Читать книгу: «Записки гражданина в трёх частях. Заговор пенсионеров. Часть 1», страница 3
– Да ладно, что уж теперь, – проворчал польщённый поддержкой своих апрельских тезисов Игнат Васильевич. – Чего, миряне, поскучнели? Выступление Марии Павловны очень даже краткое. Вот лидер демократов в палате представителей американского сената более восьми часов вещала. Бывший Президент Венесуэлы шесть лет назад перед депутатами парламента выступал одиннадцать часов без перерыва, лидер коммунистической партии Кубы на съезде – более семи часов! Никто даже не пикнул. Однако, как рулить собираешься?
– По справедливости, – отчеканила соискательница домовой должности и для уравнивания положения с избирателями спустилась с крыльца на асфальт комиссарской походкой. – Отказываюсь от всяких льгот ответственного гражданина по дому, назначаю кассира по сбору средств на уборку лестничных пролётов с отчётом раз в месяц, оплачиваю коммунальные услуги как все, не получаю вознаграждения от управляющей компании. Но… буду ожесточённо бороться за звание лучшего дома в Партизанском районе, за обуздание тарифов на коммунальные услуги, за своевременное начало отопительного сезона. Россия, как известно, страна, которая всегда готова к ядерной войне и никогда не готова к зимнему времени года.
Сие речение было встречено бурными аплодисментами с элементами восторженных вскриков. Еле оклемавшийся от бредовых новаций третьего кандидата на старшинство в общежитии Виктор Савельевич ощутил исходящую от новых правил угрозу зацементированному порядку в государстве. Ибо исход голосования был предрешён отказом женщины от преференций главенства в доме. Стало быть, узду на Марию Павловну не накинешь и торбой с лакомством не прельстишь.
Избранная на должность подавляющим большинством голосов пенсионерка стойко отбилась от лезущих к ней с объятиями товарок, приняв суровый вид скульптурного «Молотобойца». Предстояла борьба не только за чистоту вверенного её попечению жилища, но и непорочность нравов. Сеятель образовательных зёрен на ниве просвещения в прошлом была истинной пуританкой, решительно пресекала на своём этаже разного рода легкомысленные адюльтеры шваброй. Впрочем, мужеская часть населения общежития была готова с этим мириться, поскольку затяжная война с привилегиями старшего гражданина по дому закончилась победой притесняемых обитателей комнат. С самого утра следующего дня Мария Павловна с помощью трёх дюжих рабочих вымела во двор из общих коридоров все предметы обихода прошлого. Как и предписано традициями о новой метле. Уже через час невидимая рука рачительности растащила оные в неизвестном направлении.
Итак, неумолимая поступь матриархата началась с отдельно взятого людского муравейника в захудалом городишке Тщета. Как уже бывало в славные времена Российской империи. Почти весь восемнадцатый век русским государством правили четыре императрицы и одна правительница. Так управляли, что оставили императорам самую большую в мире державу. Один француз расщедрился на витиеватый комплимент в адрес Екатерины Великой: «Все коронованные головы в Европе после смерти Фридриха Великого не стоили её головы».
А-то заладили, на самом деле: «У бабы волос долог, да ум короток». Или того круче: « Курица – не птица, женщина – не человек». Видать, император Павел тоже так разумел и принял запретивший дамам занимать российский трон закон о престолонаследии. Вот и повелось на Руси с этих пор мужское засилье на государственных постах.
Хотя для выживания вида баба – наивернейшее средство. Кровь пьёт только самка комара, тогда как самец питается соком растений и обречён на вымирание после климатического апокалипсиса. Природа как-нибудь извернётся, снабдит самок другим способом размножения. Пища для комариных подружек на Земле всегда найдётся, даже в случае гибели человеческого рода. А пока они предпочитают на завтрак, обед, ужин беременных женщин на поздних сроках, потливых граждан и носителей первой группы крови. Первые выдыхают больше углекислого газа, вторые – излучают тепло, третьи – выделяют манящий кровососов запах. Это выяснила Американская ассоциация энтомологов. Каким образом, только всевышний самодержец ведает!
Тем чередом уставшее солнце на небосводе лениво укрылось периной облаков, уйдя на покой. Земляне последовали примеру космической топки, и только лохматый Патриот, да короткошёрстный Либерал гавкали в преддверии будущих собачьих баталий в черничных сумерках.
ГЛАВА 2
Майское умиротворение накрыло российский город Тщета в праздничные дни от очередного посрамления ворога на Красной площади и вопреки злобно марширующим в социальных сетях либералам. Дескать, День победы не торжество отечественного духа вовсе, от «Бессмертного полка» идёт трупный запах. Это такая у них нынче традиция – обязательно испортить воздух в самый светлый для России праздник. Ну, и чёрт с ними! А устремлённые к небу пагодой тополя оделись в сарафаны цвета изумруда, прихорашивались после зимней спячки. Взъерошенные воробьи пленными фрицами клянчили у горожан каравайные крошки, уповая на русское милосердие.
Похоже, Тщета не вошла в число городов с исчезающими неизвестно куда пернатыми. Они массово покидают мегаполисы с возросшим уличным шумом, загрязненным воздухом и вышками сотовой связи на каждом пятачке. Никому не пришло в голову в этом городке застилать газоны искусственными мёртвыми половиками. Так что воробьям здесь было раздолье – они питались насекомыми с натуральных растений, но всё-таки отдавали предпочтение размоченному хлебу, семенам подсолнечника.
Пролетающие по своим птичьим делам над каменным людским стойбищем стрижи успешно имитировали истребители, пугая обывателей предчувствием нового побоища. Под впечатлением от парада военной техники граждане вновь озаботились переименованием своего места проживания в Надежду. Между тем, пакостливая беда в овеянные славой майские дни тихой поступью подкрадывалась к жильцам бывшего белогвардейского дома по улице Красных комиссаров. Сначала обитатели коммунальных комнат на втором этаже несколько раз горько жалились Марии Павловне с раннего утра: мол, Максим Семёнович запирается в клозете на полчаса и выходит из интимного помещения с заполненными вязкой субстанцией прозрачными баночками из-под икры. То – ли дух владельца здания в прошлом в него вселился до помрачения рассудка, то – ли генералиссимус с того света по ночам душит либерала до приступов диареи. Да, его французский бульдог почему-то в комнате не спит, пристроился на циновке у двери. Короче, требуется власть употребить.
Долготерпение ответственной гражданки лопнуло гитарной струной, когда короткошёрстный пёс в темноте коридора принял заядлую книгочею Ирину Сидоровну за крадущуюся кошку. Та возвращалась в свою обитель из туалета под воздействием прочитанной повести Алексея Толстого «Семья вурдалака», зябко вздрагивала от звука собственных шаркающих шагов и неуверенно держалась одной рукой за стену. Добровольно покинувший хозяйские квадратные метры Либерал с остервенением вцепился зубами в щиколотку начитанной дамы, грозно рычал, испускал обильную слюну на пол. Тягостный, протяжный вой огласил помещение. Упавшую на пол без чувств женщину владелец аристократической собачьей породы затащил в свою комнату, вероломно затаившись натовским эсминцем в Чёрном море. И горько просчитался!
Разбуженная горестным воплем Мария Павловна российской торпедой достигла второго этажа, воинственно вторглась в личное пространство хозяина французского бульдога. При включённом свете ощеренная пасть пса была красноречивее всяких слов, явно указывая на субъект переполоха. За ней подтянулись взбудораженные поэтесса Ксения Фёдоровна с учёной дамой Софьей Марковной, подло презрев статью Основного закона России о неприкосновенности частного жилища. Увидев склонившегося над собачьей жертвой Максима Семёновича со стаканом воды в руках, они дружно заголосили и тут же обомлели. Батарея стеклянных баночек с массой окраски первых нацистских рубашек на подоконнике лишила кумушек дара речи. Наконец, повидавшая на своём веку множество мерзостей учительница принюхалась к атмосфере в комнате с нескрываемым отвращением и первой обрела голос.
– Горе нам, горе, – скрипуче просипела Мария Павловна птицей пеночкой с подёргиванием рукавами бордового халата. – Девоньки, вызывайте психиатра. Наши депутаты приняли закон о принудительной госпитализации в клинику озабоченного россиянина по просьбе родственников. Правда, как бы резкую критику власти не посчитали у нас за сумасшествие. Жизнь покажет. Ох! У этого шкодника все родичи на Украине. Зовите патологоанатома. Я его сейчас убивать буду!
– Ага! Так вот, почему этот тип часами над унитазом корпит! – соловьём просвистела Софья Марковна, обратив указующий перст на оконный приступок. – Он своими либеральными ценностями прозрачную тару наполняет для консервации.
Озлобленный неурочным вторжением скудоумных баб и шокированный распростёртым женским телом на своём пороге хозяин комнаты стал ожесточённо квохтать козодоем:
– Тёмный вы народ! Один итальянский художник в середине прошлого века собрал свои отходы жизнедеятельности в банки, сделал надпись «Дерьмо художника» на четырёх языках, пронумеровал, выставил на продажу. Набралось девяносто экспонатов! Десять лет назад один из них на аукционе был продан за почти сто тысяч фунтов стерлингов. Мои экскременты, чем хуже? Должен я на что-то жить? Только заграничными грантами сыт не будешь! А вы как были дикарями, так ими и остались.
При последних словах провозвестника нового искусства покусанная Ирина Сидоровна глухо застонала, резко вскочила, отхлестала Максима Семёновича по хомячьим щёчкам за обвинения в невежестве.
– Сам ты неуч! – процедила она сквозь отбеленные кожурой банана зубы и встала перед мужчиной в позу оскорблённой добродетели после первой брачной ночи. – В сороковые годы прошлого века советские учёные занимались определением характера по не тонущей в воде субстанции. Есть версия – Сталин долго не принимал Мао лично в своём кабинете из-за необходимости заполучить его «психологический портрет» по экскрементам. Китайского лидера кормили в Кремле как на убой. Стол накрывали каждые три часа, но добились-таки желаемого!
Испытавшая гордость за достижения советской науки грамотейка присела на стул, расправила онемевшие от лежания на полу плечи и охотно осведомила заворожённых соседок:
– Выводы исследований показали – Мао непредсказуемый человек, посему договор с ним о сотрудничестве подписан не был. Разработавший этот метод профессор эмигрировал в Америку. Перед тем как покончить жизнь добровольным падением с балкона, он передал экземпляр своей книги с описанием открытия сотруднику нашего посольства. А твоя гнилая сущность и без всяких анализов видна!
От патриотки нестерпимо дурно пахло потом, посему Максим Семёнович сморщил благородного профиля нос, резво отскочил к стене. И тут Мария Павловна пересмешником встряхнула похожей на гнездо причёской, издала визгливые птичьи звуки ему вдогонку:
– Мы боремся за звание лучшего дома в нашем районе. И не потерпим эту гадость в нашем жилище! Завтра же я поставлю вопрос в муниципалитете о вашем немедленном выселении.
– Очень хорошо! – басисто прокудахтал глухарём на токовище обрадованный извращенец. – Вы даже не представляете, чем ваша культурная интервенция закончится. Как признал преподаватель уроков русского языка на телевидении Захар П., нынче либеральная интеллигенция рулит искусством. У нас «внутривидовая солидарность»! Это «сформированная в девяностых годах прошлого века грибница».
– Да, уж, тогда мы пропали, – сорокой прострекотала изрядно просвещённая Ирина Сидоровна и вновь опустилась на пол из-за ноющей боли в ноге. – Один из крупнейших, древнейших организмов на Земле – растущий в американском штате Мичиган гриб опёнок толстоногий. Ему две с половиной тысячи лет, а масса составляет около четырёхсот тонн! Опята состоят не только из надземных плодовых тел, но из подземной части грибницы. А в конце прошлого столетия нашли ещё один опёнок темный из штата Орегон. Он древнее человеческой цивилизации – ему восемь тысяч пятьсот лет.
Чрезвычайно вдохновлённый живучестью либеральной интеллигенции хозяин комнаты забегал по ней туда – сюда, мохноногим сычом издавая сиплый свист:
– Наконец, и до тупых дошло! В нашей мэрии отделом культуры заведует Генриетта Львовна. У неё в кабинете на стене висит репродукция картины английской художницы турецкого происхождения «Моя кровать». Недавно оригинал продали на аукционе за четыре миллионов триста тысяч долларов! На полотне изображена постель со скомканными окровавленными простынями, использованными резиновыми изделиями, окурками, объедками, тестами на беременность. Она вас с грязью смешает за нападки на мои баночки!
– Навозный жук прав, – обречённо выдохнула проколотым воздушным шариком Ксения Федоровна и повлеклась к выходу. – Понимания мы у этой дамочки не найдём. Всякий стыд потеряли – покусились на самое святое! Сначала голливудские звёзды открыли миру интимное женское начало – показали обнажённую беременность. Затем наша кандидатка в президенты Ксения С. подхватила эстафетную палочку, доднесь и широкие народные массы выложили в социальные сети толстые голые животы с бьющимся внутри беззащитным маленьким сердцем. Глядишь, новаторша из мэрии извиняться ещё перед этой гнилушкой заставит!
Само собой, избранная подавляющим большинством голосов ответственной гражданкой за порядок в доме Мария Павловна была не из робкого десятка. Она решительным жестом поправила волосы на голове, выпрямилась бронзовой «Крестьянкой» в поле, прямодушно надоумила чрезмерно обеспокоенных товарок у двери:
– Девоньки, мы пойдём другим путём. Проведём общее собрание жильцов, дабы выкинуть поносного либерала вон. Вкупе с его творческими поделками! Народ нас поддержит – давеча мужики эту гниду на гаражную крышу с удовольствием закинули.
Страшилка произвела на соседа реалистическое впечатление. Максим Семёнович бросился к подоконнику, прикрыл глыбообразным телом свои хрупкие творения. Внезапно с пола раздался изматывающий душу вой грамотейки Ирины Сидоровны:
– Как же я? Буде бульдог бешеной собакой, мне же конец!
– Ага! – неуёмно взбеленилась на досуге изучавшая физиологию разных тварей Софья Марковна с порога. – Мы его за членовредительство привлечём. Тут уж художественная общественность заткнётся. Французского бульдога усыпим, хозяина сдадим на органы. Шучу!
Зря, конечно, учёная дама грубо надругалась над светлыми чувствами владельца Либерала. Как только кумушки удалились, мужчина в предрассветной дымке уже бежал в полицию с заявлением об угрозе убийством лично ему и короткошёрстному питомцу. Впрочем, через два часа жалобная челобитная была им отозвана – покусанная книгочея Ирина Сидоровна пригрозила вчинить соседу иск за нанесенные псом увечья. К огорчению доносчика, и его ябеднические происки не отвратили Марию Павловну от проведения общего собрания жильцов дома. Напротив, придали большей решимости.
Весеннее пробуждение на следующий день выдалось редкостное. Небесное ярило спозаранок светило так ярко, будто вознамерилось разогнать свинцовые тучи в сердцах мыслящих приматов. Вся окрылённая живность городка Тщета верещала, гомонила, прыгала с ветки на ветку в невообразимом экстазе. На детские площадки во дворах однотипных построек выкатились шарами ребятишки в любовном окружении предков. Атмосфера окончательного пробуждения от зимней летаргии накрыла каменное стойбище людей кисейным покрывалом лучезарных ожиданий. И только вокруг дома на улице Красных комиссаров царило пасмурное уныние. Борьба за лучшее общежитие Партизанского района напоролась на современное искусство подобно кабану на сучок в поваленном ураганом дубе. Дамская общественность взялась за дело с остервенением, дабы пресечь в корне топорные поползновения соседа на древо истинного духа.
Высыпавшие горохом во двор обитатели дома запаслись раскладными стульями, шумно расселись амфитеатром вокруг стола с высившейся за ним Марией Павловной. Тут же примостились секретарём собрания Ирина Сидоровна, да сочувствующий по политическим мотивам женской прослойке населения Игнат Васильевич председателем. Завидное единение пенсионеров было внезапно прервано появившейся под ручку с Максимом Семёновичем заведующей отделом культуры мэрии. Одетая в розовый брючный костюм Генриетта Львовна выглядела чайной розой среди блеклых полевых цветов из престарелых тёток. Истасканные временем мужики увидели барышню возникшим из заморских далей дивным видением в облаке белоснежных прядей. Поборник фекального искусства внутренне торжествовал, заранее празднуя победу над закостенелыми в своём невежестве дикарями. Но не на тех нарвался!
– Вы, мадам, с чем пожаловали? – издала вибрирующий свист чёрным коршуном Мария Павловна, вызывающе встряхнула устроенными скирдой соломы волосами. – Мы вас не приглашали.
Польщённая визитом чиновницы честная публика глухо зароптала в знак неодобрения возможного изгнания высокопоставленной гостьи. Кокетливо улыбаясь, художественная во всех отношениях прелестница опустилась на любезно предоставленный кем-то стул и мелодично пропела лесным жаворонком:
– Я поставлена на страже свободы выражения россиян от набегов варварской орды. Вы до сих пор в юртах живёте, в шаманские бубны бьёте, время сверяете со звёздами в поднебесье.
Вычурность речевого выпада Генриетты Львовны несколько смутила собравшихся людей, но, видать, так выражаться ей по статусу положено. Даже двоечнику понятно, что осилившая полное собрание сочинений Достоевского Софья Марковна в долгу не осталась:
– Ага! Один уругвайский литератор написал, – «мы живём в мире, где похороны важнее покойника, свадьба важнее любви, внешность важнее ума, существуем в культуре презирающей содержание упаковки». Деревянный забор с дыркой получил Гран-при на новосибирском фестивале ландшафтного дизайна. В серьёзных каталогах картина «Шар на кубе» преподносится как значительное достижение современной живописи. Самого шара на картине нет – его простым глазом не видно! И это, с позволения сказать, полотно стоит на аукционе почти полмиллиона евро. Конечно, даже русскую белую козу можно выдать за балерину, но пируэты крутить она не сможет!
Намёк на козу пришёлся по душе женской половине пенсионерского общежития. Действительно, многое во внешности государственной служащей было от игровой козочки: нежная мордочка, умилительные ушки, крепко скроенное тело, овальной формы головка на тонкой шее, блестящие глазки смородинового цвета. И всё же отношение к этой парнокопытной живности в народе было уничижительное, посему заведующая отделом культуры в мэрии надула губки с обиженным выражением лица. Но пост свой не оставила, откинувшись на спинку стула с презрительным видом Трампа при обвинениях демократов в сговоре с русскими. Видя лёгкое смятение тыловой начальницы, Максим Семёнович выскочил из военного штаба и пошёл в атаку на врага словесными залпами:
– В тридцатых годах девятнадцатого века Гоголь активно писал рецензии для журнала «Современник». Ему в руки попалась бездарная повесть графомана под псевдонимом А.Я. «Убийственная встреча». И Николай Васильевич вывел универсальную форму литературной рецензии вообще. Автор «Ревизора» написал, – «эта книжечка вышла, стало быть, где-нибудь сидит же на белом свете и читатель её». Все произведения модного искусства кому-нибудь да нужны, раз за них такие деньги платят!
– О чём, славяне, сыр-бор? – вздорным щеглом пропищал не выспавшийся после ночной поездки машинист поезда Иван Иванович с плацкартного места. – Что за творческие посиделки вы тут устроили? И почто доморощенный либерал здесь ножками сучит?
– В нём-то всё дело! О, горе нам, горе! – завела привычную горестную песню Мария Павловна за столом президиума. – Максим Семёнович собрал свои испражнения в стеклянные баночки из-под икры, собирается выставить оные художественными творениями на аукцион. А мы боремся за звание лучшего дома в нашем районе, не жалея живота своего. С таким довеском?
Ответом на резонный вопрос стала достойная описания сочинителя поэмы «Мертвые души» презабавная сцена. Весьма далёкие от культурных достижений ныне живущих творцов обыватели явно не были готовы оценить новаторство соседа и неистово загалдели. Порывавшаяся заступиться за соратника Генриетта Львовна трясогузкой вскочила с места, но под негодующим напором масс полегла пожухшей травой на «пятую точку». Живущий бобылём всю жизнь Яков Кузьмич с раскрасневшимся лицом тут же подбросил уголёк в топку:
– Выбросить гнилостного пассажира за борт, а его каюту сдавать командированным в наш город бабам.
Радикальное предложение нашло страстный отклик у собравшихся мужчин – те восторженно загудели бьющимся в камине огнём. Положивший на героическое сопротивление криминалу все свои силы Сергей Владимирович поспешил остудить пыл сограждан как бы ушатом воды на разгорячённое тело:
– Права не имеем. Вот, абы его в попрании государственных устоев уличить – тогда другой коленкор выйдет.
– Ага! – звонко протрещала коноплянкой Софья Марковна, взлетела со стула и воткнула кулаки в свои округлые бока. – Этот тип давеча борзо колготился в общем коридоре, прилюдно голосил пожарной сиреной против запрета показа британской комедии «Смерть Сталина». На днях в этом фильме обнаружили признаки экстремизма. Между прочим, министерство культуры Франции отозвало выданное российской картине «Ржевский против Наполеона» прокатное удостоверение. Дескать, «многие люди старшего поколения воспримут его как оскорбительную насмешку над нашим прошлым, над французской армией и над простыми людьми». А над нами, выходит, глумиться можно? Генералиссимуса с нечистотами мешать гоже? Пускай либерала упекут в каземат за поругание нашей истории.
Внезапно сгустившуюся ваксой атмосферу от вызова из небытия вождя народов пронзил подобный предсмертному крику подбитого на лету осоеда вопль Максима Семёновича:
– Вы ещё фильм «Праздник» запретите! Правды про своих лидеров боитесь? Когда люди в блокадном Ленинграде с голода пухли, ваш Жданов плюшками, апельсинами объедался! Так что, как сказал министр обороны Великобритании после отравления русскими семьи бывшего шпиона – «отойдите и заткнитесь».
Далее произошла жаркая собачья бойня. Крутившийся возле хозяина русский чёрный терьер Патриот с разбегу вцепился в пасть припавшего к ноге хозяина французского бульдога Либерала, расцарапал её в кровь. Хлынувшая вьюшка обагрила форсистые брюки поборника нового искусства, владелец советской псовой породы приложил в довесок провокатора по голове деревянной клюкой. Сергей Владимирович растащил животных, не отказав себе в удовольствие пройтись по спине элитной собаки хворостиной. Ответственная по дому гражданка грозным окриком призвала возмутителей спокойствия к порядку, предоставила слово ветерану войны Глебу Ивановичу.
Тот сидел на своём месте с посеревшим лицом, хватал ртом густой весенний воздух. Участник обороны Ленинграда поднялся в полный рост пограничного столба, брезгливо обошёл съёжившегося на стуле соседа, приблизился к начальственному столу и заговорил подобно залпам легендарной «Катюши»:
– Не снимают порядочные люди комедий про сожженных в русских деревнях детей, про польские лагеря смерти, про атомные бомбардировки японских городов. Ни «чёрных» комедий, ни «белых». Все российские киностудия побрезговали взять фильм в производство, так режиссёр наскрёб деньжат у наших иудушек. Уже на заре «перестройки» они писали – мол, первый секретарь Ленинградского обкома партии играл в теннис, боролся с ожирением. Да будет вам известно, гиены пера, у Жданова был диабет. Есть пирожные в хрустальной вазе, ему здоровье не позволяло. А эти фальшивки в виде листовок о пирах в Смольном сбрасывали с самолётов фашисты, как и липовые хлебные карточки.
Резко поддавшись вперед, участник боевых действий томительным журавлиным курлыканьем закончил своё речение:
– Вот каким человеком запомнил Жданова работавший в блокадном Ленинграде американский журналист. «От бесконечного курения обострилась давняя болезнь – астма, он хрипел, кашлял. Глубоко запавшие угольно-тёмные глаза горели: напряжение испещрило его лицо морщинами, которые резко обострились из-за работы ночи напролёт». Так российская прозападная шавка ещё смеет на него гавкать!?
– Да, уж. Об этой лающей своре поэт Николай Языков в своё время уже всё сказал, – в звенящей тишине пропела сизоворонкой книгочея Ирина Сидоровна и отодвинула протокольные бумажки на край стола. – Позволю себе процитировать. Из поэмы «К не нашим»: «Вам наши лучшие преданья/ смешно, бессмысленно звучат/ Могучих прадедов деянья/ вам ничего не говорят/ Их презирает гордость ваша».
По завершении декламации сидящий рядом с грамотейкой Игнат Васильевич выгнул коромыслом брови и как бы окатил участников посиделок колодезной водой из наполненного доверху цинкового ведра:
– Значит, так. Какого рожна вдруг авторы кощунственного фильма решили – пришло время снять пасквиль о новогоднем пиршестве советского руководителя в изнывающем от голода Ленинграде? Видать, что-то не ладное творится в нашем государстве?
Приняв последнее восклицание бронебойным снарядом в свой окоп, Генриетта Львовна бесстрашно ринулась в словесную штыковую атаку на вдруг выскочившего из засады врага:
– Как были холопами, так ими и остались! Мозги ваши гниют в «пыльных шлёмах комиссаров». В этой стране мы – дворяне духа, а наш кумир – Дмитрий Б. Его творчеству было посвящено главное мероприятие Международного культурного форума в северной столице России. Ему, а не вашему замечательному Захару П.! Чтоб вы понимали?! Душители свободы мысли!
– А так понятно? – издал скрипучий низкий свист Кондратий Ефимович, подлетел ушастой совой к высококультурной дамочке и ударил воспрянувшую с места фифу собачьим поводком по арбузным ягодицам. – Мало мы вас в советское время пороли! Ваш кумир свою страну ненавидит.
Владелец русского чёрного терьера прошествовал в центр двора, извлёк из кармана потёртого пиджака свиток и гаденьким тоном мракобеса зачитал поэтические строки:
– Вот, послушайте, россияне, что этот словоблуд пишет: «Тошна, душна, самой себе невыносима сегодняшняя Россия» или «Одна из важных миссий России в мире – демонстрация глупости, обречённости». Чего же аристократ духа жаждет? «Рано или поздно Россия просто перестанет существовать, и тогда – на её руинах начнётся что-то принципиально новое». Спасибо, ещё с прошлого раза не перестали кровью харкать! Почто таких русофобов власть лелеет? Дабы Русь на весь честной мир с комфортом поносили?
Нежданно—негаданно, рядовое собрание обывателей вдруг вылилось в разряд политических событий. Из припаркованного во дворе подсолнухового окраса автомобиля выпростался водитель чиновницы мэрии гарный парубок Данило. Потряхивая чубом, ездовой подскочил к Генриетте Львовне в ритме гопака, задвинул начальницу за свою могучую спину и проникновенно исполнил арию заезжего гостя:
– О чем вы, убогие, толкуете? Русские – червивая поросль украинской нации. Давеча в Львове вышла восхитительная книга «Украина – прародина человечества». Уже в Библии о нас говорится – мы дошли до Иерусалима во втором веке до нашей эры, расселились на территории Европы, Азии, Африки. Цифры придумали украинцы, основали Иран, дали начало санскриту. Даже английский язык происходит от нашего наречия, сам британский мир основан выходцем из Украины!
– Люди добрые, так вот почему Туманный Альбион с недавних пор копирует политику Украины! Я – не я, и хата – не моя! – заголосила рифмоплёт Ксения Фёдоровна, нервически всплеснула интеллигентными руками. – Там даже стала популярной идея – легендарный король Артур есть украинец по происхождению.
Бесконечно уязвлённый посягательствами на исключительность англосаксонского мира хозяин французского бульдога взбесился, подскочил к плечистому на ширину середины Днепра шофёру, ткнул в жилистый живот сложенные кукишем пальцы с воплем:
– Вот этого не хочешь?!
Поскольку Максим Семёнович от рождения не вышел ростом, сцена выглядела комически. Впрочем, с трагическим исходом. Данило вывихнул персты коротышки с такой силой, что тот убрался на своё место изнасилованной в кустах сирени барышней. К несчастью поверженного увальня, представитель аристократической собачьей породы в эту минуту прильнул к восхитительным ногам Генриетты Львовны. Играючи сломив сопротивление жалкой личности, чиновничий водитель помчался на бричке по ухабистой националистической дороге с разудалым посвистом казака:
– Украинский оркестр народных инструментов играл ещё двадцать тысяч лет назад, нашей свирели сто пятьдесят тысяч годин! У балалайки – три струны, у бандуры – шестьдесят пять. Чувствуете разницу? Римский историк первого века до нашей эры утверждал – украинцы старее египтян. Мы бескорыстно подарили человечеству письменность, астрономию, торговый обмен, лук, стрелы, первое колесо, земледелие и плуг.
Заводясь от мнимых исторических открытий, Данило сходу проскочил все упреждающие дорожные знаки о приближающемся обрыве. Одуревшего от собственных слов парня несло всё дальше и дальше по бредовым фантазиям львовского сочинителя:
– Генетической украинской пшеницей питается весь мир, наша мелодия положена в основу любой европейской музыки. В космической области мой народ сделал больше, чем все остальные народы вместе взятые! Все святые люди, божьи угодники ели галушки. Божественный украинский язык был дарован нам Всевышним. О каких таких российских титанах мысли вы базар ведёте?
– Ага! – вскричала переевшей вареников хохлушкой Софья Марковна, надвигаясь маломощной грудью на слетевшего со столбовой дороги ездового. – Гетман Украины Скоропадский ещё в восемнадцатом году прошлого века, аккуратно сто лет назад, заявлял: «Если мы откажемся от русской культуры, мы будем лишь подстилкой для других наций и никогда больше ничего создать не сумеем. То убожество, которое нам, украинцам, так любезно предлагают галичане, просто смешно и немыслимо».
– Значит, так, – неожиданно встрял в бабский говор Игнат Васильевич, мутузя воздух крепко скроенной ладонью. – Один высокопоставленный украинский чиновник так прямо и сказал: « Из моста, который соединял Европу и Восток, мы превратились в заплёванный сельский туалет Запада».
На высокохудожественную стезю вернула обывателей раздосадованная неожиданным первенством учёной дамы книгочея Ирина Сидоровна:
– Да, уж. И Анна Ахматова, по словам депутата Верховной Рады, великая украинская поэтесса. Мол, имперская пропаганда московитов приписала женщину к русским. Так слушай вдумчиво, тупой боров, её признание: «Он говорил:/ Иди сюда/, оставь Россию навсегда/, но равнодушно и спокойно/ руками я замкнула слух/. Чтоб этой речью недостойно/ не осквернялся скорбный дух/». И Илья Муромец – ваш богатырь! Хотя, судя по фамилии, уже в десятом веке служил в Московском уголовном розыске. Бейте гнуса, ребята!
