Читать книгу: «О Жизни, Смерти и Любви. Записи на полях в дневнике психолога», страница 9
Однажды в нашей дискуссии на эту тему я сказала, что, конечно, о Женщине как глобальном и возвышенном явлении говорить несложно: многие поэты и художники воспевали её. И спросила Бенци: «Что для тебя твоя Женщина, не абстрактная, а живая, которая рядом, которая из плоти и крови?»
«Моя Женщина – продолжение меня самого, – сказал он тихо. – Она как моя рука или сердце. Ей больно – мне больно. Она страдает – я страдаю. Она радуется – я радуюсь. Её счастье – мое счастье. Думаю, что истинные отношения должны быть именно такими.
Конечно, это настоящее везение, если женщина чувствует так же и хочет того же. Хотя я заметил, что в современном мире людей пугает такая степень близости. Однако уверен, что без нее невозможно построить полноценные отношения, про которые мудрецы древности говорили: «Мужчина и женщина, и Творец между ними». Если это не так, то любовь рано или поздно умирает. Мой отец, например, до последнего дня именно так относился к маме: если ей что-то надо, он готов был перевернуть весь мир вверх дном, но дать то, что она хочет.
Для меня еще очень важна кровная связь: в таких отношениях нужны дети, продолжение рода. Это необходимо для того, чтобы передать полученные знания и опыт, но не только. Если отношения столь близки и супруги живут «душа в душу», то любви всё время становится больше. А если так, то для того, чтобы выражать её, уже недостаточно женщины, одной спутнице этого слишком много. Дети естественным образом расширяют возможности для реализации любви».
Всё, что я услышала от Бенци, показалось мне простым и естественным, но, в то же время, несколько чуждым для современного мира, в котором всё меньше и меньше душевной близости, где постепенно разрушается институт семьи, а отношения в парах становятся всё более поверхностными. И я попросила Бенци рассказать об истоках такого мировоззрения, о законах и традициях его древнего рода.
У далеких предков мастера, веками проживавших на территории Йемена до их иммиграции в Израиль, было особое представление о браке и любви, которое сильно отличалось от современного европейского взгляда. В те времена у них не было привычных для нас форм развлечений, они не ходили в кафе и бары, много трудились, а развлекаться и знакомиться молодым людям было некогда. Потому заботу об этом брали на себя отец и мать. Просьба о женитьбе по традиции исходила от отца жениха. Он выбирал дом, откуда хотел взять невесту для своего сына, и отправлялся беседовать с её родителями. Их «общение» продолжалось несколько часов. Они сидели, пили чай, кушали, обсуждали, что да как. Наконец, отец жениха объявлял, что хочет соединить с сыном их дочь узами брака. По традиции отец невесты должен был взять несколько минут на раздумья. Затем, если считал кандидата достойным руки своей дочери, говорил, что он не возражает. И хотя окончательное решение принимал именно он, всё же, необходимо было получить согласие матери и самой будущей невесты. Девушку приводили и задавали вопрос, готова ли она выйти замуж за сына этого человека. В большинстве случаев она отвечала, что готова поступить так, как они хотят.
После принятия окончательного решения жених выкупал невесту у её родителей, и назначался день свадьбы. За каждую девушку была своя цена, и зависела она от того, какая у девушки родословная, насколько праведен, чист и богат её отец. Естественно, родители жениха выбирали невесту, учитывая свои возможности и положение.
Когда я узнала о такой традиции предков Бен Циона, то высказала свое предположение о том, что браков по любви в Йемене, похоже, вообще не существовало. Однако он заверил меня, что совсем наоборот, там было много крепких, счастливых браков. И, всё же, я не понимала, как? Ведь будущие молодожены до самой свадьбы даже не были знакомы друг с другом!
– Ты кое-что не учитываешь, – сказал Бенци, – мужчины йемениты, в большинстве своем, были вдумчивы и умны, они постоянно изучали священные писания, высказывания мудрецов, размышляли над ними и дискутировали. Они тонко чувствовали людей. Отношения между членами общины были очень близкими. Потому они крайне редко ошибались в своем выборе.
– А как же любовь?! – воскликнула я.
– Любовь… – Бенци помолчал, задумавшись, и сказал, – мой отец говорил так: «Любовь приходит туда, где любо Всевышнему». Он любил мою маму больше жизни, но так было далеко не сразу.
И мастер поведал мне трогательную и смешную историю…
«Судьба моих родителей типичная для времен их бытности в Йемене.
В двух семьях родились дети разного пола. Главы семейств доверяли друг другу, вот и подумали: а почему бы нам не переженить своих детей!?»
Дело в том, что в Йемене существовал такой обычай – отцы могли заключить договор о том, что их отпрыски будут супругами, даже если на тот момент те были еще младенцами. Главное, вся община знала – эти дети предназначены друг для друга.
«Моей маме, было всего четыре года, когда её пришли сватать. Она должна была стать женой старшего сына. Отцы ударили по рукам и подписали договор.
Через год оба семейства собрались на праздник Рош Ашана****** в доме будущего жениха.
****** Рош Ашана – осенний праздник, когда евреи отмечают начало года.
Первенец слыл любимчиком матери, она всегда прятала для него самые лакомые кусочки. Так случилось и на этот раз. Но моя мама, которой к тому времени исполнилось пять лет, помогая будущей свекрови по хозяйству, случайно увидела отложенный в сторонке кусок пирога. Он был такой красивый и ароматный, а она такая голодная, что не выдержала и быстро слопала его.
Как только об этом узнал её «названный жених», он, закатив жуткую истерику, наотрез отказался на ней жениться. Мальчик оказал невиданное сопротивление отцу – ни аргументы, ни угрозы родителей не помогали. Это была из ряда вон выходящая ситуация для Йемена, ведь там запрещалось перечить отцовской воле. Но, так как будущий свекр верил в знаки Всевышнего, а мальчик был еще совсем ребенком, отец простил ему непослушание и, недолго думая, предложил в женихи своего среднего сына! На том и порешили!»
– Вот тебе на! Что, так просто поменяли жениха?! —оторопела я.
– Да. Представь себе! – засмеялся мастер.
Мне стало ужасно интересно, что же было дальше с его родителями.
«Отец рассказывал, что после этой новой «помолвки» он увидел свою невесту только на свадьбе, через девять лет, когда ей исполнилось четырнадцать. Поначалу они, конечно, чувствовали себя как чужие. Но детей там воспитывали особенным образом: их учили тому, как правильно вести себя друг с другом. Мальчиков учили, как относиться к женщине, девочек, как заботиться о мужчине и выполнять все необходимые домашние обязанности.
Отец поведал мне, что со временем они сблизились, начали всё больше заботиться друг о друге, а потом пришла настоящая любовь.
Из его рассказов я понял, что любовь подобна цветку или дереву – нужно просто подготовить благодатную почву в своем сердце, и тогда её семена обязательно взойдут. А потом, нужно почаще её «поливать» живительной водой поступков, питать теплотой и заботой, и тогда любовь наберет силу и расцветет!
Папа говорил мне, как хорошо запомнил тот момент, когда это произошло с ним.
Однажды утром он застал маму за молитвой. Она стояла спиной к двери, он не видел её лица. Лучи солнца, пробиваясь через окно, освящали контуры тела. Вся её фигурка, объятая светом, была такой хрупкой, такой трогательной и до боли в сердце родной, что в этот миг всем своим существом он осознал, что любит эту маленькую женщину больше всего на свете.
– Они жили «душа в душу», пока билось его сердце, – сказал Бен Цион. – И хотя по йеменской традиции мужчина мог взять себе несколько жен, для моего отца она была единственной женщиной на свете. Он часто говорил нам, что в ней для него заключается вся жизнь и весь смысл. Папа действительно обожал её и до конца своих дней благодарил судьбу за то, что там, в далеком детстве, Всевышний подтолкнул маленькую девочку съесть кусок чужого пирога!» – заключил Бенци и рассмеялся… Быть израильтянкой
Вы верите в ангелов? С некоторых пор я верю. И произошло это после знакомства с одной удивительной женщиной, которая явилась для меня настоящим подарком Святой Земли Израиля. Встреча с ней помогла понять, что есть такие люди, которые являются проводниками чего-то неизмеримо большего, чем мы. Сама вселенная выбирает их как инструмент изменения судеб, чтобы помочь нам обрести себя. Они не мнят себя великими учителями, гуру, ясновидцами. Они простые и открытые как дети, их действия предельно искренние, прямые, чистые. И они ничего не знают о своем даре, а если знают, никогда не говорят о том, что он у них есть. Наверное, они понимают, что к ним всё это имеет весьма опосредованное отношение, ведь их послания подобны запечатанным письмам, содержание которых предназначено только адресату.
Для меня история этого знакомства началась задолго до встречи с ней. Я сидела на одном из обязательных для психолога сеансов супервизора. Мы разбирали очередной случай из моей практики, и речь зашла о моем детстве. Он о чем-то говорил, я слушала отчасти, но внутри задавала себе вопрос: «Может ли человек по-настоящему освободиться от груза неблагополучного, трагического детства?» И спросила об этом моего коллегу. Он высказал мнение о том, что можно помочь человеку принять свое прошлое, но избежать его неблаготворного влияния практически невозможно, ведь доподлинно известно, что именно в детстве формируется личность и так далее, и так далее…
Я слушала и думала: «Так ли это?» Мне не хотелось верить, что вещи невозможно кардинально изменить. Внутри всё бунтовало: я верила, что человек наделен куда большей свободой выбора, чем это принято считать! Именно тогда, когда эти мысли захватили всё сознание, в мою жизнь пришла она…
Мы встретились случайно, но сразу же между нами возникло особое притяжение. В ней была такая обнаженность, детская непосредственность, которой уже просто не бывает в её возрасте. Буквально после получаса общения она рассказала мне свою личную историю, которая кардинально изменила мой взгляд на жизнь и на то, что происходит с нами на самом деле.
В этом рассказе я буду называть её Соломея. Имя, разумеется, вымышленное. Она родилась в тридцатых годах прошлого века, еще до возникновения государства Израиль. Вся её жизнь неразрывно связана с историей этой удивительной страны. Отец был одним из первопроходцев, тех, кто строил Тель-Авив. Будучи маленькой девочкой, она помогала папе делать макеты улиц и домиков, а потом видела, как всё это воплощалось в реальности. Они были очень близки, но отца девочка видела редко – он был занят сутками напролет.
Её мать, потеряв первого ребенка, буквально помешалась, и когда родилась маленькая Соломея, она совершенно её не воспринимала как свое дитя. Забывала покормить, забывала дочку в очереди за продуктами, не приучала ходить на горшок и пользоваться столовыми приборами. Девочка росла буквально на улице. Когда случались бомбежки, из окон летели стекла, всех детей вокруг родители прятали и оберегали, но только не её. Мать периодически заходилась в беспричинных истериках и избивала дочь так, что до сих пор у нее есть проблемы с позвоночником. Одним словом, мать была психически больна и совершенно неадекватна.
Как бы отреагировало большинство детей на подобную ситуацию? Как правило, дети либо становятся затравленными и несчастными, либо злобными подобно загнанным в угол зверькам. Но только не Соломея. Она – исключение из правил. С этой маленькой девочкой стали происходить удивительные вещи. Она помнит до сих пор, как во время очередной бомбежки, когда мать убежала, оставив её одну, девочка в свои четыре с половиной года осознала, что с мамой что-то не так. Она рассказывала, что в результате размышлений пришла к такому выводу, исходя из своих наблюдений за другими детьми и мамами.
И что же? Можно было по-разному отнестись к происходящему. Например, начать себя жалеть и завидовать другим детям, причитая о том, как ей не повезло, сетовать на злую судьбу. Но выбор этой девочки оказался другим: отнестись ко всему иначе. Она решила, что мир полон возможностей, и раз её мама не может позаботиться о ней, то она сама возьмет из мира то, что ей необходимо и больше нравится.
Так, девочка пришла к многодетной соседке, которая показалась ей самой заботливой мамой из всех, кого она видела. Соломея попросила научить её всему, что положено знать маленькой девочке. Конечно, женщина не смогла отказать такому кудрявому, худенькому ангелу и полюбила девочку как своего собственного ребенка. Эта женщина научила её ходить на горшок, ухаживать за собой, пользоваться столовыми приборами, готовить, а старшие дети научили маленькую Соломею читать и писать.
Она была удивительно любознательной девочкой и всегда внимательно слушала, что говорят люди. Так однажды она поняла, что для того чтобы было больше еды и всем её хватало, нужно больше денег. Задумалась, а откуда они берутся? Соломея ходила и задавала вопросы всем подряд: как же зарабатываются деньги? Собрав мнения большого числа людей, она пришла к выводу, что деньги платят взамен на то, что ты предоставляешь людям что-нибудь, в чем они нуждаются. Тогда Соломея призадумалась, что же такого она может предложить миру в свои пять лет?!
В то время в Израиле существовала система продуктовых талонов, еды на всех не хватало, люди простаивали огромные очереди за молоком и хлебом, многим приходилось вставать в пять утра, чтобы успеть получить продукты до начала работы. И тут наша героиня поняла, что то, чего у нее предостаточно, так это свободного времени. И она предложила свои услуги – постоять в длинной очереди, пока люди занимаются своими делами. Взамен она брала немного денег, всего шекель. Писала номер очереди на ладошке и стояла в ней часами, получала для других людей их продукты по талонам. «Так что с самого раннего детства у меня всегда было полно денег» – смеялась Соломея, рассказывая мне эту историю. «С тех пор я никогда не боялась нищеты и была уверена, что мир всегда нуждается в чем-то, что я могу ему дать, главное – к нему повнимательнее присмотреться». Я спросила: «Наверное, безумно утомительно для ребенка стоять в очереди часами?» На это она ответила: «Вовсе нет, даже наоборот!» У нее было время для общения, она встретила там множество интереснейших людей. Соломея совершенно не стеснялась разговаривать с незнакомцами, задавать им вопросы. Люди тоже скучали в очередях и с удовольствием вступали в беседу, чтобы скоротать время.
В конце сороковых в Израиль приехало большое число выдающихся еврейских умов. Это были ученые, профессора лучших университетов Европы. В этот период царил послевоенный хаос и разруха, конечно, не существовало никакой упорядоченной системы образования. Наша маленькая Соломея сама выбрала себе учителей из тех, с кем заговаривала на улице или в очереди, из тех, кто селился в соседних домах. Все видели вокруг хаос, жизнь впроголодь, разруху, но только не она! Она видела мир как место удивительных приключений и безграничных возможностей.
Жажда знаний неумолимо влекла её вперед. В те времена многие люди сдавали свои книги в библиотеку, чтобы получить еще немного денег, и наша маленькая героиня подружилась с женщиной, которая там работала. Она помогала разбирать и расставлять книги, а взамен получала на выходные то, что хотела почитать. Когда же её заинтересовало, что же это такое – быть еврейкой, она сама нашла себе мудреца раввина, который согласился встречаться с ней раз в неделю и приезжал для этого из другого города.
Маленькая девочка открыла для себя особое свойство окружающего мира и очень рано поняла, что мир – это место, которое хочет давать и делиться. И когда её запрос шел из самого сердца, то мир наполнял её до краев, знаниями, заботой, теплом.
Как-то я попыталась рассказать ей о ней самой, о том, что она – чудо, о том, как я её вижу. Соломея внимательно выслушала меня, а потом ответила: «Что тут такого, это ведь и значит быть израильтянкой». Я спросила: «Быть израильтянкой? Что это значит?» Она ответила: «Быть израильтянкой – значит верить, что можно создать всё что угодно из ничего! Создавать что-то из ничего – это самое увлекательное занятие, именно поэтому, сколько бы мест работы мне не предлагали – в Америке или в Европе, – я всё же решила остаться в только что образовавшемся государстве Израиль. Кроме солнца, моря, песка и людей, тут, по сути, не было ничего. Мы получили уникальную возможность с нуля создать свой мир, свой город, свой университет. Это потрясающее чувство, что прямо сейчас ты творишь историю…» В этом вся Соломея!
