Читать книгу: «Скажи мне «нет»», страница 3
Кот же, тем временем, словно не замечая меня, смотрел остекленевшим и каким-то совсем уж диким взглядом на сидящего за столом мужчину.
Зрачки его при этом вытянулись в тончайшую ниточку, хвост мелко подрагивал, а когти впивались в ламинат на полу. Так и казалось – ещё миг, и мой озверевший питомец бросится на внезапного гостя, чтобы исполосовать тому всё лицо, ну или выцарапать глаза.
– Кажется, я определенно чем-то не устроил вашего кота, – задумчиво протянул мужчина.
– Не знаю, что с ним такое, обычно… ай! Вот же зараза…, – я едва сдержалась, чтобы не выругаться, когда при попытки оторвать его от пола, Персик едва не вцепился мне в руку.
В итоге, спустя пару минут бесполезной борьбы с собственным котом я вытащила из шкафчика под мойкой средство для чистки стекол и без зазрения совести тыкнула пульверизатором прямо в нос упрямого и несносного питомца. Тот мгновенно подпрыгнул, испуганно фыркнул, сорвался с места и унесся из кухни, забыв о своём недавнем приступе кошачьего бешенства.
– Ну вот как-то так, – я смущенно пожала плечами, возвращаясь за стол.
Дальше чай пили молча. Я рассматривала своего внезапного гостя и никак не могла отделаться от ощущения какой-то неправильности происходящего. Что-то было не так в этом надменном и уверенном в себе мужчине. Возможно, сам факт, что он не побрезговал пройти на мою маленькую, хоть и очень чистую, и уютную, кухню?
Ведь он вообще словно был из другого мира. Из параллельной реальности. Живой персонаж фильма, шагнувший с плоского и яркого экрана в нашу серую повседневность. От него совершенно необъяснимо тянуло какой-то запредельной силой. Словно всё в этом мире ему доступно и подвластно.
А еще этот странный аромат неизвестного мне парфюма… почему, сидя сейчас на своей собственной кухне, я начинала ощущать запах леса, слышать шелест ветра в высоких густых кронах, чувствовать горечь опавшей листвы, влажность мха и древесной коры?
Схожие чувства я испытывала, когда особенно пристально разглядывала свою собственную картину.
Да, определенно, лучшего хозяина для этого произведения было не найти. Я словно рисовала её именно с него и для него.
Неужели в жизни бывают подобные совпадения?
И глаза. Эти странные, притягивающие глаза незнакомца. В них хотелось раствориться, потеряться в этом сосредоточии цвета, дойти до самого дна, чтобы там, на дне этого болотного омута рассмотреть… душу?
– Ки-р-р-ра…, – не голос даже, шепот. Предупреждающий, предостерегающий, тревожный.
Я моргнула, и странное оцепенение пропало. А потом тишину разорвала трель дверного звонка.
Обещанные Дамиром Эдуардовичем рабочие приехали грузить мою картину. Пропустив покупателя вперёд, я прошла следом. Открыла дверь, впуская двух рослых, крепких мужчин, с появлением которых моя квартирка и вовсе стала напоминать домик хоббита, который вдруг заполнила толпа великанов.
Я вновь протиснулась в гостиную и рабочий кабинет по совместительству, поправила упаковочную бумагу, в которую был завернут холст, затянула нити шпагата, проверила, чтобы на всех углах были специальные картонные уголки, во избежание повреждений, и отошла в сторону, позволяя рабочим унести из моей квартиры работу пяти с лишним лет.
Проводила их немного грустным взглядом, и вновь обернулась к Дамиру.
– Что ж, поздравляю с приобретением. Очень рада, что моё творчество пришлось вам по душе. Как мы и договаривались, можете оставить оплату наличными, если вам так будет удобнее, – я выдала набор стандартных фраз при общении с заказчиком и замолчала, ожидая ответа.
Мужчина кивнул, вытаскивая из кармана брюк продолговатый конверт из бумаги цвета кофе с молоком, но прежде, чем протянуть его мне, проговорил:
– Раз кофе вы меня сегодня так и не напоили, тогда, может, согласитесь выпить его со мной в кофейне?
Признаться, я даже замешкалась. Предложение было внезапным и неожиданным. Слишком неожиданным и слишком внезапным. Я вообще никак не могла рассчитывать на подобное. Покачала головой.
– Извините, но вынуждена ответить отказом.
– Почему же, – мужчина вскинул бровь, – у вас есть молодой человек?
– Я думаю, нам не стоит переходить на личные темы, Дамир Эдуардович.
– В таком случае, почему же нет, Кира?
Я растерянно моргнула. Как-то прежде мне ещё ни разу не доводилось попадать в подобную ситуацию. И вот что на это ответить? Как объяснить своё банальное нежелание переводить наши отношения в отличное от делового русло?
– Кира?
Вот ведь… настойчивый.
– Я…, – замялась на несколько секунд, – обычно у меня нет привычки теснее знакомиться со своими заказчиками. Только деловые отношения, и всё такое. Вы меня понимаете? – я махнула рукой и выжидающе уставилась на мужчину.
– Нет, Кира, вы не поняли. Это будет всего лишь небольшой ответный жест удовлетворённого заказчика по отношению к его исполнителю. Позвольте мне таким образом ещё раз отблагодарить вас за чудесную работу.
– Я дико извиняюсь, но, к сожалению, нет. Прошу прощения, мне правда очень неловко. Но не получится… – вновь замялась, и посмотрела на мужчину, ожидая его ответа.
Но тот лишь склонил голову набок, при этом не выражая никаких эмоций.
И только зрачки в его глазах странно подрагивали, словно вторя ритму дыхания. А потом он вдруг единым слитным движением шагнул ко мне, дотронулся до волос, пропустил сквозь пальцы прядь.
Резко втянул воздух, словно дышать ему вдруг стало неимоверно сложно.
Я оцепенела, совершенно сбитая с толку. Кажется, мой мозг даже не успел переварить эту информацию.
А когда до моего сознания дошел смысл его действий, я отшатнулась, инстинктивно делая большой шаг назад и заходя за стоящее около рабочего стола кресло. Словно то было в состоянии меня от чего-то защитить…
– Отказываешься? – медленно и вкрадчиво поинтересовался он, при этом не переставая прожигать меня взглядом своих невозможных глаз.
– Да! – ко мне вдруг вернулась вся моя решительность, щедро подкрепленная внезапной злостью, – я не собираюсь пить с вами кофе. И вообще, не нужно больше делать такое… то, что вы только что сделали.
– А что я сделал, Кира? – по лицу мужчины скользнула какая-то странная, едва уловимая эмоция, различить которую я была не в состоянии. Нет, он что, издевается?
– Вы нарушили границы моего личного пространства, – упрямо произнесла я, – считаю это неприемлемым и недопустимым по отношению к себе. И, еще раз вынуждена извиниться, но у меня много работы, – я многозначительно посмотрела на дверь за его спиной, недвусмысленно намекая, что пора уходить.
Дамир нахмурился, кажется, я всё же различила тень бешенства в его взгляде, но начать нервничать не успела, поскольку мужчина вновь стал собранным и отстраненным. Положил на мой стол конверт, который всё это время держал в руках, развернулся, и направился к выходу.
Я опасливо выдвинулась из-за стула и, держась от мужчины на максимально возможном в условиях маленькой квартирки расстоянии, проследовала за ним в прихожую. Подходить ближе не стала. Кто знает, вдруг ему снова придет в голову меня трогать.
И что это вообще такое тогда было!?
Дождалась, пока мужчина сам распахнет входную дверь, переступив порог и выйдя на лестничную клетку, и лишь тогда подошла ближе.
– До свидания, Кира, – сухо бросил мне на прощание мужчина, уже спускаясь по лестнице от двери моей квартиры.
– Всего доброго, – вслед ему так же лаконично произнесла я и закрыла дверь.
Постояла несколько минут, словно давая сознанию время на осмысления произошедших событий последнего часа. Но осмыслить всё до конца не получалось. Слишком… много всего.
Почему я ему отказала?
Ведь мой ответ был выдан автоматически, так, словно сознание само намекало мне – не стоит тебе больше с ним встречаться, милая, не стоит. А уж когда он дотронулся до моих волос и так жадно втянул воздух… в этот момент я окончательно убедилась в разумности своего решения.
В конце концов, я совершенно его не знаю. Да и узнавать, если честно, не хочу.
Всё ещё пребывая в задумчивости, я вернулась в комнату. Пересчитала хрустящие купюры в конверте, спрятала деньги в специальную коробочку, где всегда хранила наличку… и тем не менее, почему он пригласил совершенно незнакомую девушку на кофе?
Неужели я могла ему чем-то понравиться? Или, как он и сказал, это был всего лишь знак банальной вежливости? Тогда зачем было так на меня смотреть и так странно реагировать на мой отказ?
Он ведь словно не ожидал подобного. Был уверен, что я соглашусь.
Почему?
Настолько верит в свою неотразимость? А еще, почему я никак не могу отделаться от какого-то странного, маетного чувства при воспоминании обо всём произошедшем? Чувства, словно я что-то забыла, или куда-то очень сильно опаздываю.
Тряхнула головой. Ерунда какая-то. Нужно просто выбросить из головы все эти странности и продолжать заниматься своими делами.
Хватит думать об этом мужчине.
В конце концов, в мире существует достаточно людей со всевозможными странностями в поведении. Возможно, мой сегодняшний покупатель как раз относится к числу таковых.
Сделав подобные выводы, я кивнула собственным мыслям, выбрасывая из головы и образ темноволосого мужчины, и его оливковые глаза, и дурманящий свежестью запах, а потом решительно направилась в комнату, искать своего внезапно озверевшего во время визита гостя кота.
Глава 3
*Дамир*
Сидел, смотрел на неё, дышал. Ждал, когда откликнется.
Её кухня была маленькой и тесной, а моё собственное желание по отношению к ней горело внутри слишком ярко, пробуждая древние инстинкты.
Я смотрел на её тело, на обтянутые черной тканью ягодицы, когда она поднялась на носочки, чтобы достать с верхней полки пару чайных чашек и чувствовал, как дышать мне становится всё труднее. Представлял, как прямо сейчас встану из-за этого чертового стала, подойду к девчонке, рывком впечатаю её тело в свое, проведу губами по нежной коже у основания шеи, трону языком…
Я следил за ней, даже не пытаясь сдерживать силу зверя. Ожидал увидеть её интерес, уловить изменения в поведении, поймать на себе кокетливый, заигрывающий взгляд. Почувствовать ответное женское желания, привычное и закономерно правильное по отношению к таким, как я.
Но вместо этого… яблоки!? Чай с ромашкой? Чабрец?
Какого демона!?
Эта девчонка впивалась в меня своими невозможно серыми глазами так, словно хотела прожечь насквозь, вытащить из нутра душу, а потом как ни в чем не бывала отворачивалась, принимаясь болтать о чём-то несущественном. И, кажется, вообще забывала временами, что находится не одна. Говорила, потом замолкала, смотрела с настойчивым любопытством, а после взгляд её вдруг становился каким-то задумчивым и туманным, начиная рассеянно блуждать по кухне.
Создавалось ощущение, что девчонка проваливалась в какую-то глубокую кроличью нору, разом попадая в свой собственный, недоступный простым смертным мир.
Интересно, о чём она вообще там думала? Уж точно не о том, как хотела бы мне понравится. И не о том, чем мы бы могли заниматься с ней ближайшие ночи подряд…
Черт, я всегда привык получать от человеческих женщин эмоциональный отклик. От любых женщин. Начиная от практически старух, и заканчивая совсем юными девушками. От замужних, беременных, от порядочных жен и примерных матерей. Любая в человеческом мире откликалась, у любой проскакивал в глазах интерес. Порой, совсем слабый, такой, который сразу же гас под напором воспитания, голоса совести и моральных норм. Порой сильный настолько, что мне были готовы буквально вешаться на шею.
Но на такую глухую, непробиваемую стену я не натыкался ещё никогда. По эмоциональным ощущениям казалось, что девчонке лет десять, либо она вообще мертва. Только в таких случаях, в отношении маленьких детей и хладных трупов я не мог распространить собственную силу.
Вышел из её квартиры, спустился к машине, доехал до собственного офиса, поднялся в кабинет и захлопнул дверь. Мельком глянул на стоящую у стены картину, которую рабочие втащили сюда буквально пару минут назад. С ней ещё нужно будет разобраться, но только позже.
А пока…
Плеснул себе в стакан крепкого спиртного, выпил залпом. Поморщился. Алкоголь не помог. Даже сейчас, спустя столько времени, я всё ещё чувствовал его. Этот странный, нечитаемый запах.
Я почувствовал его сразу, едва передо мной распахнулась входная дверь. И даже не понял в первые секунды, что произошло. Просто застыл на пороге её маленькой квартирки, вдыхая самый невероятный, самый умопомрачительный запах из всех возможных. Шагнул внутрь и, кажется, растворился в нём, или потерялся.
Тонкое звериной чутьё, остававшееся при мне даже в человеческой форме, моментально уловило все ноты и оттенки её аромата. Она пахла так странно. Чем-то необъяснимым, глубоким, свежим. Чем-то терпким и чуть горьким. Волнующим настолько, что хотелось облизнуться. А потом вдохнуть ещё раз. И ещё. И снова. Её запах хотелось пить большими, жадными глотками. Он был непонятным, незнакомым мне, и от этого ещё более волнующим.
Были и другие ароматы. Запах свежей краски, дерева, хлопковой ткани, зеленого чая, мятного печенья и свежесваренного кофе. Но самым сильным, самым ярким и отчетливым – её собственный.
Глухо заворчал зверь где-то глубоко внутри моего сознания. Поскреб большой когтистой лапой, требуя прислушаться к собственным ощущениям. Требуя… её. Требуя привязать, не отпускать, сделать своей, присвоить.
Я уже знал, что это. Понял.
И выругался, со злостью швыряя граненый хрустальный бокал в ближайшую стену. Это был он. Чертов выбор зверя, который невозможен по отношению к человеческой женщине.
Выдохнул, усмиряя внутреннюю ярость и пытаясь признать очевидное. Зверь выбрал… человеческую девчонку.
Ки-и-ира-а-а… покатал имя на языке.
А ведь она даже от предложения выпить со мной кофе отказалась. И сделала это так, словно ей вообще не требовалось времени на принятие решения. Словно и вовсе больше не хотела иметь со мной никаких дел.
Ки-и-ир-а-а… маленькая художница, которую где-то выискала моя сестра.
И ведь у неё никого нет. Ни ребенка, ни мужа, ни молодого любовника. По крайней мере, я уже успел просмотреть все её страницы в социальных сетях. Она вела довольно успешный блог, делилась своей жизнью, творчеством, планами на будущее. Но мужчины в список её интересов пока не входили.
За окном рабочего кабинета уже сгустились первые весенние сумерки. День подходил к концу, а вместо того, чтобы заниматься делами, я пол вечера думал о какой-то девчонке.
Всё так же продолжая хмуриться, дотянулся до мобильного, лежащего на краю стола, и парой касаний набрал знакомый номер.
– Вадим? Да, и тебе привет. Мне срочно нужна полная информация касательно одного человека. Ссылку на её соц.сети я тебе уже выслал. Узнай всё, что только сможешь. Где жила раньше, с кем общалась, есть ли ещё родственники. Кто родители и где они находятся сейчас. Хронические заболевания, справки из медучреждений, сведения об образовании. Любую информацию, Вадим, любую.
– Да-а, ссылку вижу. Понял тебя, Дамир! Но ты же знаешь, сейчас с этим могут возникнуть определённые сложности. Мне понадобится какое-то время.
– Постарайся побыстрее, – я отбил телефонный звонок и уставился в стену напротив.
Привычное хладнокровие и жесткая беспринципность в голове сменились ураганам собственных мыслей и эмоций.
И все они сейчас были направлены на одну единственную человеческую девчонку, которая проявила по отношению ко мне совершенно невозможное, неподдающееся объяснению, полнейшее равнодушие. Ничего, оно долго не продлится. Ведь мне ещё никто и никогда не смел отказывать. И девчонка тоже согласится, нужно всего лишь немного времени и несколько вполне говорящих жестов с моей стороны.
Приняв подобное решение, я поднялся из-за стола и направился к выходу из офиса, попутно набирая нужные номера, и отдавая в телефон скупые, короткие приказы с требованиями выполнить на завтра необходимый заказ.
Глава 4
*Кира*
Моё следующее после памятной продажи картины утро прошло в привычной домашней рутине, а вот ближе к обеду в домофон неожиданно и настойчиво позвонили.
Я отставила в сторону турку, в которой только что собиралась варить себе кофе, и потопала в прихожую, попутно гадая, кого там могло принести ко мне в такое время, да ещё и воскресенье.
Хотя, наверняка сейчас окажется, что это очередные, забывчивые после бурной ночи соседи, просящие открыть дверь, чтобы попасть в подъезд, так как забыли или потеряли ключи, либо же какой-нибудь рекламщик, предлагающий свою продукцию по баснословным скидкам. Ну или самая обычная, плановая проверка счетчиков, или газового оборудования.
– Кира Андреевна? – раздался немного искаженный динамиком домофона голос, стоило мне только нажать на кнопку.
– Да, это я, – ответила несколько удивленно.
– Вам доставка. Примете?
– Какая доставка? Я ничего не заказывала, – моё удивление стало ещё сильнее.
– Кондитерская Сливочный Ирис, набор премиальных десертов в количестве десяти штук. Заказ оформлен на имя Азаровой Киры Андреевны, оплачен картой через сайт при подтверждении заказа, – шустро отрапортовал курьер на той стороне провода.
Я моргнула, на минуту задумавшись. Моргнула ещё раз.
– Так вы будете получать заказ? – вновь вывел меня из задумчивости курьер.
– А, да– да, конечно. Проходите, открываю, – я нажала маленькую кнопочку и распахнула входную дверь, дожидаясь, пока доставщик поднимется на нужный этаж.
Учитывая, что номер квартиры он у меня не спросил, я сделала вывод, что и эта информация ему известна.
Приняв у молодого улыбчивого парня увесистую коробку, перетянутую лентой и с логотипом самой популярной среди ценителей десертов кондитерской, и расписавшись в бланке получения, я вернулась в квартиру.
Поставила коробку на стол, оглядела со всех сторон, провела пальцем по глянцевой упаковочной бумаге. Задумалась.
Имя моё курьер назвал без ошибок, номер телефона и адрес на бланке получения были написаны тоже верно… интересно, кто же это такой щедрый, чтобы заказывать наборы сладостей из самой дорогой сети кондитерских?
Да там один только круассан стоит столько же, сколько весь мой набор продуктов на неделю. Нет, я никогда не жаловалась на отсутствие средств. Денег с заказов вполне хватало, чтобы обеспечивать себе достаточно комфортный уровень жизни, и всё же… считала подобную роскошь неоправданной.
Я уже было собралась набрать Таню, чтобы поделиться с ней этим странным происшествием, а заодно поинтересоваться, нет ли у нее предположений касательно личности отправителя…
И тут вдруг заметила вложенный сверху под ленту маленький листок бумаги цвета кофе с молоком.
Не раздумывая, взяла, развернула и вчиталась в одну единственную строчку, написанную прямыми, резкими буквами.
«Думаю, к чаю это подойдёт гораздо лучше, чем яблоки». Точка.
Коротко, лаконично, и совершенно не оставляет сомнений в том, кто именно прислал мне эту коробку.
Сразу вспомнился вчерашний день. Мужчина, который совершенно не соответствовал моим представлениям о нём, мои гостеприимные попытки угостить его чаем. Ответные с его стороны – пригласить меня на кофе. Внезапное чувство протеста и приступ собственного упрямства, буквально подтолкнувшие меня без раздумий отказаться от его предложения. Пальцы, скользнувшие по моим волосам. Его сбившееся на миг дыхание и такой странный взгляд.
А ещё, какое-то смутное, необъяснимое чувство тревоги внутри.
Пожалуй, я лишь сейчас, впервые за сутки решила проанализировать собственные ощущения.
Решила и… запнулась. Потому что это оказалось сложнее, чем я рассчитывала. Мои ощущения были странными.
Мужчина, посетивший меня вчера, несомненно, был красив. Как художник, я не могла этого не отметить. Пожалуй, он обладал именно той внешностью, которая приковывает к себе взгляд, заставляя рассматривать вновь и вновь, заставляя восхищаться. Его лицо было идеально симметричным, впрочем, как и у его младшей сестры, практически линейно правильным.
Когда я представляла его образ у себя в голове, то он определенно был похож на Софию. Именно так, как и должны быть похожи братья с сестрами. Когда же я увидела его на пороге своей квартиры, то сначала и вовсе подумала, что ошиблась, и к Корсаровым этот мужчина не имеет ни малейшего отношения.
Однако же потом, когда стало очевидно, кто именно находится передо мной, незначительные мелкие детали всё же оказались различимы. Да, Дамир был похож на свою младшую сестру. Вернее… это она была на него похожа. Очень смутно, отдаленно, прищуром глаз, разлетом бровей и этими широкими скулами. Только вот лицо Софии всегда было умиротворенным, спокойным, а на губах играла милая, вежливая улыбка.
Выражение же лица Дамира вообще было невозможно понять. Он словно цеплял на себя каменную маску и наблюдал из-под нее за окружающим его миром с ледяным равнодушием.
И только глаза его продолжали меня притягивать. Завораживающее сосредоточие красок. Оттенок, который практически никогда не встречается в природе. Переливы от цвета спелых оливок до горчичного и болотного.
Даже сейчас, спустя практически сутки, я всё еще продолжала помнить его глаза. И то странное, необъяснимое нечто, которое скользило в них и которое я никак не могла понять.
А ещё, он пах лесом. Потрясающе невероятно и совершенно необъяснимо.
Но вот его приглашение, сделанное с таким лицом, словно он мне одолжение оказывал… И ни тени улыбки при этом. Едва ощутимая угроза, волной разошедшаяся от него в тот момент, когда он понял, что я отказалась. И голос, пробирающий до мурашек.
«Отказываешься?», – так тихо и угрожающе, что волоски на всём теле встают дыбом.
Прямые губы, властное лицо, холод во взгляде. А теперь вот ещё эта фраза про яблоки… Словно упрекнул меня, честное слово. Конечно, по нему сразу было видно, что он не простой смертный. А учитывая, одежду от каких брендов он носит и какие на его руке были часы… Что ж.
– Вы уж простите, милостивый господин, мы премиальных десертов у себя дома не держим! И вообще, у нас, знаете ли, быть может фрукторианство в почете. Да, Персик? А вы тут свои булки присылаете, – вдруг неожиданно даже для самой себя зло пробубнила я.
Кот, который всё это время крутился на кухне у моих ног, издал многозначительное и протяжное «мяу-у-у», напоминая, что премиальные десерты и фрукты – это вообще-то хорошо, но не мешало бы животинку и чем-нибудь посущественнее накормить.
– Иди сюда, обжора, – я вздохнула, вытаскивая из холодильника пакетик влажного кошачьего корма, надорвала упаковку и выложила мясные кусочки в кошачью миску.
Персик удовлетворенно замурчал, уплетая лакомство, а я вернулась всё к той же коробке. Дернула атласную ленту, перетягивающую упаковку, откинула крышку и скептически осмотрела ровный ряд эклеров с самыми разными вкусами, и точно такой же ряд круассанов с разнообразной начинкой.
Вздохнула. Ну и вот куда мне столько сладкого?
Разве что Персику скармливать, да только боюсь, не оценит он по достоинству премиальных сладостей.
Подумав несколько минут, я всё же взяла телефон, отыскала среди контактов нужны мне номер и написала лишь одно предложение:
«Спасибо за десерты, но это было лишним».
Меня ожидаемо проигнорировали, хотя сообщение обозначилось как прочитанное спустя буквально пару минут. Что ж, и на том спасибо.
Да и вообще, подаренные сладости девушку, вроде как, еще ни к чему не обязывают… так что, пытаться с фанатичной настойчивостью вернуть коробку я точно не стану. И ломать себе голову над вопросом, почему господин Корсаров вдруг решил начать меня подкармливать – тоже.
Не буду, я сказала! Прислал десерты, и прислал десерты, будем считать, что это действительно такой знак вежливой благодарности за успешную вчерашнюю «сделку» с картиной.
Примирившись с такими мыслями, я закрыла коробку, вернув ленту на место. Скормлю половину эклеров Тане. Она у меня та еще сладкоежка. Как раз сегодня не с пустыми руками в гости приеду.
С собственной сестрой мы, к большому своему стыду, виделись крайне редко. Ввиду катастрофической нехватки свободного времени и у меня, и у неё, встречаться чаще всего приходилось где-нибудь в центре города, пересекаясь в крохотных кофейнях или даже просто в маленьких сквериках и парках, и практически всегда на бегу.
А полноценно сходить друг к другу в гости получалось лишь на выходных, и то, если на меня не сваливался очередной заказ, а у Тани не было дополнительных уроков по репетиторству.
Сегодня же как раз выдалось то редкое воскресенье, когда мы обе были полностью свободны.
Поэтому, сходив в душ, приведя себя в порядок, одевшись и прихватив со стола ту самую коробку с эклерами и круассанами, я вышла из дома.
Погода стояла солнечная, но не жаркая. Юное и яркое майское солнце мягкими лучами гладило кроны деревьев, тротуары и фасады зданий. Грело тепло и ласково. Я довольно сощурила, наблюдая, как скользят по асфальту тени от ветвей и листьев, а потом потопала в сторону ближайшей остановки.
– Ого-о-о, – встретила меня удивленным возгласом Таня, как только я переступила порог её квартирки-студии на третьем этаже девятиэтажки на восточной окраине столицы, и вручила ей многострадальную коробку сладостей.
Боюсь, эклеры и круассаны всё же несколько утратили свой первозданный вид за то время, пока тряслись вместе со мной на автобусе, а потом и в вагоне метро. Ну да ничего, главное, чтобы съедобно было.
– Ты что, ограбила кондитерскую? – вновь подозрительно сощурилась Таня, разглядев логотип Сливочного Ириса на коробке.
– Нет, – буркнула, скидывая кроссовки и проходя на кухню, – комплимент от удовлетворенного заказчика, – припомнила я произнесенную самим же мужчиной формулировку.
– Даже та-а-а-ак. Какие у тебя, однако, обходительные и вежливые заказчики.
– Да просто не то слово! – ядовито подтвердила я, вспоминая этого самого вежливого и обходительного, – слушай, кофе хотя бы угостишь, или так и будем моих заказчиков обсуждать? И вообще, у самой-то как дела?
Следующие несколько часов мы пили кофе, попутно дегустируя десерты из коробки. Стоит отметить, что по вкусу те действительно оказались выше всяких похвал. Пожалуй, даже стоили тех денег, что за них требовали. Ну, ладно, вру. Половину от указанной суммы.
– Кстати, завтра начинаю новую работу, – решила всё же поделиться с сестрой новостью я, – мы уже созвонились с заказчицей, обсудили всё. Буду расписывать часть помещения в её квартире.
– Ух ты, здорово! Потом покажешь фотки. А что за заказчица?
– Да у меня там вообще со всем этим делом такая интересная история вышла…
Я вкратце пересказала Тане события последних дней. Упомянула знакомство в кофейне, старшего брата Софии и продажу картины.
– Обалдеть у тебя приключения, – Таня в очередной раз потянулась за уже третьим по счету круассаном, на этот раз фисташковым.
И куда в неё только помещается?
А потом посмотрела на меня со странным, хитрым выражением.
– И все же, Кирюх, что там с тем самым, особо вежливым? Не в честь же купленной им же самим картины он тебе такие подарки присылает. У вас что-то намечается?
«Кирюхой» меня называла только Таня, да ещё пара наших особо близких знакомых. Это было старое, детское прозвище, данное мне ещё отцом. Кажется, он называл меня так потому, что в свои пять-шесть лет я была настоящим сорванцом, не хуже уличных мальчишек. Вечно куда-то лезла, что-то ломала, разбивала и крушила.
«Родилась бы ты мальчиком, точно бы назвали Кириллом. А так – Кира, Кирюха, мой маленький тайфун».
Последнее тоже было детским прозвищем. Отец вообще очень часто придумывал кучу забавных слов. А ещё, он до какого-то исступленного безумия любил меня и Таню.
Хотя, пожалуй, Таню больше любила именно мама. Мы и в детстве были такими. «Мамина дочка» и «папина дочка». Сорвиголова Кирюха, маленький, дикий, южный тайфун, и спокойная, рассудительная Танюта, как ласково именовала старшую дочь наша мама.
Только вот время идёт, а детские воспоминания сейчас вызывают лишь глухую тоску и маетное, болезненно-тянущее чувство внутри из-за того, что то время уже никогда больше не повторится.
Родители ушли навсегда, а мы вот, остались. Сорвиголова Кирюха, и темноглазая, умная, невероятно чувственная и красивая Танюта.
Только изменились очень. Мы обе. Слишком многое пришлось пережить.
Но я всегда знала, что у меня есть она – моя сестра. А она знала, что у неё есть я. Наверное, это старшим детям всегда положено заботиться о младших. Но, у нас, вот, всё получилось, наоборот. Это я всегда держала Таню «на плаву», не давала отчаяться, не позволяла сдаться.
Время шло, каждый из нас пытался строить свою собственную, личную жизнь независимо друг от друга.
Но вот эти еженедельные встречи были для нас маленьким порталом в прошлое. Когда мы сидели, на её кухне, или на моей, пили чай, делились новостями, смеялись, шутили – мы обе чувствовали, что можем хотя бы самыми кончиками пальцев дотянуться до былого прошлого.
До того прошлого, в котором когда-то у нас была семья, огромный дом в окружении стрельчатых кипарисов на берегу теплого южного моря, любящие родители и… детство.
А ещё, становилось совершенно плевать на то, что мы с Таней на самом-то деле друг другу… не родные.
Я помешала ложечкой остывший кофе, снова возвращаясь в реальность и к последнему заданному сестрой вопросу.
– Ой, нет, надеюсь, не намечается и не наметится. Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь, – я состроила многозначительную гримасу, а Таня рассмеялась.
– Ну, тогда за нас! Сильных и ммм… независимых, – она подняла свою чашку, – пусть мы будем все из себя такие самостоятельные, а мужчины дарят нам подарки и круассаны, – сестра вытащила из коробки еще один.
Теперь уже пришла очередь прыснуть от смеха мне.
– Лопнешь! – предупредила, отсмеявшись.
– И не надейся. Это ты у нас никогда ничего не ешь. Увы, я на подобные подвиги пока не способна. Ну что, еще кофе? И переместимся в комнату.
– Ты же знаешь, о таком меня можно даже не спрашивать, – я передала Тани свою, уже пустою, чашку, в которой она принялась замешивать очередную порцию нашего общего напитка-наркотика, а потом, довольная и счастливая, блаженно прикрыла глаза.
И всё же, воскресенье сегодня получилось замечательным.
