Читать книгу: «Возвращение Улисса», страница 3
– Плоды? Растения? Рыбу? Водоросли? Моллюсков?
– Мясо животных тоже, мой мальчик. Без мяса выжить в таких условиях трудно.
– Охотились?
– Ну, конечно. За добычей обычно уходил подальше от дома или плавал на континентальный берег. Держать ручное стадо варати поблизости от моего прибежища было никак невозможно, его сожрали бы баадары.
– Значит, вы каждый день кого-нибудь убивали?
– Не каждый день, Элвен. По мере необходимости.
– Своими руками?
– А чьими же?
– Это трудно – убить?
– Трудно, мой дорогой. Но пришлось приучиться. Здесь мы можем заказать и купить любую еду. А там что добудешь, тем и питаешься. Делать значительные запасы я не мог: в моем флаере не было рефрижератора. Влажность в тех местах высока, фрукты и овощи, как свежие, так и сушеные, хранились очень недолго. Во время бурь приходилось сидеть взаперти пару суток. На этот срок еды мне хватало, но воду нужно было расходовать бережно. В тот злосчастный день, когда я сломал ногу, у меня осталась горсть орехов, совсем немного воды и один полуразряженный аккумулятор.
Улисс под воздействием легкого, но бодрящего вина с удовольствием рассказывал о своих приключениях на Ойгоне, который он называл «мой остров». Как он плавал среди баадаров, как порой совершал поездки на континент на хлипкой надувной лодчонке, которую, в конце концов, продырявил, и обратно пришлось добираться верхом на бревне, закинув на плечи тушку варати, привязанную лианами. Как, после дневных трудоемких занятий, он вечерами декламировал вслух тексты на всех известных ему языках, чтобы не утратить профессию космолингвиста, как разыгрывал воображаемые диалоги с родными, рассказывая им о своих делах и свершениях; как взялся переводить «Одиссею», что надолго его обеспечило умственной пищей и удержало от мыслей о смерти…
«Да, я порой пытался представить себе, как я буду там умирать, – признался Улисс. – Поначалу картина казалась даже приятной и утешительной: почувствовав приближение смерти, я выйду на берег, улягусь с видом на море и небо – и тихо засну… Однако реальность сулила мне нечто другое. Либо меня, обессилевшего, заживо сожрали бы хищники, либо я сгнил бы в своей металлически-пластиковой могиле, без воздуха, света, воды»…
Молодёжь и дети – Ульвен, Файолла, Элвен, Оллайя – взирали на «дядю Улисса» как зачарованные. Он уже превратился для них в героя. Айала с Афиной принимали кокетливый вид, когда он восхищенно смотрел на них и говорил им приятные комплименты. Мужчины – Эллаф, Ассен, Виктор и барон Максимилиан Александр – преисполнились к нему уважения. Мы же, трое давних подруг – Иссоа, Маилла и я – понимающе переглядывались и молчали, наблюдая за тем, как Улисс постепенно покоряет себе окружающих. Он порой обращался и к нам, но скорее прося одобрения собственным репликам: «Не правда ли, дорогая сестра?.. Ты согласна, племянница?.. А вы, несравненная Юлия?»…
Понемногу беседа увяла, все устали и начали разъезжаться. Улисс прощался с гостями, оставаясь сидеть у стола – ему по-прежнему не хотелось, чтобы его видели в инвалидном кресле.
Когда мы вернулись домой, Афина и Виктор поднялись к себе наверх. Папа и обе девочки, Фиона с Дианой, давно уже спали.
Барон Максимилиан Александр попросил меня задержаться в гостиной на пару слов.
«Liebe Julia… Милая Юлия, я весь вечер молчал и редко встревал в разговор. Но не прекращал наблюдать за собравшимися. Если вы не пренебрежете мнением старика, я бы попросил вас посоветовать императрице Иссоа подыскать ее брату другое жилище, помимо дома семьи Киофар».
Я кивнула. Мне самой это было понятно и очевидно.
Улисс не вмещался ни в какие обычные рамки. Как ни старался он вести себя скромно и благопристойно, следуя всем уйлоанским обычаям, он мгновенно завладевал всеобщим вниманием и превращался в источник незримой, но ощущаемой всеми повелительной силы.
Напрямую сказать Иссоа, что, как только спасенный брат снова сможет передвигаться на своих ногах, его нужно выдворить из семьи, у меня не достало бы духу. Следовало действовать более гибко.
Предложение
Выждав приличное время, я снова наведалась в Тиастеллу. Неофициально, по-дружески, совершенно одна.
Улисс, разумеется, всё ещё не мог свободно ходить, но выглядел гораздо свежее и здоровее. Лицо слегка округлилось, шрамы исчезли, он был аккуратно одет. Меня проводили в его комнату, где он полулёжа работал за новым девайсом-трансформером.
– Я чувствую, Юллиаа, вам нужно поговорить наедине? – спросила Иссоа.
– Да, дорогая. Если Улисс в настроении потерпеть меня с полчаса, – ответила я.
– С вами, моя драгоценная, я готов хоть еще на семь лет на необитаемый остров! – галантно откликнулся он.
Его склонность к фривольным намекам осталась неистребимой, но теперь она не так коробила мой слух, как при первом знакомстве.
– Боюсь, против этого выступит мой муж, Карл Максимилиан, – в тон ему пошутила я. – У немецких баронов суровые взгляды на нравственность.
– Он ведь снова покинул вас и отправился в космос?
– Откуда вы знаете?
– Я спросил перед званым обедом у барона Максимилиана Александра, отчего вы пришли без супруга. Он ответил, что Карл Максимилиан ждет старта на космодроме.
– Ну да. Рейс довольно рутинный. Коммерческий. Второй пилот – наша дочь Валерия.
– Героическое семейство!
– Дорогой Улисс, перейдемте к делу.
Иссоа тихонько вышла из комнаты и плотно прикрыла дверь.
Я села напротив него и словно опять окунулась в прошлое.
Точно так же мы тут сидели, когда я уговаривала его не судиться с Лаоном, обезумевшим от зрелища грехопадения матери, которому он стал невольным свидетелем.
– С какой просьбой вы сегодня пришли, госпожа Хранительница? – вкрадчиво поинтересовался Улисс. – Я уже сказал вам, что я ваш должник, и исполню любое ваше желание, но надеюсь, вы не попросите чего-то совсем невозможного.
– Я пришла с предложением. Даже с несколькими. И надеюсь, они вам понравятся.
– Слушаю вас внимательно, дорогая.
– Мое начальство из Межгалактического альянса согласилось оставить вас на Тиатаре и одобрило мои действия лишь потому, что вас считают обладателем ценных знаний, достойных скорейшего распространения. В них заинтересованы представители разных наук, и не только на нашей планете.
– Каким образом это сделать? Передать вам все мои файлы?
– Я – не вы. Кроме вас, никто другой не опишет ваш опыт с должной ясностью и достоверностью.
– Вы же видите, я пока не в состоянии даже толком стоять на ногах…
– Речь о будущем, друг мой.
– Крайне заинтригован!
– Я хочу предложить вам работу в Институте истории Тиатары.
– Моя Юлия, но ведь я не историк, а космолингвист!
– Институт объединяет ученых разных специальностей. Мы изучаем Тиатару как живую и развивающуюся систему: космическую, природную, историческую. Я сама, вы знаете, космолингвист, но это не мешает мне быть неплохим, по мнению многих, директором комплексного института.
– Разве ваше нынешнее служебное положение – не прикрытие куда более важного статуса?
– Нет, Улисс. Директорство – не синекура. Альянс назначает своими представителями лишь опытных профессионалов, которые не воспримут отставку как катастрофу, если вдруг их сместят или просто подвергнут ротации. К тому же профессионалы лучше ориентируются в конкретных делах того мира, в котором работают. Они не сидят в изоляции, окруженные секретарями, помощниками и охранниками. Охрана нам, кстати, не полагается. Выделяться своим образом жизни нельзя. И, помимо обязанностей Хранительницы, у меня еще куча работы. Я продолжаю преподавать теорию и практику перевода студентам-историкам. Проверку контрольных, правда, поручаю своим ассистентам, самой мне некогда. И в индивидуальный класс давно никого не беру.
– А ваш знаменитый поэтический семинар?
– Да, он всё ещё существует. Но там нагрузка щадящая. Раз в декаду, попеременно с профессором Луэем Мафиром.
– Кстати, Юлия, вы уже познакомились с моим переводом «Одиссеи»? Я ведь передавал его через Виктора. Это вышло… ужасно?
– Почему вы так думаете?
– Вы не стали его издавать.
– Не решалась без вас.
– Однако вы в свое время опубликовали «Алуэссиэй инниа»: исследование и все три версии текста с вашими комментариями…
– Я сделала это, поскольку Ульвен, мой учитель, погиб. А вы, я знала, живы.
– Вы ждали моей кончины?
– Нет, Улисс. Возвращения. Я предчувствовала, что это случится.
– «Сюон-вэй-сюон»…
Он напомнил сакральное уйлоанское выражение, обозначающее нерасторжимую связь двух сердец и двух душ. Эта связь соединяла меня с моим незабвенным учителем.
– Не совсем, Улисс. Между вами и мной ничего подобного нет. Просто я рассуждала логически. Мне не верилось, что вы вправду намерены навсегда похоронить свои таланты на необитаемом острове. Если Виктор оставил вам рацию, а вы ее с благодарностью приняли, вам пришлось бы однажды пустить ее в ход.
– И как мы поступим теперь?
– Издадим перевод, разумеется. Но сначала над ним поработаем. Пройдемся по всем стихам, уточним семантику разных лексем, поправим стилистику, снабдим примечаниями… Всё-таки я разбираюсь в поэмах Гомера и в реалиях древней жизни на Теллус несколько лучше, чем вы. Однако в знании тонкостей уйлоанского языка, особенно архаизмов, я с вами тягаться не в силах. Впрочем, вы вправе отказаться от моего участия и действовать самостоятельно.
– Кто, кроме горсточки космолингвистов, сумеет оценить этот труд?
– Я думаю, многие. «Одиссею» никогда еще полностью не переводили на инопланетные языки. По крайней мере, я таких переводов не знаю. Лишь сокращенные пересказы и вольные адаптации.
– Но ведь я перевел не гексаметром…
– В нашем мире, на Теллус, такое нередко практиковалось. Другое дело, кое-какие слова переданы, по-моему, не совсем адекватно по смыслу. Их бы следовало уточнить, заменить или перефразировать. И, естественно, прокомментировать существенные отступления от оригинала, вызванные различием цивилизаций.
– Теперь понятно, почему вы не хотели в одиночку браться за столь кропотливое дело.
– Вместе с вами, Улисс – с большим удовольствием.
– Значит, нам нужно будет часто видеться?
– Безусловно. И лучше очно, не дистанционно. Но при моих многочисленных обязанностях я не могу постоянно летать в Тиастеллу. Логичнее вам переехать поближе ко мне.
– И… опять стать бездомным скитальцем?..
– Почему же бездомным? Вам предоставят квартиру в профессорской резиденции. Там довольно удобно.
– Моя Юлия, для меня это очень непросто! Тут – мой очаг, мои кровные родственники… Единственная сестра, ее муж, их милые дети…
– Вас никто не гонит, Улисс. Но здесь течет своя жизнь. Когда-то и я привязалась к этому дому всей душой, тоже воспринимая его как родное прибежище, потому что другого не знала. Однако, даже взяв на себя по просьбе учителя долг Хранительницы, я не пыталась стать здесь хозяйкой.
– Вы думаете, я пытаюсь?
– Вы привыкли всецело распоряжаться собою, Улисс. Принимать все решения, ни с кем не советуясь. На необитаемом острове по-другому было нельзя. В доме же, где царит императрица Иссоа, вам двоим скоро станет тесно. Эллаф с его мягким характером подлаживается под ее настроения и создает атмосферу спокойной благожелательности. Ульвен, хоть давно уже взрослый, предпочитает оставаться при матери и отце на правах любимого первенца. Младшим детям нужна забота родителей, и они ее получают. У каждого – своя роль. Все вместе создают гармоническое созвучие, семейный аккорд, внутри которого находиться приятно и хозяевам, и гостям.
– Я – гость?…
– Вы – сильная личность, Улисс. Вы не сможете навсегда оставаться в теперешнем положении. Младший брат императрицы, любящий дядюшка, объект попечений всех членов семьи… Если вы не смиритесь с этим, вспыхнут обиды и даже раздоры. А если смиритесь… У вас скоро возникнет чувство, будто ваша жизнь уже кончена, самое интересное в ней позади.
– А разве не так, моя Юлия?
– Думаю, дорогой Улисс, всё едва начинается.
– Если верить тому, что написано в биопаспорте, мне уже сорок восемь. Сколько именно, трудно сказать.
– Не имеет значения. Мне, признаюсь, несколько больше. И что? Я – старуха?
– Вы прекрасны. Я восхищаюсь вами. Но вы же не захотите внезапно менять свою жизнь.
– У меня нет для этого никаких оснований, друг мой. А у вас они есть. Вы добыли бесценные материалы – и собираетесь их ото всех утаить?
– Я надеялся разбирать их постепенно, сверяясь с научными данными…
– Почему бы не делать эту работу за деньги? Я предлагаю вам должность в престижном учреждении. Вас ожидает известность, слава, всеобщее уважение, значительные доходы… У вас будут благодарные слушатели, понимающие коллеги, собеседники, ученики!
– Так сирены когда-то манили Улисса…
– Я похожа на лживую обольстительницу? И желаю вашей погибели?
– Нет, что вы, милая Юлия!
– Мои песни, возможно, вполне прозаичны, однако они влекут не на опасные рифы, а в хорошо оборудованный кабинет с доступом к межгалактическому инфоцентру! Все сокровища, накопившиеся в разумной Вселенной, будут в вашем распоряжении.
– Устоять невозможно.
– Вы согласны?
– Согласен. Написать заявление или достаточно слов?
– Бюрократия правит мирами. Мы оформим контракт, как положено. Но не сию минуту. Вам нужно поправиться. Пока вы сидите дома, систематизируйте материалы, привезенные вами с Ойгона. Я тем временем сделаю перестановки в штатном расписании, выделю вам подходящую ставку и договорюсь о квартире в профессорской резиденции.
– Юлия, значит, вы решили всё за меня?
– Нет. Конечное слово за вами. Вы можете отказаться. Или поступить совсем по-другому. Я всего лишь придумала план. И даю вам шанс поработать со мной. Начальником, в силу должности, буду я. Но поверьте, я не склонна к тиранству. Никто до сих пор не жаловался.
– Хорошо, дорогая. Давайте действовать вместе.
– Поздравляю вас, профессор Улисс Киофар!
Я соприкоснулась с ним ладонями и встала.
– Вы останетесь на обед? – встрепенулся он.
– Да, с удовольствием. Но приглашение, по этикету, должно последовать от Иссоа.
Оставив его в озадаченном состоянии, я поднялась наверх и постучалась в апартаменты императрицы. Дети, Элвен и Ниссоа, еще не вернулись из школы; Эллаф поехал за ними. Иссоа была у себя и занималась разборкой каких-то прошений или счетов.
Оторвавшись от монитора, она повела меня в комнату, где когда-то находилась спальня ее брата Ульвена. Я всегда вхожу сюда с замиранием сердца. При Ульвене доступ в его личные покои мне был запрещен. Лишь когда я стала Хранительницей, он дал мне право следить за порядком везде, но попросил не пользоваться этой комнатой. Теперь помещение служит для сугубо конфиденциальных бесед.
– О чем ты говорила с Улиссом? – спросила Иссоа, когда мы уселись в кресла у низкого столика.
Я пересказала ей самое главное, но несколько сместила акценты.
Когда Улисс полностью выздоровеет, необходимо представить его широкой общественности. Межгалактический альянс – не благотворительная организация и руководствуется соображениями целесообразности. Мои действия по вызволению Улисса сочли правомерными, но теперь пришла пора доказать, что он – ценное приобретение для научного общества Тиатары.
Разумней всего принять Улисса на службу в мой институт. Польза – всем. В том числе и ему. Улисс получит высокий статус и постоянный доход. При его самолюбии и самомнении это очень существенно. А поскольку летать ежедневно из Тиастеллы в Тиамун слишком долго и утомительно, Улиссу лучше жить в кампусе. Квартира в профессорской резиденции, полагаю, ему подойдет.
– Хорошо, – лаконично сказала Иссоа.
Мне-то казалось, она начнет возражать. Однако в ее тоне слышалось облегчение.
Брат едва успел освоиться в доме, и она уже им тяготится? Но ведь Иссоа недавно настаивала, чтобы Улисс вернулся в семью?
– Между вами что-то неладно? – осторожно спросила я.
– Юллиаа, он всё понял.
– Что именно?
– Кто такая Ниссоа.
– Он сам сказал тебе?
– Он ничего не сказал. Но вчера попросил, и даже потребовал, чтобы Эллаф срочно свозил его в клинику. К косметологу.
– А при чем тут его красота? Ниссоа совсем дитя. Он так хочет понравиться ей?
– Дело вовсе не в красоте. Улисс сказал, что желает убрать с лица пару шрамов. Дескать, они его портят и делают старше. Но заодно он избавился от… одной специфической родинки. Выжег лазером. Без следа.
Я по-прежнему не понимала сказанного.
– У них родинки – в одном месте, – объяснила Иссоа. – На шее, сзади. Не очень незаметные. Но одинаковой формы и цвета. Он увидел. И сделал выводы.
– Очень странно… Родинки! – удивилась я. – Ведь Улисс сотворен искусственно. И его создатели стремились сделать его совершенным. Даже лучше оригинала. Зачем они сохранили родинку? Ведь это – дефект?
– И примета. Юллиаа, такая же родинка – точно там же – была у Ульвена. Не помнишь?
– Не помню. Я не присматривалась. И к тому же Ульвен обычно носил рубашки с высоким воротом. Про нас придумывали небылицы, но, ручаюсь тебе, я ни разу не видела его без одежды или в слишком вольном наряде. Изучать его шею под воротником мне бы в голову не пришло.
– Те, кто создал Улисса, понимали, что отсутствие родинки может выдать неподлинность клона.
– Ты пыталась с ним объясниться?
– Нет. Мне страшно, Юллиаа.
– Если он предочел уничтожить внешний признак родства с Ниссоа, значит, он не желает раскрытия вашей тайны.
– В этой тайне – покой и благополучие двух семей. Или даже трех. Честь Саонсов не должна быть запятнана.
– Улисс, несомненно, всё понимает.
– Я боюсь, что однажды поймет и Ниссоа. Ее тянет к нему. Может быть, пока еще просто из любопытства, как тянуло в свое время четырехлетнего Элвена. Новый родственник, загадочный, интересный, изведавший множество приключений, щедрый на увлекательные рассказы… Запрещать Ниссоа общаться с Улиссом я не могу. А они ведь…
Дочь и отец. Телепат с очень сильной харизмой и маленькая алуэсса, наделенная даром пророчества.
– Юллиаа, ты – наша спасительница. Пусть Улисс поскорей встанет на ноги и уедет к тебе в Тиамун. Только так я смогу успокоиться.
– Дорогая Иссоа, я сделаю всё, чтобы он был загружен работой и пореже стремился сюда.
– Хорошо. Дети, кажется, возвратились из школы. Скоро будем обедать. Ты с нами?
– Конечно. Если честно, я проголодалась!
Вайвенна
Прошло больше месяца. Перелом у Улисса сросся. По случаю выздоровления состоялась долгожданная церемония у очага, на которой Улисса официально провозгласили братом императрицы, хотя и не принцем.
Позвали всех родственников. Совсем ветхие старики прислали письменные извинения – им уже не по силу было выдержать переезды и саму церемонию. Явились те, кто был помоложе и решил воспользоваться этим поводом, чтобы обновить все личные связи и немного посплетничать.
Лаон Саонс с Иланной уклонились от приглашения. У них был уважительный повод: Иланна совсем недавно стала матерью и родила двух девочек. Им дали имена Илассиа и Ильоа.
Генетическая склонность к рождению близнецов – свойство семейства Сеннай. Как мне в свое время открыла Маилла, у ее отца, господина Иллио, когда-то был брат-близнец, который скончался младенцем. Госпожа Ильоа, родив Маиллу, отказалась иметь других детей, боясь, что двойню она не осилит. Зато Маилла порадовала своего супруга Ассена прекрасными сыновьями, Ульфаром и Массеном. В семье Массена и Айалы растет только дочь – Майала, а Ульфар и принцесса Файолла пока не обзавелись детьми, но нельзя поручиться за будущее…
Я раньше не упоминала о судьбе господина Иллио, поскольку он не имел отношения к первому появлению среди нас Улисса и не общался в то время с семьей Киофар. Хотя сестры, Иссоа и Ильоа, помирились, преждевременная смерть Ильоа отдалила овдовевшего господина Иллио от родственного круга императрицы.
После нескольких лет спокойной размеренной жизни Иллио Сеннай, считавшийся почти стариком, удивил нас внезапным браком с совсем юной девушкой, дальней родственницей Иссоа.
Вайвенна, молоденькая жена господина Иллио, была дочерью Вайлена Кенная, племянника покойной госпожи Файоллы, урожденной Кеннай.
Для упрощения все называли Вайлена кузеном. По крайней мере, так его именовал мой учитель. Вайлен был немного младше Ульвена Киофара Джеджидда и, вероятно, старался ему подражать, видя, как все восхищаются лингвистическими талантами принца. По примеру Ульвена, Вайлен захотел стать космолингвистом и даже пошел к нему в ученики, но не справился со строгими требованиями наставника. Ульвен отказался допускать до защиты изготовленную Вайленом магистерскую диссертацию. Отношения между кузенами стали очень натянутыми, и Вайлен перестал бывать в доме принца, куда его, впрочем, звали нечасто. Ульвен же зарекся брать в класс близких родственников.
Иссоа тоже недолюбливала Вайлена и не жаждала с ним встречаться ни в юности, когда госпожа Файолла пыталась представить его как возможного будущего жениха, ни позже, когда стала императрицей и вышла замуж за Эллафа.
А вот мне приходилось регулярно встречаться с Вайленом, поскольку после гибели моего учителя Вайлен Кеннай все-таки защитил диссертацию по истории и сделался директором Музея Уйлоа. Меня, «фаворитку» Ульвена, близкую подругу Иссоа и Хранительницу Тиатары, он не особенно жаловал, хотя старался это не демонстрировать. Выражалось его отношение в мелочах, к которым трудно было придраться. А так – сплошная любезность.
Почему Вайлен решил выдать замуж восемнадцатилетнюю дочь за вдовца, который годился ей в дедушки? Ответ казался ясным и очевидным. Иллио был очень богат. Жил один в роскошном трехэтажном особняке, рассчитанным на большую семью. И периодически сокрушался, что жизнь прошла, а благородную фамилию Сеннай унаследовать некому. Единственная дочь, Маилла, стала госпожой Ниссэй. Маиллу он очень любил, и внуков, Ульфара и Массена, тоже, но ему хотелось иметь своих собственных сыновей. Здоровая, красивая, молодая Вайвенна могла подарить ему вожделенного наследника. Почему бы не попытаться? Не потешить себя на закате дней?
Другой вопрос, по каким мотивам согласилась на это она.
О насильственном браке речь не шла. Никто из родственников не слышал, чтобы Вайвенна сетовала на свою печальную участь или противилась воле отца. Меня на свадьбу не приглашали, но Маилла, совершавшая брачную церемонию у очага, заверяла меня, что невеста не выглядела несчастной.
Корыстный расчет? Если сердце девушки еще не успело познать любви, она могла соблазниться преимуществами союза с состоятельным стариком, который дал бы ей всё, что она захотела. Высокое положение в обществе, любые наряды и украшения, а в перспективе – большое наследство.
Но у брака Вайвенны имелась иная, прискорбная, подоплека, о которой не говорили публично, однако знали в семье Киофар. Сам Вайлен Кеннай незадолго до этого тоже овдовел и скоропалительно женился на девице Галлоа Флинн, немногим старше его дочери. Галлоа была из богатой семьи промышленников, одевалась эффектно и ярко, но не обладала ни хорошим образованием, ни аристократическими манерами. Она сразу же повела себя в доме Вайлена как полноправная госпожа. Вайвенна, только что потерявшая любимую мать, не поладила с напористой мачехой и воспользовалась первым же поводом, чтобы сбежать от Галлоа подальше. Ведь учиться в университете Вайлен своей дочери не разрешил: он считал, что благородной девушке не пристало три года вращаться в компании разнопланетных юнцов – кто захочет после этого взять ее замуж, даже если она останется чистой и не замеченной в непотребствах?
Каждый участник сделки получил в итоге желаемое. Вайвенна через год после свадьбы родила своему пожилому супругу двух мальчиков-близнецов. Их назвали Иллио и Маиф. Бесконечно счастливый отец окружил жену сердечной заботой. Господин Иллио, несмотря на завидную деловую хватку, был добр и щедр, а Вайвенна оказалась прекрасной любящей матерью.
Однако, едва успев насладиться семейным блаженством, Иллио, страдавший некоторой тучностью, внезапно скончался от кровоизлияния в мозг. Вайвенна осталась совсем еще молодой вдовой с двумя прелестными малышами. Но выбрать нового мужа она не торопилась. По завещанию господина Иллио, всем семейным имуществом Вайвенна распоряжалась лишь до своего предполагаемого второго супружества. Далее ей выделялась достойная доля от общего капитала, она сохраняла право жить в особняке, но опека над близнецами-наследниками и причитавшимся им состоянием возлагалась на ее отца, господина Вайлена Кенная.
Почему Иллио не доверил опеку Маилле, своей старшей дочери? Маилла и ее муж Ассен уже были опекунами осиротевшей Оллайи Саонс. Взваливать на Маиллу еще и заботу о двух младших единокровных братьях господин Иллио счел неудобным. Вайлен же, как дед близнецов, казался вполне пригодным на роль попечителя и воспитателя мальчиков.
Родство Вайвенны с семьей Киофар выглядело довольно далеким: дочь двоюродного кузена, или мачеха племянницы императрицы. Но ее пригласили на семейное торжество, поскольку ей покровительствовала Маилла. Между ними царил мир и лад: Маилла, будучи намного старше Вайвенны, не противилась позднему браку отца, а Вайвенна охотно принимала ее советы и помощь. Как растить близнецов, Маилла знала лучше, чем кто-либо.
Вайлен Кеннай тоже прибыл, причем не один, а с женой, Галлоа, разодетой, словно принцесса. Золотистое платье с жемчужной отделкой, топазовое ожерелье, браслеты на обеих руках… Никто из дам семьи Киофар не считал такие излишества допустимыми на церемонии у очага. Платья императрицы выглядели куда сдержаннее, хотя шились из самых дорогих материалов и сидели на ней безупречно.
У Вайвенны, несомненно, был вкус и такт.
Вдовствующая госпожа Сеннай пришла в платье глубокого синего цвета с чуть заметными искрами. Ее изящную голову с яркими сине-серыми глазами обрамлял уложенный красивыми складками капюшон, переходящий в пелерину, спускавшуюся на плечи. Во время церемонии у очага женщинам полагается надевать покрывала, вуали, шарфы или нечто подобное. Потом, после обряда, их обычно снимают.
Про церемонию я, как всегда, ничего писать не буду. Поясню лишь, что на сей раз она оказалась двойной: одна часть – наречение имени новому члену семейства, другая – признание Улисса младшим братом императрицы.
Иссоа повела себя мудро, не поспешив с церемонией у очага, иначе общее настроение не было бы столь единодушным. Впрочем, старики, не почтившие церемонию своим присутствием, до сих пор недоверчиво относились к двойнику покойного принца. Улисс оставался для них неполноценным и непонятным субъектом. И что за имя – «Улисс»? В семье Киофар никогда и никто так не звался! Да, на уйлоанском оно имеет красивый смысл, но все мужчины в роду Киофар всегда были Ульвенами! Даже если имя двойное («Эллаф Ульвен»), одно из них – родовое и династическое. Как иначе?
Случай Улисса – из ряда вон выходящий, поскольку физически у него не было настоящих родителей. Ни отца, который его зачал, ни матери, которая его родила. И его объявили на церемонии особенным образом: «Улисс Киофар, ниспосланный небом тождественносущностный младший брат императрицы Иссоа Киофар Саонс». Старики не смели противиться воле верховной иерофантессы, однако всё ещё не воспринимали Улисса всерьёз.
По завершении церемонии начался неформальный прием, и я лавировала между гостями, стараясь перемолвиться с каждым. Не так уж часто Хранительнице доводится лицезреть высший свет уйлоанской общины!
Меня все тут знали, и даже Вайвенну я раза три уже видела. Она скромно стояла рядом с Маиллой, Ассеном и Оллайей. Маилла, по-видимому, решила, что не следует демонстрировать полное отсутствие младших Саонсов на общем семейном собрании.
– Вы уже подходили поздравить Улисса? – спросила я.
– Успеем. Ждем, когда схлынет толпа, – сказала Маилла.
– Он старается проявить внимание ко всем своим родственникам, – заметила я. – И вдобавок сам любит поговорить.
– Особенно о себе, – съехидничала Маилла.
– Он семь лет мог беседовать только сам с собой или с хищными тварями, – напомнил Ассен. – Теперь наверстывает упущенное.
– Подойдемте поближе, – предложила я. – Он нас отсюда не видит.
Нет. Он видел. И, вежливо раскланявшись с Вайленом и Галлоа Кеннай, сам подошел к нашей группе.
– Мои дорогая племянница, мой ученейший друг Ассен, моя героическая спасительница Юлия! Я надеюсь, что наша дружба лишь окрепнет после нынешней церемонии! Очень рад видеть в вашем кругу юную госпожу Оллайю Саонс и…
Он вопросительно посмотрел на Вайвенну, очевидно, забыв ее имя, поскольку ранее с ней не встречался.
– Улисс, позвольте представить вам мою милую мачеху и подругу, госпожу Вайвенну Сеннай, – произнесла Маилла.
– Мачеху?! – изумился Улисс. – Маилла, ты меня не разыгрываешь?
– Вайвенна – вдова моего отца. И мать моих маленьких единокровных братьев.
– Никогда не поверил бы! Госпожа Вайвенна, вы кажетесь лишь немногим старше Оллайи.
– Мне уже двадцать шесть, – без жеманства призналась она.
Похоже, Вайвенна даже немного гордилась своим возрастом.
В косметических ухищрениях и процедурах омоложения она пока не нуждалась, – подумала я с легкой грустью, но без зависти.
Внезапно я уловила странное выражение в глазах Маиллы и юной Оллайи. Они пристально смотрели на чинно беседовавших Вайвенну и Улисса. Ибо видели то, что не видела я.
Зная особенности психофизики уйлоанцев, я понимала, какое явление могло привести Маиллу с Оллайей в состояние ступора. Маилла сталкивалась с этим не в первый раз. А Оллайя, наверное, лишь слышала про такое.
«Сюон-вэй-сюон».
Сияющий ореол над двумя существами, отныне связанных неразрывными узами.
Маилла с трудом отвела свой взор от Улисса с Вайвенной и медленно переместила его на меня. Мы поняли друг друга без слов. Это было оно. Неизбежное и необоримое.
Оллайя же созерцала происходящее, словно некое астрономическое явление вроде слияния двух далеких галактик – восхищенно, но отстраненно.
