Читать книгу: «Сборник рассказов. Рука незнакомца», страница 3
Все ждали, когда она спустится и сядет в машину. Женщина с бэйджем уже посматривала на нее с нетерпеливым раздражением. Водитель застыл у открытой двери. И… ничего не происходило.
– Да что такое! Что с вами не так? – женщине захотелось «промотать» картинку… помимо платья появилась загадка, которую очень хотелось разгадать, чтобы составить полное представление об увиденном, проводить взглядом лимузин, увозящий невесту в ее новую жизнь, перевернуть эту страницу. И забыть, и не нарушать целостность своего одиночества, в котором было уютно и тихо. Это состояние с таким трудом далось, и чья-то там свадьба – не повод, чтобы что-то менять.
– Делов- то, на один перекур! Девушка выходит замуж! Радоваться должна. А она..
За спиной невесты показалась стайка нарядно одетых людей, родственников, друзей..все, похоже, были удивлены, увидев, что невеста еще у подъезда. Ее окружили. Стали о чем-то спрашивать. И тут девушка разрыдалась.
– Поворот…
У подъезда началась суета, еще большая, чем вначале. Народу заметно прибавилось. В окна выглядывали люди. Поднялся шум, что-то кричали, махали руками. Девушка вырвалась, повернулась, чтобы вернуться в подъезд. Ее не пустили. Обхватив с обеих сторон, взяли в плотное кольцо и повели к машине…
Наконец все погрузились, утолкались. Водитель подергал ручки дверей, убедился, что все закрыты, пошел на свое место. Наконец лимузин тронулся. Раздался пронзительный и мелодичный сигнал клаксона. Из окон зааплодировали. Машина стала маневрировать, чтобы выбраться из двора. Возникла заминка. Люди в окнах смеялись, показывали пальцем, снимали попавший в западню лимузин на видео.
– Здесь вам не тут, ибо нефига было выеживаться – такую колбасу заказывать. Мучайтесь теперь, – женщина перевела взгляд и…
… увидела то, на что раньше не обратила внимания.
На противоположной стороне улицы, где происходило нелепое и странное шоу, правее ее наблюдательного пункта на бордюре сидел парень. Рядом стоял мотоцикл. И не какое-нибудь «ведерко с болтами», а нечто. На таких ездят те, для кого мотоцикл не средство передвижения, а смысл жизни.
–Как это я такое не заметила.. теряю квалификацию, пропускаю такие эффектные детали.
Женщина навела бинокль на новый объект.
– На свадьбу смотрит.. Или может с мотоциклом что-то..Или ждет кого-то – у него два шлема. Зачем ему два шлема? Один – черный, на руле. Другой – белый, в руках.
Парень сидел безучастно, опустив голову.
– Может, ошибаюсь и он не имеет к свадьбе никакого отношения..
Клаксон лимузина, который ворочался, как подводная лодка в пруду, не умолкал.
Парень поднял голову, посмотрел в сторону лимузина, долго смотрел, встал и кому-то помахал шлемом, который держал в руках.
– Мама-миа.. ты зовешь её…
Догадка прошила мозг женщины как молния, осветив все ниши, в которых прятались ее воображаемые собеседники или их тени. В одной из ниш стояли они – невеста и этот парень.
– Вот так, вот так вот…
И женщина заговорила с ним.
– Какого ты тут стоишь.. я пол часа уже смотрю, как она там тусуется у подъезда. Ждала, до последнего ждала.
Женщина поперхнулась дымом сигареты, закашлялась. Клаксон не унимался. Хотелось заткнуть его, но он будто нарочно глумился над ними – над парнем и над ней, которая из равнодушного наблюдателя в один миг превратилась в подневольную свидетельницу на самой скорбной свадьбе, которую могла себе только представить.
–Да заткнись же наконец, – шептала она, – сколько можно, это же не свадьба, а казнь, еще бы барабанную дробь…
Лимузин наконец кое-как вырулил, и набирая скорость , понесся по дороге, продолжая истерично сигналить, надо думать, согласно смете.
Наконец все затихло.
«Хресь!» – раздался звук, женщина вздрогнула, не ожидала. Мотоциклист стоял, покачиваясь, почти посреди дороги и смотрел на разбитый белый шлем.
– Со всей дури, дорогой, наверное, шлем. Псих. Истерик.
Она наблюдала, как автомобили объезжали парня, сигналили и материли в открытые окна. Но никто при этом так и не решился выйти к нему, поговорить.
– Правильно, дураков нет, мало ли, может он гранату из штанов достанет, у таких всегда что-то «припасено в штанах», иной раз лучше бы и не доставал.
Женщина затянулась, вспомнив эпизод из прошлого. Но эмоций, которые они в ней вызвали, хватило на одну затяжку. Воспоминания улетели вместе с облачком дыма и исчезли без следа.
А вот реальность, хоть и не с ней, трогала намного больше – эти чувства были еще живы. Парень направился на другую сторону дороги, пошел к дому с украшенным подъездом. Подошел, подпрыгнул, ухватил за одну из гирлянд, та оборвалась и свалилась ему на голову. Парень сдернул гирлянду с себя, посмотрел на нее пару секунд, потом обмотал вокруг шеи, один конец закинул за спину и в таком виде пошагал назад к своему мотоциклу.
Переходя через дорогу, наклонился и поднял разбитый шлем, погладил его, отнес на газон и положил там аккуратно, будто израненное существо, погладил еще раз, «простился».
– Вот это сопля, еще бы похоронил его у дороги, романтик хренов, шлем пожалел, а по живому можно и проехаться – так рассуждаешь, наверное.
Сочувствия не было, хотя вся ситуация говорила о том, что парню сейчас очень даже хреново, жесть, как ему нехорошо.
– Никто на это минное поле тебя не затаскивал, красавчик, ты сам на него заехал. О причине знать не хочу. Я Её видела. Жаль девушку. Тебя – нет.
Парень тем временем надел свой черный непроницаемый шлем и сразу перестал существовать, как человек – теперь это был персонаж, за которым женщина наблюдала из своего окна вместе с другими любопытствующими, которые выглядывали из своих окон, привлеченные шумом аварии.
Взревел двигатель, потом еще и мотоцикл сорвался с места. Заднее колесо пошло юзом, но мотоциклист удержал машину, выровнял и помчался вперед. Проехал пару сотен метров, развернулся через сплошную и напротив дома девушки ловко поднял мотоцикл в свечу. Проехался лихо на заднем колесе и унесся вслед за лимузином.
– Красавец.
Шоу удалось. Было видно, что парень мастер. Все бы ничего, но гирлянда из искусственных цветов на его шее смотрелась нелепо и жалко. Гирлянда все испортила. С реквизитом всегда так – много – плохо, если нет совсем – подозрительно, а сколько надо – хрен его знает.
– Н и денек, – покачала головой женщина, – во всей своей бессмысленной жестокости. Хорошо, что не про меня на этот раз. Но лучше бы не «смотрела».
Жизнь продолжалась. Женщина финальной сценой осталась недовольна:
– Печальный финал. Не люблю. Лучше бы не заметила его, этого дурака на мотоцикле! Прос..ал такую девушку.. Она даже свадьбу свою превратила чуть ли не в похороны своей любви, всем видом хотела показать тебе свою боль. А ты, мудило, сидел в кустах и смотрел, как она страдает и жалел себя до усрачки. У вас было целых пол часа, чтобы все исправить! Чего тебе стоило встать и крикнуть:
– Эй! Я здесь! Я за тобой! Бросай это дело нафиг, рви свое платье, я тебе лучше куплю! Я хочу, я правда хочу, чтобы ты была моей женой! Не просто – моей. Тебе так трудно было выдавить из себя это слово? «Моей» – норм, «женой» – пошло? Ну вот и получай. Черт бы тебя побрал, трус, разве можно долго обижаться на того, кого любишь? Разве есть на свете вещь, которую влюбленные не могли бы простить друг другу? Все, кроме предательства. А ты ее предал. Как в «Обыкновенном чуде», умная сказка, но бесполезная, никого она не спасла. Плохая сказка – вредная иллюзия. В жизни вот так. Теперь подыхай от тоски, медленно, сколько будешь ее помнить. За нее не беспокойся, она выстоит, как выстояла тогда, на ступенях своего подъезда, дожидаясь тебя, до последней секунды, пока ее не запихнули в машину. Мужу ее повезло, такая девушка! Если только и он не окажется таким же мудаком, как ты и не начнет ее ревновать к прошлому. Он же тебя почует, если не дурак. Если он ее любит, тебя он учует обязательно – если тебя это утешит. Ты еще долго будешь там третьим.
Настоящая женщина. У нее будут дети, думаю, много детей, не меньше троих. В них она найдет смысл жизни, но тебя, засранца, будет помнить всегда и одного из своих сыновей назовет твоим именем. Дань прошлому. Она замкнет круг. Всё. Вы меня достали со своими страданиями. Не хочу ничего больше про вас знать. Я вас забыла!
Долго зависать на одной теме про незнакомых людей было не в ее правилась и она, как и собиралась, перевернула эту «страницу», углубившись в чтение очередной странной книги.
Через несколько дней женщина поехала на Перепечино.
Шла по знакомой аллее, смотрела по сторонам, замечала новые лица, и как всегда, шептала:
– Царствие небесное рабу божьему… рабу божьему…
Женщина замерла. Ее внимание привлекла черно-белая фотография, которая выглядывала из-под груды венков на свежей могиле – земля еще не осела, и глина с дорожек еще не была убрана.
На нее смотрел ОН.
Тот парень, мотоциклист. На фотографии рядом стояла та самая девушка в своих доспехах невесты. На шее у парня был совершенно нелепый воротник из искусственных цветов с лентами. Парень улыбался фотографу какой-то сатанинской улыбкой. Лицо девушки было неживым, застывшая красивая маска. Она будто не страдала, ее воля была подавлена, она шла в ад и не сопротивлялась. Парень крепко держал ее за руку..
–Ах ты засранец… , ах ты гад…
Женщина разгребла венки, чтобы вытащить и рассмотреть фотографию. Ей нужны были имена и даты…
– Макс Соколов. Дата рождения и …. Так.., он погиб на следующий день после свадьбы. Добился-таки своего, испортил ей жизнь. Какой молодец. И снимок на память ухитрился сделать. Как же ты к ней подобрался? Зачем только тебя к ней подпустили? Небось наврал, гаденыш, что ты ее одноклассник. Как же я тебя ненавижу, Макс, как же мне тебя жаль, прости ему, Господи. А тебе, девочка, дай бог сил принять всю эту хрень, что этот твой козел с тобой сделал и сбежал, сюда. Он не хочет отпускать тебя. Одна надежда, что ты не найдешь его могилы в этом городе мертвых. Если только он сам тебя к ней не приведет.
Женщина еще что-то шептала, а слезы все бежали и бежали из ее глаз, отчего изображение на фото расплывалось, утрачивая свою реальность, как мираж, растворяясь между мирами – один из которых был здесь со всеми ошибками, болью и другой там, где боли нет и все, что не случилось в жизни, наконец, свершилось и обрело хоть какой-то смысл. Нет ничего хуже незаконченной истории, особенно, если она про любовь. Такие гештальты надо закрывать, заглянув в будущее – иллюзии утратят свое великолепие и вы ужаснетесь их пустоте.
Сказка шестая "Соседка"
Рождение дочерей в семействе Климовых супругами воспринималось с радостью. На все подколки друзей, мол, на пацана силенок не хватило, Андрей, муж Елены, отвечал:
–Мы за мир! – и смеялся, приговаривая, что дочери для отца – это внуки и забота в старости – дочки не бросят и кому подать пресловутый стакан воды, проблем не возникнет. Советовал «критикам» не завидовать их семейному счастью, чтоб не сглазить.
В шутку, конечно, говорил, как же иначе – вокруг все свои, поселок небольшой, враждовать – себе дороже. На взаимовыручке во многом держалось благополучие поселка, где у каждого был свой дом, который строился сообща. По мере надобности все бытовые проблемы решались просто – если надо кому помочь, тот, кто мог, вызывался сам, не ждал, когда попросят. А о том, что кому-то нужно, узнавали по бесперебойно работающему сарафанному радио.
Андрей и Елена Климовы в поселке были на хорошем счету. Он с руками, которые росли из нужного места, мог починить все, что угодно, недостающую деталь придумывал и изготавливал сам, обходился без привычного для многих:
– Не хватает детали! Без нее не починю. Купите – сделаю.
За это Андрея Климова ценили на вес золота.
Елену, его жену, ценили и уважали не меньше, причем и женская и мужская часть населения поселка. Елена работала местным фельдшером и была на все руки специалист. В редких случаях советовала обратиться в районную больницу. Если не хватало знаний и опыта, сама консультировалась с коллегами. А еще умела хранить чужие секреты, которых при посещении врача возникало немало. К Елене ходили лечить не только тело, но и душу – в поддержке она не отказывала и ненужными советами авторитет не завоевывала – просто выслушивала внимательно и смотрела своими умными и спокойными серыми глазами, от которых буря в душе стихала и проблема уже не казалась такой уж неразрешимой. К Елене, несмотря на довольно молодой для возраст (44 года) ходили не только те, кто моложе и ровесники. Она находила общий язык и со стариками, которые помимо всего прочего жаловались ей на то, что в доме с ними никто не разговаривает – все чем-то заняты или в интернете сидят.
В общем, удивительная пара была… грустно писать это слово, но это правда – Андрея и Елены больше нет на этой земле, осталась только память о них. Но и ее светлой не назвать, поскольку оба покончили жизнь самоубийством. Оба светлые, а ушли плохо.
***
Черная полоса в семье Климовых началась после того, как Андрей помог одной женщине сделать сливные бочки и водоотводы вокруг дома. О том, что Марине, так звали ту женщину, нужна помощь, рассказала Елена, которой в свою очередь сама Марина пожаловалась, что вот мол, такую пустяковую вещь сделать некому и просить неудобно, так как заплатить за работу нечем, кроме десятка куриных яиц и закаток, которых у всех своих навалом. Елена ничего обещать не стала, но вечером мужу о проблеме Марины рассказала, а там уже сам пусть решит – есть возможность, сам сделает или найдет кого-то. Елена знала точно – теперь Марине помогут и она была довольна, что хоть немного, но помогла одинокой женщине.
В результате за работу взялся Андрей. Так получилось, что за один раз не управился. Дело вроде простое, но растянулось неожиданно чуть ли не на неделю. Елена вопросов не задавала. Андрей не рассказывал. И только однажды посетовал за столом, что угораздило его взяться за эту работу. Елена с удивлением на него посмотрела:
–Не получается?
–Как сказать…Какая-то ерунда с этими бочками, или со шлангами, уже не знаю, на что грешить. Делаю, ковыряюсь, вроде остается чуть-чуть, а прихожу на следующий день доделать, там все с начала начинать надо – то течь обнаружилась, то кран вдруг сломался, то в бочке запайка вывалилась. Чертовщина. Мне уже перед Мариной этой неудобно, скажет, что вот, не мужик, а безрукий олух попался!
–С чего бы она так подумала? У нас дом и хозяйство в порядке. Весь поселок знает тебя.
Но ее слова Андрея не успокоили. Из-за стола он встал грустный и уставший больше обычного.
–Пойдешь сегодня к ней? – спросила Елена.
–Да надо бы, доделать. Но, веришь, ноги не идут!
–Знаешь, давай так, если и сегодня что-то случится, скажи, что найдешь ей другого помощника. Ты же почти все сделал? Вот и пусть кто-то другой доделает, ничего такого, всяко бывает, ты же не отказал и почти неделю туда, как на работу ходишь.
Муж пообещал, что так и сделает, постарается закончить, а если не получится снова, извинится и найдет себе замену. Ушел. Вернулся неожиданно быстро, мрачный, расстроенный и растерянный. Елена смотрела на мужа и подуиала, что таким видит его впервые.
–Починил?
–Нет, – ответил Андрей, повернулся и вышел на улицу. Елена за ним. Муж сидел на скамейке под яблоней, курил. Елена присела рядом.
–Что с тобой? Рассказал бы…
И он рассказал. У Елены от этого рассказа на душе стало тяжело, хотя она и пыталась оправдать Марину – женская зависть, как инстинкт, реакция на собственные неудачи на фоне чужого благополучия. Елена знала проблемы Марины, она сама ей рассказывала. Но, чтобы та задумала увести ее мужа из семьи, такое в голову не приходило, не было повода даже так подумать. И вдруг новсть… Когда Андрей снова обнаружил неожиданную поломку, сказал Марине, глядя в глаза:
–Ты сама это все ломаешь? Зачем? Чтобы я тут до пенсии с этими бочками возился?
Марина усмехнулась.
–Да черт с ними, с этими бочками, пойдем, я тебе борща налью вкусного, пирогами своими угощу.
–А сливы уже не надо делать?
–Неа, – снова усмехнулась Марина и посмотрела Андрею прямо в глаза, в душу заглянула, как зарапнула. Андрей все сразу понял – она эти поломки действительно сама устраивала и все придумала, чтобы его заманить и окрутить. А когда он ее раскрыл, пошла в атаку. Такой откровенный взгляд сказал больше слов. Марина улыбалась. Ей казалось, что ошарашенный вид Андрея означал победу. Но она ошиблась, а когда Андрей повернулся и молча пошел со двора, взбесилась и крикнула ему в спину:
–Чтоб вы все сдохли там в своем маленьком раю!
–Так и сказала? – переспросила Елена мужа.
–Вот так и сказала. Злая баба. А так и не скажешь.
Елена задумалась, потом спросила:
–Ты у нее ел что-нибудь?
–В смысле? – не понял Андрей. – Воду, да, пил. За стол особо не приглашала, только вот в последний раз, когда предлагала свой борщ.
–Вот и хорошо, что ничего не ел там. Такая могла и отравить со злости. Может у нее в том борще корень вехи вместо морковки, ты бы и не почувствовал ничего.
Андрей не мог скрыть удивления:
–Ну вы женщины… Я и не знал, что ты у меня в таких вещах разбираешься, как отравить.
–Ну ты даешь! Я же врач! Обязана знать такие вещи.
–Понятно, что врач. Извини. Ты так со знанием дела об этом говорила… об этой вёхе, я, например, и не слышал о таком. А вы женщины, значит, в курсе!
Разговор зашел в тупик. Елена решила тему не развивать, видя реакцию мужа. Андрей тоже был рад закруглиться. Главное, что он все рассказал и камень с души свалился потому, что он шел и мучительно представлял себе впечатление жены от его рассказа. А сам бы он поверил в такое..? Вопрос.
–Злая баба, – снова подумал о Марине. – Ведьма. Или дура.
Ни через день, ни после никаких разговоров по поселку на тему ремонта Марининых сливных бочек не было, будто и не просила ни о чем. Андрей был рад. Елена тоже. К чему сплетни, поселок небольшой, начнут выдумывать, чего не было, потом на каждый роток замучаешься платки накидывать. Лучше уж так. Но камень, брошенный тогда, хоть и опустился на дно и скрылся в иле, круги все же дал…
Старшая дочь Климовых, Настя, училась в райцентре, жила в общежитии. В год окончания техникума сообщила, что как получит диплом, выйдет замуж. Климовы восприняли новость позитивно, а что такого, дочь уже невеста. Хотелось бы на жениха взглянуть… Дочь пообещала, что они вместе приедут на днях, заодно возьмет кое-какие документы. Ждали их. А дождались известия о том, что машина, в которой ехала дочь, съехала с дороги в кювет и врезалась в дерево. На водителе ни царапины. Настя, сидевшая на пассажирском сидении, погибла, хотя и была пристегнута. Ее кресло сорвало вместе с креплением ремня. Девушку выбросило через лобовое стекло. Она ударилась о ствол дерева и угодила прямо в торчащий сук, который пробил ей голову почти насквозь. Настя умерла сразу. Парень, ее жених, увидев такое, впал в ступор. Приехавшая полиция и медики его так и не смогли вывести из этого состояния и его определили в психиатрическую клинику.
Климовы, вместо свадьбы, похоронили дочку, как и полагается, в свадебном платье, том самом, что она уже купила для торжества. Платье привезли родители несостоявшегося жениха, у которых сын хоть и остался жив, потерял рассудок, возможно, навсегда, так бывает.
Андрей перенес смерть дочери тяжелее Елены. Это все заметили. Она его поддерживала, как могла, хотя и сама нуждалась в помощи. Но уж так повелось – она врач и все заботы о том, кому плохо, ложились на ее плечи. Несправедливо. Но о какой справедливости можно говорить, когда погибает ребенок…
Однажды она сказала мужу:
–У нас есть еще одна дочь. Ты о ней не забывай. Горе не должно разрушить нашу семью. Пока есть дети, есть и надежда.
–Надежда на что? – откликнулся Андрей безжизненным голосом.
–Как на что? На внуков! Как мы мечтали. Помнишь? Нужны детки, чтобы душа нашей Настеньки, кто знает, может и вселилась бы в одного из них. Я в это верю! В бога не очень. А вот в это верю. И ты верь.
Андрей посмотрел на жену и в его глазах затеплилась жизнь. Он заплакал, впервые, с тем пор, как узнал о том, что Насти больше нет.
Над Олей, младшей дочерью, Климовы тряслись, как над сокровищем. Никуда не пускали одну, провожали, даже если она шла в гости к подружке в дом через дорогу.
–Вы меня еще в башню посадите! Как Рапунцель!
–Надо будет, посажу, – отвечал отец, – Вот только построю и посажу. А ты расти косу.
Кто такая Рапунцель, Андрей знал, так как сказку смотрел с дочерями вместе и помнил, как Настеньке она нравилась. И принц. Который должен был ее спасти. Своего принца Настя дождалась, но конец у ее сказки оказался страшным. И он сделает все, что у Оли была другая судьба, счастливая.
Оля заканчивала школу. Предстоял выпускной.
–Платье поедем покупать в город?
–Конечно! В субботу с утра и поедем!
Платье купили замечательное.
–Доча, а оно на свадебное не похоже? Юбки такие пышные. Сейчас вы наряжаетесь на выпускные, как принцессы. В наше время было скромнее.
–У нас все такие покупают. Мы договорились с девчонками, что будем как принцессы. Мальчишки все равно не пригласят танцевать, трусы, мы будем сами кружиться. Главное – пройтись по поселку и сфотографироваться!
Зашли в Мак-дак. Андрей заказывал все, что просила дочь, не жалел денег – чего уж там, если на платье и так кучу денег потратили. Он сам по таким местам не ходит, они с Еленой предпочитали тихие цивильные рестораны, если удавалось вырваться в город. Наряжались, заказывали столик и сидели, наслаждаясь красивой обстановкой и обслуживанием – не надо самим с тарелками бегать и на кошеварить! "Давно я жену в город не вывозил, засели в своей деревне…"
Возвращались в прекрасном настроении. Уже подъезжали к поселку, пошел дождь. Дорога стала скользкой, несколько раз машину занесло.
–Папуль, осторожно.
–Я и так еле еду! Колея! Видишь? Машина плывет туда-сюда.
Неожиданно выскочил грузовичок с разбитыми фарами и сам весь побитый, не сбавляя скорости, без поворотников стал обгонять.
–Придурок! Куда несется по такой дороге?
–Папка! – только и успела крикнуть Оля. Грузовичок впереди, после обгона, резко затормозил, его развернуло и машина, которая шла следом, влетела в него лоб в лоб. Удар был такой силы, что пассажира в легковой машине выбросило через разбитое стекло. За десять минут до аварии Оля наклонялась, чтобы поднять упавшую под ноги бутылку с водой. Отстегнулась, так как не могла дотянуться и пристегнуться забыла. А тут авария… Оля погибла сразу, как и Настя. Ее лицо было все разбито, живого места нет, как и глаз, такой силы был удар. Хоронили в открытом гробу, в платье, которое ей купили на выпускной. На лице был наброшен белый вуаль, который хоть и был плотным, не мог до конца скрыть синее отечное лицо погибшей девушки. Отец стоял возле гроба и не сводил с лица дочери глаз. Его губы что-то шептали, что не разобрать. Елена сидела на стуле. Посиневшие губы говорили о недавнем сердечном приступе. Ее хотели госпитализировать, но она собственноручно написала отказ, сопроводив его словами, которые всех насторожили:
–Это не надо теперь. Это уже все равно.
О чем это она? Что она задумала?
Похороны Ольги отложили на день. По просьбе Андрея.
–Дайте еще один день побыть с ней. Пожалуйста!
Неожиданно, но им пошли навстречу – все же у людей такое горе – одну дочь потеряли и вот вторую. Договорились, что похороны состоятся завтра в обед. Народ разошелся. Елена и Андрей выпроводили последних. Соседи видели, что свет в доме горел долго, почти до полуночи, потом погас. Из дома не доносилось ни звука. Потом скрипнула дверь сарая и снова тишина. Утром пришли, постучали. Дверь была не заперта. Вошли. Посреди комнаты стоял открытый гроб, в котором была Ольга. У нее в руках торчал листок бумаги.
–Что это? Вроде этого не было. Мы иконку клали.
Листок достали из застывших пальцев. Развернули. Стали читать вслух. Сначала слушали молча, потом раздались возгласы удивления и ужаса. Было от чего. В письме сообщалось, что Андрей и Елена добровольно уходят из жизни. «Нам незачем жить. Мы все сделали, что могли. Но не уберегли своих дочерей. Мы не знаем, почему они умерли, а мы живы. Это неправильно. Противоестественно. Если наши дочки ушли на тот свет, то мы идем вслед за ними».
