Читать книгу: «Дубликат. Побег из клетки обмана», страница 2

– Лис, это было слишком,– сказала доктор Фестон, помогая мне подняться, – твое недоверие оскорбляет меня. Телла, прошу, пройди за ширму, переоденься в стерильный халат и сними все украшения.

– Я не доверяю твоему мужу, Йорин. Вовсе не тебе.

Я разделась под тихое щебетание Лис и доктора, надела тонкий халат в мелкую белую ромашку и вернулась на кушетку.

– Я сделаю тебе инъекцию. – Доктор держала в руках несколько прозрачных пронумерованных ампул. – Она поможет тебе успокоиться и уснуть. Потом введу еще одну, она не позволит тебе проснуться. – Увидев как мои глаза расширились, она прошептала. – Доза двух ампул не смертельна. Ты проспишь не больше часа. Когда проснешься, все уже будет готово. Доктор Мирт будет ждать вас с результатами в кабинете восемнадцать. Можешь поговорить с тетей, я вернусь через несколько минут.

Йорин взяла бумаги с моими данными, которые заполнила Лис и вышла, оставив нас в этой пугающей до боли комнате.

– Она не плохая женщина, и ее бояться не стоит. Доктору Мирту как ты уже поняла, я не доверяю. Поэтому, как только сюда войдет Йорин, я уйду в кабинет генетика, и прослежу, чтобы он нигде и ничего не смог подтасовать. Будем надеяться, что у меня получится. – Она крепко сжала мои руки и ободряюще улыбнулась. – После моего ухода постарайся потянуть время до первой инъекции, двух минут будет достаточно, чтобы я вошла в кабинет и убедила Мирта позволить мне наблюдать за работой системы. Все роботизировано. Поэтому много мозгов не нужно, чтобы понять алгоритм работы лабораторной техники.

– Мне страшно.

– Я знаю. – Лис прикусила губу. – Все будет хорошо.

Она поцеловала меня в лоб и ушла сразу, как только вошла доктор.

– Что с ней?

– Я просила оставить меня одну. Могу спросить? – чужой голос, не мой, кажется, что Йорин понимает мое волнение и кивает, набирая в шприц жидкость из ампулы. – Почему кушетка находится в этой выемке? Так сложнее сбежать?

– Девочка, ну что ты, – ее голос нежный и успокаивающий, – еще никто не пытался бежать. Когда ты уснешь, я возьму те анализы, которые не сможет взять систематизированная капсула, потом тебя накроет сфера, и все остальные исследования сделает она сама.

– Капсула значит? – протянула я, медленно осматривая выемку.

– Да. Начнем? – проговорила она с печалью. И я кивнула в надежде, на то, что две минуты прошли.

***

Мне казалось, что ничего не происходит. Мои глаза отказывались закрываться, и спать мне не хотелось вовсе. Дико мучила жажда. Кажется, в мое горло влили раскаленное железо.

– Воды, – мой голос хриплый и тихий, – я хочу пить.

– Телла? – голос Лис, звук льющейся воды в стакан резал слух. – Держи.

Ее голос сиплый, простудилась? Бабушка ей всегда говорила, «Никогда не говори никогда, накаркаешь». И вот случилось, заболела, добегалась в тонкой куртенке в такую холодную и зябкую весеннюю погоду. А ведь она была уверенна, что иммунитет у нее отменный. Ха. Я выпила еще стакан, так и не разомкнув веки. Надо же, я все-таки заснула. А зачем я должна была спать?

Резко открыла глаза, вскарабкалась на плоскую подушку кушетки и ударилась головой о выемку. Весь утренний ужас накрыл меня свежей волной. Мне четырнадцать, тест на совместимость, изменения в законе, обручение, несчастные полгода, лаборатория, капсула, Лис, Йорин. Лис? Лис…Боже, что с ней, так она плачет?

– Он обидел тебя? Лис? Что сделал тебе, этот чертов Фестон?

Я схватилась слабыми пальцами за ее ладонь, она слезно выдохнула. Тетя никогда не плакала. Ни в день своего четырнадцатилетия, ни когда Томас выпал, одним больший камнем тянущим ее жизнь ко дну, в ее список. Ни когда умер дедушка Элер.

Я попыталась встать, но Лис меня остановила.

– Рано, тебе еще нельзя вставать. Ты пока не окрепла. – Она шмыгнула носом. – Он позволил. Позволил самой наблюдать за происходящим. Все действительно систематизировано до такой степени, что этому главному «хренетику» там даже можно не присутствовать. Прости, Телла…

– Что значит прости? Я не понимаю, чем ты так расстроена?

Паника безжалостно пыталась пробиться ко мне, искала лазейку, но я держалась. Я обещала себе быть сильной. Не показывать свою слабость, скрывать эмоции и не выть как собачонка.

– Лис, хуже Томаса никого быть не может, поэтому подбери сопли и выкладывай кто этот урод.

Она опустила глаза, глубоко вздохнула и потянулась к моему левому запястью. Я напрягла зрение, пытаясь прочитать на блеклой метке – будущей брачной печати – имя. Мозг тут же отказывался это воспринимать. Меня обручили. Лучше бы я умерла. Потому, что мой будущий муж Фестон, Томас Фестон.

2. Забыть и вспомнить

Не знаю, сколько времени я пролежала в прострации. Мой мозг просто перестал функционировать. Мысли упорно отказывались лезть в голову и осознавать реальность.

Когда действие лекарств закончилось, я все еще лежала на капсульной кушетке. О! Теперь она еще больше напоминает жертвенный камень.

Тетя больше не плакала, она стояла у моих ног словно статуя, ее покрасневшие глаза смотрели сквозь меня. Отец несколько раз норовил войти в кабинет, но кто-то постоянно его одергивал. Думаю, результаты теста его не разочаровали.

Через какое-то время приехала мама. Она осторожно вошла в лабораторию и как то спешно присела на край кушетки.

– Я не хотела этого, Телла. Правда. Когда я узнала о результатах, мне показалось, что это убило меня.

Она старательно изображала сочувствие, но блеск ее зеленых глаз говорил обратное.

– Это убило МЕНЯ, мама. Меня! Убило всю любовь, трепетность, нежность, – мой голос был хриплым, но твердым, – вы обручили меня с психом, которого избегала Лис десять лет. Хотите знать, что будет дальше? Это же очевидно. Он отыграется на мне за долгие годы ожидания.

–Телла…

– Не хочу мама, не говори. Можно подумать, ты недовольна результатом! – Она хотела было возразить, но я остановила ее. – Оставьте меня одну, пожалуйста, мне это нужно…

– Конечно, – мама коснулась плеча Лис, та вздрогнула, вышла из оцепенения и нехотя последовала за ней.

Томас Фестон. Как вообще такое возможно?!

О нем говорят как об отважном парне, его уважает Совет, многие из общины не стыдясь, выражают свое восхищение. Не без оснований.

Он – искатель. Том, больше всех знает о территории за общиной. Его одиночные вылазки удивляют людей, пугают и настораживают. Но он не в порядке, у него явно, что-то с головой. Любой здравомыслящий человек не сунется туда один.

Он уходит за полночь, и возвращается к обеду. Грязный и растрепанный, напивается, гуляет по общине, кричит как ненормальный, или смеется. Когда ноги, наконец, приводят его домой, он спит до вечерних сумерек, потом идет в наш небольшой бар, вновь пьет, развлекается и после полуночи отправляется на вылазку. Снова. Его режим дня знает каждый в общине, сам того не желая.

Однажды возвращаясь из школы, я увидела нечто ужасное. Томас пинал собаку нашего соседа с такой агрессией, словно несчастная представляла собой опасность. Я знала мистера Лапочку, это имя ему дала Майя. Мы жили по соседству, учились в одном классе, поэтому часто ходили в гости друг другу и постоянно играли с собакой. Абсолютно спокойный пес. Игривый. А тут… Дворняжка со сломанной челюстью задыхалась и хрипло скулила, выпуская из носа пузырьки с кровью.

Я завизжала, кто-то подхватил, Майя, которая пропустила сегодня школу из-за перелома и кричала из окна как ненормальная, мы орали так громко, что он пришел в себя, поднял злые синие глаза сначала на меня, потом на второй этаж дома, где в окно кричала Майя и ушел. Просто развернулся и ушел, допивая остаток алкоголя из бутылки.

Я быстро скинула рюкзак и побежала к подруге. Но Ирис сказала, что ее дочь спит, и попросила зайти позже. И вообще если бы я не потащила ее в выходные кататься на роликах, она бы не сломала ногу. Я виновато кивнула, хотела спросить про мистера Лапочку, но она закрыла перед моим носом дверь, не дав произнести ни слова.

Мне так и не удалось зайти к Майе в тот вечер. Да и потом я не пыталась рассказать увиденное кому либо.

Утром стало известно, что её брата – Трика, загрызли волки. Он, как и Том, был искателем. Групповая вылазка обычно состоит из десяти человек, двое погибли, еще трое оказались в тяжелом состоянии, на остальных незначительные раны, на всех, кроме Фестона.

Меня охватил озноб от воспоминаний.

Фестон младший, несмотря на то, что он профессионал в своем деле – бездушный, и злобный, неконтролируемый псих, неуязвимое чудовище в облике человека.

Лис и вовсе называла его кровожадным убийцей, уж не знаю, что ее подтолкнуло к подобному сравнению, но похоже все это не без оснований.

Девушки из его списка, все у кого была возможность, предпочли мужей сразу после теста. Одни выходили замуж в четырнадцать, другие ждали своих кандидатов в страхе и молились, чтобы он не отказался от Варт.

Как-то раз Томас мне приснился. Грязный, злой и пьяный, он ворвался к нам в дом, прошлепал громкими шагами в столовую и начал орать как ненормальный, что получит Лис любой ценой, потому, что он победитель. Он бог Зовра и наш герой. Я выбежала вниз и у подножия лестницы оступилась и почти уже упала, когда он схватил меня за пижаму не давая упасть и навис надо мной.

– Где она? – прорычал он.

– От тебя пахнет.

– Бесстрашная значит?

Синие глаза сначала расширились от удивления, а потом почернели от гнева.

– Это сон, – промямлила я, – и у тебя волосы снова в грязи.

– Алкоголь и кровь, пищалка. О какой грязи ты говоришь?

Он отпустил пижаму, и я все-таки шлепнулась на копчик.

Утром я проснулась с огромным синяком на пятой точке. Мама сказала, я так брыкалась во сне, что свалилась с кровати.

Я засмеялась. В течение шести месяцев нам поставят печати брака и моя жизнь превратиться в ад. Жена Томаса Фестона. Ну, уж нет, ни за что.

Я встала, медленно подошла к полкам с лекарствами. Живой он меня не получит.

Йорин вводила мне лекарства из ампул. Откуда она их брала?

Я рассеянным взглядом начала блуждать по полкам. Нет. Не вижу. Где же они?! Время ограничено, ну же соберись! Стеклянные пузырьки, пластиковые флакончики разных размеров, таблетки в блистере, все не то. ГДЕ?! Я уже было отчаялась, когда увидела заветные ампулы. Значит, доза двух ампул не смертельна. Вряд ли я смогу попасть в вену самостоятельно, поэтому просто выпью все, что есть.

Попыталась сломать – безрезультатно. Да что со мной не так?! Пилка! Точно! Она чем-то немного спилила горловину.

– Нет! Нет! Нет! Нет!

Я заметалась по лаборатории, как ужаленная. Где эта чертова штука? Время. Бросив ампулы на кушетку, схватила какие-то таблетки в пузырьке. Нужно их сжевать, чтобы наверняка. Но положив их в рот, я поняла, что даже проглотить их практически невозможно, рот просто горел огнем, который разливался по глотке, в желудок. Запила прямо из кувшина. Не помогло. Кажется, я умру не во сне, а от того, что расплавятся мои органы.

Теряя всякое желание умирать, я уперлась взглядом в стоящий в углу холодильник. Странно, я была уверена, что в лаборатории есть небольшая столовая. Открыла, вместо продуктов там обнаружились очередные склянки с лекарствами, шприцы с жидкостью и новая порция злосчастных ампул. Уже потеряв надежду на везение, аккуратно надавила на горлышко и оно откололось. Я начала судорожно хватать ампулы и заливать их в горящий рот.

Довольно. Больше не смогу.

На непослушных ногах поплелась к кушетке и упала без чувств.

4 апреля 68г.

Жарко. Каждый вдох дается с большим трудом. Челюсть словно пробита металлической спицей, в горле все еще неистово жжет, а виски просто разрывает, от этого создается ощущение, что моя голова приняла квадратную форму. Хорошо бы ее поднять, но, кажется, она еще и окаменела.

Острая боль во всем теле не дает сосредоточиться на дыхании. Жива? Мертва? Не понятно. Кругом темень. Слышу только бесконечное шарканье чьих-то ног.

Постаралась открыть рот, тщетно. Видимо он онемел. Или я все-таки умерла и это мой личный ад. Щелчок, шевеление воздуха, тишина. Пытаюсь открыть глаза, шевельнуть рукой, но кроме боли, ничего…

– Телла, прости меня. Это все моя вина. Если бы я дала согласие на печать с Фестоном, всего этого могло и не случится. Прошу, возвращайся… Прошу… – уставший и потускневший голос Лис проглотила тишина.

– Бесовка, соскучилась? – голос пьяный и самодовольный.

Что он здесь забыл? Я почувствовала, как воздух внезапно наэлектризовался.

Проваливай, проваливай! Мне хотелось кричать, но даже будучи в сознании вряд ли я смогла бы проронить хоть слово. Или смогла? Хочется верить, что да.

– Ты должен запечатлеться со мной…

Что? Что ты несешь, Лис?! Какого черта?!

– Ты снова просишь?

Он засмеялся. Какой у него дикий смех. Совсем не человеческий. Тихие шаги приблизились, и я уже представила как он навис над ней, высокий, грязный и пьяный, с мерзкой ухмылкой, синими глазами, чернеющими от злости и растрепанными пепельными волосами.

– Попроси еще, мне это так нравится.

– Прекрати.

Тетя была не в состоянии злиться, когда она последний раз спала?

– Хорошо.

Шаги двинулись в сторону, видимо он уходил. Дыхание Лис участилось, она медленно выдохнула.

– Пожалуйста, Том. Умоляю тебя. Она еще ребенок. Прошу, разорви помолвку, я уже говорила, что готова стать твоей! Пожалуйста… Пожалуйста… Даю слово, я буду тебе хорошей женой, мы можем это сделать сегодня, завтра, когда ты пожелаешь, только пожалуйста….

– Хорошо, – снова произнес он перебивая.

– Ты согласен? – не могла поверить тетя.

– Да, даю слово, я запечатлюсь с тобой, бесовка, – надменно произнес он, потом послышалось бульканье в бутылке и тихий щелчок замка, – если девчонка умрет.

26 апреля 68г.

Медленно открыла глаза – темно и тихо. Где я? С трудом вспомнила последние события, хотя предпочтительнее все забыть.

Судя по всему, нахожусь в больничном крыле. Значит, не умерла, не получилось, просто ослепла и оглохла.

– Я был уверен, что ты не выкарабкаешься, пищалка, – резкий голос нарушил тишину.

– Я… все-таки… не оглохла! Что ты… здесь делаешь?

Мой голос скрипел как старые ржавые петли нашего сарайчика, дышать тяжело, глазницы горят как прожженные. Мне не следовало открывать рта, потому, что кажется, даже движения губ причиняют мне боль. Но, почему же я не испытываю страха? Рядом Фестон, в этом не сомневаюсь, он вновь пьяный и злой, а я его не боюсь! Видимо меня чем-то изрядно накачали, другого объяснения нет.

– Тебе не повезло, глупая девчонка, мать положила скарификатор в карман медхалата, – смех, видимо этому больному придурку, нравится свой хохот. – Выпей ты жидкость из ампул, что скинула на кушетку – умерла. Но вопреки всем твоим действиям, ты жива! И я все-таки обручен с Варт. Пусть не с Лис. Но знаешь, так даже лучше, совсем юное тело, такое маленькое и хрупкое. И я даже рад, что ты не оглохла. Потому, что, пищалка, ты будешь слышать мой голос каждый день, видеть мое лицо…

– Не обольщайся, на слепоту… я… все еще… рассчитываю, – вставила не выдержав.

Я услышала, как он вскочил, кресло на колесиках отъехало и ударилось о стену, щелкая выключатель. Люминесцентные лампы затрещали и включились. Яркий свет выжигал глаза.

Фестон словно подлетел, схватил меня левой рукой за волосы и потащил к зеркалу, которое висело напротив койки. Непослушные ноги согнулись в коленях, и ему пришлось волочь меня по холодному кафелю.

– Пусти…пусти меня урод! Пусти! – я вопила сквозь боль и слезы, пытаясь отцепить его руку от своего затылка, но, кажется, это его только забавляло.

– О, ты еще не видела уродов, пищалка, – он швырнул бутылку, освобождая правую руку, подхватил меня за талию и ткнул лицом в зеркало, – мы с тобой будем прекрасной парой, девчонка. Смирись и возрадуйся.

Сопротивляться не было сил. Я повисла на его руках и попыталась сфокусироваться на отражении. Мои глаза слезились от света, боли и беспомощности, волосы на затылке были туго натянуты, подбородок поднят так высоко, насколько это возможно. Проморгалась, слезы побежали по щекам позволяя видеть, и я впилась взглядом в отражение. Он был выше меня на голову. Отросшие пепельные волосы падали на синие глаза, которые поглощала чернота безумной ярости. Том склонил голову, провел носом по моей щеке, и его пьяное дыхание обожгло мою шею.

– Ты… мерзок, – прошептали мои бледные, сухие губы.

– Постарайся не выражать отвращение так явно, – прошипел он и вышвырнул меня на пол.

В ладони впились осколки разбитой бутылки. Я зло подняла на него свои глаза, жаль, нет сил подняться, иначе я бы вонзила стекла в это самодовольное лицо.

– Жалкая, даже не мечтай, – его щека дернулась, приподнимая уголок губ, он усмехнулся и ушел.

***

Как по команде дверь отворилась, и в комнату влетели родные. Мама и Лис, причитая, помогли мне улечься в постель. Отец улыбался как безумный, скорее от того, что его подношение уцелело, и его репутации теперь ничего не угрожает. Бабуля подкатила кресло к моей постели, села и монотонно пробубнила:

– Девочка поранилась, Ростан, позови доктора. И санитарку. Мальчик, так волновался за тебя, приходил каждый день. Видимо выронил бутылку от твоего неожиданного пробуждения. Ты ему приглянулась, это заметно.

– Мама, он давно не мальчик. И ему будет симпатична любая с процентом под сто. Даже если это будет жаба, – Лис. Я словно не слышала ее вечность, она нежно меня обняла, отнимая у мамы, – раскрой ладони, детка, сейчас доктор обработает раны.

Кажется, в порыве желания всадить в лицо Тома осколки, я зажала их в руках. Сквозь пальцы стекали струйки крови, и мама, увидев это вздрогнула. Я аккуратно раскрыла ладони, и Лис убрала стекло.

Доктор Эсна жужжала как пчелка, обрабатывая мои руки и накладывая на раны чудодейственную мазь.

Я подняла глаза на тетю, под глазами которой пролегли огромные синяки. Лис потеряла свою яркость и, кажется, постарела на несколько лет. Она что-то ласково щебетала, а мама, опустив голову, просто сидела рядом, нежно улыбалась и, похоже, даже вытирала слезы. Мира как всегда выступила с лекцией о моей глупости, тупости и безответственности. Отец молчал. А я не могла произнести ни слова, лежала с широко раскрытыми глазами, потому что, то, что внезапно выкинула мне сейчас моя память, подвергало в ужас.

***

– Я сам видел отец. Это люди, среди них один с мутациями. Кортвейт был прав, они засели рядом с источником.

– Вода нам необходима, сын, – Элер говорил твердо,– но ты не искатель. Больше не смей выходить за стену.

– Я мог бы им стать. Сын Мирта сегодня вступил в ряды искателей, позволь и мне, отец.

– Не позволю, ему восемнадцать и у него отличная физическая подготовка. А тебе – двадцать шесть, и только строишь из себя героя,– папа поник, а дедушка улыбнулся и сказал уже значительно мягче,– боюсь, даже если я дам согласие, тебя жена не отпустит. А я не хочу ее огорчать, она беременна.

– Да кто ко мне будет относиться серьезно, если даже родной отец надо мной смеется!

Папа резко схватил стул и вышвырнул из кабинета. Он влетел в лестничные перила. Я вскрикнула.

– Телла, ты давно здесь?

– У меня будет брат или сестра?

– Родная, подойди ко мне, – позвал отец.

Дедушка уже что-то искал в ящике стола.

– Доктор прописал тебе лекарство от кошмаров,– продолжил папа, забирая у Элера протянутый шприц.

***

– Жди здесь,– Лис толкнула дверь кабинета восемнадцать «Результаты ТнС».

Я разглядывала свои белые туфельки, совсем новые.

Кажется, тетя начала ругаться…

Лаборатория очень большая, к ней прилегает больничное крыло, а ни пациентов, ни людей в белых халатах практически нет.

Что если я немного погуляю?

Белые стены, белые потолки, белый кафель на полу. Бесчисленное множество пронумерованных кабинетов. Внезапно коридор уперся в тупик, и я вернулась до ближайшей двери. Почему же здесь нет номера? Толкнула, вновь коридор, такой же длинный, белый, правда здесь больше никаких дверей нет, только в самом конце массивные ворота.

Убедившись, что мне открыть их не получится, я вновь опустила глаза на туфельки, как же громко стучат мои каблучки. Пора вернуться назад и насладиться громогласным эхом.

Вдруг что-то ударило по воротам с наружной стороны, я вздрогнула. Двери распахнулись, и в помещение ввалилось нечто смутно напоминающее человека: две ноги, огромные руки и маленькая голова, моргнуло пару раз, и с грохотом свалилось на пол.

Я закричала, развернулась и побежала прочь, но чья-то грубая рука закрыла мне рот. Меня вывели из коридора без дверей, отвели в один из кабинетов и усадили на стул. Перед глазами застыл доктор Мирт.

– Ребенок Вартов?

– Она видела мутанта.

– Телла, милая, что ты здесь делаешь? – доктор старался быть вежливым, набирая в шприц жидкость.

– Я пришла с тетей. Она в кабинете восемнадцать.

Небольшой укол в плечо и вот я уже стою рядом с взволнованной Лис.

***

– Вий, что ты сделал с моим сыном?

Мира сохраняла ледяной тон, мама уже спустилась вниз, скрестила руки на груди и тоже уставилась на отца.

– Что за вид Ростан, откуда кровь?

Папа молчал и ответил Кортвейт.

– Сегодня мы отправились за Зовр, как известно, началось строительство плотины. Лорас нашел женщину у реки с окровавленной культей вместо ноги на последнем сроке беременности. Видимо попала в наши ловушки. Она еле дышала, когда мы привезли ее в лабораторию, важно было спасти ребенка. Твой сын вырезал ей плод! Ворвался в операционную и вырезал ей плод, Мира! Он с такой агрессией бросился на женщину, что задел Мину, которая пыталась его остановить.– Кортвейт прошел в кабинет дедушки и женщины последовали следом. Отец все еще стоял как безумный напротив камина, вид у него был по истине ужасающий. Вий бросил на стол несколько фотографий.– Полюбуйся. Нам пришлось вколоть Туман пятерым сотрудникам, и убедить их, в том, что женщина очнулась и сама покончила с собой и не рождённым, дабы не позволить ребенку жить в нашем обществе.

Моя попытка напугать бабулю и выскочить из-за кресла не увенчалась успехом. Зато позволила затаиться за спинкой.

– Сиция, отведи мужа наверх, – голос бабушки дрогнул, и я сжалась, надеясь остаться незамеченной. – Он не в себе, Вий. После того, как Сиция потеряла ребенка, мой сын, кажется, сошел с ума. Элер в лаборатории?

Бабушка провожала Кортвейта, параллельно задавая вопросы. Отец молчал, смотрел ошалевшими глазами на очаг, словно не понимал, что произошло. Мама резко подошла и влепила ему пощечину.

– Какого черта ты творишь, Рос? Приди в себя, наконец. Мы же все обсудили! Я не хотела этого ребенка, поэтому спровоцировала выкидыш! Это было мое решение, и ты должен с ним считаться. А если-бы эта женщина была из общины?! А?! Что тогда?! Тебя бы судили по законам Зовра и ни Совет, и ни тот факт, что ты из рода основателей не предотвратили бы твое наказание! – Она помолчала. – Ты опять не принял лекарство?

Папа лихорадочно помотал головой, и она крепко схватила его за плечи, посмотрела в глаза и обняла. Они немного постояли и поднялись наверх.

Я выбежала из своего укрытия, бросилась в кабинет, дверь которого никогда не закрывалась, и уставилась на жуткого вида фотографии.

– Телла, тебя погубит любопытство!

Я вздрогнула. Бабушка стояла в дверном проеме. Потом медленно обошла стол, убрала фотографии, вытащила из тумбочки шприц.

– Это Лис?

– Конечно нет!

– Эта женщина…

– Тебе нужно сделать прививку,– перебила Мира.

– Зачем?

– Слишком много вопросов, Телла.

Я зажмурилась, потрясла головой пытаясь отогнать мысли. Не хочу открывать глаза, не хочу их видеть. Мои родители убийцы! Убийцы!

Законы, зачем они писались, если не соблюдаются основателями? И как смеют они обвинять в нарушениях Лис, когда Ростан Варт давно уже должен быть сослан на Землю, ровно, как и его супруга. Почему папа вел себя бесконтрольно? Дело в выкидыше мамы или он всегда был не в себе и все тщательно скрывалось? Почему основатели позволяют себе оставаться безнаказанными в действиях против других? У всех ли есть доступ к так называемому Туману? Кто живет за стенами Зовра? Что еще скрывают мои родители? Вопросы, вопросы, вопросы…

– Дорогая, ты меня слышишь? – Доктор Йорин с заботой поправила подушку, – все разошлись. Твоим родным было нелегко в период твоего коматозного состояния, думаю, они теперь могут немного расслабиться и вздохнуть с облегчением. Я решила тоже навестить тебя, надеюсь, ты не против.

Она немного помолчала, потом села в кресло, в котором еще недавно восседала бабуля и вновь заговорила.

– Телла, твои речевые показатели в норме, не хочешь объяснить, в чем причина твоего молчания. Ростан сказал, что ты не проронила не слова… Все дело в Томасе? Он обидел тебя? Я знаю, что он был здесь в момент твоего пробуждения. Конечно, он вызывает у тебя страх, но поверь…

Йорин Фестон все говорила и говорила, но я прекратила ее слушать, даже не начав. То, что всплыло в моей памяти, было в разы ужаснее ее сына.

3. Возвращение в реальность

7 мая 68г.

Еще почти две недели я провела в крыле. Сегодня после ряда анализов меня выпишут.

Я бы с большим удовольствием осталась здесь еще на некоторое время, домой возвращаться совсем не хочется. Не хочется видеть лживые лица родителей и холодное высокомерие бабушки. Хотя они успели надоесть даже здесь, включая Йорин, которая считала своим долгом заглядывать ко мне каждый день.

Единственный человек, по которому я очень скучала это Лис. Она стала излишне сентиментальной и причина тому думаю, самобичевание.

Доктор Эсна убедила родителей в моем полном выздоровлении, и мне пришлось собирать свои скромные вещички.

– Нечего тебе здесь делать, девочка. Ты быстро оправилась. У тебя отличное здоровье и хорошая регенерация тканей, твои порезы зажили через несколько дней, не оставив даже малейшего намека на шрамы. Искатели об этом только мечтают, они постоянно возвращаются со ссадинами да порезами.

– В меня столько всего напичкали, что теперь и мясорубка не возьмет, – улыбнувшись, бросила я.

– Не выдумывай, – милая женщина нахмурилась. – В этом, я, конечно, сомневаюсь, но то, что некие генетические модификации произошли – это точно. Но этим всем «добром» ты сама себя напичкала, детка.

Я подошла к злосчастному зеркалу, к которому в день пробуждения притащил меня Томас. Тогда я не всматривалась в свое лицо. Теперь отчетливо вижу: волосы у корней значительно посветлели, длинные каштановые кончики напоминали прежнюю меня, но все же я другая. Тусклая бледная кожа казалась прозрачной, зеленые глаза приобрели более насыщенный оттенок, брови и ресницы все еще темные, но кое-где уже тоже виднелись изменения.

Помню, что обещала себе не плакать, но впервые увидев себя такой в маленьком карманном зеркальце Лис, я разревелась. Сначала я решила что поседела, но она «успокоила» меня, уверив, что натуральный у меня теперь цвета пепла. Как и у Фестона, впрочем. И я разошлась еще хлеще.

Забирала меня та же компания, что привозила. Лис уткнулась в мое плечо и часто, часто дышала. Либо плачет и виду не подает, либо радуется, пока не понятно.

– Мама и бабушка готовят праздничный ужин, – улыбнулся папа, – ты снова с нами, дочка. Я думал, что выживу из ума.

– Угу,– промычала я.

Не знаю, как отвечать на такую заботу и любезность. Судя по тому, что я вспомнила, от вас дорогие можно ожидать всего.

Я молча уставилась на затянутое тучами небо. Уже сверкнула молния, и вдалеке раздавались раскаты грома. Кажется, природа решила подыграть моему настроению. Уже у дома поднялся сильный ветер и начался такой ливень, что от папиной улыбки не осталось и следа.

Мама и бабушка встречали нас с зонтами. Образцовая семья, я оценила.

Наш брусчатый дом вмиг почернел от воды, тусклый свет из окна прихожей пару раз моргнул и погас.

– Кажется, генератор вышел из строя, – мама пыталась прокричать дождь, – давайте же, проходите, я принесу свечи.

Она втолкнула нас в дом и наощупь двинулась в столовую. Я скинула мокрую обувь и направилась следом. Пламя камина играло тенями на полу. Присела напротив, прямо на мягкий ковер и прислонила голову к креслу.

Все кажется чрезмерно наигранным: улыбки, забота, ужин, в конце концов. Все в этом доме пахнет фальшью. Подумать только, а ведь у меня могли быть сестра, а может быть брат. Не стоило будоражить память. Но процесс запущен, и я уже не могу остановить поток мыслей. Больно… как же больно от осознания, обиды и разочарования. Сколько раз мама была беременна? Интересно, если спросить напрямую, что она сделает. Ответит? Нет. Думаю, обколет меня Туманом. Или…даже убьет?

– Вот это подсвечник, а не то, что притащила Сиция, – бабушка шла с огромным канделябром в руках, – Телла, садись за стол, твой отец, кажется, сломал нос, растянувшись в прихожей.

– Ты как? – Лис склонилась надо мной и с заботой накинула плед на плечи. – Не хочешь переодеться?

На ней был теплый спортивный костюм. И когда она успела переодеться?

Стол накрыт и слышно как по лестнице спускаются родители.

– Папа сломал нос?

– Ну, это вряд ли. Хотя мокрый пол прилично ему зарядил.– Лис расхохоталась. – Пошли, нужно снять мокрую одежду.

Кажется, моя одежда уже почти высохла и каким-то образом я пропустила момент впечатляющей встречи папиного носа с плоскостью. Надо же так задуматься.

– Все в порядке, я не успела намокнуть, пошли уже за стол.

– Телла, не геройствуй, ты только отошла от коматоза. Эсна конечно пела дифирамбы о твоем могучем здоровье, но рекомендую не экспериментировать.

Я посмотрела на Лис оценивающе, думаю впервые так серьезно, с интересом. Она хоть раз пользовалась Туманом, чтобы стереть чью либо память? Пережила ли она сама подобное? Какие тайны скрывает ее умная головка? Тетя протянула мне руку, чтобы помочь встать. Затем крепко обняла.

– Хорошо, – тихо, словно прочитав мои мысли, прошептала она,– если ты захочешь со мной поговорить, я рядом. И еще, ты меня пугаешь, Телла. Твое поведение настораживает. Если не прекратишь пялиться и зависать без причин это привлечет не только мое внимание.

Я кивнула, и каждый занял свое место за столом.

Как ни странно ужин прошел в полной тишине. Мама пыталась пару раз завести разговор, но никто его не поддержал, и я с грустью поймала себя на мысли, что теперь мы стали еще более чужими друг другу.

***

Время приближалось к полуночи, а сон все не шел. Жарко. Устав ворочаться я решила открыть окно.

После пробуждения выяснилось, что у меня поменялась реакция на температуру воздуха. Теперь привычные градусы кажутся мне значительно выше. Сначала я подобным изменениям обрадовалась, зима отныне не будет пугать меня своей суровостью, но теперь обнаружились и свои недостатки. Начало мая, а я задыхаюсь от ирреальной жары.

Взобралась на широкий подоконник. Небо усыпано звездами, луна освещает наш небольшой покосившийся сарайчик, что зловеще стоит у невысокого забора, и никаких признаков весенней грозы. Сделала несколько глубоких вдохов, выдыхая в ночную тишь. Неужели мое беззаботное детство пришло к концу? Разве оно могло закончиться так быстро?