по нескольку раз проверялся. Боже, куда он попал! Иногда просто даже не хотелось верить всем умозаключениям и вариантам этих трудящихся!

Однажды он услышал, что через лес к посёлку ведёт тропа, главное, не сбиться с ней! О волках никакой речи не было. Это был ещё один вариант побега. А если убежать и спрятаться где-нибудь в соседних домах? Бани, сараи, сеновалы – всё может подойти! Хорошо бы встретить хороших людей! Он был уверен, что они есть. Необходимо было ждать, когда эти <<хорьки>> снова напьются. Особенно долго ждать, наверно, не придётся – желание выпить здесь было у всех в крови!

Однажды в дождливую ещё не зимнюю пору наметился съезд этих трудящихся. Как интересный экспонат показывали его, все посматривали и рассматривали. Многое говорилось негромко, что называется, между собой. Опять всё о тех же регулярных делах, потом все, как и следовало ожидать, напились. Михаил больше решил не думать на тему, почему его ещё до сих пор не убили?

Парень набрал со стола побольше еды, оделся. В темноте вышел на замеченную и упоминаемую ранее тропинку, действительно, её удалось едва нащупать руками и ногами. Бегство началось. Ветки часто били в лицо – без этого никак! Часто как будто он уходил в сторону, – ну, нет, ноги скоро снова выводили на тонкую тропу! Было страшно, забрался в какие-то дебри, вышел на освещённую поляну, снова и снова… Главное, не сбиться с тропы, а она вела куда-то упрямо и точно. Через долгое время такой ходьбы показалось поле, а за ним – ожидаемые огни. Как теперь быть? Через несколько домов показалась дорога – по ней ехала машина, ноги уже почти не двигались, надо догнать, наперерез успеть! Михаил докарабкался до этой дороги и спрятался в кустах, что будет дальше? Дальше показался грузовик, в котором перевозили баранов. Какая-то сила заставила его догнать в темноте на повороте замедлившую движение машину и повиснуть на заднем кузове. Подтянуться и оказаться в кузове с баранами для преуспевшего в лазании дворового мальчишки не представляло особого труда.

Он залёг между ног баранов и ждал, что будет дальше. Кажется, его никто не заметил, кроме баранов. Они проявляли явное недружелюбие, но нападать на него им было неудобно, животные стояли плотно друг к другу. Пожаловаться им было тоже некому, кто обратит внимание на их блеяние? Приехали в большой, судя по количеству домов, населённый пункт, пока шофёр о чём-то разговаривал со встречным, парень выскочил из кузова и отбежал в сторону так, чтобы его никто не заметил, спрятался за домом, подождал, пока уедет машина, пошёл по улице.

Встречным сказал, что ему очень срочно нужно увидеть местного милиционера. Таковой жил почти на краю небольшого населённого пункта. Михаил рассказал ему всё. На следующий день его куда-то возили, он разговаривал явно со следователем и описал дом, из которого бежал, машину бандитов, их самих, рассказал всё, что слышал и понял о Большом и его команде.

Описал, где он вышел из леса, на какой машине и как ехал до этого посёлка. Следователям не трудно было вычислить машину, опросив и найдя в посёлке общавшихся с шофёром людей. Так же не трудно было найти первый небольшой посёлок, к которому вышел Михаил, и небезызвестную тропу. Сначала накрыли тех, кто был в доме, а потом и остальных подъезжавших к дому, но!..

В посёлке пошёл слух о бандитах, свои люди предупредили оставшихся на воле – машины перестали подъезжать к дому. Этих оставшихся предстояло ещё, может быть, долго ловить. Чувство тревоги не покидало Михаила. Что дальше? Он перестал выходить во двор, боясь мести укрывшихся бандитов. Укрывались и он и они.

Сороковые послевоенные

Долго не просидишь в каменной коробке, нужно иногда выходить во двор. Его сразу заметил один из знакомых по дворовым играм – Валерий. Мать его была учительницей, преподавала в той же школе, где учился и он с Валеркой. Последний был с ним в некой дружбе, порой, они подолгу раньше играли вокруг сараев, всегда были темы для разговоров, дела. Учительнице он тоже, похоже, нравился. Она не раз передавала через него какие-то записки домой, будучи занятой в школе. Короче, Михаил решил через Валерку узнать о ситуации во дворе, это было опасно, ведь Валерка мог струсить и не рассказать всего, а нужно было знать именно всё.

Так он узнал, что милиция, похоже, сильно припугнула сподвижников Большого, обещав им ничего хорошего, если с Михаилом что-нибудь случится, поэтому все старались обходить его подальше. Возможно, милицейские хотели как-то использовать его ещё и ещё… Всё-таки это дало возможность ходить, как и раньше, в библиотеку, и он с наслаждением припадал к творчеству того же Купера, Жюль-Верна, Конан-Дойля. Последний особенно нравился ему своими тщательно продуманными детективными историями, где каждый поворот сулил кучу неожиданностей. Естественно, он начал применять эти тонкости к своим прошедшим историям. Рождались варианты поведения его в прошедших ситуациях и… какие-то заделы, может быть, на будущее. А то, что в будущем будет что-то похожее, Михаил уже не сомневался.

Во дворах улиц, окружающих Лиговку, – Боровой, Воронежской, Расстанной, Курской, Прилукской шла своя совершенно неповторимая жизнь, и Михаил являлся одним из её участников. Чего только не было в его жизни в эти сороковые послевоенные! Он всё хорошо помнил. Вот только некоторые сценки из тех годов.

У самого Волковского кладбища стоял продуктовый ларек, ребята часто играли у крестов, разрушенных и полуразрушенных могил. Однажды собрались уходить, оказались у этого ларька, вдруг, раздался почти вопль продавщицы. Ларёк обокрали. Продавщица набросилась на ребят, велела прохожим держать их. Появился милиционер. Михаил клялся, что это не они, действительно, у них ничего не было. Нехотя отпустили. Такое случалось часто. Воровали постоянно. Как-то в школе родители дали Михаилу деньги на учебники, целых двадцать рублей, другие родители тоже снабдили мальчишек такой же суммой. Начало учебного года! Всё, как обычно. Но были очень бедные ученики, у них не было денег на учебники, а как учиться без них, – тогда считалось, что, если ты пошёл в школу, то родители обязаны достать эти деньги, тогда помогать было некому. Что за родители, если нет денег на учебники для сына? Лопни, а достань! И доставали, иногда сами дети воровским путём.

Как и все Михаил пришёл с деньгами, похвастался об этом ребятам, увы, это было опрометчиво! Ведь у нескольких человек вовсе не было денег, а учебники давали сегодня. Попробуй потом достань!

Или был урок физкультуры, или просто общение с одним из учеников по фамилии Майоров, но денег не оказалось в одном из нескольких карманов… Это был ужас! Ведь деньги собирались родителями Михаила почти по крохам!

Ему сказали – обыскивай, кого ты подозреваешь! Перед ним стоял этот Майоров, он как-то нервно посмеивался, был очень не уверен. Михаил думал, вот сейчас при всех начну обыскивать, а если денег не окажется, что подумает весь класс? Наверно, всё-таки его родители были не настолько бедны, – он не стал обыскивать этого Майорова. Почему? Тот смотрел на него без всякой надежды – мол, можешь убить, мне ничего не страшно! Ладно, решил Михаил, живи! Отошёл, понял, что деньги с таким трудом набранные родителями уплыли. Майоров быстро куда-то ушёл и, в конце концов, сдал эти 20 рублей, купюры были точно такие же, какие получил Михаил от родителей.

Однажды во время игры в снежки пропала сумка с учебниками, заигрался или его так заиграли специально, но сумки не было. Стал искать, опрашивать – кто-то точно не знал, кто-то делал удивлённый вид, но всё-таки удалось нащупать ребят, которые утаскивали сумку в парадную… Образовался главарь, маленький, нахальный, требовал денег – тогда найдём! Денег точно не было. Родители точно не поймут, если украдут и вторые учебники! Пришлось очень просить, почти унижаться. Отдали, как-то сжалились! Может это были дети тех репрессированных, которые точно разучились жалеть? Может быть, это были знакомые того же Майорова, которые решили сделать Михаилу поблажку – ведь он не стал обыскивать тогда этого Майорова? Это была 376 школа. Часть её почти выходила на Лиговку – небольшой двор, где и играли в снежки, затем проход мимо ряда парадных к Лиговке. Вот в одной из этих парадных и пряталась сумка с учебниками. С другой стороны школа выходила на Воронежскую. Здесь была перед школой спортплощадка, где регулярно проводились уроки физкультуры. Напротив была женская школа. Всё было строго, с девчонками не общались. Хорошо это или нет? Тогда это было везде так. У ребят был всегда какой-то интерес к этой женской школе, но не более того.

В их школе часто оставляли весь класс после уроков, – точно было известно, что кто-то у кого-то стащил ценную вещь и она ещё находится в классе, ну, почти как вариант с учебниками! Никакие призывы учителей отдать по-хорошему не приводили к желаемому результату. Кто ж будет так собственноручно и сразу пятнать себя на всю оставшуюся жизнь? Время шло, все сидели и ждали, – молчание всего и всех! Решали обыскивать каждого при всех! Вот такая была демократия. В конце концов, находили желаемый предмет, все расходились, никаких преследований виновника, всё дело как-то старались замять, и, действительно, через некоторое время все забывали о происшествии. Тяжёлые сороковые!

Драки были часто. Кто-то кому-то начинал сильно не нравиться, постоянные конфликты заканчивались просто – стычка в перемене до первой крови. Суровое послевоенное братство детей, порой, лишённых родителей. У Михаила был слабый нос, постоянно он начинал истекать кровью задолго до окончания поединка, приходилось неоднократно так признавать своё поражение.

Просто было обидно, что какой-то малёк искусно пользуется этим правилом в своих интересах. Но правило есть правило, договорённость есть договорённость, приходилось ходить под этим коротышкой до какого-то очередного поединка. Стычки происходили или в классе (дабы не выносить сор из избы!) или в коридоре, – тогда было много шансов оказаться в учительской с соответствующими записями в дневнике и т. д.

По коридорам всё-таки ходили дежурные и не всегда они прикрывали сражающихся. Однажды он сам был дежурным, пришлось разнимать дерущихся, потом дерущиеся напали на него – кровь из носа догадываетесь у кого. Но существовало какое-то железное правило – не сдавать друг друга. Естественно, Михаил никого не сдал. Хотя, все знали всё обо всех. Наверно, стукачи, как и у взрослых, существовали.

Избивали здорово, он сам однажды избил к концу перемены одного вновь поступившего, с которым когда-то в первых классах дружил (общие интересы – книги, их продажа, обмен, доставание новых и интересных), кровь пошла не у него, а у этого нового. Опять это дело как-то замяли. Никому не попало. А зря! Через некоторое время беднягу нашли у входа избитым до полу сознания. Но здесь уже Михаил был ни при чём, он сам об этом узнал с удивлением, – кому-то ещё этот парень насолил!

Драки происходили в раздевалке школы, многие ученики по каким-то обстоятельствам приходили в школу утром задолго до начала занятий. Бывали просто свалки дерущихся, кучи! Школу почему-то открывали заранее, преподавателей ещё не было, а сторож не отвечал за поведение учащихся. Такие же драки бывали и в кинотеатре <<Север>>, сейчас на этом месте метро <<Обводный канал>>. Тучи дерущихся на балконе этого кинотеатра!

Однажды у входа в <<Север>> парень потребовал от Михаила некую круглую сумму и кивнул на свой карман, из которого торчала его рука, через материю выступал конец острой заточки. Пришлось вывернуть свои карманы – ведь денег, действительно, не было! Парень миролюбиво отстал, похоже, он только что начал заниматься этим. Сороковые послевоенные…

Итак, вернёмся к приключениям нашего Михаила. С Валеркой он встречался не так уж часто, как-то раз парень отозвал его в сторону и сообщил, что Большого взяли и тут же быстро отошёл в сторону. Ничего хорошего это сообщение не сулило. Бандиты теперь могут снова захватить его хотя бы для шантажа милиции. Так оно и случилось, пока он обдумывал свои действия. Опять какая-то машина, ну, как по трафарету, по старой копирке – сначала отпустили на поводке, а потом опять подтянули к себе. Как надоели ему эти бандиты! Опять какая-то дыра, полупьяные, озлобленные, готовые на всё, его даже привязали, никаких вольностей, движения ограничены, издевательские улыбки… Он начинал понимать, что теперь точно спасения ждать неоткуда – милиции вряд ли нужен этот парень взамен на Большого, бандиты же ждут только, когда и как с ним расправиться!

Однажды все они ушли – непредвиденное происшествие, потребовавшее полной мобилизации трудовых ресурсов. Он начал ошалело стучать в пол привязанным к нему стулом, стучал до изнеможения, понимая, что за это его могут так пристукнуть, что… Фортуна опять была на его стороне, видимо, эти яйцеголовые так всем надоели вокруг, что вызвали элементарно и просто милицию, – на звонки послышались детские вопли о спасении. Ломали дверь или аккуратно вскрывали, Михаил не помнил. Короче, его опять освободили, опять забрали часть небдительных тружеников этой воровской профессии.

Совсем тупые, – неожиданно подумал про себя Михаил!

В пионерский лагерь

Почему до сих пор эти воры не убрали Михаила, какая тонкая ниточка не давала это сделать? Михаил начал играть, что называется, <<во банк>>, – часто выходил во двор, опять пошла эта дворовая жизнь, новые знакомства, встречи. Однажды доигрались до того, что пошли кидаться камнями сначала маленькими партия на партию. Камни свистели лихо рядом, того и гляди, заденут…

Дворовая игра мальчишек чем-то озлобленных в этой жизни с такими же, как и они. У всех были свои счёты с этой жизнью, у всех были бедные родители, если, вообще, были! У всех своя философия. Камни становились всё больше и больше, злоба друг на друга росла и росла. Это не всем дано понять, надо было просто быть на месте этих лиговских волчат. Наконец, один из больших камней ударил в бровь Михаилу. Кровь мигом залила глаза. Он отвернулся, чтобы больше кто-нибудь не попал ещё в него теперь уже беззащитного, и быстро пошёл прочь. Кровь лилась вовсю. Тот, кто бросал, сразу заметил, что попал, заорал, чтобы перестали кидаться. Михаил уходил скрюченным, зажимая кровавыми руками рану, скорее бы добраться домой. Дома промыли рану, остановили кровь, бровь была здорово рассечена. Отец решил отвести его в ближайшую поликлинику, всё ли в порядке с глазом? Оказалось, пока всё в порядке, рану дезинфицировали, наложили повязку, обязали прийти ещё… Михаил знал, кто специально метился в него и попал большим камнем, но, как говорится, без комментариев. Зря он решил потерять бдительность, во дворе его особенно не ждали. То ли ещё будет! Он решил снова начать регулярное посещение библиотеки. Опять фантастика и дар предвидения Жюль Верна, жизнь индейцев Фенимора Купера, анализ преступлений Конан-Дойля… Оставят ли его в покое?

К чему ведёт эта дворовая жизнь пацанов, он понял впоследствии, когда один из его старых друзей по двору и, вообще, по дому оказался в тюрьме. Борис Ольшанский, они знали друг друга ещё до войны, правильный парень, умный, немного замкнутый в себе, лидер. Михаил несомненно ощущал на себе его влияние, но Борис не раскрывался до конца, всегда не договаривал, вёл себя чересчур самостоятельно. Они дружили и после войны, приходили друг к другу в гости, хотя отец его не разрешал никаких гостей, но мать приветливая и жалостливая женщина уговаривала отца. Михаил заходил ещё, в их семье была всё же какая-то тайна, – почему отец так боялся гостей? Возможно, опять что-то криминальное?

Когда Михаила обокрали, первым, к кому он обратился был Борис, который сообщил это отцу. Тот пришёл через некоторое время, вынул нож, отчасти, как-то чересчур демонстративно осмотрел все потаённые места квартиры, ушёл. Как уже говорилось, никого не нашли. Потом стало известно, что отец Бориса ушёл из семьи. Возможно, это подействовало на его сына, который совсем замкнулся, их дружбе пришёл конец. Затем Михаил узнал, что Борис попал в нехорошую компанию, групповое изнасилование, суд. До этого уже давно они не общались, у Бориса была своя жизнь, теперь стало понятно, какая! После отсидки стало известно, что он женился, обосновался где-то в Красном селе, родил ребенка, но прошлое настигло его и там, приехал кто-то из старых тюремных друзей, топором отрубили голову – за что?

Все эти <<лиговские>>, <<боровские>> кончали плохо. Конечно, исключения было и весьма часто. Ещё он помнил девочку с огромными синими глазами, с которой, четырёхлетний, встречался до войны у входа в парадную дома со двора. Они подолгу говорили, в сущности, ни о чём, но это было неизменно и почти ежедневно. Для него это общение с красавицей было неожиданно, он чувствовал уважение к себе…

Глупый, во время блокады эту девочку съедят, на лестнице найдут только голову с огромными синими глазами!

Это общение с ним было, может быть, последним общением так и не выросшей женщины с мальчиком-мужчиной. Этот образ остался с ним на всю жизнь, как будто она следила за ним и подсказывала что-то иногда. Самое печальное, что потом, после войны, когда он встречался с матерью этой девочке на лестнице, она долго смотрела на него, как будто хотела увидеть образ своей, так и не выросшей дочери. Михаилу начинало казаться иногда, что эта женщина сходит с ума что ли?

Да, похоже, о нём потихоньку начали забывать – ни тебе машин, ни пьяных рож умудрённых опытом грабителей. Райская жизнь потрёпанного в штормах кораблика! Но тучи-то сгущались! Кораблик, не забывай о многом! Большой сбежал.

Ну, наверно, и в сороковые годы существовали некие каналы для ошеломительных побегов. Большой сбежал – как? Очаровательные женщины (а он был не так и плох собой!), зарождающаяся коррупция, угрозы и шантаж? В конце концов, просто обмен жизни одного преступника на жизнь какого-то другого человека! Чего только не бывает в этом лучшем из миров!

Большой сбежал! Никакого паритета между милицией и бандитами больше не было. Драка начиналась большая. Да, кому он теперь нужен? Его как муху могли ухлопать в любую минуту.

Лето было в самом начале. Отец решил отправить его в пионерский лагерь от своего завода. Так он оказался на берегу Финского залива среди шумящих сосен и ругающихся матом подростков, среди которых было несколько очень великовозрастных. Много было второгодников, – некоторые становились ими из года в год. Так он начал постигать жизнь летом в пионерском лагере!

В группе прибывших сначала лидером объявился некто рыжий, складно говоривший обо всём, знавший ответы на многие вопросы. Постепенно группа школьников подпала под его влияние. Казалось, это надолго, но прибывали всё новые и новые, и вот явился другой лидер с группой каких-то своих ребят, которые сразу дали понять, кто есть кто. Рыжего бить не стали, но он сразу сник и из грозного превратился в очень обыкновенного и даже местами жалкого пацана. Это превращение произошло почти мгновенно, когда оба, новый и старый лидер, столкнулись в дверях. Новый, здоровый и высокий, так посмотрел на этого пацанёнка, что тому ничего не оставалось, кроме как вежливо и заискивающе посторониться. Дальнейшие попытки последнего как-то восстановить свой безоговорочный авторитет терпели постоянно крах.

В конце концов, на рыжего все перестали обращать внимание. Так переменчива жизнь. Нового <<водилу>> звали Олегом, и он начал, действительно, действовать. Как?

До этого строго настрого на общем собрании лагеря было запрещено без руководителя отряда (воспитателя) уходить в лес, этот вопрос согласовывался с начальником лагеря и т. д. Леса тогда были мало освоены, – это не как потом, когда пионеры истоптали всё и вся. В лесах водились змеи и немало, чёрт знает, на что там можно было ещё нарваться (мины и неразорвавшиеся снаряды тоже не исключались!). И вот этот новый водила без всякого разрешения вышестоящих бодро повёл группу желающих (всех опросили персонально!) в дебри лесов Карельского перешейка, – ну, как в дебри лесов Канады у Фенимора Купера! Это было ужасно романтично, кто бы тут устоял? Михаил был истинным пионером. Но, как и следовало ожидать, в лесу быстро заблудились, все разбегались по сторонам и жадно набрасывались на ягоды. Собирать всех особенно было некому, да и сложное это было дело. Пока голодный хулиган не наестся до отвала ягод, он ни за что никуда не пойдёт, а хулиганом, похоже, был и сам водила.

В общем, вытаскивали из леса долго и упорно, для этого были привлечены все сотрудники данного лагеря, и не только лагеря. Зато потом было о чём рассказать прибывшим из леса путешественникам всем остальным. Они чувствовали себя героями.

На следующий день на собрании ошалевшие воспитатели и начальник лагеря пытались ещё раз разъяснить контингенту всю опасность такого непослушания, – никто серьёзно это не воспринимал, а только посмеивались. В итоге все отряды стали дружно ходить в лес, находились и выращивались свои Сусанины, дело пошло на поток. А начальство – что начальство? Оно перестало вмешиваться. Народ взял власть в свои руки. И ничего!

Лагерь располагался, буквально, на берегу. Шорох камышей, утиная возня – тогда всё это ещё было, ещё не скосили, не сравняли, не благоустроили. Пионерские горны то и дело тревожили души, возвещая о чём-то значительном, пионервожатые делали своё необходимое для воспитания и организации дело.

Правда, у них была своя жизнь, особенно после отбоя. Когда пионеры занимали горизонтальное положение (и никакое другое!), воспитатели освобождались от массы дел и начинали отдыхать по-своему. О, сколько здесь ломалось женских судеб, сколько рождалось неоспоримых Дон Жуанов, сколько выпивалось алкогольных напитков!

Далеко не все пионеры засыпали в этот период глубоким здоровым сном. Всё тот же водила Олег не чувствовал себя совершенно маленьким мальчиком. Всю ночь, слыша из-под одеяла часто крики пионервожатых, он, несомненно, возымел сильнейшее желание показать и себя на этом уже опробованном им когда-то поприще. Жизнь заставляет!

Итак, под утро, выйдя якобы в туалет, он увидел направляющуюся туда же Шурочку, пионервожатую их отряда. О, он уже давно приглядывался к этой не в меру грудастой девице! Она как будто тоже чересчур озорно присматривалась к нему. Поезд от станции А и поезд от станции Б встретились у некоего занюханного туалета. Водила Олег сразу решил завалить озорную пионервожатую, но неожиданный отпор озадачил пятнадцатилетнего второгодника. Шурочка почувствовала всю мощь надвигающегося на него хулигана и решила использовать все возможные и невозможные манёвры. Один из них удался на славу. Встав перед буйволом на колени, она попросила его <<не делать этого>>! Пятнадцатилетний оказался малоопытным, Шурочка благополучно смылась из его объятий.

С этим молодым много и подолгу разговаривали некоторые сотрудники лагеря. Вероятно, беседы не дали положительного результата, через некоторое время Шурочка исчезла из общего поля зрения. Уехала что ли?

Жизнь в лагере становилась всё более бурной, проходили спортивные соревнования, продолжительные походы по интересным местам, военные игры. Когда отряды шли по пересечённой местности или по хорошей дороге, впереди выступал знаменосец со знаменем. Нужно было тащить это знамя так, чтобы все видели его, чтобы картина была впечатляющей: идут, действительно, организованные люди с боевой известной песней, идут чётко в строю с развёрнутым красным знаменем!

Это знамя тащить поручили ему. Ну, наверно, он был самым высоким в своём отряде, тихим, неглупым – а что ещё надо для этого? Была какая-то гордость от этой возложенной обязанности, это придавало несомненно силы, и Михаил нёсся, как олень, гордо вытянув шею, почти издавая трубный зов. Молодость, детство – чего только не бывает в эти прекрасные годы! Потом вспоминаешь со смехом и чуть ли не со слезами.

Необычайную серьёзность проявили пионеры в проведении военной игры. Конечной целью было взятие в плен главнокомандующего противников. Необходимо было сорвать с него специальную звезду и предъявить её тому, кто оценивал игру, – тогда игра заканчивалась. В конце концов, всё закончилось свалкой.

Пока боролись за эту звезду, Михаил спокойно поднял её с земли и не торопясь скрылся, чтобы потом предъявить кому-то… Оказалось, что предъявлять просто некому, не учли этого, не продумали. Кто-то видел, что звезду унёс именно он. Походил, походил гордый и просто отдал тому, кто знал, где звезда. А что отдавать, если и так знали! Как-то не состоялся его триумф. Звезду просто выкинули. Наверно, посчитали, что она заработана не совсем потом и кровью. Ведь он не крутился, не толкался, не бился в этой свалке.

В каком-то из походов великовозрастные пионеры завалили пионервожатую и крепко сдавили ей ноги. Последовал вопрос – кто хочет первый? Обалдевшие от возможной половой близости, не стали, расталкивая друг друга локтями, вставать в очередь. Мероприятие было сорвано. Сжимавший ноги нехотя отпустил девушку, понимая, что его не поддержали и теперь отвечать придётся ему одному. В одном из походов Михаил почти преследовал всю дорогу девочку с огромными синими глазами, заговорить с ней он не мог, – не хватало смелости. Так и шёл почти весь поход поблизости от неё (она была как бы не против!), так и шли два понимающие друг друга существа долго и безмолвно. Зачем такая деликатность, такая скромность? Чего только не встретишь на этом свете? Да, так было.

Потом он часто бывал в этих лагерях. В одном из них, похоже, девица так влюбилась в него, что подруги, которым она обо всём рассказала, стали называть её его фамилией. Таким образом, его фамилия постоянно звучала на просторах данного пионерского лагеря. Она как-то прятала голову, когда он пытался прямо взглянуть ей в лицо. Михаил отнёсся к этому очень равнодушно. Когда уже кончалась смена, она, видя полное равнодушие с его стороны, решила влюбиться в другого пионера. Теперь на просторах данного лагеря звучала и разносилась фамилия другого претендента на её сердце. Как говорится, скучно на этом свете, господа!

Конец сороковых годов на Карельском перешейке – это время ещё как следует не освоенных новых завоёванных земель. Граница отодвинулась от Питера на приличное расстояние к северу. Фундаменты разрушенных хуторов, остатки совсем недавней хозяйственной деятельности прежних хозяев! Всё это наводило на тревожные размышления советских школьников, не всё ещё должно понимающих в окружающей действительности. Меньше десяти лет назад здесь текла бурная жизнь другого народа, с другими принципами, взглядами, философией, системой – сейчас эти школьники попали как будто на дно океана и рассматривали остатки таинственной Атлантиды. Советское государство не очень-то стремилось застраивать полученные территории. Средств ли не хватало, или думали, что это ненадолго, выжидали, что дальше? Но тем не менее пионеры чувствовали себя поистине пионерами и осваивали вовсю и всё подряд. Походы следовали один за другим, постоянно кто-то пропадал за положенной для лагеря территорией, их находили, воспитывали…

Ну, не Республика ШКИД, но что-то похожее! Воспитатели чуть не плакали. Ну, как халдеи у Пантелеева! Вы не представляете, как это было интересно, неизведано, фантастично попасть в запретную зону, а, вдруг, там мины? Вдруг, ещё чего-нибудь новое? И хотя говорилось и инструктировалось, что мин давно нет, а все финны давно за Выборгом, никто этому до конца не верил, а жажда неизведанного подогревалась романами Жюль Верна и Фенимора Купера, – все хотели быть героями этих писателей.

На просторах Карельского перешейка, хотел этого Михаил или нет, формировалась группа смельчаков, с которыми можно было идти в разведку. Он начал подумывать, а не использовать ли этих ребят потом на просторах петербургских улиц, не организовать ли потом из них кружок маленьких шерлок-холмсов для поиска разбушевавшихся преступников?

Родители будут против, но подумать на эту тему можно и нужно. Насколько он знал, таких кружков ни в Домах пионеров, ни во Дворце пионеров не было. Сыскное дело – интересно и опасно! Он начал почему-то задумываться о своём призвании. Не слишком ли рано?

С другой стороны, в <<Красных дьяволятах>> Бляхина эти мальчишки и девчонки дают такие примеры героизма, находчивости, что задумываешься, а правда ли это всё? Бляхин говорит, что выдумка есть, но в Великой Отечественной войне таких красных дьяволят было немало, приводит доказательства. Маленькие герои. Откуда они берутся? На этот вопрос писатель дал в книге почти что исчерпывающий ответ. Героями заставляют быть обстоятельства, иногда просто ужасы жизни (на войне подчас жестокие убийства близких людей, пытки). Когда свирепствует бандитизм и органы правопорядка не всегда с ним справляются, могут появиться красные дьяволята, робин гуды, народные мстители. Казачинский в <<Зелёном фургоне>> показывает, что настоящими сыщиками становятся простые гимназисты в восемнадцать лет. Мстители, сыщики в таком и более раннем возрасте – не новость. Эти послевоенные годы ничем не отличались от тех 20-х с их разрухой, голодом, частым бандитизмом, беспризорностью. Потом это опять повторится в 90-е годы, хотя войны как будто не было, но Россия опять была в тисках, опять пробовали её на выносливость, но, чтобы писать о 90-х нужно отойти подальше, лет на 25, как в первом случае.

Теперь вместо Шурочки воспитателем их отряда назначили фронтовика с палочкой – волевого, но, видимо, не совсем. Слушались его, но не совсем…

Перед сном устраивали бузу, кидались подушками, ругались, бегали по огромной спальной комнате. Фронтовик приходил, успокаивал, как мог, читал какие-то рассказы. Как оказалось, впоследствии, он написал их сам! Это придало интерес его выступлениям, слушать стали с неподдельным интересом. Действительно, в одном из рассказов говорилось о том, как на границе поймали и допрашивали одного шпиона, как он попросил стакан воды. Вода была горячей, только что кипела. Шпион отпил немного и резко плеснул в лицо допрашивавшего, затем бросился к его пистолету, нарушителя тут же схватили, скрутили. Вот такой эпизод.

Мужичка-воспитателя долго расспрашивали о границе, о шпионах – тема была злободневной, у многих отцы были на фронте, у многих погибли там. Теперь каждый вечер новый воспитатель рассказывал перед сном что-то, читал. Отряд становился дисциплинированным. Появились <<Записки о Шерлоке Холмсе>>, которые Михаил уже давно читал и перечитывал, но этим мало читавшим ребятам они были открытием, сильно заинтересовали их. Не обошлось и без <<Зелёного фургона>> Казачинского. Михаил подумал о том, что не плохо бы было продолжить и в городе эти занятия и с тем же воспитателем. Неплохо бы подключить ребят и этого небезынтересного мужичка к решению его, Михаила, проблем с бандитами. Мысль была очень смелой, но попробовать, чем чёрт не шутит, можно! Скорее всего, это можно было организовать под видом кружка по изучению детективной литературы, там же можно было проводить анализ некоторых конкретных примеров из жизни, окружающей действительности, например, проанализировать его одиночную борьбу с этими бандитами, подключить сюда и других, может быть, что-то подскажут. Но всё-таки необходим был взрослый и, хорошо бы, опытный в этих делах человек.