Читать книгу: «Мама ангела», страница 2
Первой родила Юля: переживала слабые схватки весь день, а к ночи пошла к акушерке. Через несколько часов вернулась за вещами. Всё было кончено. Соня молилась только об одном – чтобы и она поскорее вырвалась из этого ада. Но это, как оказалось, был лишь первый круг.
Вызванные гормональными препаратами схватки были ужасны: я даже думала, что не переживу их. Молиться я могла только в самом начале схваток, а потом я превратилась в какой-то мычащий от боли овощ. На момент родов мой малыш был мёртв около пяти дней. Мне не довелось рожать одной: ночью привезли ещё двух рожениц, и я смотрела и слушала, как и они страдают от схваток. Но я-то знала, что их за эту боль ждёт награда, а меня – нет. Я не понимала этого вполне, пока не услышала крик ребёнка в соседней родовой. Я на тот момент уже родила мёртвого малыша, узнала, по какой причине он погиб (истинный узел на пуповине), и отказалась на него смотреть, хотя врач меня уговаривала: «Это же твой ребёнок!» Акушерка накрыла тело пеленкой, и мне показали только узел, погубивший малыша. А в соседней родовой один за другим на свет появились девочка и мальчик, дети счастливых матерей. Я лежала и плакала, думая о том, что больше никогда не захочу рожать…
Но и это было ещё не всё. После родов Соня оказалась в общей палате, где уже лежала Юля. Туда же чуть позже привезли и тех самых женщин, что были в предродовой.
Оказалось, что мои соседки ничего не поняли, и одна из них спросила у меня: «Кто у вас? Мальчик?» Пришлось объяснить. Вторая не слышала. Ей пришлось объяснить позднее. И вот она-то и выдала фразу, что на моем месте умерла бы прямо на столе. «Мне нельзя было умирать – у меня есть сын», – ответила я. Дальше началась медленная пытка: соседки звонили родным и близким, а те поздравляли их с появлением на свет малышей. Потом детей стали привозить на кормление… Всё время кормлений я провела в коридоре – иногда с Юлей, иногда без неё. Пару раз я плакала, уткнувшись в подушку, и пустырник, купленный по совету Юли, не помогал. Я понимала, что надо просто смириться, но организм отказывался это делать. К счастью, врач, который вёл нашу палату, вошёл в моё положение и выписал меня на следующий же день после родов, потому что послеродовое УЗИ у меня было хорошее.
Соня узнала, что у боли нет границ, когда приехала с забравшей её из роддома мамой домой. Там стоял комод, приготовленный для малыша, а на балконе дожидалась кроватка. А потом мама привела из садика её сына – пятилетнего Федю.
Пока я была в роддоме, он жил у бабушки, ему сказали, что мама с папой зарабатывают деньги. Он очень ждал Игорёшку, очень хотел братика… Объяснения взяла на себя бабушка: она сказала ему, что его мама заболела и что Игорёшки теперь не будет. «Мама! Игорёшки не будет, но у меня есть двоюродный братик Максимка, и я буду защищать его», – сказал мне сын с порога. Я нашла в себе силы не заплакать ни тогда, ни потом, когда он почти каждый день уточнял: «А Игорёшка совсем исчез? А когда он вернётся?»
Соне пришлось удовлетворять любопытство соседки, интересовавшейся, «почему никто не плачет», знакомых, которые встречали её на улице без живота и без коляски, подруг, которые спрашивали, куда она пропала… Пришлось запланировать поездку в санаторий с мамой и Федей, чтобы никто не вытягивал из неё последние силы. Но перед отъездом Соня решила постричься и покрасить волосы в рыжий. Она не могла видеть в зеркале лицо, которое счастливо улыбалось ей восемь месяцев. И вот в парикмахерской её настиг звонок из роддома: тело можно было забирать завтра. Пришлось решать вопросы с похоронами прямо тут же, с вонючей фольгой на голове.
