Читать книгу: «Башни Судеб. CD-1/ Лабиринт Снов?»

© Леонардо Ди-Скайфари, 2021

ISBN 978-5-0053-1655-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Леонардо Ди-Скайфари.

Башни Судеб. CD-1/ Лабиринт Снов?

«Холостой механизм, лишенный движущего

огня, может, останавливаясь, причинять страшные разрушения».

«На бескрайних просторах вселенной

возвышается Башня теней.

Сквозь мерцающий холод созвездий

появляются сонмы теней,

стрелка тихо ползет замирая,

зарождая миньоны идей,

в тихом танце кружатся снежинки,

быстро тая на Доме смертей,

а мерцающий холод созвездий

зарождает коварство идей.

Света луч пролетает во мраке

ударяя по Башне теней,

смолкло все, не кружиться во мраке,

больше снежному танцу теней…

На бескрайних просторах вселенной

возвышается Башня теней,

снова ждет, замирая во мраке,

Снова ждет появленья людей»!

Пролог. Закат

Сумбурный закат окрасил небо планеты Ада. Когда-то она называлась Марсом. Но эти времена давно прошли. «Тех дней безумных больше не вернешь, сгорело все в огне порока. Времен устала течь река».

Черно-желтые пустыни еще таили в себе вчерашнюю зелень, но все… Маленький цветочек с зелеными лепестками упорно пробивался сквозь желтую пыль. Нежный бутон его, похожий на сердце, придавила к земле мрачная тень. Тяжелая ступня, в красной лаковой мужской туфле, наступила на последнее порождение чуда.

– Хаос, хаос, – процедил сквозь зубы молодой человек, с механического лица которого не сходила злая ухмылка от только что испытанного удовольствия – удовольствия уничтожить живое, посмевшее пробиться сквозь мертвые толщи песка вокруг. На нем был стального цвета защитный костюм, плотно облегающий

его искусственную оболочку. Волосы на голове неестественно взъерошены. Пустые стеклянные глаза равнодушно смотрели вдаль, где утопало в черных тонах пустыни оранжево-красное солнце. Он стоял и смотрел на мертвый горизонт радиоактивной бездны, и через секунду исчез. Только небольшой вихрь золотой пыли пространственного перехода еще кружился в теплом вечернем воздухе, который не нарушался ни единым звуком, ни единым шорохом, разве только легким скрипом песка, остывающего после дневной жары, но скоро и эти звуки исчезли, растворившись в пронзительных лучах солнца, медленно опускающегося за линию горизонта, слегка искаженную легкими кучками перистых облачков, лениво плывущих в разреженном воздухе стратосферы…

Трек1.Ночь

Огромные настенные часы, качая маятник, монотонно тикали в углу, отсчитывая оставшееся время. Планета гибла… – Тик-Так-Тик-Так. Достало! Время всегда играет против нас, – сказал раздраженно Властитель Дум, и, резко развернувшись в своем кресле, засунул в рот толстую сигару.

– Где огонь? Я хочу пламя! – злостно рявкнул он вдаль. И слова его, ударившись о стенку, эхом разлетелись по залу. Тут же к нему подъехал робот-слуга с зажигалкой. Прикурив, Властитель откинулся на спинку высокого кожаного кресла и нажал кнопку салатового цвета. Части ребристого потолка не торопясь разделились и бесшумно разъехались в разные стороны, исчезнув в черных, зеркально отполированных стенах. Обнажился космос, открыв взгляду созвездия и яркие белые гиганты звезд, которые в иллюзии передающего экрана казались так близко, что думалось – до них можно дотянуться рукой. Сделав последнюю затяжку, он с холодным злорадством затушил сигару о жестяного слугу. Со зловонным шипением она погасла, но было достаточно всего одной искры, чтобы робот начал дергаться как в бешеном танце. Властитель хохотал, наблюдая за его агонией. Через минуту робот взорвался, осыпав зал дымящимися осколками своей искусственной плоти.

Тут же, нудно жужжа, в стенах открылись маленькие отверстия, откуда

выскочили уборочные мини-механизмы. Они быстро, спеша и сталкиваясь, разбежались по залу, всасывая в себя грязные останки и запах горелой синтетической оболочки. – Совершенство! – восхищенно хмыкнул Властитель, наблюдая за их работой. Закончив, они так же быстро исчезли в своих норах. Панели вернулись в гнезда.

– Техника-техника! Всего лишь одна капля вечного огня и железу конец! – промолвил он мечтательно и со скрипом оторвал задницу от кресла, зависнув бесформенной грудой над черным мрамором необъятного стола.

Длинные каштановые волосы и порочные черты лица были красивы, но тело…!

Толстые складки жира, словно тесто, выпирали из одежды, несоответствие пропорций поражало воображение, и все это безобразие прикрывал драгоценный костюм со старинным орнаментом ручной работы. Правда, он мог быть спокоен, никто и никогда не укажет ему на это, роботы не осознают чувства красоты, да и сам он в принципе забыл, как выглядит. Годы, прожитые в новом теле, ставшем бессмертным от пронзившей его энергии планеты, взорвавшейся от адского эксперимента, почти уничтожили в нем возможность простейшей самокритики. Уродство мира вокруг создало ложное представление о критериях прекрасного и

ему стало казаться, что он сам и есть самое идеальное и совершенное существо, когда-либо существовавшее. Секунды две поразмышляв, он рухнул в кресло, испуганно скрипнувшее от соприкосновения с двумя кусками мяса пониже спины, больше напоминавшими шары для боулинга.

Толстый палец правой руки Властителя охватывала тяжелая золотая печатка, на поверхности которой, в окружении жира, проступали почти стершиеся буквы. «М..су, с любовью от мамы». – Скука, – зевнул он притворно, пытаясь отогнать воспоминания. «Разве этого ты хотел»? Шептал внутренний голос. Он сердито отмахнулся от него, пытаясь загнать куда-нибудь в дальний угол сознания. Взгляд его переместился на часы, продолжавшие свой однообразный отсчет в углу зала. В тишине залы их еле слышимый «тик-так» гремел как сто тысяч кузнечных молотов, вбивающих в наковальню мозга толстяка какую-то мысль, лишающую привычного покоя…

– Уже пять, скоро шесть, как всегда, – громко сказал Властитель Дум, развеяв тишину. Мысли рождались и умирали в его мозгу со странной логикой пустоты. Слабый ветерок пронесся по залу, унося с собою запах дорогих сигар и недопитого виски на столе, опять скрипнув креслом, Властитель встал. – Скрип? – хохотнул он и посмотрел на кресло, заметив неожиданно его ветхость. «Пора бы заменить, а впрочем, зачем»? Пронеслось в голове. Тишина ночи давила на него, вызывая приступ тоски и на секунду ему показалось, что выход только один. Окно, открытое системой кондиционирования, звало к себе бесстрастной молчаливостью, безумие вкрадчиво втекало в раскаленный мозг. Пошел дождь, капли с серебристым шелестом пролетали перед воспаленными глазами и исчезали в бездонной пропасти где-то внизу.

Тихо щелкнув реле, включился проигрыватель. Властитель вздрогнул и побрел обратно к столу. Стальная лапа с иголкой бесшумно опустилась на истертый временем винил и сквозь треск, в прохладный шелест дождя, вплел свою мелодию джаз. Cакса-фон играл что-то вечное и далекое, что-то щемящее сердце и пробуждающее в нем то, что он давно потерял – свою душу! Что-то, заставившее скатиться слезу с красного века безумца.

Бессмысленно уткнувшись глазами в точку, он застыл, впитывая каждый звук, каждую ноту. Он хотел понять, что надо вспомнить?! Но джаз смолк, стальная лапа тупо била по центру, винил истерся… навсегда…

«Тик-так-буммм», нудно и все так же скучно пробили часы в углу мрачного зала, полного теней прошлого. – Это невыносимо, – вырвался злобный рев и звонким эхом разнесся по многочисленным залам и переходам Башни, заставив груды железа, снующие туда-сюда, вжаться от страха в стены из шершавого черного мрамора.

Мощная туша вскочила, потные пальцы судорожно нажали на большую красную кнопку – вспыхнул яркий свет, рассеяв тени, мерещившиеся ей в темных углах… Нагнувшись к селектору из темно-зеленого гранита Властитель нетерпеливо процедил: – Киберов ко мне.

Лицо его, дергающееся от с трудом подавляемого страха, наконец разгладилось, но через миг исказилось в гримассе злости, он не любил ждать! (А киберы, как известно, славились своей медлительностью)!

Хаотичный рой пчел-мыслей, гудящий в глубинах подсознания, постепенно выстроился в одну линию и начал концентрироваться в нужном ему направлении, готовый ужалить мир очередной адской затеей. – Ха-ха-ха, – прозвучал смех в пустоте помещения. – Ха-ха-ха… хе-хе-хе, – проскрипел он уже смелее, все-таки с опасением оглянувшись по сторонам. «Вдруг чертовы тени еще здесь»? Лицо его окончательно разгладилось, на миг став «прекрасным», складки жира колебались в такт громовым раскатам, кресло в ужасе трещало под огромным весом, опасаясь неминуемой гибели от быстрых раскачиваний взад и вперед.

Эхо дурацкого смеха еще отражалось от каменных стен офиса, но Властитель уже не воспринимал его, предавшись восторженным мечтам. Какая идея пришла к нему в голову!!!

Сквозь свинцовые облака сигарного дыма робко просачивался начинающийся рассвет…

Из-за красного золота бескрайних песков выкатилось, лениво потягиваясь, заспанное солнце – и, зевнув, осветило тянущуюся до самого горизонта пустыню. Пустыню, до безумия раскаленную днем и смертельно холодную ночью, отчего в ее красно-черном аду почти не могло выжить хоть что-нибудь похожее на растительность…

И вот, наконец, первый лучик светила тронул гранитное зеркало стен, и, мгновенно размножившись, расчертил кабинет сотней таких же радостных игл-лучей, посланников света, пришедших из самой сердцевины горячего и живительного диска солнца, царственно плывущего в океане протуберанцев-пламен, отрицающих серую тьму, которой так часто окружают себя люди, или похожие на них существа! Как например то, что хохотало сейчас в кожаном кресле, радуясь омерзительным планам, до которых оно сейчас додумалось своим злобным мозгом, ненавидевшим свет…

Искусственный свет в зале медленно погас, день вступал в свои права…

Трек 2. Город. День

«Мой сын, – сказал учитель достохвальный, —

Вот город Дит, и в нем заключены

Безрадостные люди, сонм печальный».

(Данте Алигьери. Божественная Комедия)

Первые солнечные лучи падали на город Ада, лениво просыпающийся от долгого сна. С трудом пробивающиеся сквозь серую скуку его улиц, они были бессильны рассеять изогнутые тени зданий и изменить холодную мрачность городских башен и стен и пробиться к искусственным сердцам его обитателей, равнодушных к их теплому ласковому свету.

Только маленькая ярко-пестрая птичка, чудом уцелевшая в стенах этого странного города, и усевшаяся на верхушке одной из башен, бросила вызов равнодушию автоматических сердец, своим дивным ангельским пением оживив механическую пустоту просыпающегося города. Ее тоненький голосок поднимался все выше и выше, все дальше распространяясь в холодном утреннем воздухе и вот уже первые прохожие, бредущие по бетонным покрытиям улиц, начали останавливаться и громко обсуждать возмутительное происшествие…

– Куда смотрит полиция, – орал, сверкая круглыми лампами глаз, андроид в песочном костюме и черных ботинках на стальной подошве. Его руки, защищенные блестящими перчатками, нервически подергивались от плохо скрываемого бешенства. Толпа все прибывала, зло скрежеща шарнирами тел.

– Возмутительно! – хрипел другой андроид, тыча резиновым пальцем в средоточие своей злости, маленькую птичку, которая, не обращая на толпу никакого внимания, продолжала петь на башне.

– Уничтожить!!! – бесновалась теперь огромная толпа роботов, и, как по команде, все начали громко топать, чтобы заглушить пение, а кое-кто решил воспроизвести мотив популярной электронной песенки, и в лязг металлических подошв вплелся мерзкий визг, в котором изредка можно было разобрать что-то вроде, «common.. common».

(Вся песня состояла из примитивного сочетания этих слов, иногда только в них добавлялось что-нибудь типа, «o-ye.. baby»).

– Мы не потерпим такого в городе!!! – орали пьяные после ночной «психо-вечерины» андроиды, одетые в розовые костюмы из латекса с надписью «Progressive r-asha music», угловато сидящие на их кое-как собранных пластиковых телах. Ярость толпы, возмущенной диким инциндентом, смущавшим все ее обычно пустое утреннее настроение, достигла своего апогея. Один из роботов, сияя серебристо-ребристым покрытием и дико вращая красными глазками, выражавшими безграничную злость, пробирался сквозь толпу к телефонному автомату, поблескивающему синевато-белой сталью на углу. Наверное он хотел позвонить куда следует…

И наконец, оглушительно топая железом подковообразных бот, в толпу вломился отряд киберов-ликвидаторов и принялся раскидывать в стороны всех андроидов, имевших несчастье попасться под удары их безжалостных стальных кулаков. Они очищали площадь под машину-убийцу, уже громыхавшую своими острыми гусеницами где-то вдалеке. Послышались крики, толпа взвыла, взбешенная таким отношением к себе, и бросилась на ликвидаторов, тщетно пытаясь слабенькими жестяными кулачками проломить броню их равнодушных тел, но напрасно… Киберов это только разозлило!

Cамый высокий ликвидатор, на плечи которого был накинут черный шелковый плащ с эмблемой Третьего Интеграла, орлом, держащим в каждой лапе по треугольнику, растянулся в гнусной ухмылке и со всей дури обрушил железный кулак на голову ближайшего человекоподобного. Послышался треск, и андроид, даже не успевший понять что произошло, рассыпался на кусочки… Секунда, и от него не осталось ничего, кроме пучка горелых микросхем и кусочков пластмассы, медленно обугливающихся на земле, да пожалуй маленькой лужицы жидкости, тут же испарившейся в лучах утреннего солнца.

Все. Толпа смолкла, шокированная убийством, произошедшим на ее глазах и взгляды всех в ужасе устремились на кибера, с улыбкой торжества разглядывающего свой кулак, в который раз, хорошо послуживший ему. – Что, жалкие развалины?! – презрительно процедил он. – Жалко? Так будет со всеми, кто помешает воплощению Воли Рас-Порядка, нам – cупер-киберам! А вы, ничтожные железяки, не забывайте, что всех вас мы вправе хоть сейчас отправить на разборку!! Право на нахождение в рядах киберов имеют только те, кто доказал полное соответствие с принципами 3 Интеграла – высшего закона нашей механической совершенной цивилизации, а пока ваша первейшая задача трудиться на благо нашего бездумного мира и не сметь мешать работать нам – символам третьего интеграла, суперпустым киберам, как это жалкое подобие настоящего робота!

И кибер с улыбкой пнул острием сапога груду оплавленных микросхем под ногами, еще мгновение назад бывшую андроидом, пусть не человеком, но все же существом живущим, дышащим, и примитивно, в рамках Третьего Интеграла запрещающего мысли, все же радующимся серой реальности вокруг.

– Наверняка он имел мысли, – сказал кибер и сплюнув, добавил: – но мы этого теперь никогда не узнаем, – и он затрясся в приступе смеха, оглушительно грохоча отполированным корпусом и напоминая в этот момент деревянную марионетку в дешевом театре, неумело дергаемую за веревочки. Резко прервав гнусный скрежет своего смеха, он приосанился, и свирепо обведя толпу взглядом глаз-ламп, рявкнул:

– Ясно?!! А ну приветствие, болваны! – Да здравствует третий интеграл, – дрожа от страха, нестройно прокричали андроиды, и замолчав, покорно уставились на кибера, ожидая его слов.

Но все, новое событие совершенно переключило внимание их пустых голов, не способных воспринимать два события сразу, и они – вуаля, позабыли об унижении, которому подверглись минуту назад. Медленно, словно смерть, к башне подъехал робот-убийца. Узкое пространство площади заполнил грохот серых гусениц и в соседних небоскребах, не выдержав ультразвука движения машины-убийцы, начали лопаться стекла… «Бимм-базз». Покрылись они сеткой трещин. «Динн-донн». Жалобно простонали они в страдании погибающего совершенства и сверкающей лавиной рухнули вниз, с оглушительным звоном рассыпавшись вокруг… «КРАК», захрустели осколки под ногами толпы, но она не заметила этого, ведь зрелище разворачивающееся перед ней было куда интересней.

С тупоумной неотвратимостью отлаженного механизма из черных недр робота выдвинулась узкая лапа, и, сверкнув в свете солнца длинными пальцами-клешнями, слегка подергивающимися в предвкушении жертвы, с зубовным скрежетом стала вытягиваться вверх, к цели своего автоматического существования, уничтожению ненужных, не по приказу счастливых объектов, смущающих своей яркостью спокойную мертвую пустоту идеального Государства-Города. Толпа заревела, с вожделением ожидая развлечения столь редкого в городе, уничтожения живого, давно истребленного работой таких вот, как это зловещее орудие смерти, роботов-убийц.

Трель птахи, не подозревающей ничего, становилась все громче, скрежет все сильней, пение птички заполнило окружающее пространство, и, слившись с мелодией солнечных лучей, образовало на миг чудную сказку лета, радость беспечного существования в прохладно-мощных порывах ветра, она пела гимн свободы, гимн солнцу, так приятно обнимающему своим теплом ее маленькое пушистое тельце, пела о счастье скользить среди воздушных потоков, все выше и выше, туда, где мир внизу превращается в смутный неясный образ и где парят такие же как она, любящие пить полураскрытым клювом упоительный нектар полета, сконденсированными каплями влаги застывший в разреженном воздухе…

Но, она только вызывала злость у роботов, желавших поскорее уничтожить это пение бесконечной свободы. Их ватные уши, привыкшие к лязгу механизмов и вою психо-раш-музыки, не могли долго воспринимать такое чудо, и некоторые из железяк, сотрясаясь от перегрузки, уже стали валиться на площадь, напрасно пытаясь дергающимися в конвульсиях руками зажать уши, чтобы не слышать чудовищной мелодии, от которой перегорали провода в пустоте жестяных голов…

Лапа дотянулась – и пение смолкло. Послышался хруст переламываемых костей и то, что еще секунду назад дышало, пело о свободе полета, нежными коготками скребло по тканям сердца, вызывая восторг БЫТЬ, мгновенно исчезло в недрах машины-убийцы, cделавшей свое черное дело.

Толпа взревела от злорадного восторга, наслаждаясь тишиной, вновь воцарившейся тут, и стала разбредаться в разные стороны, вяло поскрипывая шарнирами тел.

Гулко пробили часы на Башне, заполнив своим звуком весь город, и, отсчитав десять ударов, смолкли, продолжив так же равнодушно отмеривать бесконечное пространство времени, однообразного времени, однообразного Великого Города, где каждый час, миг, секунда, день – был такой же как вчера, сегодня, завтра. Ничего не менялось в нем никогда, всегда оставаясь таким же одинаковым, одинаковым совершенно-отлаженным механизмом, размеренного и распланированного бездумного существования. Это был мир доведенный до совершенства, мир где все было по программе, мир где все было предопределено и никогда не совершалось ошибок и… Потому это был мир абсурда!

Мир часового механизма, где каждый винтик знает свое место и счастлив просто потому, что не может сделать неверный шаг, без которого невозможен опыт, необходимый для развития! Впрочем иногда программы, управляющие этим миром, даже позволяли роботам немного побуянить. И даже напиться!! А иначе, какая бы это была пародия на реальность?

Толпа почти разошлась и среди групп андроидов, идущих по улицам, шагал один, самый низенький и крохотный, выделяющийся среди одинаковых костюмов роботов ярким синим плащом с громадным капюшоном, тщательно закрывавшим все тело. – Это все хаотично, – мрачно думал он, шагая по пустынной улице, ведущей к пятому кварталу. – Как странно все в этом противоречивом хаосе, – продолжал он думать, и с отвращением отшатнулся от группы пьяных болванок, нализавшихся огненным маслом в соседнем пабе, которые с громким гиканьем пролетели мимо него. Вдали послышался резкий звон разбиваемого стекла и веселое гоготание андроидов, грабивших какой-то магазин.

– Однообразие пустых железных тел, непонятность вокруг, и зачем все это, – угрюмо размышлял Синий плащ. – Главное, чтобы меня не узнали. Хаос его мыслей достиг наивысшей точки, уродливая архитектура города давила на психику, вызывая приступ тоски. Он пошел быстрее, и в голову пришла заманчивая мысль:

«Может тоже напиться, к черту все, зайти в любимый бар и заказать любимый коктейль»? – Хаос, хаос, – шептал Синий плащ. – Может домой? Нет!!! Черт возьми, лучше напьюсь, хотя поможет или нет?

И с этими мыслями он сам не заметил, как ноги привели его к знакомой вывеске, заманчиво мерцающей синим неоном на одиноком пространстве улицы. Вдали опять послышался хохот и визгливый стон разбиваемого стекла. Вздрогнув, словно испугавшись чего-то и плотнее запахнув плащ, он поспешно зашел внутрь…

Пробившись сквозь толпу обычных завсегдатаев, уже успевших заполнить собою бар и вовсю напивавшихся в компании роботов-девиц, он подошел к стойке, и, взглянув на бармена, составленного из тысяч алюминиевых кусков-ромбов, процедил:

– Огненную Мэрри, двойную. Получив коктейль и сделав быстрый глоток, он подозрительно огляделся по сторонам, и, встретившись глазами с барменом, шепнул: – Все в порядке? – Осторожно, – прошептал бармен, деланно улыбаясь и продолжая смешивать коктейли резиновыми руками-шлангами. Крохотные овальчики в глубине квадратных глаз бармена сжались в точки, и он добавил еще тише: – За третьим столиком ищейка. И поставив перед Синим плащом стакан с новым коктейлем, громко заговорил с другим посетителем, пьяно требующим еще одну порцию огненного масла, хотя хаотичные движения шарнирного тела без слов говорили, что ему хватит.

Синий плащ стал пить из длинного стеклянного стакана, мысленно заметив себе, что напиток сегодня лучше чем вчера, как внезапно входная дверь распахнулась и в бар, ломая столики на пути, ворвалась пятерка здоровенных киберов с эмблемами ликвидаторов. Схватив грустного маленького андроида, мирно пьющего бензиновый сок в углу, они потащили его к выходу.

– Он нарушил третий интеграл, – громко взревел на весь бар главный кибер, уже знакомый нам по происшествию на площади, и достал из-за пояса парализующую дубинку. – Нет!!! – истерично взвыл андроид, с ужасом наблюдая как кибер любовно поглаживает кнопки активации. – Не надо… Только не электричество… Я не переношу разряда свыше тысячи вольт…

– Ну вот и славно, тем скорее ты послужишь нашему государству своим никчемным телом. Да заодно и избавишь нас от ненужного расхода энергии, потребной для того чтобы разбить кулаком твою жестяную голову, – весело процедил киборг, играясь с несчастным как кот с мышью. (Ему даже не пришло в голову, что разряд дубинки пожрет гораздо больше той же самой Энергии!!)

Убивать сразу ему было скучно, и он решил растянуть удовольствие. Он забавлялся, поминутно то поднося кончик «орудия воспитания» к носу андроида, то убирая его далеко назад. Андроид завороженно глядел на электрические искры, бегающие по стальным иголкам дубинки. Но вскоре эта игра киберу надоела. – Раз-два-три-елочка гори, – неожиданно вскричал кибер, и нажал на кнопку активации. Молниеносный взмах руки. Неистовый визг голубого света, залившего бар.. И.. Зал потряс вопль дикой боли, исторгнутый из глотки несчастного андроида, дергающегося в разрываюших тело разрядах. Вопль тотчас смолк. Он потерял сознание.

Стакан в пальцах Синего плаща предательски задрожал. – Нет!! А если меня узнают? Это конец!! – с быстротой молнии пронеслось в голове. – Что делать? Проклятая дрожь в пальцах, если они заметят. Киберы потащили пленника к выходу, провожаемые рукоплесканиями пьяных железяк. – На переплавку его, его место в печи завода-изготовителя, – орал молодой робот у стены, едва державшийся на ногах. – Мы сделаем из него стул, – цедил сквозь зубы главный кибер, удаляясь. – Стол. – донеслось до ушей Синего плаща издалека и двери закрылись. Толпа тут-же позабыла обо всем, и, заведенная ритмом новейшего хита электронной музыки, песней, «бум-бум-бум, я робот тугодум», принялась лихо отплясывать, размахивая с трудом гнувшимися частями механических тел (производства завода «ПУТЬ»), и в общем издалека почти напоминая людей, впервые решивших позаниматься танцами. Оглянувшись, Синий плащ одним глотком прикончил остатки коктейля и, поставив стакан на пластик стойки, обменялся с барменом многозначительным взглядом. Подмигнув ему, он направился к выходу, с трудом пробираясь сквозь толпу, разошедшуюся в диком броунистическом танце.

Закрыв за собою дверь, он облегченно вздохнул, нервно огляделся по сторонам, и, не заметив ничего подозрительного, поспешно зашагал по улице.

– Хорошо, что среди этих пустых болванов хоть кто-то еще может думать, – размышлялось ему, и, еще прибавив скорости, он продолжил свои думы. – Странно, ведь вроде бы компьютерные схемы, заложенные в головы роботов, не позволяют возникать связным мыслям, но этот бармен, с которым мы уже не раз обсуждали мир в котором мы живем, т.е его неправильность, полностью отрицает принципы ограничения мышления, он может думать много! Как хаотично все вокруг и внутри меня?!

Это открытие, не так давно сделанное Синим плащом, было поистине поражающим, мало того, среди друзей бармена организовалось что-то вроде кружка таких вот, недовольных реальностью, а все потому, что они открыли в себе возможность логически рассуждать. – Нет, что я делаю? Я потворствую заговорщикам, хотящим разрушить существующий Порядок нашей Цивилизации, великой и могучей, где… Серое одинаковое повсюду, каждый миг одно и тоже – изо дня в день, изо дня в день. Н-е-е-т!! Что я думаю? – почти с ужасом одернул он себя, боясь признаться в правильности этой, не раз возникающей крамольной мысли. – Что делать? – тоскливо прошептал он и остановился посреди улицы, совсем запутавшись в противоречивых мыслях, копошившихся в голове тысячью потревоженных тараканов.

– Нет, это не мое дело, что я могу сделать? – попытался он успокоится, но чувство тайной уверенности в правдивости их рассуждений, о необходимости взорвать существующий порядок вещей, не давала ему покоя. Он совсем растерялся, постоянно сравнивая свою собственную картинку мира, годами составляемую им из слов своего босса, при игнорировании явных вопиющих факторов, показывающих на неидеальность всего, со смелыми, обличающими словами бармена – не постеснявшегося прямо в лицо высказать все, что он думает по поводу убогости мира и его… Cтрашно вспомнить, что он сказал!! Создателе…

– Нет, нет, нет, не буду думать об этом, я сойду с ума, я уже ничего не понимаю, – кричал он, опять шагая по унылому проспекту, уходящему далеко вдаль, и сам не заметил как слабый ветерок, гуляющий тут, распахнул на нем тщательно запахнутый плащ. Миру открылся черный кожаный костюм, плотно облегающий стройное тело маленького человечка, и сверху донизу усеянный серебряными и золотыми нашивками в виде звезд и галактик, на поясе висел мощный бластер, мигающий красной лампочкой о полной зарядке.

Спохватившись, Синий плащ в испуге снова закутался и нервно осмотрел каждый темный угол улицы в поиске возможной опасности. Но одинокое бесконечное полотно проспекта, тянущееся сквозь весь пятый квартал, успокоило его, и Плащ возобновил движение, опасливо косясь на нависающий над ним исполин-небоскреб, угрюмо ухмыляющийся беззубой гнилой тьмой потрескавшихся зеркал-окон. Теперь он был заброшен как и половина зданий пятого квартала, и напоминал крест, от соприкосновения с толстой сигарой летательного аппарата, вдавленной глубоко внутрь неведомой силой, той-же, что разрушила все вокруг. Как-будто какой-то Бог второпях затушил ее в экстазе вселенской битвы и теперь ее никотиновые лохмотья свисали вниз скрученной абстракцией стальных балок.

«Черт его знает, вдруг он рухнет прямо на голову? Странно, как он вообще держится»?! Подумал он, и тут же потерял ход своей мысли, потому что в кармане за поясом надрывно запищал пейджер. Быстро взглянув на зеленый экран, он смачно сплюнул, недовольный присланным сообщением. «Черт, что ему еще от меня нужно? Я так надеялся отдохнуть»!! С досадой подумал Плащ, и, зло толкнув камень мостовой, побежал в самую заброшенную часть пятого квартала.

Мрачные башни-иглы, хищно впивающиеся своими остриями в беззащитную синеву неба, одинаковые серые пятна домов, причудливой изломанной архитектуры, и темные выбитые витрины пролетали мимо, но проспект все не кончался, устремляясь вдаль унылой массой полуразрушенных строений. «О Великий Интеграл», размышлял Синий Плащ, совершающий свой утомительный бег. «Ладно, не важно, не мое это дело! Хотя я и совсем запутался, но я ничего не скажу ему пока, надо разобраться! Хотя? Проклятье – измена! Нет, голова пухнет! Хорошо, пусть заговорщики делают, что хотят, мое дело маленькое, все равно они проиграют, но самому предать их – нет! Присоединяться к ним не буду, но и пальцем не пошевелю, чтобы их остановить. У них же ничего не выйдет»! Попытался он успокоить свою совесть, вопящую о долге.

Свернув на ниточку-улочку, он, тяжело дыша, подбежал к испещренному трещинами уродливому кубу-дому, грустно разглядывающему мир круглыми провалами высаженных окон. Вышибив ногою дверь, едва державшуюся на петлях, он вбежал внутрь, и через минуту застывшую потустороннюю тишину заброшенной улицы оживил грохот двигателей флаера, торчащего на крыше. Оплавив бетон неистовым красно-голубым пламенем, с гулом вырывающимся из огромных дырок дюз, он секунду другую задумчиво покачался в воздухе, чиркнул крылом крышу, и, вспыхнув разноцветной радугой сигнальных огней, взмыл в небо, мгновенно превратившись в точку. Прочертив девственную голубизну огненной кометой, он быстро исчез где-то на севере города…

Наступило утро, и толстяк, всю ночь не сомкнувший глаз, в странном трансе наблюдал за игрой света на зеркальных стенах зала. Прекрасное лицо Властителя подергивалось от злости. От света у него портилось пищеварение! Наконец, очнувшись от гипнотического полусна, он слабо заворочался в своем кресле, медленно поводя пухлыми членами и вздрагивая шароподобным животом…

Дотянувшись жирной рукой до коробки с сигарами, он схватил первую попавшуюся, и опять окутался сизым дымом отборного табака. Закашлявшись, Властитель в раздражении раздавил толстую сигару в черной пепельнице и, встав, попытался размять свои колыхающиеся члены, затекшие от постоянного сидения на одном месте. Честно говоря, это зрелище со стороны было настолько смешным, что описать его почти не представляется возможным, но все же…

Бочка с вином, поставленная на коротенькие пухлые ножки, и размахивающая из стороны в сторону такими же толстенькими, едва не лопающимися от обилия жира руками. С головой, красующейся широко открытым в одышке ртом, головой, единственно красивой… Головой Ангела… Да и то..Как сказать? Гримаса постоянной яростной ненависти ко всему кругом портила чудные черты бессмертного правителя…