Читать книгу: «Счастье с крылышками», страница 3

8

Проснулась утром – солнце светит в окна. Как была в ночной рубашке, выскочила на улицу. И обалдела! Вместо высокого крыльца дома Грегора я оказалась прямо на утрамбованной перед входом земле.

Встряхнула головой, поморгала глазами, обернулась взглянуть на дом, а обнаружила, что вышла я из заросшей травой землянки высотой в мой рост.

В ужасе я бросилась в дом. В доме все по-старому. Заглянула в спальню: Светик спит, отвернувшись лицом к стенке.

Быстро переоделась, умылась. Вышла на кухню, сделала себе завтрак и уселась за стол перед широким окном. За окном вчерашний пейзаж: поле до горизонта, на горизонте сосновый лес с валунами.

На кухне обнаружился телевизор, включила пультом, попала на какую-то передачу на финском языке. Попереключала каналы – всё как обычно: новости, музыкальные передачи, фильмы на английском языке с субтитрами.

Почувствовала облегчение. Потрогала шишку на затылке. Шишка болит, вчера про лёд на ночь я совершенно забыла. Интересно, шишка может вызывать галлюцинации?.. Думаю, что такая, как моя, может. Иначе как я ни с того ни с сего оказалась на полянке у землянки?

Из коридора послышалось шлепанье босых ножек.

– Светик, я на кухне! – окрикнула, чтобы не испугался, что один в доме.

В кухню зашёл заспанный ребенок и сразу забрался ко мне на колени, удовлетворяя потребность в обнимашках.

– Что будешь кушать? Хлопья с йогуртом?

Светик кивнул.

– Я проснулся, а тебя нет, – прижался ко мне ещё крепче.

– А кругом все незнакомое, – закончила я его мысль. – Я на улицу выходила. Представляешь, а там совсем другая местность, двора нет. Какая-то землянка, заросшая травой. Бр-р.

Светик посмотрел на меня с удивлением и… с испугом?

– Нас перевезли, пока мы спали?

Ну вот, хотела ободрить малыша, а получилась ерунда.

– Вроде нет. Смотри, за окном тот же пейзаж, что и вчера. А из спальни видна детская площадка, на которой мы вчера играли. Иди, умывайся!

– Мам, ты так пошутила! – засмеялся Светик и побежал в ванну.

После того как Светик позавтракал, мы предприняли еще одну попытку выйти на крыльцо.

Я снова повернула круглую ручку двери, и мы оказались на полянке рядом с землянкой.

– Ты это видишь? – спросила я Светика. – Скажи, что ты видишь?

– Мы на полянке. Травка. Там еще какой-то домик, – Светик показал пальчиком направо.

Этот «домик» я тоже видела, только это был не домик, а скорее полуразвалившийся сарай или амбар.

– Стой здесь, – велела я мальчику. – Если что – сразу в дом.

Я пошла по направлению к этому сооружению. Не успела сделать нескольких шагов, как из сарая вышла дряхлая горбатая старушка, одетая в длинное льняное платье и передник. Старушка торопливо, насколько ей позволял возраст, бросилась ко мне, тряся головой с распущенными седыми волосами. Волосы, перехваченные платком, концы которого обернуты вокруг головы и завязаны впереди кокетливым узелком, развевались на ветру. Картинка не для слабонервных!

– Матушка! – всплеснула старушка руками и плюхнулась передо мной на колени. – Дождалась!

– Кто ты? – произнесла я глубоким грудным голосом. Откуда этот голос и надменная интонация? О боже, из меня…

– Наина, матушка, слуга твоя верная. Жду тебя уже давно. Всё готово!

В голове всплыли строчки:

«Одна, красавица младая

На берегу плела венок.

Меня влекла моя судьбина…

Ах, витязь, то была Наина»!

Кстати, по-Пушкину, Наина была финкой и, кажется, потом стала старой, горбатой и некрасивой. Все эти знания промелькнули в голове в фоновом режиме, а над полянкой продолжал звучать властный голос:

– Хорошо! Можешь подняться. – Снова вещала я.

Я? Да я в самых диких и злых фантазиях не умела так говорить с самыми вредными бабками.

– Матушка, какие дела привели к нам? Что велишь мне выполнить? – Старушка резво поднялась, несмотря на горб, и предано заглянула мне в глаза.

– Грегор меня привёл, сказал, что он друг Ингерману. Это так? – произнёс мой рот, пока я пребывала в недоумении.

Старушка всплеснула руками.

– С каких это пор Грегор стал другом Ингерману? Ингерман же его наказал и, как меня, на верёвке держит. Только он дальше мили передвигаться не может.

– Значит, соврал, – сделала я вывод, чеканя слова. – Мне нужно попасть к Ингерману.

– Матушка, как скажешь! Все расскажу, все покажу, как идти, но ты же помнишь, что дальше полумили³ мне отходить от землянки нельзя? А к Ингерману идти – трёх дней мало.

– Тогда с тебя обеспечение и проводник!

– Да-да!

Старушка суетливо посеменила в землянку и открыла дверь. Меня даже не удивило, что внутри была именно землянка: деревянный каркас, низкий потолок, земляной пол, печь, напоминающая русскую и занимающая половину помещения, балки и стены увешаны пучками трав. Классическое жилище ведьмы.

Я вошла следом за ней, наклоняясь, чтобы не задеть балки. Старушка была уже возле огромного сундука и вынимала из него одежду.

– Вот, матушка, это тебе в пору будет. – Она протянула мне светлое домотканое платье из серого сукна и передник. По подолу одежда была украшена вышивкой в виде голубых зубчиков. – Вот ещё на голову. – Мне протянули отрезок ткани, который можно было отдаленно счесть платком. – Обувь. – Из сундука были извлечены сапоги из тонкой кожи. – Для тепла. – Старушка вынула плащ-накидку. – Вот, матушка, не побрезгуй!

Я не побрезговала, забрала все вещи и произнесла:

– Еще одежду на мальчика шести-семи лет.

Старушка посмотрела на меня задумчиво, пожевала губами.

– У меня нет, но я сейчас пойду за проводником, в деревне раздобуду.

Старушка быстро вышла на улицу, я неспешно последовала за ней, прикрыв дверь землянки.

– Матушка, ты пока располагайся, отдыхай. Я за час обернусь, – сказала старушка, взяла посох высотой с себя и бодренько пошагала по чуть заметной тропке.

Я повернулась к землянке, потянула дверь на себя и оказалась в доме Грегора. Светик сидел на кухне и смотрел телевизор.

– Мам, Баба-Яга ушла? – спросил он.

– Баба-Яга? Она не Баба-Яга, это Наина. Она нам поможет. Нам нужно уходить отсюда, пока Грегор не вернулся. Оказывается, он не друг Ингерману.

Переоделась в одежду от Наины. Платье и передник сели, как по мне шитые. Посмотрелась в зеркало – хоть сейчас на поляну к реконструкторам.

Придирчиво осматрела сапожки. Верх – мягкая кожа, почти лайка, подошва – какой-то жесткий материал, возможно, тоже кожа, но с очень толстокожего зверя и особой выделки. Шились не на мою ногу. Всё-таки при моём росте метр семьдесят размер ноги у меня соответствующий – сороковой. Помещусь ли я в это чудо средневекового сапожника?

Зря волновалась, сапожок пришелся точно по ноге, а сел так, как будто я его носила уже несколько лет.

В этот момент раздался стук в дверь. На пороге Наина. Вышла к ней, плотно прикрыв дверь, интуитивно понимая, что её в дом Грегора впускать нельзя.

– Вот, матушка, одежду на ребятёнка собрали, но не взыщи, одежда деревенская. – Наина протянула мне узелок.

Забрала узелок и вернулась в дом.

Переодела Светика. Да уж, одежда действительно деревенская: широкая рубаха, одеваемая через голову, штанишки на одной помочи через плечо, лапти, курточка из грубой холстины, а на голову суконный колпачок.

В последний момент догадалась документы, деньги двадцать первого века, гаджеты завернуть в пакет и спрятать в стенной шкаф в прихожей под обувную полку в самый дальний угол.

Всё, готовы! Повернула ручку двери и мы на полянке у землянки.

Наина оглядела на нас придирчивым взглядом:

– Матушка, вот с таким здесь не ходят. – Она показала скрюченным пальцем на мой кофр и рюкзачок Светика.

– Там нужные вещи, – возразила я.

Наина пожевала губами и ушла в свой сарай, возвратившись оттуда с двумя мешками. По пути мешки стряхнула, выбивая пыль. В мешок побольше засунули мою сумку. В мешок поменьше – рюкзачок Светика. Оба мешка старушка лихо перевязала веревками за углы и горловину, создавая примитивный рюкзак.

Навьючили на себя подобие рюкзаков. Напоследок Наина завязала мне голову платком.

– Без платка, матушка, не ходи, сразу ведьмой объявят. В глаза мужикам не смотри.

– Ведьмой объявят?

– Объявят. И вообще, вам бы пройти тайными тропами, но я не могу уходить далеко, а проводник – мальчик совсем, он не знает. Он вас доведет до замка Брюха. От замка Брюха доберешься до городка Тиль. От городка Тиль ходят обозы. В земли Ингермана лучше идти не одной. Путь недалекий, всего два дня, но там всякие разбойники шатаются. Волки-оборотни опять же любят женщин к себе утаскивать. Помни, матушка, ты просто баба, идёшь из села к мужу, который в землях Ингермана работает. Старайся не говорить, речь у тебя чудная, неместная.

– Примут за ведьму?

– Даже не знаю, что лучше: примут за ведьму или за чужестранку. Если за ведьму, то могут побояться трогать, а чужестранку захотят ограбить. Ой, совсем забыла! – Старушка протянула кошель с деньгами. – Тут немного, но за постой и проход с обозом заплатить хватит. И торопись! Вижу, мальчишка твой обернуться хочет. Дня два-три ещё продержится. Матушка, ты помнишь, что люди не должны видеть обращения?

– Здесь они этого боятся?

– Люди всегда всего боятся, а того, кто их особенно пугает, убивают.

Старушка проводила нас до валуна, который закрывал тропинку со стороны леса. За валуном нас поджидал деревенский паренёк.

– Ерхо, – обратилась Наина к парню, – делаешь всё так, как я тебе сказала, и проследи, чтобы они ушли в Тиль.

Парень поклонился старушке и пошёл вперёд, мы последовали за ним.

9

Несколько часов без остановок мы бодро шагали за Ерхо. Я боялась двух вещей: мозолей на ногах от сапог и что Светик от усталости будет капризничать. Но мозоли не появились, а Светик шёл молча всю дорогу до привала. Крепкие веревки, заменившие моему мешку лямки, впились в плечи. Наверняка к вечеру будут синяки. Неприятно.

Судя по солнцу, было уже далеко за полдень, когда Ерхо сошёл с тропинки и предложил отдохнуть и перекусить.

Я печально посмотрела на него:

– А у нас ничего нет. Я не знала, что нам придётся кушать в пути, а Наина ничего не дала…

– Не страшно! Матушка мне кое-что собрала в дорогу. – Он быстро вынул из заплечного мешка узелок с едой и разложил на траве тряпицу. На неё выложил домашний хлеб и кусочки вяленой рыбы. – В замке у Брюха можно купить еду и крынки для воды. Я помогу.

После обеда мы продолжили путь.

– Уже немного осталось, в замке отдохнете. – Подбадривал нас Ерохо. – Всё равно сегодня вы уже дальше не пойдёте.

До замка дошли примерно через два часа. Светик по-прежнему держался молодцом: ни стона, ни вздоха. Даже на мешок не жаловался. Удивительный ребенок!

– Завтра, как выйдете из ворот, так этой дороги и держитесь. – Ерхо показал на дорогу, выходящую из ворот замка. – Идти будете долго, но по этой дороге как раз в Тиль и придёте.

Замок оказался тесным и полуразрушенным, но на воротах стояли стражники, которые пропустили нас без всяких вопросов, вяло проводив взглядом наши заплечные мешки.

Стражник что-то спросил у Ерхо.

– Мы на одну ночь, завтра уйдем. Муж ейный в землях возле Тиля работает. Завтра хотим добраться.

– Тогда у Иикка вставайте, он на одну ночь берет.

Ерхо кивнул и уверенно зашагал в замок, мы за ним. Я, как обещала Наине, смотрела в землю.

Постоялый двор Иикка оказался недалеко от ворот. К моей радости, за стойкой стояла женщина моих лет, мы договорились с ней о ночлеге и еде. Правда, постоялый двор не предполагал отдельных комнат – общий зал с камином и столами посредине. Постояльцев было немного, и мы заняли две лавки в углу рядом с входом, чтобы утром уйти, не привлекая внимания.

Оставив вещи, отправились на торговую площадь, где стояли несколько торговых прилавков. Ассортимент продуктов был небольшой, а качество вызывало сомнение. Выбор остановили на продуктах, показавшихся наиболее свежими: двух ковригах ржаного хлеба и куске густо посоленного сала. Увы, крупы у этих торговцев не было. Зато Ерхо сторговал у продавца копчёного мяса глиняный сосуд для воды, напоминающий бутылку.

Когда с покупками вернулись на постоялый двор, я сразу заметила, что наши со Светиком мешки открывали.

– Ерхо, здесь воруют? В наши мешки кто-то лазил.

– Плохо. Значит, стражники мне не поверили. Предлагаю уйти прямо сейчас. В лесу сухо, лучше там переночуем, а я вас завтра проведу прямо до Тиля, – сказал Ерхо мне на ухо.

Мы быстро схватили мешки, но не успели. В дверях возникли двое стражников, а затем в зал вошёл, вернее, вошло Брюхо. Без представления было понятно, что живот на ножках – это именно он.

– Уже уходите? – спросил вошедший человечек фальцетом, приторно улыбаясь. – Госпожа, милости прошу ко мне в гости. Такая почтенная дама непременно должна меня навестить.

Я посмотрела на Ерхо, а он старался быть как можно незаметней.

– Давайте мы мирно разойдемся, – предложила я.

– Конечно, мирно. В моем замке с дамами всегда обращаются мирно, если они не поднимают шума.

Человечек сделал движением головой в сторону стражников, они схватили наши мешки, а сам пошел вперед, я за ним, взяв Светика за руку.

– Этого тоже забираем, – сказал человечек, указав толстым пальчиком на Ерхо.

Территория замка небольшая, поэтому от постоялого двора до донжона нас доставили за считаные минуты.

Как только вошли в крепость, Ерхо и Светика от меня отделили, но я ловким движением успела перехватить мальчика и заявила, что без него разговаривать не буду. Брюхо кивнул стражникам, и они отпустили ребёнка ко мне.

Ерхо увели куда-то дальше по коридору, мне велели следовать за Брюхом. Несколько раз свернув по коридору, освещенному светом факелов, мы вошли в просторный зал с огромным обеденным столом и камином.

Брюхо, быстро семеня ножками, подбежал к креслу во главе стола, уселся, тяжело дыша, и сделал знак стражникам покинуть помещение.

– Итак, я внимательно Вас слушаю. Что заставило Вас посетить наши края? – Он подпер толстую обвисшую щеку кулачком и изобразил полное внимание.

– Мы идём в Тиль. Мой муж там работает.

– Муж? Работает? И кем там работает Ваш муж? – с подчеркнутой вежливостью спросил Брюхо.

– Он конюх, – ляпнула я первую профессию, которую знала в средневековье.

– Хорошо. Конюх. А это что? – Брюхо пододвинул в мою сторону какую-то книгу.

Я подошла ближе к столу и с удивлением увидела книжку Светика «Всё о муми-троллях. Волшебная зима».

– Откуда это у вас?

– Из Вашего, госпожа, мешка, – ответил толстяк, совершенно не смущаясь. – Вы не отрицаете, что это ваша вещь?

– Отрицаю. Я не знаю, что это. Мне это подкинули.

Толстяк слегка подвис, но быстро справился:

– Подойди сюда, мальчик, – велел он Светику. – Ты знаешь, что это такое?

Светик подошёл, внимательно посмотрел на книжку и сказал:

– Не знаю.

Хозяин замка взбесился и вызвал стражу.

– Где их мешки? Принесите сюда, живо!

Стражники внесли и бросили на пол мой большой мешок и маленький мешок Светика.

– Это ваши мешки? – спросил Брюхо.

– Похожи на наши, – ответила я.

– Что в них?

– Мы идём к мужу, поэтому я взяла самое необходимое себе и ребёнку, в основном одежду.

– Откройте! – приказал хозяин замка.

Стражники стали развязывать мешки. У меня замерло сердце: сейчас вывалят мою сумку двадцать первого века и рюкзачок Светика.

Но на пол выпало старое тряпьё.

Чёрт! Похоже, нас всё-таки ограбили на постоялом дворе, пока доносчики бегали с нашей книжкой к хозяину замка. Сердце ёкнуло от радости. Первый раз Вселенная видела человека, который обрадовался, что его обворовали.

– Это что? – в недоумении спросил Брюхо.

– Наши вещи. Мы люди небогатые, самое лучшее платье на мне, другого нет. Всё остальное ношеное – переношенное.

– Собирай! – крикнул Брюхо мне. – До утра посидишь в темнице, а там я придумаю, что с тобой делать! Ты думаешь, самая хитрая? Не таких разговаривать заставляли! Меня не зря конунг здесь держит. Я не пропущу всяких русских шпионов! Муж у неё конюх! А говорит, как не всякая знатная дама из замка говорить умеет!

– Ты не злись, – сказала я, изобразив милую улыбку и закидывая барахло по мешкам, – будешь злиться – удар хватит. Вообще говорить не сможешь. И ешь поменьше, а то живот разорвётся.

– Ты мне угрожаешь?! Так, ты ещё и ведьма! В темницу её, немедленно! – закричал Брюхо, переходя на визг.

Стражники схватили меня с мешками и потащили к выходу. Брюхо вскочил из-за стола и зачем-то побежал к двери. В это момент Светик, оставшийся без внимания взрослых, схватил книжку со стола и засунул к себе под рубашку. Какой-то усердный стражник подхватил и его. Через несколько минут мы были брошены в тёмное помещение, дверь за нами с грохотом захлопнулась.

Нас окутала темнота, сырость и сильная вонь. Добро пожаловать в средневековую темницу…

– Сядь на мешок и никуда не двигайся, я сейчас обследую помещение. Эх, как жалко, что украли мою сумку, у меня там была зажигалка.

– А у меня был фонарик, – вздохнул Светик.

Я стала на ощупь двигаться вдоль стены и уткнулась во что-то мягкое и вонючее. Исследовать на ощупь не стала, вернулась к мешкам и Светику. Нужно достать тряпье из мешка и разместиться на нем.

Запустила руку в свой мешок и упёрлась в кожаный бок моей сумки! Я взвизгнула от восторга.

– Светик, это какое-то чудо! Моя сумка на месте!

Вынула кофр из мешка и стала рыться в поисках зажигалки. В это время Светик достал из своего мешка рюкзак и вытащил фонарик, осветив им нашу тюрьму.

Да, местечко гнусное. В углу, до которого я доползла, гнила куча соломы. В противоположном углу дырка в полу, очевидно, туалет. Подошли к соломе, в принципе, если постелить плащ, то вполне можно переночевать, а завтра нас всё равно куда-нибудь отправят.

Расстелила плащ на соломе. Мешки разместила под голову – получилось даже уютно. Продукты, которые мы закупили на рынке, тоже обнаружились в мешке, но этому я уже не удивилась. Этому могло быть объяснение. Например, стражник, чтобы не тащить несколько моих мешков сложил всё в один. Но все равно в зале у Брюха наши вещи были тряпками, этому я объяснения найти не могла.

Хотя о чём это я? Я сейчас в средневековой тюрьме – этому я могу найти объяснение? О, кстати, шишка на голове! Потрогала. Шишка на месте и болит. Это все объясняет – галлюцинация и видения, и вообще, это сон!

Не соглашаясь с таким выводом, мой живот громко заурчал, напоминая о том, что ели мы давно. Постаралась абстрагироваться от реальности и навертела бутерброды из черного хлеба с кусочками сала.

– Мама, мы с тобой попали в какую-то сказку. Как волшебство – то есть вещи, то нет. ― Уплетая бутерброд, произнес Светик.

– Точно! Может, мы вообще спим, и нам это снится.

– А так бывает, чтобы люди вместе попадали в один сон?

– Когда проснемся – узнаем.

Завершив скромный ужин, я сложила продукты в мешок и убрала себе под голову. Светик бережно убрал свою книжку в рюкзачок. Завернулись с ребенком в мой плащ и даже заснули.

Но спать долго нам не дали. Среди ночи дверь распахнулась, и нас осветили фонарем со свечой внутри.

– Эй, ведьма, вставай! И отродье своё бери. Идём, натворила дел, теперь исправляй!

На пороге с фонарем стоял стражник, но говорил недовольный женский голос. Я поднялась. Светик вскочил, опять не издавая ни звука. Я подхватила оба мешка, Светик мой плащ, и мы пошли за стражником и женщиной, которую разглядеть не удалось.

Снова плутание по коридорам, и мы вошли в комнату-спальню, посреди которой на кровати лежал Брюхо и задыхался в страшных корчах.

– Зачем вы её привели? – завизжал он, увидев меня. – Это ты меня сглазила! Ты меня прокляла! Мой живот! О-о, он разрывается… – Его крики на меня перешли в жалобный стон.

Я поставила мешок возле кровати и подошла к страдальцу.

– Что ел на ужин?

Страдалец сжал зубы и яростно выпучил глаза, за него ответила женщина.

– Да как обычно: копченый лосось, свиной бок, кашу, бульон с хлебом.

– Я ничем здесь помочь не могу. Нельзя на ночь так много есть, уже не мальчик.

– Слышите?! Ведьма! Сначала прокляла, а теперь цену набивает. В кандалы её!

К моему большому удивлению, стражники куда-то убежали и вернулись с кандалами.

– Уважаемый, давайте договоримся по-хорошему. Я же никому не хочу зла. Вы понимаете, что всё не в вашу пользу складывается. Можно мы просто утром уйдём.

– Что стоите, заковывайте ее! – взвизгнул Брюхо.

Стражники ловко набросили мне на кисти грубые браслеты и заклинили их каким-то хитрым крючком.

– Ну смотрите, я просила, я предупреждала! – Кто-то ловко впихнул мне в рот свёрнутую тряпку, не давая мне шансов договорить.

Нас со Светиком снова подхватили и потащили в каземат, хорошо, что вместе с мешками.

Уже в дверях я увидела, что Брюхо сильно изменился в лице. Он начал хватать ртом воздух, лицо посинело, а потом он обмяк и вытянулся на кровати.

Второй раз за ночь мы оказались брошенными в темницу. Я даже испытала облегчение и смогла вытащить кляп изо рта.

– Надеюсь, теперь дадут уснуть, – пробурчала я, снова раскладывая плащ на соломе.

Кандалы как-то сразу стали натирать предплечья. Чёрт, как неудобно!

Только мы легли на наше ложе, как в коридоре снова послышался топот. К нам в темницу вбежали несколько стражников, а затем вошёл какой-то человек.

– Неизвестная чужестранка, ты обвиняешься в колдовстве и будешь завтра придана суду и костру.

– Боже, – взмолилась я, – что ещё такого я натворила, находясь в этой камере?!

– Ты прокляла славного рыцаря Аргуса, чем довела его до удара. Он онемел и парализован.

Я поняла, что дело плохо. Оно не просто плохо, а безнадежно плохо. Я вскочила с подстилки и заметалась по камере, звеня кандалами. По стенам мои движения повторили тени. В свете свечей за стеклами фонарей это, вероятно, смотрелось жутко, потому что стражники одновременно сделали шаг назад к выходу, прячась друг за друга.

Неожиданно для себя я остановилась перед стражниками, обвела всех взглядом и, глядя в глаза их предводителю, с театральным пафосом произнесла, протянув к нему руки в кандалах:

– Оковы тяжкие падут!

Мгновение. Вздох стражников и вдруг крепление браслетов отскочило. Кандалы упали на пол с громким звоном.

Снова дружный вздох и под лязг доспехов стражники сделали несколько шагов назад. Я опять обвела всех взглядом и в повисшей тишине произнесла громким шепотом:

– Темницы рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа!

Повисла тишина, которую через миг разорвал гул. Сначала отдаленный и непонятный. Стражники тревожно переглянулись и, отпихивая друг друга, стали выбираться из камеры. Гул усилился, загрохотало, как обвал в горах. Кто-то попробовал закрыть дверь, но обвалилась стена, придавив особенно нерасторопных.

– И братья меч нам отдадут, – непонятно зачем закончила я, выходя из темницы в коридор.

От коридора осталась небольшая часть с дверью нашей камеры и кусочком пола. К стене прижимался стражник, сжимая в руках меч, который он тут же протянул мне.

Я взяла меч за рукоятку, покачала и направила острием в грудь несчастному стражнику.

– Где парень, который меня привёл в замок?

Но в этот момент я уже увидела Ерхо, который выбирался из-за завалов стены соседней камеры.

– Передай своему начальству, чтобы обо мне забыли. Будет хуже. Понял? – произнесла я, по-прежнему держа меч у груди вояки.

Он мелко трясся и кивал головой.

– Пойдем, мой дорогой Ерхо, отсюда. Это очень негостеприимный замок.

Мы выбрались из завалов и направились к воротам. Ерхо забрал у меня меч и уверенно взялся за рукоять. Так мы и пошли по улочкам: Ерхо с мечом в руке впереди, мы со Светиком – прячась за его тощей спиной.

На территории замка полыхали пожары. Бегали какие-то люди. Видимо, гарнизон был плохо организован, и первое потрясение привело к разброду и бунту. Так что наличие меча придавало нам уверенности.

Когда мы проходили мимо постоялого двора, Ерхо настоял завернуть и забрать деньги.

Как только мы появились в дверях, хозяйка выскочила нам навстречу.

– Госпожа, Вас отпустили! – Она подобострастно заглянула в глаза. – Мы здесь ни при чём, совершенно! Я даже хотела Вас предупредить, но не успела. Стражники пришли осматривать ваши мешки сразу, как вы ушли.

– Возврати наши деньги за постой, – сказала я.

– А лучше дай на эти деньги котелок, огниво и крупу, – добавил Ерхо таким уверенным тоном, что я даже внутренне ему поаплодировала. Хотя чему удивляться, наличие меча в руке любому придает уверенности.

Хозяйка перевела глаза на меня, я кивнула, подтверждая требование Ерхо. Женщина скрылась в другой комнате, отгороженной домотканой шторкой, и через некоторое время вынесла котёл, в нем мешочек с крупой и огниво.

– Поменьше котелка нет? – проконтролировал процесс Ерхо.

– Так этот почти новый, – скорчила хозяйка недовольную гримасу.

– Пусть будет старый, но поменьше, – настоял наш проводник.

Хозяйка снова удалилась за шторку, а затем вынесла небольшой котелок примерно литра на полтора-два.

– Совсем другое дело! – похвалил хозяйку Ерхо, посмотрев котелок на просвет. – Нас мало, готовить много не будем.

Я засунула котелок с крупой в мешок Светика, и мы поспешили покинуть замок, пока там царила неразбериха, а стражники покинули ворота.