Читать книгу: «Симфония Миры», страница 2
Хорошая идея. Мне нужно глотнуть свежего воздуха.
– Куришь?
Я поморщилась. На площадке было слишком дымно. Катя села на подоконник, а я прижалась к стене рядом, слушая, как она шумно выпускает дым из своих легких.
– Как думаешь? Любовь случается раз в жизни?
– Мой папа опять женился. Думаю, что нет. Люди слишком легкомысленны и слабы, чтобы пронести это чувство через всю свою жизнь.
– Это говорит девушка, которая выглядит как героиня романа с взглядом испуганного ягненка. – Катя усмехнулась, – Иногда мне тоже хочется верить в сказки, воздушные замки и любовь, которая спасает.
Можно вечность гадать, почему Катя так много говорит о любви. Но то, что она одинока и потеряна, нуждается в тепле, вижу даже я.
– Он не смог спасти меня, Эль, – как итог выдала мне девушка важную для нее фразу.
Я не услышала ничего настораживающего в ее словах. Многие страдают от неразделенной любви, придумывают себе кумиров. Вероника тоже была влюблена и все уши мне прожужжала про музыканта из какой-то зарубежной группы. Она даже хотела переехать из-за этого жить в Корею, но со временем поостыла и передумала.
Так и не найдя слов, я просто молча стояла и смотрела, как тлеет сигарета в руках Кати, как ловко она сжимает между двух пальцев этот яд, состоящий из никотина и смолы.
Когда она докурила, то открыла окно и выкинула окурок на улицу. Удивительно, как еще соседи не вызвали полицию из-за шума и мусора.
– Не принесешь мне еще газировки?
Я покорно кивнула. Почему-то просьба моей новой подруги не казались мне обидной, и я не чувствовала себя девочкой на побегушках. Наоборот, я хотела, чтобы Катя не грустила.
– Подожди, – Катя достала из кармана какой-то предмет. – Держи подарок на память. – В мою руку легла розовая зажигалка.
– «Kuromi» – прочитала я название, разглядывая мультяшную «Hello Kitty».
– Ее подарил друг, которого я предала. Мне очень жаль, что я так поступила, но ничего уже нельзя изменить. Поэтому пусть она будет твоей. И не разбивай никому сердце. Это больно. – Последние слова она произнесла одними лишь губами, но я уловила смысл.
– Не думаю, что когда-либо закурю, но спасибо, она очень милая, буду ее хранить, – поблагодарила я девушку.
Поднимаясь обратно в квартиру, я прижимала подарок к груди, как что-то очень ценное. Не хотела оставлять Катю надолго одну, но нужно разыскать Веронику. Она могла звонить, но зарядка у телефона села. Давно надо было сменить батарейку. Может Вероника волнуется за меня и везде ищет.
Не найдя подругу внизу, я поднялась на второй этаж. Маленький узкий коридор вёл в комнаты. Я насчитала три двери. Постучала в первую. Никто не ответил. Секунду постояв, я все же потянула за ручку и вошла.
За дверью мой взгляд наткнулся на парня. Точнее на обнаженную спину парня с очень красивым четким рельефом мышц, практически без жировой прослойки. Парень стоял в одних джинсах и видимо переодевал футболку. Но заметив меня, застыл. Пока мои щеки не запылали, а сознание не покинуло меня, я быстро протараторила.
– Привет. Я ищу подругу Веронику. Не видел ее?
– А ты кто? – Недовольный голос разнесся по комнате, как сквозняк. Этот пристальный взгляд показался мне знакомым, и я узнала в нем парня с сигаретой, который не так давно вызвал во мне панику.
С минуту еще мы изучали друг друга. Ответа я так и не дождалась, поэтому просто вышла и закрыла за собой дверь. Сделав спасительный выдох, я радовалась, что парень не остановил меня.
По инерции направилась к следующей двери, нервно перебирая пальцами завязки на сарафане.
– Постой, – я замерла, но почему-то улыбнулась.
– Да, я видел твою подругу, она внизу, кажется, ей стало плохо, и она пошла в ванную.
Я не поднимая глаз, обеспокоенно засеменила к лестнице.
– Не переживай, просто перебрала немного, с ней Миша, – успокоил меня парень.
– Кто такой Миша?
– Друг.
– Вероники?
– Да. Почему ты спрашиваешь меня? Она же твоя подруга, ты не знаешь ее друзей?
– Проехали, – я направилась к лестнице, парень за мной. Я заметила, что он надел чистую футболку, и когда проходила мимо, то уловила легкий аромат порошка, смешанный с каким-то сладким запахом ягод, смородина или вишня. Хотя нет, это земляника. Точно.
– Ты злишься на меня? – парень не отставал.
– Я не злюсь.
Но я злилась. Не на него, конечно, скорее, на подругу, которая не подумала обо мне. Парень не виноват. Это я вторглась в комнату, как мне вообще в голову пришло рыскать по чужой квартире.
– Вероника, – позвала я у ванной.
– Сейчас выйду, – в ответ услышала лишь слабый голос.
С ней все хорошо, мы сейчас поедем домой. Завязки на сарафане начали махриться от того, что я слишком часто тереблю их пальцами. В горле пересохло из-за духоты, и я взглядом стала искать кувшин с водой или бутылку минералки. Парень рядом видимо заметил это и спросил.
– Принести попить?
– Я кивнула. А можешь еще найти зарядник для телефона?
– Покажи какой? – я показала свой телефон. – На кухне есть провод, давай поставлю.
– Спасибо.
Через минуту в моей руке был уже знакомый мне картонный стаканчик, такой же как я дала Кате.
Катя, я обещала принести ей газировки. Сделав большой глоток, я почувствовала горечь в лимонаде, но жажда взяла свое. Допить мне не дал оглушительно-звонкий крик, что прорезал басы и гитару, рвущиеся из колонок. Звали на помощь. Если бы я была пьяна, то подумала, что это вставка в песне.
– Помогите, пожалуйста, – кричала девушка.
Из ванной выглянула испуганная Вероника.
– Что случилось?
Парень рванул первым, мы с подругой следом. Вероника споткнулась на лестнице, но я поймала ее за локоть. Когда она успела так надраться?
– Меня тошнит.
Я посадила подругу на ступеньку, чтобы она могла отдышаться и прийти в себя.
– Я сейчас вернусь, жди тут.
Подруга уронила голову на руки и прижалась к стене.
– Вызовите скорую помощь, срочно, кто-нибудь, пожалуйста. – Я слышала рыдание, потом увидела людей, столпившихся на площадке. Но меня удивила их одинаковая поза. Все они молчаливо, почти не дыша смотрели в окно. Только одна девушка, чей плач я слышала на лестнице, суетливо пыталась разбудить замерзших зомби.
До сих пор никто не догадался выключить музыку, и басы эхом разносились вдоль стен. В мою голову начали лезть нехорошие подозрения. Не может быть. Нет. Она не могла. Но чем ближе я была к окну, тем больше понимала, что могла. Страх ледяными прутьями проникал в мою душу, не оставляя там место надежде.
– Катя, – имя незнакомки растворилось в воздухе как дым. – Это все из-за Егора.
Я повернулась на голос парня из комнаты.
– Брата Вероники?
Он лишь кивнул.
Неожиданно для меня по телу разлилось тепло, и я чуть было не потеряла сознание, но ухватилась за край подоконника. Взгляд мой упал сначала на пластиковые оконные рамы, затем вниз. Очень высоко, какую надо иметь смелость или глупость, отчаяние, чтобы такое сотворить. Глупая, очень глупая. Почему я ушла, что я могла сделать? Горячие слезы полились из глаз, наверное, впервые в жизни я тихо рыдала. Не плакала, а рыдала, сжимая крепче в ладони розовую зажигалку.
В открытое окно подул ветер, приводя меня в чувства. Деревья раскачивало так, что можно было услышать скрип коры и шум веток.
– Скоро здесь будет полиция, уезжайте все. И ты бери Веронику, и валите отсюда.
Все вокруг казалось ненастоящим. В глазах красивого парня теперь читался страх и раздражительность. Как будто кровь покинула его тело, он был бледнее побелки на стене.
– Быстро я сказал, – почти рычал он мне на ухо.
Вероника. Я нашла подругу на том же месте, где оставила, и мы спустились вниз по лестнице на улицу. Стараясь не смотреть на подъезд за козырек, мы прошли обратно к калитке. Сердце бешено колотилось. В моей голове играла мелодия из фильма «Реквием по мечте». Мне казалось, что мы сбегаем с места преступления, а преступник – это я. Я не помогла. Не поняла и не услышала, «Аvec trouble et effroi».* (фр. в смятении и страхе)
Вызвав такси с телефона Вероники, я повезла ее домой. Пока мы ехали, подругу стало тошнить. Водитель остановил машину по моей просьбе. Но не успели мы выйти к двери, как девушку вырвало мне на сарафан и кеды. Таксист, еле сдерживая поток бранных слов, дал мне влажные салфетки.
– Воды. Плохо.
– Сейчас, моя хорошая, мы доберемся до дома, и все будет хорошо. – Я держала подругу за руку и молилась, чтобы таксист жал на газ.
Нас встретила мама Вероники. Перепуганная и сонная.
– Где вы были? Что произошло, Эля?
С меня спрашивали, как с самой ответственной. Но сейчас у меня не было сил оправдываться или защищаться. Я беспокоилась за подругу и сама еле держалась на ногах. Так и не дождавшись ответа, мама забрала Веронику, а ее папа отвез меня домой с конвоем.
Вернуться домой в час ночи в таком виде раньше мне казалось невозможным. Папа бы меня не то что убил, а сразу отправил бы в закрытый пансионат для девочек на северном полюсе на ближайшие десять лет. Без интернета, без телефона и без денег, на которые я могла бы покупать предметы, развращавшие мои моральные ценности. И меня бы это даже не сильно напугало. Так как моя жизнь отчасти уже такая. Но сегодня мой мир вышел за пределы моей комнаты и моего дома, и я испытала страх, ощутила хрупкость жизни.
Взгляд отца в дверях был красноречивей любых слов. Ему уже видимо позвонила мама Вероники и в красках все описала. Папа был у меня строгий, дисциплина всегда была у него на первом месте,
– Дыхни, – я не сразу поняла, что отец от меня хочет. – Дыхни, – уже более грубо повторил он.
– Я думала, что пью сок с лаймом, поэтому и горечь, – сразу начала оправдываться я, в надежде смягчить свой приговор. – Почему ты мне не веришь? – Слезные железы предательски наполнили глаза влагой. Он не хочет слушать мои оправдания.
– Я не.. – Папа замахнулся и ударил меня ладонью по щеке, прервав мои жалкие попытки. Звонкая пощечина заземлила меня слишком неожиданно.
– Не надо, что ты творишь? – Передо мной встала мачеха, закрывая меня спиной.
– А ты ее еще прикрывала. Она явилась домой пьяная, полуголая, и от нее несет как от панельной проститутки. Где я упустил ее воспитание?
Отца трясло от злости. Никогда раньше я не видела его таким. Да он и раньше злился, но никогда не повышал на меня голос и уж тем более руку.
Мачеха твердо скомандовала: – Иди в комнату, я поговорю с отцом.
Повторять дважды ей не пришлось. Я моментально скрылась в дверях, еще более надломленная, чем когда приехала. За спиной я все еще слышала разочарованный голос отца и тревожный голос мачехи, вторящий ему слова: «Она подросток, ты не можешь уберечь ее от взросления».
В этот момент я ненавидела его. «Он меня совсем не понимает, не слышит, ему наплевать на меня», – крутилось в моей голове.
В моей комнате, свернувшись калачиком, ждал меня Коул. Уже заслышав мои шаги в коридоре, он поднял голову в ожидании ласки. Я стянула с себя грязный сарафан и собрала волосы в хвост. Прямо в белье залезла под чистое одеяло и прижала к себе горячего кота. Коул замурлыкал, еще сильнее запуская свой моторчик. Щека горела, но от соприкосновения с прохладной подушкой стало чуточку легче.
Это все сон, неправда. Утром мы проснемся, спустимся к завтраку, и жизнь потечет прежним руслом. «У тебя да. Но не у Кати». Чтобы заглушить рыдание я накрыла голову подушкой. Не хватало еще, чтобы папа слышал мои всхлипы.
Мне снилась холодная земля, бледное лицо уже неживой девушки и ее слова: «Он не смог спасти меня, Эль». Я сжимала во сне зажигалку, которую спрятала под подушку. Если ее найдет папа, он не будет со мной разговаривать вечность.
Секунда ненависти к себе растянулась в целую ночь страха и кошмара. Беспокойство не утихало, а скапливалось нервным узлом в груди. В какой-то-то момент я проснулась и посмотрела в окно. Но глаза не могли различить звезд, только смазанные желтые пятна. Катя теперь тоже звезда. Только с третьего раза я смогла зажечь зажигалку и поднять руку. Это успокоило, развеяло тьму, и я смогла снова уснуть. А может, она жива? Это все сон, я сама себе придумала. На небе ее нет.
***
Проснувшись, я первым делом стала искать телефон. Подруга вчера так и не поняла, что произошло и, должно быть, уже иззвонилась мне. Но тут меня осенило. Телефон я оставила на зарядке в той квартире, где погибла девушка. И воспоминания нахлынули на меня новой волной, принося в мою жизнь такие чувства, как отчаяние и бессилие. Я уже испытывала подобное раньше, но время притупило силу и насыщенность этих эмоций. Но вот снова вернулся мой кошмар, где я одна в комнате с пустотой.
Теплые струйки воды стекали по телу, пока я приходила в себя в душевой кабине. При мысли о завтраке у меня сжимался желудок, и совсем не от голода. Папа уже уехал, а Оксана занимается домашними делами и готовит обед.
Высушив волосы, я все же осмелилась выйти из комнаты. Молодой организм жаждал не столько еды, сколько горячего чая. Подойдя к кухне, я услышала свое имя и замерла. К Оксане пришла подруга, и за стеной два женских голоса обсуждали меня. Насторожившись, мое тело обратилось в слух.
– Ей семнадцать лет, почти восемнадцать. Отец приучил ее к беззаботной жизни. Она не умеет решать свои проблемы самостоятельно.
– Она потеряла маму, думаю, что проблем ей хватало, – спорила Оксана.
– Это уже было очень давно. И какие у нее проблемы? Какое платье надеть или как не заблудиться в этом большом доме? Ты, подруга, конечно дура, если думаешь, что Эля станет самостоятельнее. И через пять и десять лет она будет сидеть у вас на шее и клянчить папино внимания и его денежки. А Слава будет бегать и решать ее проблемы, пока ты будешь обслуживать его семью.
– Она тоже часть нашей семьи.
– У вас будет ребенок. И ты должна позаботиться о том, чтобы все досталось ему. А эту взрослую кобылу неплохо было бы отправить учиться или работать, да куда подальше. А лучше пусть снимает себе жилье сама, и сама себя кормит. А то устроила вчера показательные выступления, ты нервничаешь, а тебе нельзя. Еще и виноватой осталась.
– Она совсем не знает жизни, мы должны ее поддержать.
– Поддерживать можно и на расстоянии. Тем более ты сама говорила, что Славе она не родная. Пусть едет к своему родному папаше.
– Тише ты, прикуси язык и не смей говорить что-то подобное в доме Славы. Это не моя тайна, – голос Оксаны звучал раздраженно, но для меня эти слова прозвучали как приговор.
На дрожащих ногах я вернулась в свою комнату. На автомате собрала сумку, взяв только самые необходимые вещи, и поспешно вылезла в окно. Я не хотела ни с кем случайно столкнуться в дверях и объясняться. И впервые в жизни, просто, как самый обычный подросток, сбегала.
Много лет я смотрела в окно своей спальни и представляла себе, как сбегаю среди ночи на свидание или на вечеринку. Но до сих пор ни разу этого не сделала. Слишком боялась папиного гнева, но еще больше боялась перестать быть папиной умницей. Отец всегда оберегал меня от дурного влияния одноклассников, готов был ходить со мной на симфонические концерты и даже по магазинам. Не жалел для меня ни времени, ни сил. Но когда все изменилось?
Я потеряла маму, теперь и папу. Слезы застилали глаза. Я шла по улице, и предательские капли блестели на щеках. Я сирота. Мир вокруг меня большой и страшный, а единственный человек, который был всегда рядом, оказался лгуном и предателем. Как в подтверждение моих слов, я вышла на центральную улицу в окружении высоток и задрала голову, пытаясь окинуть взглядом последние этажи. Даже сощурившись, мне это не удалось.
Засигналила машина, и я вздрогнула. Слезы моментально высохли от теплого ветра, и щеки зачесались. Я провела по ним рукавом и обняла себя крепко двумя руками. Меня разрывало от желания вернуться, сделать вид, что ничего не слышала. Страх узлом сидел где-то в животе, и в мыслях проносились снова и снова слова.
Такая ты никчемная, Эля, что тебя все бросают. Недостаточно хороша, чтобы тебя любили.
Мне нужно было увидеться с Вероникой. Слишком много каши в моей голове, которая никак не может свариться. Оксана что-то перепутала. Я очень похожа на папу, даже больше, чем на маму. У меня такие же темно-карие глаза, русые волосы. Мы оба любим музыку и не представляем своей жизни без сырников со сгущенкой и домашнего лимонада.
Но перед тем, как встретиться с подругой, мне нужно забрать свой телефон.
Когда я подходила к дому, который вчера покидала в спешке, то не сразу вспомнила, что он огорожен высоким забором. Постояв немного у ворот, я поняла, что могу прождать до вечера соседей, спешивших с работы. Поэтому обошла здание с другой стороны и нашла место, где можно пролезть в дыру в сетке.
