Читать книгу: «Игры с ангелами», страница 4

В сущности, это был не столько вопрос, сколько прощупывание адекватности Элеоноры, ответ последовал удовлетворительный:

– Да. Не хочу находиться в этой гнетущей атмосфере.

– Но в квартире сына вы пока не можете жить…

– Знаю, – не дослушала Элеонора. – Я не собираюсь там жить. Переселюсь в гостиницу до… Когда мне отдадут тело сына?

– Как только закончится исследование и некоторые формальности, связанные с… данным случаем. – Павел старательно обходил слово «труп». – Обязан предупредить, вопросы не всегда у нас корректные, вы готовы?

Она кивнула. Все же вид у нее не очень, вовсе не располагал к диалогу. Этот остановившийся взгляд и он, и Феликс неоднократно видели у погибших людей, когда смерть пришла раньше, чем они успели закрыть глаза. Примерно так и выглядела Элеонора, жестоко сейчас допрашивать ее, однако реальность такова: дала согласие, значит, жалость долой. Нужно с чего-то начать расследование, без матери убитого дело не сдвинется, и начал он с традиционного вопроса в данных обстоятельствах:

– Скажите, у Ильи были неприятели, враги?

Диалог завязался, Элеонора отвечала ровно, без эмоциональных красок и короткими фразами:

– Нет, что вы. Илюша хороший мальчик, участливый, добрый, заботливый, он просто ангел. Понимаете? Ангел! Всегда помогал, когда его просили. Даже если на это требовалось потратить много времени, часто свои деньги тратил. А вы говорите, враги…

– Но это у вас там, – продолжил он. – А здесь как? Насчет врагов?

– Здесь… не знаю. Илюша был доволен учебой, городом, здешней жизнью. У нас ведь городок маленький, для молодых людей там тоска смертная… Нет, я никогда не видела его пасмурным, угрюмым, что позволило бы думать иначе, напротив, он всегда позитивный.

– А если Илья скрывал от вас неприятности?

– Мой сын от меня ничего и никогда не скрывал. У нас с ним был договор: любую неприятность он расскажет мне. Со своей стороны, я настраивала его на доверие, обещала не кидаться с упреками, заверяла, что помогу выйти из положения, потому что я мать и только я могу ему помочь. Я всегда буду на его стороне. Любой человек может попасть в скверную историю, любой. А детей сковывает страх и стыд за проступок, что они упадут в глазах родителей. Поэтому не решаются сказать о своей беде.

– С друзьями сына вы знакомы?

– Виделась иногда… недолго. Я здесь нечасто бывала. А когда приезжала, Илюша все свободное время посвящал мне.

– Хорошо, о друзьях мы выясним в университете. А девушка? У него ведь была девушка?

– Не было.

Спец по девушкам (разумеется, в прошлом, нынче он образцовый муж) решил вступить в диалог:

– Как? Двадцать три года, а девушками интересуются значительно раньше, еще в пятом классе.

Феликс задел ее сына, хотя ничего особенного, чего не знают все без исключения, не сказал. Однако Элеонора ощерилась, правда, на базар не перешла, но тон взяла резкий, рваный, категоричный:

– Думаю, доступные девицы у него были. Этого добра сейчас навалом, сами лезут в постели красивых мальчиков, тем более с деньгами. Я не ограничивала сына, учитывала, что ему не только поесть нужно. Безусловно, меня интересовали его девицы, он смеялся, говорил, пока нет той, какую хотел бы видеть рядом с собой, чтобы не стыдно было за нее. Еще раз повторяю: мой сын не скрывал от меня ничего, поэтому со всей ответственностью утверждаю, что постоянной девушки он не завел.

Общались с ней в течение часа, но остальные ответы были в том же духе: не знаю, не видела, не встречала, все было хорошо, ее мальчик идеальный. Не имело смысла продолжать, Павел прервал бессмысленный диалог, попросив ее:

– Не могли бы вы поехать с нами на квартиру сына? Понимаю, вам будет трудно, нелегко, там никто не убирал, мы все оставили, как было. Элеонора Геннадьевна, это крайне важно для нас. Да и для вас. Одна из версий – разбойное ограбление. Мы должны либо исключить данную версию, либо взять ее за основу – все зависит от вас. А после я отвезу вас в гостиницу, какую назовете. Так как? Вы сможете там находиться?

– Я хочу, чтобы нашли убийцу моего сына. Поехали на квартиру.

И она первая с готовностью поднялась с дивана.

Санчо разбудили ароматы…

Он не вскочил с постели, хотя проснулся от голода, к тому же вчера засиделся перед камином, подбрасывая в топку дровишки, все думал, думал… Камин сложили с дедом, когда тот был жив, исключительно для релаксации, тепла от него мало, вот так сидишь, на языки огня смотришь и… мысли покидают голову. Вокруг и обстановка располагала к думанью: старинная мебель – крепкая, из дерева, а не прессованных опилок, еще с досоветских времен, правда, из разных наборов, но с ней уютно. Естественно проголодался, но так и лег спать на пустой желудок, поленившись сходить на кухню и чего-нибудь закинуть в рот. Последнее время он только и делает, что думает, где бы ни был, почти не общается с Никой, да так ничего и не придумал. Впервые он попал в безвыходное положение, не знал, как поступить. В комнату заглянула Ника и тут же скрылась, извинившись:

– Прости, что не стучалась, я посмотреть, проснулся ты или нет.

– Все нормально, – сказал он, вскочив с постели и одеваясь. – Так вкусно пахнет… Что там на завтрак?

– Шутишь? Время обеда, поэтому я и пришла…

– Обеда?! – выглянул он, тараща глаза. – Как обеда? Я проспал все на свете? А универ… О, блин! Надо было разбудить меня.

– Извини, – потупилась Ника.

– Ладно, проехали. Иногда можно и прогулять… Иди, сейчас умоюсь и приду… Надо же, обед уже…

В крошечной ванной поместился только душ, раковина и унитаз, зато все удобства. Санчо остервенело чистил зубы, пытаясь составить план на сегодняшний день, но планирование затормозилось. Что можно планировать во второй половине дня? Пока то да се – вот тебе и вечер. Он подавил желание срочно бежать неизвестно куда и пришел на кухню, там уже стояла тарелка с красивым золотистым супом, а посередине стола возвышалась горка пирожков.

– Пирожки… Классно. А с чем?

– С капустой и картошкой.

– Мои любимые… – потирая ладони, расплылся в улыбке Санчо. Откусив половину пирожка, пережевывая, он покивал, мол, есть можно.

Ели молча и сосредоточенно. Наконец, Ника робко произнесла:

– Знаешь, я мерзну по ночам…

– А-а-а… – протянул Санчо со смешком. – Окно в твоей комнате плохо закрывается, я посмотрю, что можно сделать. Почему раньше не сказала?

Ника пожала плечами и уткнулась в тарелку. Снова пауза, снова ели, впрочем, девушка больше ложкой в тарелке возила, поглядывая украдкой на Санчо. Наконец решилась попросить:

– Ты не мог бы забрать мои документы?

Сначала он, уставившись в тарелку, выпятил нижнюю губу, затем поднял на нее глаза, в которых, разумеется, одобрения не было. Понятно, уговаривать одуматься – дело дохлое, только время, как говорится, все расставит по местам, но оно же, время, имеет подлое свойство утекать сквозь пальцы.

– Мне их никто не даст, – заявил Санчо.

Боже, как она расстроилась, еще чуть-чуть – и заплачет, преодолевая комок в горле, Ника выговорила:

– А как же тогда быть?

– Ты что, маленькая? Только самой ехать.

– Не могу. Не могу, не могу, не… Я подожду до лета, меня исключат, а летом, когда никого не будет, заберу документы.

– Летом универ тоже работает, абитуриентов принимают, экзамены, ремонт делают и прочие работы. Давай ты еще подумаешь…

– Я подумала, – нервно перебила Ника. – Подумала и решила… Появиться в универе не смогу, нет, это невозможно после всего… Поеду домой. Сколько я могу сидеть у тебя на шее, у меня нет денег, тебе я никто…

– Не то говоришь, не то! – повысил он голос, тем самым давая понять, что слушать ее доводы не желает. – Я тебя гоню? – Но ответить ей не позволил. – Лучше молчи, хватит, наговорила. А что скажешь родителям? – И передразнил: – Я бросила учебу на четвертом курсе, потому что меня…

– Не надо, не хочу вспоминать! – пыхнула Ника.

– Я к чему… Нужно не только о собственном комфорте думать, еще и том, кому своим комфортом принесешь неприятности, боль…

– Думаешь, мне комфортно? – обиделась она.

– Думаю, ты стремишься к нему, – отрезал Санчо. – Но учти, спрятавшись, ты не получишь, чего ожидаешь, это закон. То, что с тобой произошло, не повод бросать универ, тем более, ты ни в чем не виновата…

– Но…

– Подумай еще. Мой дед говорил: «Нет ни одной причины, чтобы сдаваться, легко никогда не сдавайся». Я просто прошу тебя не пороть горячку, недельку-другую типа поболей, поваляйся у телика, там видно будет. Мне-то ты можешь пойти навстречу?.. (Молчание не всегда означает согласие.) Да не мешаешь ты мне, наоборот, как домработница тут вкалываешь, готовишь, убираешь, меня все устраивает, так что… Считай, ты на работе, платить много не могу, но еда и жилье тебя устраивают, верно? (Прогресс: Ника кивнула.) Вот и отлично. На этом спор окончен. В универ ты, конечно, не поедешь… (Она отрицательно мотнула головой.) А мне никто не отдаст твои документы, короче, выбор у тебя… Налей мне еще супа.

Ника подхватилась, кажется, она обрадовалась смене темы, да и вообще, старалась угодить Санчо из элементарного чувства благодарности, он приютил ее, а до этого спас от смерти. Поставив перед ним тарелку, она села напротив, некоторое время молчала, глядя на поверхность стола, потом вспомнила: обычно Санчо развлекает ее рассказами из своих путешествий, а тут – будто нет его. Присмотревшись, как он ест – механически и при этом отсутствуя, Ника осторожно, чтобы не сильно докучать назойливостью, спросила:

– Санчо… что-то случилось?

– А? – поднял он голову от тарелки. – Случилось? Да нет…

– Но ты какой-то смурной… Ты изменился, правда.

Не хотел он говорить ей, а ведь иногда так требуется участие другого человека, чтобы тот помог с выбором, и Санчо сказал:

– Я потерял студик… студенческий билет.

– Ты можешь получить новый… – настороженно произнесла она, в глубине души понимая, что дело хуже банальной потери.

– Конечно, могу, но… я не знаю, где потерял…

– Не понимаю, чего ты так переживаешь? Есть причина?

– Подозреваю, у Ильи. Представляешь, если его найдут там… мне туго придется.

– То есть могут… на тебя подумать?

– Да ну, ерунда! – махнул рукой Санчо и улыбнулся, чтобы нейтрализовать внезапный испуг Ники.

А самому страшно стало, хотя он не из трусливых, просто случаются обстоятельства, от тебя не зависящие, когда необходимо выстроить на всякий случай защиту, но не знаешь – как. А тут напротив по ужасу в каждом глазу, что совсем не настраивает на позитивный лад, Санчо подмигнул Нике:

– Поищу здесь, я же не искал как следует.

Не успокоил Нику, да и сам не верил в то, что говорил.

– Я помогу тебе… искать помогу. Прямо сейчас. Ешь.

Элеонора по профессии адвокат.

Само собой, сын решил пойти по стопам обожаемой мамы и тоже готовился стать юристом. Помимо основной работы на ней два магазина, принадлежащих матери: овощной и мясная лавка, это то, что будет нужно людям во все времена, какими бы ни были они тяжелыми. Как управляется в таких разных сферах? А что делать? Магазины достались от отца, мать Элеоноры справлялась поначалу неплохо, потом началось: то суставы, то давление, не продавать же магазины, тем более обе точки доходные.

В маленьких городах выигрышные и денежные дела попадаются редко, конкуренция большая, следовало позаботиться о подушке безопасности. Ей помогли устроиться консультантом в городскую администрацию, режим свободный, нагрузка умеренная, деньги бюджетные каждый месяц – неплохо, верно? Так она сохранила и свою конторку, мало того, клиентура увеличилась, ведь люди больше доверяют тем, кто сумел влиться во властные структуры – кого ни попадя туда не возьмут. Ну, а управление торговлей – наняла рабочих лошадок.

Сына Элеонора баловала, еще бы, он единственный ребенок, но заверила: баловала в меру. Павел не стал уточнять границы этой меры, зачастую у родителей границ не существует, как правило, у состоятельных, а потерпевшая явно не бедствовала. Она знала, где и что лежит у сына – именно для этого и нужна была, но из дорогих вещей все осталось на месте – деньги, часы, брендовая одежда, золотые изделия – мальчики тоже любят побрякушки. А дешевка никому не нужна, чтобы ради нее забраться в квартиру, тем более убить.

К большому сожалению, Элеонора ничем не помогла. Они стояли на середине первой комнаты, присесть никому не пришло в голову, стояли и вертели головами, рассматривая погром. При дневном свете квартира особенно уныло смотрится, пятна крови, осколки и обломки – все осталось как в ночь убийства.

– Компьютер! – вспомнила Элеонора. – Не так давно… осенью… я купила Илюше ноутбук, он дорогой. Сын так радовался… Ноутбука не видела.

– Разбит ваш ноут, – огорчил ее Феликс. – Мы изъяли его, надеемся восстановить диск, может, там есть информация о причинах нападения на вашего сына. А ведь это нападение сознательное и, как мне видится, бесстрашное. Здесь за стенками столько народу, а преступники рискнули.

– Праздник, – сказал Павел. – Шум, гам, музыка, с этой точки зрения гарантирована безопасность. Кому интересно, что за стенкой происходит, когда кругом шумно? Случайные свидетели могли увидеть преступников, это единственный риск, но время идет, приметы стираются уже через пару дней… Кстати, – повернулся он к Элеоноре, – видеонаблюдение установлено в доме и на улице?

– В платежках такой услуги нет, – ответила та.

Повертевшись на месте и снова, в который раз, оглядывая разруху, Феликс уверенно заявил:

– Кому-то ваш Илья насолил очень и очень крупно.

– Ну, тогда… я в тупике, – беспомощно развела она руками.

– Тогда вы просто чего-то не знаете о своем сыне, – поправил он ее. Элеонора сверкнула глазами и хотела было что-то гневное бросить ему, Феликс мягко упредил: – Не надо возражать, не стоит. Сами подумайте, порассуждайте логически. Именно сюда пришли не менее двух человек. Как они попали в квартиру? Ваш сын не разделся в прихожей, его куртка валялась на полу вон в том углу, словно ее стащили с него и отбросили. На нем были зимние сапоги, которые он тоже не снял в прихожей. Получается, Илья где-то гулял и, возможно, пришел со своими убийцами, или они следом пожаловали, не суть. Факт в том, что он впустил минимум двух человек, которые его… вскрытие покажет, отчего наступила смерть.

– Впустил? – растерялась Элеонора. – Вы не можете этого знать.

– Это элементарно: замок не взломан, – пояснил Феликс. – Отсюда мы имеем право предполагать… возможно! Это были хорошо знакомые ему молодые люди. Вошли они практически перед вашим приездом, а время было позднее, ночью кого ни попадя в квартиру не пустишь, согласны?

– Возможно? – переспросила она, нахмурившись. – А без этого слова… кто мог быть?

Феликс пожал плечами, за него ответил Павел:

– Кто бы ни был, вошли они сюда свободно.

– А молодые? – не унималась Элеонора. – С чего вы решили, что сюда пришли молодые люди?

– Вряд ли ваш сын общался с людьми много старше себя, да и силой они обладали, характерной для молодых людей.

Подробности Павел опустил, мол, до смерти забили вашего сына за каких-то полчаса, на это способны физически сильные и молодые люди. Тем временем она осмотрелась, медленно повернувшись вокруг оси, словно искала в углах и стенах тех, кто пришел в дом ее сына со злом. Феликс подошел к шкафу-витрине и, указывая пальцем на полку, повернулся к ней, поинтересовавшись:

– А что это за фигурки? Что за куколки?

Элеонора приблизилась к нему, за ней и Павел подтянулся, некоторое время стояли молча, она, без сомнения, любовалась фигурками – во всяком случае, умильно смотрела на полку. А может, воспоминания нахлынули, лишь после длинной паузы заговорила:

– Коллекция ангелов. Как-то Илюше подарили фарфорового ангелочка, старинную фигурку в качестве символа защиты, сейчас многие увлекаются символикой. Оказалось, их делали и в Союзе, и в дореволюционной России, и в Европе, в общем, во всех странах, где есть христиане. Илюша начал собирать этих маленьких ангелов, за границей покупал, мы ездили с ним туда отдыхать и просто туристами, одинаковых нет. Коллекционеры приобретают по два экземпляра, второй на обмен, сын не покупал двойников. Смеялся… что его хобби редкий вид коллекционирования, меняться не с кем. Разве что в какой-нибудь далекой стране живет такой же любитель, но найти его нереально.

– А интернет? – подключился Павел.

Он давно понял: мелочей не бывает, нужно все детали проработать, потому что есть такое понятие «а вдруг…».

– И что? – пожала она плечами. – Ну, нашел бы где-нибудь… в Парагвае, представляете пересылку? Обмен обошелся бы дороже, чем вся коллекция.

Итак, Илья был коллекционером. В данном случае на ум приходит первая ценная мысль, ее и поспешил озвучить Феликс:

– Скажите, а вы уверены, что у Ильи не было эксклюзивных фигурок ангелов, которые могли стоить больших денег?

Элеонора несколько секунд смотрела на него, явно соображая, насколько он прав, а у Феликса готов убедительный довод:

– Крошечная почтовая марка стоит миллионы долларов, конечно, не всякая, редкий экземпляр, а тут все же статуэтки. Почему какие-то из них не могут быть артефактами?

Она перевела взгляд на полку с ангелами, уголки ее губ поехали презрительно вниз, затем высказалась:

– Шутите? На этой полке ничего ценного нет, это же новоделы.

– Ну, на глаз ценность невозможно определить, поверьте, – возразил Феликс, наклонившись к полке. – Однажды антиквар показал мне две картинки, ничего особенного. Скажу больше, мазня, но стоимость… я бы не купил даже за сто рублей, а кто-то готов отдать сотни тысяч.

– Тогда что мешало им забрать добычу и убраться, а не устраивать здесь… вот это все?

– Логично, – согласился Феликс. – Только есть одно но, у преступников в подавляющем большинстве логики нет, но есть азарт. И кто знает, может быть, они забрали. Похоже, помимо разборки с Ильей, они что-то искали. А почему эти ангелы лежат в коробке?

Феликс достал коробку, показал ей, она взяла одну из фигурок, несколько секунд рассматривала, затем поставила на полку, следом вторую, третью…

– Ах, эти… – с горечью проговорила Элеонора, продолжая расставлять фигурки и всхлипывая. – Наверно, просто не успел поставить. Илюша перед праздниками с особой тщательностью убирал квартиру… сам убирал, не позволил мне нанять домработницу, сказал, нечего тратиться на то, что в состоянии сделать сам… вот такой он был, не тянул из меня деньги, не лентяй. В этом шкафу он обязательно протирал пыль, терпеть не мог беспорядок. А своих ангелов любил переставлять, говорил, с ними легче думается, верил, что они приносят удачу, защищают…

– М-да, чего только не собирают, – пробубнил Павел, стоя позади бедной женщины и глядя на полку с ангелочками. – Поехали, Элеонора Геннадьевна? Сначала заедем в отдел, у вас возьмут отпечатки…

– Отпечатки? – выпрямилась она, съежилась, покривила губы, будто ей предложили в кипятке искупаться. – Пальцев? Зачем?

– Чтобы исключить ваши из найденных отпечатков. Это быстро, а после поедем в гостиницу.

Они направились к выходу из комнаты, но Элеонора остановилась в дверях, оглянулась и с упреком бросила фарфоровым фигуркам:

– Столько ангелов собрал, а не защитили сына. Выкиньте их!

Забиться в медвежий угол, чтобы…

…никого не видеть, это, конечно, выход, да вот незадача: продукты имеют «неожиданное» свойство – они заканчиваются. Санчо, конечно, пообещал привезти из города, мол, нарисуй список – куплю, но Ника сказала, что он не умеет выбирать, поэтому ей надо ехать. Немногим ранее она в такую депрессию себя загнала, что выходить из дома во двор отказывалась, а здесь в зимнее время практически никого не встретишь. В норму Ника не пришла, но маленький прогресс налицо, Санчо радовал и этот прогресс. Нет, правда, она ожила, в свободное время от домашних трудов читала, смотрела телик, а не внутрь себя. Компьютер пока Санчо не давал ей, здесь есть интернет, ему не хотелось, чтобы она в соцсетях про себя гадости читала. По этой же причине отобрал смартфон, заменив его кнопочным старым телефоном, в трубке только его номер и ее родителей, других наизусть Ника, к счастью, не помнила. А кто из нас помнит?

Итак, настал первый выход Ники в свет. Собственно, ничего нет выдающегося в заурядной поездке за едой, если бы… Вот! Краеугольный камень в этом выражении – если бы! Да кто же знал! Но Санчо получил из нескольких источников деньги, понемногу, а путем сложения получилась неплохая сумма. Он же и три блога ведет, и дебила натаскивает по математике, иногда подрабатывает барменом, а иногда простым рабочим во Дворце спорта. Если бы не поехали, перенесли покупки на другой день, то ничего и не случилось бы, но… кушать хочется часто и много, отсутствием аппетита никто не страдает.

Днем Санчо пропадает в универе, поэтому поход за добычей состоялся вечером. Он приехал на дачу, забрал Нику, закутанную с головы до пят – тут уж не до форса, тут главное в сосульку не превратиться на мотоцикле. Санчо водрузил ей на голову шлем и рванул в город, впрочем, ехать далеко не пришлось, как раз на окраине несколько гипермаркетов, поражающих размерами. Набрали полную тележку, так ведь каждый день не наездишься, наконец, список закончился. Санчо взглянул на Нику, тут-то на ум и пришла сугубо практичная мысль: она же почти без вещей, ну, два халата (бабушкин и мамин) меняет, а белье? Тема деликатная, а Ника щепетильная, он намекнул:

– Слушай, а тебе ничего не надо купить из вещей?

– У меня все есть, но в общежитии, а я туда… сам знаешь.

– Почему мне не сказала? Я бы забрал.

– Как бы ты забрал? – вытаращилась Ника, пыхнув, будто он сделал ей неприличное предложение. – Сам стал бы вещи мои собирать? Своими руками и при всех?

– А что тут такого?

– Ха! Ты не понимаешь?

Деревенское воспитание дает о себе знать, но Санчо именно этот «заскок» нравился, раскрепощенных и свободных от условностей девиц полно, такие мало привлекали лично его.

– Да ладно, дело-то житейское, – сказал он, рассмеявшись, чем и снизил накал Ники. – Не переживай, попрошу девчонок твои вещи покидать в сумку, устроит? (Кивнула. Вот так легко и просто можно вернуть девушку в норму, а то сразу – пых!) Но ты все равно купи… что там надо девчонкам? Короче, все купи, что надо, поняла? Если я тебя стесняю, то подожду рядом с отделом.

Ника кивнула, оба прошли к женскому отделу, Санчо остался с тележкой, а она побежала искать своего размера белье, колготки, сорочки. Разумеется, Ника не наглела, брала самое необходимое, недорогое и в двух экземплярах, как вдруг…

Сначала она услышала голос, от которого в глазах помутилось, но ненадолго, Ника все же не хлипкая мажорка, а кровь с молоком… или молоко с кровью, сейчас именно эта комбинация слов взыграла в каждой ее жиле. Затем узнала его же смех. Его и еще кого-то, наверное, дружка – истеричный, икающий, подхрюкивающий. Ника задвинула коробку с бельем, руку не убрала, потому что, когда она повернула лицо к смеющимся, ее рука закрыла всю нижнюю часть, оставив одни глаза.

Валентин тоже выбирал женское белье, только дорогое. Это красивый молодой человек, сын состоятельных родителей, не олигархов, не миллиардеров, тем не менее крутых. Валентин, который настаивал называть его Вале́н, держал в руке тесемки с латками (то ли бюстгальтер, то ли трусики) и ржал вместе с Оскаром, которого она знала совсем немного, не с самой хорошей стороны. Да и внешне он никакой, мама-природа явно занималась текущими проблемами и забыла сделать его статным и крепким, как Валентина, рожицу кое-как слепила из вторсырья, типа – сойдет и так. Но это нечто старательно напрягался в фитнес-клубах, чтобы нарастить мышцы. То ли дело Валену досталось от природы все самое лучшее, прямо сошел с экрана про красивую жизнь. Наверно, что-то скабрезное они шептали друг другу, поэтому закатывались от хохота, показушного и вульгарного.

Нику переклинило. Она решительно подошла к парням, заехала Оскару кулачком по лицу, а силенок много, злость их удвоила, он отлетел в сторону, как мячик. Не успел Вален, увидев Нику, снять белозубую улыбку с лица, как получил увесистую оплеуху, аж согнулся. Выпрямившись, он собрался нанести ответный удар, но девушка ждать не стала, она хватала с полок коробочки и запускала в него. А коробочек несметное количество, вылетали они из ее рук со скоростью пулемета, Валентин отмахивался, все равно наступая на нее. Ее хватало на обоих, коробки летели и в Оскара.

Услышав шум, Санчо заглянул в отдел и, не раздумывая, ринулся на помощь Нике, хотя дралась она, а не парни. Незнакомый ему Оскар сидел на полу, опираясь спиной о нижние полки, и ржал, как обкуренный, второй парень, которого Санчо замечал в университете, наступал на девушку с явной целью прибить. Он сцапал Валентина сзади за шиворот и отшвырнул к худому парню, тот упал на полки, с которых посыпались пакеты с коробками.

Казалось бы, чувствуя защиту, Ника должна успокоиться, но нет, она и не думала прекращать атаку, сгребала коробки и кидала их в Валентина. Парадокс, но теперь Санчо пришлось защищать от разъяренной девушки неземного красавца, он раскинул руки, не пуская Нику к нему, и грозно требовал:

– Прекрати! Ника! Ты рехнулась? Сейчас же перестань!

Ага, прямо так и перестала. Но тут его обогнул Вален и кинулся на Нику. Та не будь дурой ринулась бежать, выскочила из отдела и повернула налево, за ней убежал и Валентин… По звукам падающих с грохотом кастрюль, эти звуки не спутаешь, стало понятно, что начались оборонительные действия с использованием тяжелой артиллерии.

– Ах-ха-ха-ха… – закатывался Оскар, усыпанный коробками, держась за свой тощий животик. – О-хо-хо-хо… Цирк…

Санчо помчался на поле боевых действий, и что? Пострадавший стоял уткнувшись в полки с кухонными товарами и прикрывая голову руками. А на него падали кастрюли, стальные миски, подносы, летели поварешки…

Со всех сторон бежали к ним сотрудники и охранники.

Дни несутся, будто им придали ускорение…

…неведомые силы, так прошло полторы недели, а с места не сдвинулись ни на йоту, как заколдованный мамин сыночек Илюша. Элеоноре выдали труп сына, она поехала домой, но Кориков Антоша не предоставил актов исследования, Феликс высказался по сему поводу:

– А чего вы ждали от зеленого пацана? – И вяло передразнил Антона: – Горячая точка, я видел, я знаю… Понты одни. Ладно, посмотрим, что он там накорябает, все одно хуже Марихуаны не будет, но и лучше вряд ли.

Павел не делал выводов заранее, пока так думать не было причин, потому не поддержал Феликса, его другое заботило – Илья. За что его убили с особой жестокостью? Что искали в квартире? На случайный бандитизм не похоже, но исключения тоже встречаются.

И вот снова утро – ясное, солнечное, морозное, небо синее – хорошее утро, настроение просто взлетело. Павел и Феликс очутились у дверей Следственного комитета одновременно и, протянув руки к дверной ручке, столкнулись. Рассмеялись, повод к смеху анекдотический: оба задумались настолько глубоко, что не заметили друг друга. По коридорам и лестницам шли молча, так ведь торопились к кабинету, зачем на ходу трепаться?

Однако Павел с неудовольствием отметил про себя, что между ними словно темная полоса пролегла, причина банальна: стыд за чужую… даже не подлость – гнусненькую подлянку. Феликсу стыдно, что его кинули с работой, к которой он готовился долгие годы и которая ему была обещана, а Павлу стыдно, что ничем не может помочь. Он встретился с другом отца второй раз, собирался рассказать о результате, как вдруг оба, не сговариваясь, замедлили шаг… У кабинета стояла Ольга, опираясь плечом о стену и скрестив на груди руки. Встретила их улыбкой (как показалось обоим, улыбкой торжества) и вопросом то ли с иронией, то ли с искренним недоумением:

– Почему всегда опаздываете на работу?

Честно говоря, Павел потерялся, не сообразил, что ответить на детский вопрос, нашелся Феликс, правда, свой вопрос он задал без интонационной окраски:

– Марихуана, мы работаем не продавцами в магазине, тебе разве неизвестен закон: начальство не опаздывает, а задерживается?

– А ты при чем? Ты же не начальство.

– Я сопровождаю его светлость. – А вот Феликс улыбнулся, без сомнений, искренне, это ему давалось легко. – Всегда и везде. Я его тень. К тому же у нас ненормированный рабочий день, мы можем работать сутками и почти без сна, удивляюсь твоей неосведомленности.

Все-таки поддел ее. Тем временем Павел открыл кабинет и, конечно, пропустил вперед даму, после чего заметил, как у Феликса поменялась мимика, он наклонил голову, набычившись, губы поджал и проследовал за ней. М-да, утро началось с оптимистичной ноты, которая скисла от одного вида Оленьки. В кабинете Терехов, находясь за столом, долго перебирал листы с протоколами, не имея желания обсуждать текущие дела. Ольге надоела пустая пауза, она поинтересовалась:

– А где ваши оперативники? У вас приходят, когда хотят?

Павел совсем немножко ошибся: с появлением Ольги не проблемы их ждут, а проблемищи – она повсюду будет совать нос, что станет делать с добытой информацией, одной ей, подружке дьявола, известно. Он не придумал, чего бы ей такого сказать, не обидев… Феликс ответил вместо Павла, правда, на этот раз его фраза походила на вызов, разумеется, вызов предназначался Ольге, хотя обратился он сначала к Терехову:

– Павел Игоревич, ты не мог бы написать подробный отчет для Марихуаны Гашишевны, кто и где находится, а также чем в ближайшее время будет заниматься? Я правильно понял, Марихуана, ты у нас контролер?

– Ну, зачем так превратно понимать женское любопытство? – замурлыкала Ольга, не смутившись. – Я же опыта набираюсь.

Несомненно, у Феликса готова была слететь с языка следующая колкость, наверняка более острая и обидная, он же мастер слова, к счастью, помешали ребята, ворвавшиеся в кабинет.

– Извините, – тяжело дыша, выдавил Вениамин, видно, бежал по лестницам, как горный архар.

Женя Сорин дополнил в меланхоличной тональности:

– Кругом сплошная нищета, именно поэтому на дорогах пробки – их не объехать. Можно было бы бросить тачку, но далеко – не добежать.

– Отставить разговорчики, присаживайтесь, – сказал Павел. Когда парни расселись, он похвалил Сорина: – Жень, ты молоток, хорошо написал протоколы.

– Рад стараться, – вздохнул тот печально на манер Пьеро.

– Ну, что? Как опрос жителей?

– Никак, – ответил Вениамин. – Всех мы не опросили даже в подъезде убитого, две квартиры осталось, не можем застать хозяев. Продолжить?

– Разумеется, – кивнул Павел. – Понятно, все праздновали, но, может быть, кто-то забыл бутылку шампанского купить и возвращался с покупкой, кто-то опоздал и бежал к столу, а кто-то поссорился и уходил… Короче, в праздник многое сделать не успевают, отсюда суета, беготня, стало быть, надежда у нас есть, что хотя бы один свидетель видел посторонних… м… незнакомых людей в период с девяти вечера до десяти.